Проблема

      Сияние и писк кристалла невозможно было игнорировать. Будь это какой-то другой раздражитель, Спортакус бы легко отвлёкся медитацией, но сигнал о помощи был тем, на что его натаскали вскакивать посреди ночи после первого же писка, и кажется только сейчас эльф начал понимать, почему же Робби считает этот звук таким раздражающим. По комнате прокатилась новая вспышка света, сильнее предыдущих и с радужными отсветами. Ох, зря он опять подумал про Робби.       Потому что в беде тут определённо был сам Спортакус, а беда заключалась в довольно неромантичном стояке. Который определённо возник при мыслях о Робби.       Спорти попытался просто лечь спать и успешно игнорировал эту проблему уже где-то с час — эльфийская выносливость помогала — но вот кристалл упрямо требовал разрешения ситуации, снова и снова посылая в мозг вспышки изображений и чувств, которые и так уже были с хозяином.       Комок внутри свернулся ещё туже, и Спортакус стиснул в пальцах одеяло, захныкав от беспомощности. Самоудовлетворяться, думая о ком-то, кого ты знал в жизни, и кто явно был бы на это не согласен, это так… Подло и грязно. Но попытки подрочить без мыслей о Робби Роттене успехом не увенчались, и не только не привели к разрядке, а сделали прямо противоположное — прибавили желание найти Робби.       Писк звенел в ушах, в голове набатом стучали слова «нельзя-нельзя-нельзя», а в груди было тяжело, словно кто-то вложил внутрь несколько тонн вины и желания. Эльф бросил взгляд на часы — если он скоро не заснёт, завтра будет вялый и не сможет помогать людям. Ох, Робби, тебе не нужны злые планы, чтобы лишить героя сна — тебе достаточно просто существовать.       Он не выдержал. Честно внутренне пообещав, что извинится потом перед Роттеном, Спортакус наконец-то сделал то, о чём кристалл вопил уже час. Первое движение, робкое и пристыженное, послало по поджилкам импульс, заставивший вздрогнуть всем телом. Чувство вины усилилось, но кажется уже ничего не могло поделать с этой ситуацией, поэтому Спорти закусил губу и продолжил. В голове помимо сигнала тревоги возник образ феи. В нос будто сразу ударил знакомый запах: железо, сладость, и иногда фиалки. Эльф не разбирался в запахах лакомств, которыми любил баловать себя Робби, но прямо сейчас это показалось жутким упущением. Захотелось хорошенько исследовать, какой запах остаётся на тёмной одежде и бледной коже после каждого десерта. А насколько сильно будет пахнуть без одежды? Тело восприняло эту мысль с восторгом, и эльфа снова встряхнуло. Интересно, Робби знает его запах? Незабудки, лёгкие и чуть сладковатые, но свежие. Можно ли считать Спортакуса сладостью, которой может пропахнуть Робби Роттен? Очень хотелось бы.       Эльф чувствует, как горят щёки, и от этого смущается ещё больше. Как-то раз фея увидел его покрасневшим — в серых глазах мелькнуло странное выражение, которое Спортакус не смог распознать или забыть. И глаза у Робби… Такие красивые! Цвета металлик, выразительные, красиво подчёркнутые макияжем, будто в самую душу смотрят. Эльф не знал, что его собственные радужки сейчас ярко-голубые, неестественно насыщенные и сияют в темноте дирижабля. Он так любил серые глаза Робби.       Внезапно ему захотелось, чтобы фея увидел. Увидел его, раскрасневшегося, со сбившимся  от собственных чувств дыханием, с растрёпанными волосами, с мерцающим кристаллом на груди, уже переставшим пищать, но всё также посылающим изображения белых стен и потолка. Хотелось, чтобы Робби отпустил какую-то колкость по поводу явной беспомощности героя. Колкость, то ли искреннюю, то ли флиртующую — в последнее время ему было трудно разобрать. Робби бы в своей обычной манере сощурил глаза и полуоскалился-полуулыбнулся, заставляя эльфа страдать вопросом, можно ли почувствовать спрятанные во рту феи хелицеры, если поцеловать его. Робби, чёрт побери, Роттен, был прекрасен, и Спортакусу до головокружения хотелось — хотелось его узнать, его понять, ему раскрыться и отдаться. Представив ощущение острых коготочков на своей коже, эльф кончил. Это представилось так ярко, чуть опасно и чуть щекотно, и Спортакус знал, что если бы Робби действительно получил возможность поводить когтями по геройским мышцам, то неприменно бы поигрался с новообретённой властью. Это осознание подтолкнуло к краю, и Спорти выгнулся на кровати, пачкая семенем постельное бельё. Комок в груди рассосался, оставив пустоту и какую-то болезненную тоску от того, что фантазиям никогда не суждено будет сбыться. Эльф вздохнул и поджал губы — такова расплата за его отвратительный поступок. Это сосущее чувство тоски и стыд. Господи, как ему завтра в глаза-то Робби смотреть? Спортакус спрятал лицо в подушке, всё ещё смущаясь от фантазий. Он так и не осознал, что в какой-то момент кроме собственного дирижабля кристалл начал показывать ещё и железные стены бункера, намекая, что в беде этой ночью не только Спортакус.