От Осаки до Киото

Полуденный жар хотелось переждать где-нибудь в тени, подальше от пышущих жаром камней, которыми была выложена эта часть тракта. Моригучи-джуку, пятьдесят седьмая из станций, расположенных на Токайдо, — дороге, соединяющей Эдо и Киото и уходившей дальше, к Осаке — в те дни, когда разливались реки, становилась труднопроходимым участком пути. Однако сейчас единственным, что могло помешать путнику добраться до придорожной гостиницы, являлась погода. Было немноголюдно. Окита Соджи, командир первого отряда Шинсенгуми, остановился, пережидая момент позорной слабости, когда в груди тугой спиралью начинал закручиваться кашель. Ему удалось сдержать приступ, но дорожная пыль, смешанная с густым, вязким влажным воздухом, забивала горло, мешая нормально дышать. В который раз уже за время пути в Киото Окита подумал о том, как ему не хватает коня. К сожалению, Огава Ясуо, молодой и не слишком состоятельный ронин, подобной роскоши позволить себе не мог. Личиной Огавы Окита пользовался уже не в первый раз. Она была удобна, привычна и ложилась легко, словно рукоять катаны в ладонь. Однако, как выяснилось, наличествовали и недостатки. Огава Ясуо хорош был в населенных пунктах или там, где не требовалось долгих пеших переходов. Но когда речь шла о двухдневном переходе… Не по такой погоде. Пожалуй, на этот случай стоит придумать еще одну легенду — такую, чтобы включала отличное от собственных ног средство передвижения. Новый приступ кашля Оките сдержать не удалось. Он шагнул в сторону от дороги и сел под деревом, опираясь спиной о ствол. Здесь, в провинции Кавачи, кашель терзал его довольно сильно — особенно вблизи водных переправ. До места, где можно будет остановиться, пообедать и перевести дух, оставалось не так уж и далеко. Мимо Окиты прошло двое путников. Они настороженно посмотрели на него, но больше никак нервозности не проявили. Крестьяне, они вполне обоснованно опасались людей с мечами. Окита проводил их взглядом. Пыль, поднятая их ногами, успела осесть — и только тогда Окита отправился дальше. Больше людей поблизости так и не появилось. Возможно, виной тому была жара, а возможно — то, что, собственно, и вынуждало Окиту шаг за шагом преодолевать путевые вехи Токайдо. В Осаку Окиту привела необходимость доставить послания, доверить которые обычному курьеру было бы слишком опасно и недальновидно. Но уже перед тем, как он собрался отправиться в обратный путь, еще одно послание настигло уже его самого. На обширных территориях, что были расположены между Киото и Осакой, в очередной раз объявилась разбойничья банда. Собственно, ничего нового в этом не было. Такие шайки время от времени заводились вдоль всего Токайдо. Но господин Мацудайра, военный комендант Киото, под чьей рукой находились также земли до самой Осаки, следил за безопасностью во вверенных ему районах. Так что в этих местах шайки исчезали столь же быстро, как и возникали. Если с ними не справлялись путешествующие самураи или ронины, в дело вступали отряды из числа состоящих на службе. И, разумеется, бандам попросту нечего было противопоставить выучке и хорошему вооружению людей господина Мацудайры. В этот раз ситуация была иной. Судя по всему, банда была не слишком велика — человек пятнадцать, возможно, двадцать. Однако их перемещения вдоль участка дороги между Оцу и Моригучи были довольно непредсказуемы. Впрочем, стоит отдать им должное: непосредственно возле Оцу и Моригучи они замечены ни разу не были. Либо хватало здравого смысла, либо, напротив, не хватало наглости и куража. Все-таки первая станция находилась достаточно близко к Киото, а вторая к — Осаке. Разбойники устраивали на тракте засады, грабили, убивали. И — подтверждений тому не было, но подозрения имелись — захватывали людей в рабство. Отправленный положить конец бесчинствам банды отряд потерпел неудачу — шайка где-то надежно укрылась на то время, что велись поиски. После этого господин Мацудайра поручил это дело Шинсенгуми. А Кондо-сан с гонцом отправил задание самому Оките. В этом был смысл. У одинокого путника столкнуться с бандой шансы были довольно высоки — это во-первых. А во-вторых, судя по донесениям шпионов, мятежники снова что-то затевали. И в таких условиях ослаблять находящиеся в столице силы было бы не слишком удачной мыслью. Так что поскольку Оките в любом случае нужно было возвращаться в Киото, по пути он должен был еще и решить эту проблему. В придорожной закусочной народу было немало, однако место себе Окита нашел без особых проблем. По прошлому опыту он уже знал, что еда здесь была не слишком дорогой, но сытной и вкусной — что делало это место идеальным выбором для Огавы Ясуо. Но главным, пожалуй, для Окиты сейчас было то, что сюда не добирались прямые солнечные лучи. Нельзя сказать, конечно, что здесь было прохладно, но и того одуряющего, влияющего на все органы чувств разом зноя не ощущалось. …А вот ледяную воду из колодца, пожалуй, не стоило глотать залпом. Все же, он и так уже слишком долго не мог избавиться от простуды. Но теперь воду сменил зеленый чай, и Окита лениво прикинул, что даже если переждет самое жаркое время в укрытии, все равно без особых усилий успеет покинуть Моригучи и добраться до Хиракаты. Провинция Кавачи, где как раз и располагались данные пункты, граничила с провинцией Ямасиро. Но на то, что удастся дойти до первой из станций Ямасиро, Йодо, Окита не слишком рассчитывал: не по такой жаре. Тем более что задачей было не преодоление данного участка Токайдо на скорость, а избавление его от банды. И если с первого раза не получится встретить разбойников, придется отправляться в обратный путь. Что, учитывая погоду, делать все-таки не хотелось бы. Да и меч Окиты никогда не был лишним в Киото. Дневной зной начинал спадать, а значит, можно было уже снова собираться в путь. Тем более, до заката оставалось около трех часов, а идти в темноте смысла не было никакого. Шайка по ночам не нападала. Кашель с каждым шагом становился сильнее, а попытки унять его водой и смягчить горло привели лишь к тому, что фляга опустела слишком быстро. До Хиракаты оставалось еще около половины пути, и без запаса воды преодолеть его было бы… не слишком легко. Ненадолго задумавшись, Окита сделал очевидный в его положении выбор: свернул с дороги. Вдоль тракта текла река Ёдо. А в лесу, что разделял непосредственно Ёдо и тракт, хватало ручьев — несмотря на то, что из-за жары река заметно обмелела, хотя бы один из них и рассчитывал найти Окита. Однако раньше, чем на ручей, Окита наткнулся на кое-что иное. Терпко тянуло падалью. К этому примешивался сладковатый душок гнили. Не слишком приятно, но в целом ничего удивительного в этом не было. Животные и птицы переносили зной ничуть не легче, чем люди, а где-то даже и тяжелее. Этим еще повезло — рядом была река, и жажда им не грозила. Послышался легкий шорох, но Окита чувствовал, что угрозы нет. Секундой позже из-под куста высунулась пушистая морда и посмотрела на Окиту, блеснув черными бусинами глаз. Тануки. Зверь любопытный, но все-таки дикий, осторожный. Окита шевельнулся, и тануки, подхватив с земли то, что, по-видимому, считал законной добычей, поспешил удрать, проскочив мимо. Будущий обед тануки оказался длинным и волочился следом, цепляясь за низкие ветки и выступающие из земли корни. Уже изрядно пожеванный, он, тем не менее, все еще был достаточно узнаваем. И это заставило Окиту нахмуриться. Он шагнул вперед, за тот куст, из-за которого выскочил тануки, и остановился, мрачно обозревая представшую перед его взором картину. На небольшой поляне вперемешку с травой и землей лежали потроха — человеческие, если Окита не ошибался. Но ошибиться в таком деле было бы непросто — распоротых животов он успел повидать достаточно. Тот, кто эти внутренности здесь оставил, по-видимому, попытался их прикопать. Но затраченных усилий оказалось недостаточно: ловкие лапы зверьков-падальщиков без проблем добрались до запрятанного. Точно сказать, сколько людей было выпотрошено, Окита бы не смог. В конце концов, далеко не факт, что тануки, с которым он только что повстречался, был первым и единственным. Могли и лисы порезвиться. Здесь, на поляне, дышалось еще тяжелее, чем на тракте. Окиту буквально скрутило от приступа кашля. Потревоженные мухи, сидевшие на потрохах, взлетели и теперь кружили вокруг с тревожным гулом. Окита выпрямился и потер губы. На пальцах осталась кровь: видимо, из-за сухого воздуха и частого кашля немного повредил горло. Не страшно. Он еще раз обвел взглядом поляну. Огава Ясуо отступил, пропуская вперед командира первого отряда Шинсенгуми, Окиту Соджи. Тот, кто здесь потрудился, не посчитал нужным как-либо заметать следы. А потому его дальнейший путь с поляны прослеживался без особых проблем. Даже несмотря на то, что по-настоящему хорошим следопытом Окита не был. Ему легко давались выслеживание и преследование в пределах города, но лес ему был знаком и вполовину не так хорошо. И все же сейчас он вполне уверенно шел по следу, ни разу не сбившись и не потеряв дороги. Довольно скоро он вышел к более крупной поляне, со следами костра… и недавнего пиршества. Окита бесстрастно осмотрелся — и эта бесстрастность далась ему не без усилий. Судя по размерам костра и состоянию поляны, компания здесь собралась не менее, чем человек в двадцать. По поляне были разбросаны кости и обломки костей. Некоторые, впрочем, явно были разрублены. Костей было много, причем разных размеров. Кости рук, ног, лопатки, ребра — все они встречались здесь. Человеческие кости: мужчин, женщин и детей. И если Окита не ошибался, — а он хотел бы! но понимал, что, к сожалению, это не так — то мясо на этих костях сперва было хорошенько прожарено, а потом обглодано. Кое-где заметны были следы зубов. Из этого само собой проистекало еще одно «если»: если в окрестностях не завелась еще одна банда примерно той же численности, то Окита охотился не на обычных разбойников. Он охотился на шайку каннибалов. Пообещав тем, чьи останки находились сейчас на поляне, что положит конец существованию банды, Окита направился дальше. Не по следу банды — в этом не было смысла. Ведь стоило бы только разбойникам выбраться на дорогу, как этот след затерялся бы. Так что Окита решил следовать первоначальному плану: сперва найти воду, потом добраться до Хиракаты. Ну а там уже стоило сообщить об этой поляне, чтобы несчастным путешественникам, которым не суждено уже добраться до места назначения, помогли обрести покой. Кроме того, Окита задумался над тем, чтобы найти попутчиков. Ведь один человек мог банду и не заинтересовать… А вот несколько — уже другое дело. Первый ручей Окита пропустил: очень уж близко тот находился к поляне с костром. Кроме того, возле него обнаружились крохотные младенческие косточки. Возле него… и непосредственно в воде. Поэтому даже кашель не заставил Окиту наполнить флягу здесь. Следующий ручей еще пришлось поискать, зато вода там не была осквернена. Окита наконец хорошенько напился, набрал воды впрок и вернулся к дороге. Начинали сгущаться сумерки, и скоро уже должно было стемнеть. Однако если верить верстовому столбу, до Хиракаты было всего около получаса ходу. В Хиракату Окита прибыл уже затемно. Однако в гостиницу он заселился без проблем: спальное место и обильный ужин искать не пришлось. День выдался утомительным, но перед тем, как идти ложиться спать, Окита поведал владельцу гостиницы — а заодно всем, кто оказался поблизости — о найденной неподалеку поляне. Рассказ, разумеется, вызвал у людей ужас. После этого Окита еще посидел с бутылочкой сакэ и послушал чужие разговоры. Болтали о разном. О бандитах — в том числе. Ничего толкового, впрочем, так и не прозвучало. А уж когда заговорили о политике, Окита махнул рукой и перебрался в снятую на ночь комнату. Раннее утро встретило Окиту шумом за окном. Он выглянул, но разглядеть толком ничего не сумел: что бы там ни происходило, происходило оно за углом. В любом случае, того, кто его разбудил, стоило бы поблагодарить: пора было встать, позавтракать, набрать воды, а также выяснить, не требуется ли кому попутчик. Оките повезло. Последний вопрос решился как-то сам собой, практически без его участия. Окита уже заканчивал завтракать, когда к нему подошел немолодой мужчина и попросил дозволения присоединиться. Извинившись, что потревожил, мужчина представился как Комацу Такехиро, самурай. Он сообщил, что сопровождает двух женщин, являющихся женами его сыновей, вместе с детьми в Киото. Сложив руки перед собой, он прибавил, что понимает: возможно, лучше было бы в безопасности переждать, пока власти не разберутся с угрозой. Однако это может занять не день, не два и даже не неделю — а столько времени у него нет. Поэтому если господин («Огава Ясуо», — вставил Окита) не возражает, далее можно было бы следовать вместе. Кроме того, он, Комацу Такехиро, нашел еще нескольких попутчиков: семья с детьми, пожилой отец с дочерью-вдовой и молодой ронин. Учитывая бесчинствующую в этих краях банду, ни один меч лишним не будет. А в одиночку отбиться от двух десятков разбойников не под силу никому. Разве что киотскому демону, Баттосаю… И да, разумеется, путешествовать с детьми — это далеко не то же самое, что одному. Так что он, Комацу Такехиро, готов компенсировать возможное промедление. Итак, господин Огава согласен принять это предложение? Господин Огава, разумеется, был согласен. Уточнив время, на которое планировался выход, Окита прикинул, что еще немного времени у него есть. Предполагалось, что они отправятся через час, чтобы еще до того, как солнце окажется в зените, дойти до Йодо. Там они смогут отдохнуть и переждать жару, а после этого переберутся в Фушими, где и остановятся на ночь. Ну а от Фушими до Оцу практически рукой подать, как и от Оцу — до Киото. Вообще-то сам Окита до Йодо добрался бы часа за два с половиной, три. Но учитывая, что с ними будут дети, это время следовало увеличить еще как минимум на час. Наконец подошло время выдвигаться, и Окита вышел из гостиницы. Тогда-то и выяснился один малоприятный факт: один из попутчиков, второй из найденных господином Комацу «ронинов», был Оките хорошо знаком. Да и тот узнал Окиту и сейчас не сводил с него немигающего, как у изготовившейся к атаке ядовитой змеи, взгляда. Баттосай. Словно почувствовав разлившееся в воздухе напряжение — а может, и не словно… в конце концов, ки они оба сейчас не слишком скрывали — появился господин Комацу. Моментально оценив происходящее, он поспешил вмешаться, пока противостояние не перешло к следующей фазе. — Господин Огава, господин Химура, — вежливо, но твердо проговорил господин Комацу. — Полагаю, вы уже знакомы. Надеюсь, никаких проблем не будет? Химура? Вероятно, такой же, как и он сам — Огава, мысленно усмехнулся Окита. Ему потребовалось усилие, чтобы кивнуть. Еще большее усилие понадобилось, чтобы разжать пальцы и медленно отвести руку от меча. То, что Баттосай одновременно с ним проделал то же самое, не слишком радовало. Однако вихрь ки угомонился, господин Комацу довольно улыбнулся и отошел, а Баттосай озвучил то, что было сейчас в мыслях Окиты: — Прежде всего необходимо защитить людей. И это было действительно так. В других обстоятельствах уложить двадцать человек особой проблемы бы не представляло: если бы, например, Окита вышел против них один. Но в том случае, когда ему предстояло защищать других, все оказывалось куда сложнее. Да, он был быстр, а его умения — смертоносны. Однако на стороне разбойников была численность, и легко могло случиться так, что пока Окита расправлялся бы с одними бандитами, другие перебили бы женщин и детей. Двое самураев, возможно, могли бы постоять за себя или ненадолго отвлечь внимание от спутников, но всерьез рассчитывать на них точно не стоило. А вот Баттосай представлял собой реальную силу. Угрозу, разумеется, тоже. Но попутчикам с его стороны едва ли что-то грозило, не те это были люди, чтобы входить в сферу интересов Ишин Шиши, Кацуры и, соответственно, хитокири. Доверять ему спину Окита, пожалуй, бы не рискнул, а вот прикрыть спутников — вполне. О перемирии речь, разумеется, не шла. Скорее, они безмолвно сошлись на взаимном ненападении. Кроме того, они коротко обменялись информацией, пока их попутчики заканчивали подзатянувшиеся сборы. Баттосай сообщил, что у банды, судя по точности нападений и скорости реагирования на появление патрулей, есть как минимум один наводчик, но, скорее всего, их больше. Также он прибавил, что, поскольку на месте нападений редко оставались тела, выдвигалась гипотеза о захвате людей в рабство. Однако работорговцы поблизости не объявлялись. Окита в ответ рассказал о найденной вчера поляне с костями — и с удовлетворением увидел, что реакция Баттосая мало отличалась от его собственной. Не знай Окита правду, вполне мог бы принять его за одного из своих, столь отчетливо в его взгляде читалось желание уничтожить зло. А в том, что они имеют дело со злом, сомнений не было — даже если бы банда осталась обычными бандитами. Находиться рядом друг с другом ни Окита, ни Баттосай не пожелали. Они разделились, и Окита теперь возглавлял их небольшой караван. Следом шел господин Комацу, за ним — две молодые женщины, госпожи Нана и Минори. Одна из них вела двух детей, пяти и семи лет, а другая несла на руках годовалого малыша. За ними, чуть прихрамывая — как он объяснил, сказывалось старое ранение — шагал господин Нисимура Риото, подле него, отставая на пару шагов, двигалась его дочь, госпожа Юмико. Замыкал шествие Баттосай. Таким образом, путешественники оказывались прикрыты, а оба, и Окита, и Баттосай, получали некоторое пространство для маневра. В пути господин Комацу попытался было завести разговор, но его практически никто не поддержал. Баттосай в принципе был не особенно разговорчив, господин Нисимура берег дыхание, а Окита не желал снова получить приступ, наглотавшись дорожной пыли и разодрав горло. Он и так периодически кашлял. Женщины же шли молча, лишь изредка тихонько переговариваясь с детьми да напевая колыбельную младенцу. Необходимость быть начеку ничуть не мешала Оките размышлять. Например, о том, что именно привело Баттосая в эту часть Токайдо. Встретились они в Хиракате. Значит, дело у хитокири было либо в самой Хиракате, либо в Моригути, либо в Осаке. Чутье и здравый смысл говорили, что, вероятнее всего, Баттосай, как и сам Окита, возвращался из Осаки. А что взялся перебить банду, так это явно не основное его задание. При этом о каких-либо смертях важных людей в окрестностях Осаки Окита не слышал, а работа Баттосая, как правило, получала широкую огласку. В любом случае, об этом нужно будет сообщить руководству — возможно, у них найдутся соображения на этот счет. А у Окиты прибавилось целей: помимо убийства разбойников, нужно было прикончить Баттосая. Хоть с этим и придется подождать до того, как они доведут попутчиков до Киото. Окита никогда не взялся бы объяснять, как это работает: что именно и почему заставляет его насторожиться, ощутить, когда и где-то что-то не так. Да и кто бы сумел? Но сейчас, еще даже не видя, не слыша и не чувствуя присутствия других людей, он понял: начинается. На другом конце их маленького каравана Баттосай легкой вспышкой ки дал понять, что тоже заметил… что-то. Попутчики все еще пребывали в блаженном неведении, и Окита не торопился это исправлять. Баттосай, впрочем, тоже молчал. Они продолжали идти, внешне спокойные, невозмутимые: преждевременно дать бандитам понять, что их атака не станет неожиданной, было бы глупо. А зачем отказываться от очевидного преимущества? Кроме того, попутчики, узнай они об ожидающей впереди засаде, могли наделать глупостей. Так что сейчас, как бы странно ни было это признавать — даже перед самим собой — уверенным Окита мог быть только лишь в Баттосае. Он точно не подведет в сложный момент: опираясь на опыт столкновений в Киото, это можно было утверждать наверняка. Даже несмотря на то, что в Киото они были по разные стороны, да и сейчас назвать их союзниками было бы… наивно. Злое предвкушение впереди четко обозначило временные границы грядущего нападения: сейчас. Окита перерубил древко направленной в господина Комацу стрелы прямо в полете. Две женщины сдавленно охнули, одна вскрикнула, — Окита не понял, кто именно — но все трое сгрудились вокруг детей, прикрывая их собой. Господин Комацу и господин Нисимура встали рядом с ними, обнажив мечи, и закрутили головами, пытаясь обнаружить, с какой стороны последует новая атака. Баттосай замер в паре шагов от них. Он, как и сам Окита, по сторонам не смотрел. Зачем? Если все, что нужно, они о нападавших и так уже знали. С десяток стрел полетело в сторону Баттосая, и Окита усмехнулся. Для демона Киото это было сродни легкой разминке, не более. Между тем, самого Окиту ожидало кое-что поинтереснее: ему навстречу вышел главарь. — Сдавайтесь, и останетесь живы, — глумливо скалясь, предложил он. И, судя по всему, на то, что его предложение действительно будет принято, он совершенно не рассчитывал. — Ну а если нет… — он красноречиво взмахнул мечом. — И как же вы намереваетесь это сделать? — скорее не из любопытства, а чтобы поддержать разговор, поинтересовался Окита. — Перестрелять нас издалека точно не выйдет. Попутчики вмешиваться не спешили — ни в разговор, ни в бой. Это было хорошо, это было правильно. Окита спиной ощущал их напряжение, но отвлекаться, чтобы успокоить, не собирался. — У нас сегодня удачный день, — не отвечая Оките, сказал главарь. Он повернулся к одному из своих разбойников, и прибавил: — Женщины и дети. Ради этого стоит постараться, верно? Ответом ему был воодушевленный вопль двадцати глоток. Окита дернул плечом. Вспомнилась та поляна. Со стороны Баттосая отчетливо повеяло чем-то темным, тяжелым. Время разговоров кончилось. Господин Комацу потом сказал, что не успел и шагу в сторону разбойников сделать — как все уже было кончено. Бандиты попытались окружить их, а потому дело нашлось как мечу Окиты, так и клинку Баттосая. По десять врагов на человека? Даже с учетом того, что приходилось прикрывать других людей, это было даже как-то несерьезно. Женщины стояли, руками закрывая глаза детям и стараясь не смотреть на то, что осталось от банды. Это была бойня — щадить безжалостных каннибалов не собирался никто. Перед тем, как продолжить путь, Окита и Баттосай с помощью господина Комацу и господина Нисимуры убрали тела с дороги. Чуть позже их смогут забрать люди из Йодо. А пока стоило освободить тракт, чтобы не пугать других путешественников. Хотя впитавшаяся в землю кровь ясно давала понять, какого рода происшествие здесь совсем недавно случилось. Возле одного из тел Баттосай на мгновение замер. А потом склонился и вытащил у него из-за пазухи лист бумаги. Прочитав содержимое, он хмыкнул и передал лист Оките. — Тебе пригодится, — только и сказал он. Окита, наскоро пробежав текст взглядом, мысленно с Баттосаем согласился: действительно пригодится. И еще как. Если верить этому посланию, банда имела связи кое с кем в Осаке. И этот кое-кто занимал отнюдь не последний пост. Дальнейшая дорога до Йодо прошла без приключений. И — в молчании. Женщины были подавлены, случившееся их сильно напугало. Дети жались к ним. Господин Комацу был задумчив. А господина Нисимуру, кажется, больше волновала нога, чем нападение и последующая расправа над шайкой. В пути Окиту пару раз одолевали сильные приступы кашля, и тогда он ловил на себе внимательный взгляд Баттосая. Однако поскольку сказать тот ничего не пытался, промолчал и Окита. В Йодо они пришли, уже когда солнце разгулялось вовсю. Изнывая от жары, они остановились в гостинице, и Окита вновь не удержался от того, чтобы побаловать себя кружкой ледяной колодезной воды. Господин Комацу неодобрительно покачал головой. Немного отдохнув, Окита все же нашел в себе силы сообщить властям Йодо о том, что разбойничьей банды более не существует. Дав ориентиры места, где они оставили тела, Окита вернулся в гостиницу. Баттосай куда-то запропал, и Окита задумался: не сбежал ли тот окончательно? В конце концов, он ведь не мог не понимать, что возле Киото просто так уйти у него уже не получится. Однако к тому моменту, как попутчики собрались отправиться дальше, Баттосай все-таки вернулся. Видимо, решил довести дело до конца. Вместо обычного часа они добирались до Фушими целых два. Дети явно устали, но пытались держаться на равных со взрослыми, что заслуживало уважения. После ужина Окита оставаться в общем зале не стал. Его самого утомили не столько дорога и сражение, сколько кашель. И ненавязчивое, но все-таки ощутимое внимание со стороны Баттосая. Ночью Окита не спал. Сидел, прикрыв глаза, и вслушивался в ночные шорохи. Он не обманывался: Баттосай умел быть совершенно бесшумным. Однако даже ему не удалось бы подойти к мечнику уровня Окиты незамеченным. Утро Окита встретил практически с облегчением. От Фушими до Оцу они все так же шли в тишине, периодически разбиваемой кашлем Окиты и тихими колыбельными, напеваемыми госпожой Минори. Дети постарше чинно шагали рядом с матерью, лишь пару раз решившись пробежаться по тракту: то, что произошло вчера, подействовало и на них. Впрочем, Окита не сомневался: отойдут. Вполне возможно, еще и неплохими воинами вырастут. На подходе к Оцу пришлось посторониться, пропуская конный отряд, и Окита, не успев вовремя прикрыть лицо, так сильно наглотался дорожной пыли, что, казалось, ее насыпали ему прямо в глотку. Горло буквально раздирало, в груди огнем горел тяжелый ком, и Окита мрачно подозревал, что скоро снова будет стирать с губ кровь. Поэтому остановка и отдых в Оцу прошли словно мимо него. Он все так же был настороже, однако окончательно встряхнулся только ближе к Киото. Баттосай все так же держался позади. Женщины заметно оживились. И все, включая господина Нисимуру, непроизвольно ускорили шаг. А когда ворота Киото уже виднелись впереди, к Оките неожиданно обратился господин Комацу. — Господин Огава, — учтиво проговорил он. — Позвольте поинтересоваться, куда вы планируете направиться дальше. На секунду задумавшись, что бы ответить, Окита неожиданно решил сказать правду. — В Шинсенгуми, господин Комацу, — проговорил он. — О, — господин Комацу энергично кивнул. — Да, разумеется. Понимаю. С вашими талантами, полагаю, вас просто не смогут не принять. Оките не нужно было смотреть на Баттосая, чтобы видеть усмешку на его губах. Впрочем… и в самом деле, получилось довольно забавно. — Могу лишь надеяться на это, господин Комацу, — слегка поклонился Окита, выражая таким образом благодарность за признание его скромных умений. Огава Ясуо просто не мог бы отреагировать иначе. — И все же, — господин Комацу слегка замялся, а потом протянул Оките свернутый лист бумаги. — Я действительно уверен, что все пройдет хорошо, но если вдруг вам понадобится помощь или работа, просто найдите меня. Окита взял лист и еще раз поклонился. — Благодарю, господин Комацу, — искренне сказал он. В конце концов, это действительно еще может пригодиться. Кроме того, подобная благодарность была приятна. Неожиданно пришло понимание, что чего-то не хватает. Окита вскинул голову, огляделся и коротко простонал сквозь зубы. Встревоженно посмотревшему на него господину Комацу Окита коротко объяснил: — Господин Химура. Поняв, в чем дело, господин Комацу облегченно улыбнулся. — Да, господин Химура еще в Фушими предупредил, что оставит нас, не доходя до Киото. Хотя жаль, конечно, что он даже не попрощался. Что-то подсказывало Оките, впрочем, что Баттосай тоже успел получить от господина Комацу подобный лист и предложение помощи в случае необходимости. Что ж, нельзя сказать, что незаслуженно. Тем временем они наконец миновали ворота. Окита тоже предпочел бы сделать прощание как можно более коротким, но пришлось сперва выслушать целый виток благодарностей. Спутники, кажется, только сейчас до конца поверили, что избежали страшной участи стать жертвами банды каннибалов. А также что добрались наконец до Киото. Наконец Окиту все-таки отпустили, и он, помахав попутчикам, — теперь уже бывшим — отправился в штаб Шинсенгуми. Нужно было отчитаться по двум заданиям, сообщить о Баттосае, а также предупредить о сообщнике разбойников, оставшемся в Осаке. Дел хватало. Окита вдохнул полной грудью. С момента, как он вернулся в город, он еще ни разу не закашлялся. Воистину, в Киото — совсем другой воздух. Окита вернулся домой.