От опавшей листвы до цветов сирени

```say anything – girl in red```

Незаметно пролетел январь, начался февраль. Парни проводили вместе очень много времени, часто гуляли после школы, Джотаро провожал друга до дома, пускай и не любил прогулки, они зависали в библиотеке, хоть брюнет и не любил читать. Ему нравилось слушать голос Нориаки и шелест страниц, разглядывать и запоминать все черты его лица, линии волос, складки на одежде, изгибы тела, будто Джотаро был художником и писал картину у себя в голове. Однако сколько бы времени они ни проводили вместе, брюнету было мало этого. Хотелось отнять Нориаки у всего мира навсегда остаться вдвоём в их укромном уголке. Странное, новое чувство, но... Может, так и должно быть у друзей?... Они снова идут до дома красноволосого. Снег медленно падает на плечи, щеки и волосы, остаётся даже на бровях и ресницах. Джотаро так не хочется расставаться с ним... – Слушай, а помнишь мы заходили в кафе перед новым годом? Может, заскочим туда ещё разок? Слова сами срываются с губ, прежде чем Куджо успевает понять, что сморозил глупость, о которой уже жалеет. Он отводит глаза и хочет посоветовать другу забыть это предложение, но тот не дает ему сказать что-либо. – Отличная мысль, хаха, давай. По всему телу будто проходит волна жара. Он вздрагивает, но внешне сохраняет спокойствие, как обычно. Снова то кафе. Вечереет, поэтому кругом царит полумрак, но фонари ещё не зажигаются. Без новогодних украшений здесь совсем по-другому. Неярко, зачарованно светят лампы и мерцают ненастоящие свечи с рыжими огоньками. Людей мало, стоит тишина, нарушаемая только тихими разговорами и шумом машин за окнами. Они сели за тот же стол, за которым сидели в прошлый раз, заказали чай и стали ждать. Нориаки полез в рюкзак и вынул оттуда колоду карт. – Сыграем? Всё равно делать нечего. Джотаро медлил с ответом. Он в карты играл, но давно, и уже почти всё забыл. В прочем, почему бы нет, тем более, что Какëин этого, очевидно, очень желает. – Окей. Он обязательно пожалеет об этом. Была допита четвёртая чашка чая. Ожидаемая партия растянулась на три из-за того, что красноволосый хотел, чтобы брюнет всё же выиграл хоть разок. А тот просто наслаждался моментом, что с ним происходит крайне редко. Он не был сосредоточен на игре, его полностью поглотило созерцание противника. Тонкие черты лица, красные волосы, в свете ламп казавшиеся почти медными, какая-то хитро-подлая улыбка и довольный взгляд придавали ему удивительное сходство с лисицей, казалось, стоит только приблизиться, как человеческий облик исчезнет, и вместо него возникнет лукавая морда зверька. Джотаро с трудом сдерживался, чтобы не протянуть руку и не попытаться нащупать среди чужих волос мягкие ушки. – Ну? – вопросил Нориаки, прогоняя наваждение и давая сигнал о том, что Куджо должен делать свой ход. По его выражению лица было видно, что ему не терпелось выкинуть какую-нибудь гадость, вроде хода с козыря или сразу трёх дам, которые Джотаро точно не сможет отбить. Брюнет опустил взгляд на свои карты. "Эх, черт... " Три проклятые шестёрки, валет и козырная семёрка. Кажется, он проигрывал Какëину по всем фронтам: и карты, и его собственный разум подставляли его, поддаваясь противнику. Куджо скинул шестёрки и откинулся на спинку стула, отвёл взгляд, чтобы снова не попасться на удочку чужих чар. Что же такое с ним творится? Его, словно магнитом, притягивает к этому человеку: его взгляд, его движения, эмоции, мысли – всё было направлено в сторону Какëина. Это уже не было похоже на дружбу. Но что же это тогда?.. – Ты снова завис, – с нотками обиды звучит в тишине этот прекрасный голос. Его голос. Джотаро повинуется призыву вернуться в реальность и смотрит на стол, нарочно избегая встречи взглядом с глазами цвета сирени. Так и знал. – Ну и ну, ты опять выиграл, – он закрывает глаза и надвигает кепку на лицо. – я так с тобой не буду играть. – Нууууу... Ты так и не победил ни разу, разве не обидно? Не хочется отыграться? – нет. Пойдём, что-то мы засиделись. Какëин состроил обиженную рожицу, но почти сразу к нему вернулось прежнее радостное настроение. Они заплатили за чай и вышли из кафе. На улице медленно кружились снежинки. Кругом всё было белым-бело: и небо, и земля, и закутанные в лёгкие шали деревья. Однако всю волшебную атмосферу портил жуткий холод, пробирающий до костей и царапающий незащищённые участки кожи. Отвратительная погода. Куджо кашлянул и спрятал нос в шарф. Хоть какой-то прок от него. Нориаки же не разделял резко упавшего настроения друга. – Куда пойдём теперь? – спросил он, повернувшись к Джотаро. Тот нахмурился, задумавшись. Если ему сейчас не удастся ничего придумать, то им придётся просто попрощаться и разойтись, нет-нет-нет, этого никак нельзя допустить... – Ах, вспомнил, у меня же дела, – красноволосый хлопнул себя по лбу ладонью. – Прости, бежать надо. До понедельника! Он улыбнулся, помахал другу и развернулся. Он быстрыми шагами увеличивал расстояние между ними, ни разу не обернувшись. А Джотаро стоял там же, сжимал, разжимал кулаки и молчал. Как-то слишком резко, внезапно... Почему-то от вида мелькавшей впереди зелёной куртки, поспешно удалявшейся от него, настроение падало ещё ниже. Будто Какëин уносил с собой частичку его сердца, отчего всё внутри ныло. Ерунда какая. С трудом оторвав взгляд от почти исчезнувшего в дали друга, Куджо хмыкнул и отвернулся. С чего это на него такая напасть свалилась? Раньше ничего подобного никогда не было. Он старался выкинуть это чувство из своей головы, из своей души, но тщетно. Ноги сами несли его по знакомому маршруту домой, в то время как все мысли были заняты другим. Впервые за долгое время парень не мог понять себя. Новые, незнакомые дотоле эмоции и чувства взяли в заложники обычно безразличное ко всему сердце. Сейчас Нориаки казался ему интереснее всех остальных в сотни и тысячи раз, к тому же намного красивее... Фу, нет уж, кошмар. Странно всё это. Брюнет тщетно пытался выкинуть из головы мысли о друге. Он очнулся только тогда, когда обнаружил себя стоящим перед дверью своей квартиры. Ну и ну... Он прислушался к звукам внутри. Голоса... Разговаривавших было трое. Шла непринужденная беседа, часто прерываемая звоном посуды и смехом. Юноша надавил на ручку, открыл дверь и вошёл. Его взгляд почти сразу наткнулся на стоящие в прихожей две новых пары обуви: теплые женские сапожки и огромных размеров мужские ботинки. Ну конечно... На кухне сидели его дед и бабка, которых он не видел лет сто. – Ооо, кого я вижу, малыш Джоджо, – Джозеф Джостар, вечно улыбающийся крепкий старик с пронзительно-лазурными глазами набросился на юношу с душащими объятиями. Сьюзи Кью, бабушка Джотаро, приятная добрая старушка в красивом платье, лучезарно улыбнулась внуку и тихо поприветствовала его. Черт возьми, откуда они здесь. – Где ты ходишь, мы тебя уже заждались, старик, – Джозеф по-дружески похлопал внука по спине. Медвежьи лапы, а не руки. – Гулял. Старики переглянулись и недоуменно посмотрели сначала на Джотаро, потом на Холли, ожидая разъяснений. Раньше их внук терпеть не мог гулять, а сейчас... Ну и дела. – Интересно... Пойдём поболтаем, хаха. Джостар кивнул женщинам, и те, поняв, что предстоит какой-то важный разговор, принялись мило щебетать о чём-то. Мужчины же вышли из комнаты и перешли в комнату брюнета. Куджо сел на кровать, а Джостар приземлился на стул. – Нуууу, рассказывай, что у тебя как. Куджо отвернулся, устремив взгляд куда-то вдаль и пытаясь казаться отстранённым. – Слушай, дед. Мне нужно спросить у тебя о чём-то важном. Удивленный и заинтересованный взгляд Джозефа застыл на внуке. – Спрашивай, раз важно, – он нетерпеливо и с явным интересом повернулся к Джотаро, ожидая захватывающего рассказа. – В общем... Скажи мне, что это такое: когда ты не можешь прекратить думать об одном человеке, не в силах оторвать от него взгляд, от каждого воспоминания о нем хочется улыбаться, и всё, что тебе нужно для счастья, это крупица внимания с его стороны? – Ооо... – в глазах Джостара загорелся огонёк азарта, не предвещающий ничего хорошего. Он потирал руки и пытливо глядел на внука. – И кто же этот человеееек?.. – на его лице появилась зловещая улыбка. – Просто ответь мне, что это за чувства. Джозеф слегка насупился, изображая на лице подозрительность, но всё же потом вздохнул, на секунду закрыл глаза и ответил. – Эх, приятель, да ты влюбился. По телу словно пробежал электрический ток. Эти слова были словно приговор, одновременно ему стало и легко, и страшно... – И всё же, – в лице деда снова изобразилось выражение хитрого дьявола в предвкушении развлечения и, возможно, злорадства. – Кто же этооо?))) Мда, Джоджо, не думал, что ты когда-нибудь начнёшь интересоваться девушками... Тут нахмурился уже Джотаро. Он помрачнел, словно набежавший ветер согнал грозовые тучи в небо, только что бывшее ясным и чистым. Юноша прикусил губу. Как ему сказать об этом?.. Засмеёт же... Или пристыдит... А вдруг расскажет кому? В прочем, последний пункт он тут же отбросил. Все-таки такую важную тему дед, даже при всей его любви к сплетням и создании проблем другим, не станет разглашать, особенно если Куджо попросит об этом. – Ну... Понимаешь... Нет, точно засмеёт. Парень отвернулся, жмурясь и выдыхая. Наверное, зря он об этом заговорил вообще. А Джостар тем временем проявлял высшую меру интереса, с нетерпением ерзал на месте и явно уже воображал себе что-то. – Нуууу? Не томи! – потребовал он. Брюнет пребывал в замешательстве. Зная деда, он точно мог сказать, что тот не отстанет, пока не узнает правду. Юноша глубоко вдохнул, собираясь с силами. – Обещай не смеяться. Увидив активные кивки старика, всем своим видом показывавшего, что внуку не о чем волноваться, Куджо произнёс: – Это... Парень. Мой друг. Снова тяжёлые слова, бывшие для него ведром ледяной воды, вдруг пролившейся на него. С самой мрачной и отчаянной миной он взглянул на деда, ожидая, что тот не сдержит обещания и начнёт подшучивать над ним, но встретил лишь... Печаль? Ему в голову пришла мысль о том, что раньше он и не подозревал, что Джостар мог испытывать грусть и, тем более, тоску, которая сейчас изобразилась в его чертах. На лице Джозефа на пару мгновений залегли глубокие морщины, он словно постарел на десяток лет в одну минуту, но эта эмоция исчезла почти так же быстро, как появилась. – Прекраааасно, как его зовут? – И ты правда никак это не прокомментируешь? Я думал, что сейчас будет что-то вроде "Фу, разве так можно?". – Нет, не будет. Дело в том, что мне тоже когда очень сильно нравился один мой друг. – И... Чем же это всё закончилось? – Ничем особенным. Он... Погиб. Повисло неловкое, тяжёлое молчание. Мда, неприятно вышло... – Если хочешь, я как-нибудь расскажу тебе об этом поподробнее, но сейчас мне нужно бежать. Джозеф улыбнулся и подмигнул внуку, поднимаясь на ноги. – Только при условии, что ты мне тоже всё расскажешь. Джотаро едва заметно улыбнулся и надвинул кепку на лицо. Старик счёл это за согласие и, попрощавшись, оставил внука в одиночестве. – Ну и ну... Вот оно что. Любовь... Всю жизнь он считал всех влюблённых идиотами, а любовь – чем-то сопливым и противным, но сейчас... Сейчас он сам был одним из этих дураков и ничего не мог с этим поделать. Его чувства вовсе не казались ему ерундой. Наверное, всё же любовь – не всегда противная штука. Или же дед ошибся. Куджо подошёл к окну. Время клонилось к вечеру, и небо очистилось. Лучи заходившего солнца отражались от снега, из-за чего все кругом мерцало и искрилось. Снег на подоконнике был похож на золотую пыль. Интересно, будут ли волосы Нориаки в этом свете подобны лепесткам тюльпана или расплавленному металлу?...