«И почему я решила защитить тебя? Ты же сама виновата в том, что столько выпила. Нельзя в таком виде ходить в клубы, нельзя быть такой легкомысленной, нельзя быть такой легкодоступной».
Смыв весь макияж и укрыв Яэ, Эи села напротив кровати и закрыла глаза. Что, если бы она не остановила того мудака? Что, если бы он увёл Мико с собой? Что сделал бы? Бросил ли бы там, где посмел бы надругаться над её телом? Ограбил бы? Что было бы с Мико? В каком состоянии она проснулась бы? Сердце Эи больно сжалось только от этих ужасных мыслей, она встала и помотала головой из стороны в сторону. Ничего не случилось, следовательно, и беспокоиться было не о чем. Но что-то всё равно не давало ей покоя. Для того, чтобы отвлечься, Эи взяла тёмно-синее вечернее платье Яэ с яркими блёстками и глубоким вырезом декольте, тонкими бретельками и аккуратно повесила его в большой комнате. Но ужасные мысли всё равно не покидали её, наоборот же, в голове возникали ужасные образы того, что могло бы произойти, и Эи становилось всё хуже. Однажды она уже столкнулась с подобным. Ей было всего шестнадцать, когда с компанией друзей она решила пойти в ночной клуб. В тот вечер сначала Эи не пила ничего кроме вина, вернее, так думала она. Пока девушка не видела или отходила на какое-то время расслабиться и потанцевать с кем-то, парни из её компании добавляли в её стакан то водку, то джин, то ещё что покрепче. Совсем немного, столько, сколько нельзя было бы почувствовать. Эи быстро опьянела, она больше не отказывалась выпить ещё и постепенно перешла на коктейли, которые ей подсовывали самые крепкие. Когда она оказалась не в состоянии даже стоять на ногах, знакомые, державшие себя в руках, перестали это делать. Один из самых близких её друзей отвёл Эи в туалет, чтобы умыть и дать возможность ей прийти в себя. Для вида. — Я не хочу… — она пыталась оттолкнуть его много раз, она отворачивалась, пиналась, но всё было бесполезно. Тело будто не слушалось, ноги ощущались ватными, руки не поднимались, а перед глазами всё плыло. Эи осознавала каждый момент, она понимала, что происходило и что делал её друг, когда грубо прижал её к грязной стене туалетной кабинки, одним резким движением разорвал тонкие колготки, грубыми пальцами впился в нежную кожу на бёдрах, но в безмолвном ужасе не могла ничего с этим поделать. Она чувствовала себя под водой не в состоянии даже вовремя среагировать. Эи умоляла остановиться, она пыталась и кричать, и звать на помощь, но всё, что ей оставалось, это плакать и молить остановиться, прекратить эти грубые толчки, избавить её от этой разрывающей плоть боли, просить. Она хныча продолжала шептать «не хочу, не надо, пожалуйста, остановись» будто это могло помочь ей. После него друг за другом начали приходить другие. Эи не чувствовала ничего кроме острой боли, разъедающей её душу и тело. Руки, которые они больно заламывали за спиной, ноги, которые едва держали, бёдра, на которых уже выступали синяки и появлялись красные отметины, шея со следами чужих рук, следы от укусов и засосов, — всё это горело огнём и отдавалось по всему телу болью в троекратном размере; грубые толчки, приносящие с собой только острую боль, руки, что до жжения сжимали волосы и тянули на себя, — всё это давило тяжёлым осознанием на неё. Чужие поцелуи, оставляющие после себя мокрые дорожки, дробили её тело электрическими разрядами на сотни, нет, тысячи мелких кусочков. Ей было противно от каждого прикосновения, от каждого движения. Она чувствовала отвращение не только к тем, кто смел касаться её тела, но и к самой себе за то, что не могла дать отпор, что не могла защитить себя должным образом. Эи не была единственной девушкой в их компании, её подруги могли остановить это всё, если бы предупредили о том, что парни намеренно пытаются её споить. Девушки, которых она считала своими подругами, предали её; парни, которых она считала своими друзьями, воспользовались ей. Бездействие остальных убивало её ещё больше. Почему никто не пришёл? Почему никто не остановил их? Почему никто не предупредил? Неужели её не было слышно? Неужели она слишком тихо звала и умоляла остановиться? Неужели никого не было рядом? После всего, что они сделали, Эи оставили в кабинке, с потёкшей тушью, смазанной помадой, синяками и чужими следами по всему телу, с кровью, стекающей по ногам, разорванными вещами, — а ведь она так красиво оделась ради встречи с друзьями, она хотела хорошо провести время, — использованную, избитую и униженную. Эи не была уже такой пьяной, чужие действия быстро отрезвили её. Пульсирующая боль внизу живота отдавалась пульсирующей болью в висках. Она, не имея сил даже двигаться, продолжала сидеть на холодном кафеле и тихо всхлипывать в надежде, что это всё окажется кошмарным сном.Но это оказалось кошмарной реальностью.
Они вместе дружили с младшей школы, постоянно были рядом друг с другом, поддерживали друг друга, неужели это всё было самообманом? Неужели Эи наивно верила, что дружба с парнями действительно такая простая? Но как же подруги… как они могли допустить подобное? Видели в ней соперницу? Завидовали? Или с самого начала хотели подставить её? Неужели всё то время, проведённое вместе, ничего для них не значило? Незнакомая девушка помогла ей выйти и дойти до дома. Она предлагала вызвать скорую и полицию, но Эи была против. Ей нужно было сначала обсудить всё случившееся с родителями, переосмыслить всё и принять взвешенное решение. Она нуждалась в поддержке родителей, которые встретили её с осуждением.— Ты сама виновата! Нечего было одеваться так вызывающе!
— А чего ты хотела, идя в
компании с парнями?!
— Ты ещё и пила! Ну конечно это случилось бы!
— Ты сама напросилась!
— Ты согласилась, ты же сама согласилась!
— Нужно головой думать, когда надеваешь такие вещи!
— Идиотка!
— Наша дочь — шалава!
«Неужели я действительно сама во всём виновата?» Эи не пошла в полицию и заявление писать не стала. Она взяла больничный, чтобы не пропадать на учёбе, не стала ничего писать и тем ублюдкам. Эи не выходила из дома на протяжении нескольких месяцев. Она перестала разговаривать с родителями, ужасно похудела и каждый день твердила себе, что сама во всём виновата, начала избегать собственного отражения, стремилась закрыться от всего мира, который, как ей тогда казалось, осуждал её за всё, что она сделала и что не сделала тоже. Она бежала от принятия случившегося так отчаянно, как только могла, и ей потребовалось приложить немало усилий, чтобы полностью восстановиться. Начать новую жизнь она решила после нескольких лет, проведённых в клетке самокопания, самоистязания и самоуничтожения с переезда в новый город. Это решение далось ей нелегко, нелегче было собирать средства для осуществления поставленной задачи. Эи верила, что путь к выздоровлению лежал через приношение в жертву всего того, что когда-то было частичкой её самой. Таким образом она отрезала себя от мира прошлого и уверенно сделала шаг в мир будущего, где её не должны были больше мучать кошмары, где ей больше не нужно было бояться жить, а не существовать; где она смогла бы попытаться стать по-настоящему счастливой. Эи понимала, что рождение чего-то нового лежит через завершение и смерть чего-то старого. Пусть ей и было тяжело признавать свои ошибки, сложно осознать всё произошедшее и принять факт предательства со стороны тех людей, в которых она верила, в итоге она смогла переступить через порог недоверия и трусости, чтобы наконец обрести покой. Эи прекрасно знала, что ей было крайне необходимо закрыть всё в отношениях с родителями, но она не могла найти в себе силы сделать это тогда, когда начинала новую жизнь. Эи обещала себе, что обязательно разберётся со всем связывающим её с не принявшими родителями, выскажет им всё, что накопилось за годы молчания и отстранения от них, и сможет их простить, сможет признаться в том, что скрывала и прятала, сможет наконец-то точно отпустить и пойти дальше уже без их осуждения, но не могла решиться на это. Словно она боялась посмотреть в глаза тех, кто осудил её за то, в чём она совершенно никак не виновата. Ей тяжело давались мысли о своём прошлом, она ещё долго не могла спокойно спать и постоянно напоминала себе о том, что в некоторой степени трусливо сбежала от решения острой проблемы. Однако Эи действительно не могла найти в себе силы, чтобы бросить вызов консервативным родителям. Она искренне хотела рассказать им обо всём, что тогда произошло, и поделиться с ними собственным мнением, но очень, очень боялась. Утром Эи ушла на работу, но перед уходом оставила для Яэ небольшую записку: «Не волнуйся, вчера с тобой ничего не произошло. Некоторые вещи я оставила для тебя на тумбочке, можешь воспользоваться ванной, если захочешь. В холодильнике есть еда. Пожалуйста, не стесняйся. Вот мой номер телефона, если что-то понадобится — позвони». Записку эту оставила на тумбочке у кровати вместе с стаканом холодной воды. Квартира после её ухода погрузилась в тишину и мерное сопение Мико, которое иногда прерывалось шумом жужжащего холодильника. Мико проснулась ближе к полудню от ужасной жажды. В голову ударило осознание случившегося и отдалённые кусочки воспоминаний. Яэ не сразу поняла, что была не у себя дома. Она со страхом посмотрела под одеяло и вздрогнула, поняв, что находилась совсем без одежды. Насколько она могла сделать это быстро, настолько резко вскочила с кровати и поспешила найти зеркало. Всё её тело болело и ныло, каждый шаг отдавался напряжённой болью и разрядами тока по ступням, затем икрам и доходил до самого живота. Мико с трудом дошла до зеркала и принялась осматривать себя на предмет наличия следов насилия и вторжения в личное пространство. Она действительно переживала из-за того, что могло случиться с ней минувшей ночью, хотя отказывалась принимать тот факт, что именно этого она и стремилась достигнуть; словам в записке верилось с трудом, сама записка выглядела нелепо. Кто этот человек и почему он решил проявить такую заботу? Яэ усмехнулась, поворачиваясь боком и пробегаясь взглядом по бедру. Ничего не было. Бледная кожа нетронута. Мико крайне смутно помнила девушку, спасшую её от чужих противных рук, но очень хорошо помнила сквозь осторожный сон её нежные руки, аккуратно смывающие макияж. Изначально Яэ хотела уйти сразу же после того, как прочитала записку. Но её остановило желание извиниться за доставленные неудобства. Всё-таки это она напилась и заставила заботиться о себе, это она доставила неприятности. Мико опустила голову и оперлась о стол, стиснув зубы до шума в ушах. Она ненавидела быть зависимой, ненавидела быть в слабой позиции. Чем и как теперь ей нужно отплатить за подобное? За то, что пустила к себе незнакомого пьяного человека, позволила спать на своей кровати, разрешила надеть свои вещи? Что нужно сделать, чтобы отдать долг этому человеку? Яэ с тяжёлым сердцем надела шорты с футболкой, остановленные ей Эи. Мико пыталась вспомнить её лицо, но ничего кроме сильных рук и тёмных волос с сиреневым омбре в голову не приходило. Загадочный образ девушки, спасшей её, не покидал Мико на протяжении всего дня, как сильно она ни пыталась бы отвлечься. Ей Эи почему-то представлялась в образе невысокой, но крепкой девушки, предпочитающей боевые искусства, иначе как объяснить, откуда у неё такие сильные руки? Лицо девушки Яэ представить не могла, она совсем ничего не запомнила. Время уже близилось к позднему вечеру, как входная дверь открылась и через порог переступила Эи. Она тихо разулась и неуверенно позвала: — Яэ Мико? — Эи почему-то думала, что девушка давно ушла, но каково было её удивление, когда из самой дальней комнаты показалась нежно-розовая макушка. В полутьме чужие лиловые глаза ярко блеснули и Эи вздрогнула. — Спасибо, что позволила остаться у себя. Как… я могу обращаться к тебе? — Мико было несвойственно смущаться, но искренний и заинтересованный взгляд Эи заставал её врасплох. — Райден Эи, — она улыбнулась, — ты бы могла уйти, тебе необязательно было ждать меня, чтобы просто сказать спасибо, Мико. Я оставила тебе свой номер телефона, простого сообщения было бы достаточно. — Нет, я хотела извиниться за то, что доставила тебе неудобства. — У тебя что-то случилось? — наконец Мико полностью показалась, она уже надела своё платье, а вещи, что Эи дала ей, аккуратно сложила и оставила на заправленной кровати; Яэ неуверенно встала перед Райден, скрестив руки. — Мы даже незнакомы, зачем тебе это знать? — Мико старалась избегать любого зрительного контакта. — Да, ты права. Может, тогда перед твоим уходом… — Эи хотела предложить что-нибудь поесть или просто выпить кофе, но её тут же прервала Яэ. — Нет, не стоит. Я благодарна тебе, Райден, и остаюсь твоим должником. — было видно, что ей тяжело давались эти слова и что она не знала, куда себя деть. Это заставило Эи слегка улыбнуться: — Всё хорошо! Ты права, мы незнакомые люди, но меня действительно очень обеспокоил вчерашний случай… Будь осторожна, Мико, и береги себя. С этими словами Райден отошла от входной двери, позволяя Яэ выйти. Она хотела остановить Мико и попросить рассказать ей всё-всё, что тревожило, но заставляла себя стоять на месте. Мико выглядела очень жалкой, её поникшие плечи и устало опущенная голова, — всё это говорило, нет, кричало о том, что случилась непоправимая беда, с которой девушке очень тяжело справиться. Но взрослые люди не вмешиваются в чужие личные жизни, какими бы заинтересованными и проницательными они ни были бы. И Эи Райден не стала исключением. Несмотря на то, что она искренне хотела помочь девушке избежать того кошмара, который настиг её саму ещё не так давно и погрузил во тьму страдания, несмотря на то, что она хотела помочь разделить тяжёлую ношу с совсем незнакомым ей человеком, реальность была жёстче, а её наивность глупее. Даже если бы Мико доверилась Эи, рассказала о том, что случилось с ней, смогла ли бы Райден помочь чем-то другим если не словами? Да и причины, которые привели Мико в клуб, могут быть совершенно разными. Райден решила отпустить ситуацию. Травма, оставившая неизгладимый след в её жизни, терзала её даже после того, как она начала новую жизнь. Это и заставило Эи так отчаянно ринуться выручать Мико из той ужасной ситуации, потому что она напомнила ей о чужом безразличии, с которым столкнулась она, о чужой незаинтересованности и нежелании брать ответственность за кого-то, которые на несколько лет вычеркнули её из жизни.***
— Мико! Ты сегодня рано.
Голос бармена, приятный и уже успевший стать почти родным, вынул Яэ из глубоких размышлений. Она оторвалась от разглядывания своих каблуков и быстро подняла голову. — А ты сегодня как обычно разговорчив, — съязвила она. — Ты сегодня до конца? Или тебе что-нибудь полегче? — несмотря на язвительный тон девушки, бармен с мягкой улыбкой пододвинул ей бокал вина. — Может быть, — вяло протянула Мико, поворачивая голову в сторону входа. Она сидела на высоком стуле рядом с барной стойкой, одетая в шикарное клубничное шёлковое платье на бретельках и глубоким вырезом декольте; это платье чем-то было похоже на то, в котором она была в вечер знакомства с Эи, только в этот раз оно было откровеннее; на руки Яэ решила надеть длинные перчатки того же цвета и материала, что и платье, придавая таким образом себе утончённости; её золотые серёжки с аметистами привлекали внимание всех присутствующих, иногда камни отсвечивали в сторону удалённых уголков и попадали своими отсветами в чужие глаза, а она продолжала сидеть у барной стойки почти неподвижно. — Ты сегодня непривычно молчалива. У тебя что-то случилось? — Яэ нехотя оторвалась от разглядывания толстого бокала с прямыми стенками. — Как давно ты интересуешься моей жизнью? — Начал с того момента, когда ты стала постоянным клиентом. — парень мило улыбнулся, что заставило Мико поморщиться. Этот бармен напоминал ей одного очень близкого человека, отчего любой контакт с ним отзывался болью по всему телу и усугублял её и без того подорванное состояние. — Знаешь, Альберт. Жизнь слишком коротка, чтобы иметь наглость делить её с кем-то вроде тебя. Понимаешь, о чём я говорю? — Мико подпёрла рукой подбородок и усмехнулась при виде вспыхнувшего Альберта; его покрасневшие щёки и на мгновение дрогнувшие руки, заставившие его остановиться натирать фужер до кристального блеска, сдавали все настоящие эмоции парня, хотя он старался воспроизвести на Яэ впечатление независимого и сильного брутала. — Мико, при всём уважении к тебе, иногда ты действительно перегибаешь!Его голос.
Мико вздрогнула, и былое озорство пропало с её лица. Сходства слишком очевидны, чтобы их можно было игнорировать. Его манеры, привычки и фразы, даже голос, — всё было так похоже на покинувшего её навсегда. Яэ отвернулась, сдерживая подступившие слёзы, и несколько раз мотнула головой. Это просто не могло быть правдой.«Мне пора прекращать пить и приходить сюда. Я больше не могу видеть его. Я больше не вынесу».
— Напомни-ка мне, Альберт, за что я так люблю это место? — Яэ поспешила отвлечь его внимание. — За атмосферу, удобное расположение. Ну, и за меня, конечно же. — Альберт усмехнулся. — Ты слишком самонадеянный, пёсик. — Мико медленно встала; даже это движение вышло у неё с некоторой долей изящности. — Уже уходишь? Так рано? — бармен совсем не обратил внимание на обидное прозвище, которое девушка дала ему. — Дела, знаешь ли, дела. — и она рассмеялась, оставляя рядом с недопитым ячменного цвета бурбоном деньги, конечно же, без чаевых. Не торопясь она вышла на улицу и медленно закурила; тонкая сигарета, зажатая между указательным и средним у фильтра, неровно подрагивала из-за дрожи, которая отдавалась по всему телу. Мико встала около мусорного бака и опустила голову. На улице было прохладно, и прохладный ветер ласкал её оголённые плечи. Но ей не было холодно, выпитый алкоголь согревал её изнутри. И почему-то именно в тот момент Мико вспомнила образ Эи, чуткой и осторожной, заботливой девушки. У Мико внутри всё канатами натягивалось, когда чужие губы проходились по нежной чувствительной шее, дорожкой спускаясь всё ниже, зацеловывая ключицы, играясь сквозь тонкую ткань с сосками. Яэ стремилась полностью растворятся в таких моментах и отдаваться плотскому низкому удовольствию столько раз, сколько потребовалось бы для того, чтобы на некоторое время забыть про боль разлуки. Но воображение снова и снова рисовало его, отчего всякий раз тошнота подступала к горлу и становилось резко противно так, что Мико больше не могла наслаждаться чужими ласками, какими бы приятными они ни были. Узнав бы о том, какой стала Яэ, Аято, наверное, не был бы рад. Он знал её как скромную и нежную девушку, всегда носившую длинные юбки, простые платья, строгие брюки. Аято любил Мико за то, что та всегда была открыта и добра с каждым, стремилась помочь кому-то даже самым малым. Изменившись до неузнаваемости и нарушив клятву, данную Аято перед его могилой, Мико стремилась забыться в чужих объятиях и найти потерянную часть себя. Она падала, падала, падала всё ниже и ниже туда, откуда не каждый мог бы выбраться, и очень хотела забыть о том, как он её называл. Мужчины, с которыми Мико спала, больше никогда не видели её. Люди не боялись открыто осуждать её, порицать, а ей это нравилось. Она упивалась собственным грехопадением и сладко пила отравляющий её душу яд, добровольно принимая образ «непослушницы». И пускай Мико мысленно проклинала себя, снова отдаваясь кому-то, она могла почувствовать себя лучше. «Наверное, она уже спит», — пронеслось в голове Яэ, когда она посмотрела на время. 3:57. Все нормальные люди, конечно же, давно спали. Но она всё-таки решилась отправить Эи короткое сообщение.«Как насчёт выпить сейчас?»
Ответ пришёл в 3:58.«У тебя всё в порядке? Напиши, где ты, я приду»
— Какая же ты глупая, Мико… — с этими словами она отправила Райден свою геолокацию.***
— Ты, должно быть, очень замёрзла. — буркнула Эи, когда наконец увидела Яэ. — Даже не надела ничего сверху. Повисло неловкое молчание, которое обе девушки боялись нарушить. Мико нетерпеливо выкуривала одну сигарету за другой, Эи молча наблюдала за ней, выстраивая собственные догадки того, что заставило Яэ выйти на контакт таким необычным способом. — Давай выпьем? — после длительного молчания предложила она. — Я больше не пью. Алкоголь не лучший способ вылечить собственные травмы, Мико. — голос Райден вонзил в Мико сотни тысяч маленьких игл и заставил поёжиться, — явно не от холода. — А что же тогда, по-твоему, лучший, — усмехнулась она. — Пережив что-то тяжёлое и травмирующее, человек должен искать способы принять этот опыт. Эти способы не включают в себя самозабвение и самоистязание. Ты можешь сколько угодно причинять себе боль, но это не поможет тебе справиться с тем, что случилось. — Не говори так, будто знаешь, что произошло! — вспыхнула Яэ, отталкивая Эи, попытавшуюся приобнять её за плечи, от себя. — Не делай вид, будто понимаешь меня! — Мико… Давай я провожу тебя домой. Где ты живёшь? Игнорируя возмущения Мико, Райден кое-как удалось узнать, где она жила. Удостоверившись по карте и составив себе маршрут, Эи решила проводить Яэ до её дома и помочь успокоиться. К счастью, путь много времени не занял, и через быстро пролетевшие пятнадцать минут Райден наконец открыла входную дверь. Перед ней предстало настоящее царство беспорядка. Даже в предрассветных сумерках, обволакивающих квартиру, она могла разглядеть разбросанные по полу картонные коробки, пустые банки пива, стеклянные бутылки из-под виски или джина; скомканные вещи лежали в каждом углу вместе с дополняющими их раскиданными фотоальбомами и книгами. Образ Яэ Мико, утончённый и женственный, совсем не сочетался с образом её квартиры. В нос ударил омерзительный запах спиртного, когда Эи прошла вместе с Мико на кухню и наконец включила свет. Увиденное при свете повергло Райден в шок: на широком стеклянном столе в ряд друг за другом стояли пустые банки пива, смешанные с пустыми банками энергетиков, на полу вокруг стола валялись смятые пачки чипсов, в раковине стояла гора немытой посуды. — Мико, ты правда здесь живёшь?! — удивлённо спросила Эи после того, как помогла сесть Яэ на стул. — Что тебя так удивляет? — вяло переспросила она. — Хорошо, подожди, я отойду… С этими словами Эи вышла в гостиную и резко остановилась. Над бежевым диваном висел широкий портрет мужчины с чёрной ленточкой сбоку. Эи вглядывалась в лицо мужчины: родинка под нижней губой, тонкий вытянутый подбородок, спокойный добрый взгляд лазурных глаз. Несмотря на разбросанные вещи и картонные коробки вокруг, всё наконец-то встало на свои места. Эи наконец-то поняла трагедию Мико: поняла и приняла её. Услышав тихие всхлипы, Райден быстро вернулась на кухню и увидела расклеившуюся Мико: она обессилено уронила на руки голову, пытаясь ещё как-то сдерживать себя; ей было стыдно за то, что она показывала себя такой перед незнакомым ей человеком. Райден подошла к Яэ и села перед ней на колени. — Мико, послушай. Боль утраты будет преследовать тебя всю жизнь. Все люди смертны. И рано или поздно все мы умрём. Я не знаю, в каких отношениях ты была с этим человеком, но я очень хочу помочь преодолеть тебе эту боль. Слышишь? — она положила на бедро Мико руку. — Это всё слова! Пустые слова! Ты ничем не можешь мне помочь, ты… — Мико больше не могла сдерживаться, она расплакалась, слёзы безостановочно лились по её щекам, а она старалась преградить им путь. — И что, ты продолжишь вести такой образ жизни? Будешь каждый день пить, жалеть себя и плакать? И как долго это будет продолжаться? Год? Два? Это не вернёт его. Я сомневаюсь, что он бы хотел, чтобы ты так жила. Я провела в этой яме несколько лет и, поверь, я знаю, о чём говорю. Я и правда не могу тебе ничем помочь сейчас, сейчас помочь себе можешь только ты. Только приняв факт необратимого и осознав произошедшее, ты сможешь пойти дальше. Райден встала и притянула Мико к себе, аккуратно обнимая её, укрыла собой её холодные вздрагивающие плечи, перехватила закрывающие лицо трясущиеся руки и заставила посмотреть в глаза. — Ты всё-таки у меня в долгу, так что дай мне одно обещание? — Какое? — немного успокоившись, спросила Мико. — Начать свою жизнь с чистого листа. Предупреждаю, это будет нелегко. Но… я, в свою очередь, обещаю, что помогу тебе с этим справиться.***
— Для начала следует выбросить весь этот хлам из квартиры!
— Хлам?! Что ты назвала хламом?! Да я…
Преображение началось с самого малого, с того, с чего когда-то начинала сама Райден. Вместе с Мико она устроила в её квартире генеральную уборку. Получилось без малого шесть полных столитровых мусорных пакетов. Эи без сожаления заставляла Мико выбрасывать абсолютно всё, что, по её мнению, могло помешать выздоровлению. Туда входил как обычный мусор, так и то, что связывало Яэ Мико и Аято. Эи не трогала совместные фотографии, но она безжалостно выбрасывала безделушки и всё то, что казалось и являлось ненужным. Следующий шаг заключался в совместно проводимых вечерах. Ради Мико Райден полностью переделала свой рабочий график, чтобы вечерами не оставлять её одну наедине с собственными мыслями. — Почему ты это делаешь, Эи? — отвлекаясь от фильма, спросила как-то Мико, когда Эи решила устроить на выходных для них обеих вечер кино. — М? О чём ты? — непонимающе переспросила она. — Так отчаянно вцепилась в меня… Почему ты так хочешь… помочь мне? — Яэ согнула колени и притянула их к груди, а Эи пришлось поставить фильм на паузу. На тот момент такие посиделки организовывались уже на протяжении двух месяцев, и Мико всё никак не решалась расспросить Райден, она податливо следовала за ней, не замечая того, что с каждым днём ей становилось легче дышать. — В шестнадцать лет я была изнасилована. — после некоторого молчания начала Эи, — тогда я пошла с компанией друзей в ночной клуб, где это всё произошло. Тогда я кричала и звала на помощь, просила остановиться. Но никто не помог мне, а мои родители осудили меня и сказали, что я сама во всём виновата… — ей сложно было формулировать мысль, а слова отдавались эхом в голове. Заметив это, Мико осторожно положила руку на колено Эи и начала медленно его поглаживать, чтобы таким образом выразить некоторый уровень поддержки, — я внушила себе эту мысль. Обвиняла себя в том, что произошло… Я перестала разговаривать со всеми, закрылась в своём мире и бесконечно жалела себя. Мне нравилось истязать себя, я находила в этом своё извращённое удовольствие… И всё же в какой-то момент я поняла, что так продолжаться больше не может, и решила начать новую жизнь. В тот вечер, когда я первый раз увидела тебя, когда я увидела того парня… У меня внутри всё сжалось и я вспомнила себя… Вспомнила, через что пришлось пройти. Затем я подумала о том, что будешь чувствовать ты, если что-то произойдёт. Я не хотела допустить этого. И… я решила защитить тебя. Я видела, что у тебя что-то произошло, я видела, что тебе было очень тяжело. И я искренне хотела узнать, что случилось. Я не хотела позволить тебе упасть туда, откуда я выбиралась несколько лет. На глаза Райден выступили слёзы, а она поспешила сразу их смахнуть. Только Мико перехватила её руку и заставила взглянуть на себя. Без слов всё было понятно, Яэ смотрела глубоко, в самое сердце, и Эи соврала бы, если бы сказала, что этот взгляд не вызвал у неё никакой ответной реакции. Райден почувствовала, как вспыхнули её щёки, и поспешила спрятать взгляд, что не позволила ей сделать Мико, положившая руку на лицо и заставившая снова взглянуть на себя. Тогда Эи накрыла своей рукой руку Яэ и полностью развернулась к ней. — В ту ночь, когда ты написала мне, я думала о тебе. Я действительно переживала за тебя. Вечерами я видела, как ты ходишь в клубы и в каком состоянии выходишь… Но я твердила себе, что у меня нет права вмешиваться. Я не хотела, чтобы ты упала в бездну… — Эи… — взгляд Мико смягчился и выразил глубокую признательность, — знаешь, я ненавижу быть зависимой. После смерти Аято… я именно такой и стала. Стала зависеть от всех этих воспоминаний, от всего того, что связывало меня с ним. Я буквально обезумела. И для того, чтобы как-то приглушить свою боль… для того, чтобы убрать это мерзкое чувство зависимости, я стремилась забыться в алкоголе и… чужом внимании. Знаешь… я давала ему обещание, что сохраню здравомыслие… Но я тут же его потеряла. Когда… я проснулась у тебя, я не понимала, что чувствовала. А в тот день, когда я написала тебе, я наконец осознала: я не хотела погружаться на самое дно. И, видя твою заботу в первый раз, я рассчитывала на неё во второй раз. Спасибо, что не позволила мне упасть окончательно, Эи. — на глаза Мико тоже навернулись слёзы, только вот она не стала их смахивать, позволив им проложить мокрые солёные дорожки.***
Совместные вечера постепенно перетекли и в совместные ночи. Всё реже Мико оставалась у себя и всё чаще оставалась у Райден, пока та вовсе не предложила Яэ переехать к себе. Сначала Мико долго отказывалась, но после очередного вечера кино и сонного «оставайся уже» она сдалась и ответила «так уж и быть». Мико устроилась работать в ту же компанию, где работала Эи. Воспоминания больше не терзали её так, как раньше, ночные кошмары постепенно отступили, а периодические походы в бар прекратились. Бросила Мико и вредную привычку курить, лишь иногда под ворчание Эи позволяла себе выпить вечером одну или две баночки пива. Тем не менее, Райден искренне радовалась, наблюдая за тем, как менялась Яэ. Мико взяла себе за привычку периодически подшучивать над Райден. Она заметила, как иногда смущалась и краснела Эи, следовало ей завести разговор на некоторые довольно откровенные темы, заметила, что она иногда принципиально избегала подобные темы, поэтому иногда позволяла себе немного подурачиться и ввести её в ступор. — Эи, давай посмотрим фильм «Горбатая гора»? — Мико с чем-то замышляющим видом склонила голову набок, наблюдая за реакцией подруги. — Г-гор… что?! Ты вообще знаешь, о чём этот фильм?! — Райден, сидевшая на диване напротив телевизора, вздрогнула, её щеки стремительно покраснели, а она сама поспешила отвернуться. — Конечно знаю. Вот и предлагаю посмотреть его вместе. А что? — Яэ состроила невинные глазки, пытаясь поймать её взгляд. — Есть другие варианты? — смущённо попросила Райден. — Ещё бы! «Жизнь Адель», м, что думаешь? Или, может, «Комната в Риме»? — Мико расплылась в довольной улыбке, наблюдая за тем, как алели щёки Эи. — Что за… У тебя нет нормальных вариантов?! — Нормальных — это каких? — Мико на четвереньках подползла к Райден и указательным пальцем направила её подбородок в свою сторону, заставляя посмотреть на себя. В лиловых глазах Яэ весело плясали искорки озорства, в них разжигался огонь азарта. Сколько бы Райден ни пыталась прятать взгляд, в конечном итоге ей пришлось посмотреть в глаза подруги, тем не менее, Мико продолжала: — что смущает тебя больше всего, Эи? — выговаривая это предложение, она растягивала каждое слово, точно пробуя его на вкус, и наблюдала за тем, как невероятно смущённая Райден, продолжала смущаться ещё больше. Для неё было настоящим испытанием начать проводить с Мико почти всё своё свободное время, ведь та оказалась по-настоящему тактильным маньяком! Сначала всё начиналось довольно невинно, но стоило Эи для поддержания стабильного эмоционального фона Яэ предложить устраивать вечера кино, как она перестала себя сдерживать и во время просмотров то и дело позволяла себе лишний раз положить голову на плечо Райден или вовсе заснуть в таком положении. Эи, избегавшая любого контакта годами, впадала в панику только от одного приближения девушки ради дружеских объятий, а тогда, когда Мико начала обниматься настойчивее и взаимодействовать с ней во время просмотров фильмов по-разному, была готова провалиться на месте сквозь землю. Однако она сдерживала себя и лишь намекала подруге о том, что ей некомфортно. Мико принимала к сведению, зная об истории Эи, и старалась быть аккуратнее. Со временем Райден всё-таки привыкла к тактильности второй и позволяла ей больше, чем могла позволить сначала. — М-Мико, во-первых, все эти фильмы… они, ну, о нетрадиционной ориентации. — после выпытывающего молчания начала Эи. — И? — Мико в предвкушении облизнула губы. — А, во-вторых… Я не хочу разговаривать с тобой на подобные темы! — не выдержав более тесного контакта, Райден буквально выпрыгнула из ловушки Яэ и вскочила с дивана, она до этого пыталась отодвигаться, но вскоре двигаться было некуда, оставался единственный выход — побег. — Хорошо-хорошо! Я тебя поняла! — Мико рассмеялась, вытирая выступившие от искреннего громкого смеха слёзы в уголках глаз и сгибаясь в попытках хоть немного сдержаться. Райден с ощущением того, что сердце вот-вот готовилось вырваться из груди, осознанием произошедшего и неприлично алым лицом поспешила скрыться в ванной, откуда вскоре раздался плеск воды.***
— Мико? — Эи заглянула на кухню, где Мико, скрестив ноги на стуле и читая что-то увлечённо в интернете, с белым полотенцем на голове сидела вместе с кружкой чёрного крепкого чая. — Да, сладкая? — не отрываясь от своего дела отозвалась она. Это заставило Райден немного покраснеть. Миновал первый год их совместной жизни, и подобные обращения постепенно входили в привычку. А первое время Райден было действительно тяжело ужиться с этим. — Я бы хотела с тобой поговорить… — начала она издалека, проходя и садясь напротив Яэ. — О чём? — Как ты относишься к нетрадиционной ориентации? — услышав этот вопрос, она попыталась сдержать смешок. В этом случае ей пришлось убрать телефон в сторону и, начав сушить влажные волосы полотенцем, с мягкой улыбкой начала: — Как я могу к этому относиться, глупенькая? Мне нет дела до того, кто с кем и как спит. Разве я, Яэ Мико, могу осуждать кого-то за это? Да и тем более указывать кому-то, что ему следует делать? — только Райден не мог устроить подобный ответ, она и без того знала о терпимости и толерантности подруги, её волновало другое. — Что, если бы кто-нибудь признался бы тебе в чувствах? — тщательно подбирая слова, пыталась подвести к главному она. — Кто-нибудь того же пола? — Мико улыбнулась, видя, как начала смущаться Эи, как робко скрестила руки и как резко покраснели её щёки. — Ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю! Так зачем переспрашивать! — выпалила Райден. — Дай-ка подумать. — Яэ приложила к губам указательный палец. — смотря кто, в каких мы отношениях, сколько знакомы… — перечисляя всё это, она то и дело мотала головой, полотенце постепенно сползло на плечи, открывая вид на шею, по которой ещё медленно стекали капельки воды: всё-таки Мико недавно вышла из душа. Видя всё это, Райден замерла на месте, не смея пошевелиться и издать лишний звук. Осознание творившегося у неё внутри ещё не пришло к ней, а подобные разговоры, которые, к слову, время от времени случались, но на разные темы и с разным посылом, вроде успокаивали интерес девушки, но в то же время заставляли её биться в смятении и непонимании самой себя, ведь ранее Эи совсем не интересовалась романтическими отношениями не только с людьми того же пола, но и с противоположным!Прошло уже полтора года совместной жизни.
— М-Мико! Ты что делаешь? — ошеломлённая и покрасневшая Райден смотрела в глаза Мико, прижимающую её к стене и коленом упирающуюся в низ живота. До этого смущённая и не до конца понимающая природу своих чувств, Эи пыталась поговорить с подругой на тему нетрадиционных отношений и узнать её мнение на этот счёт. Эи отгоняла от себя такие мысли и твердила себе, что у неё развилась своеобразная привязанность к Мико, требующая от неё любого ответного физического контакта. Даже минимального. Чуть позже Райден признала свою влюблённость в Мико, но по-прежнему противилась этому. — Твои намёки действуют уже на нервы, Райден. — совместная жизнь, конечно, не была идеальной, и иногда у них случались конфликты. В ситуациях, когда Мико была на взводе, она обращалась к Эи по фамилии. — О чём ты? — Эи старалась не разрывать зрительного контакта, но выдерживать на себе этот пытающий взгляд Мико становилось всё сложнее. — Когда ты спросила меня, обратила ли бы я на тебя своё внимание, если бы была мужчиной, я подумала, что ты шутишь. Когда ты начала спрашивать меня о том, что я думаю о нетрадиционных отношениях, я тоже думала, что ты шутишь. Но, зная тебя… Может, ты наконец уже скажешь мне, что происходит? М? С этими словами Мико приблизилась и немного наклонила голову в сторону, опаляя дыханием нежную бледную кожу на шее Эи и втягивая нежный аромат её повседневных духов. От этого по телу Райден пробежалась волнами дрожь и из приоткрытого рта вырвался несдержанный тихий стон. Это Яэ приняла в качестве согласия и осторожным движением провела кончиком носа от скулы до ключицы. — Мико… — на выдохе произнесла Эи, но её тут же заткнула поцелуем Мико. Убедившись в том, что Райден не против, она медленно углубила поцелуй, руками позволяя себе пробраться под одежду Эи. Очерчивая круги и разные витиеватые узоры, Мико пробиралась от живота к лопаткам. Достигнув застёжки лифчика и ловко расправившись с ней, Яэ заставила Эи поднять руки, чтобы снять раздражающую одежду. — Мико, я не уверена… — — Тсс… Её посещали подобные фантазии. Сначала они вызвали у Эи бурное отторжение и ярое непринятие, после слабую заинтересованность, что побудило её к изучению остро вставшего о своей идентичности вопроса, а затем они стали своеобразной обыденностью. Но такой обыденностью, которую Райден старалась отрицать до полного признания своей влюблённости в Мико и до принятия того факта, что в этом не было ничего противного и неправильного, что, несмотря на пережитый травмирующий опыт, Мико не собиралась делать ей больно, она, наоборот же, даже пальцем против её воли трогать не стала бы. Мико, отбросив в сторону лишнее, поцелуями начала спускаться по скуле к шее, от шеи к ключицам, от ключиц к оголённой груди, наслаждаясь тем, как подрагивало от каждого поцелуя тело Эи. Она же положила одну руку на затылок Мико и запрокинула голову, давая тем самым ей «зелёный свет». В голове Эи, как и когда-то в квартире Мико, наконец всё встало на свои места. Яэ оторвалась на несколько мгновений и предложила продолжить в спальной. Там, аккуратно положив Райден на кровать, она уже не стала сдерживать себя. Ловким движением Мико стянула с неё джинсы, что заставило Эи инстинктивно сдвинуть ноги, а после она закрыла руками лицо. — Эи, — тихо позвала Яэ, — не прячь лицо. — затем нежно поцеловала её в уголок губ и убрала мешающие пряди волос. И, когда она наконец убрала руки и позволила поцеловать себя ещё раз, Мико произнесла: — Раздвинь ноги. И будь послушной девочкой, Эи. С этими словами и хитрой улыбкой Мико дорожками едва ощутимых поцелуев-бабочек спустилась к низу живота, а после накрыла губами самое чувствительное и нежное место, отчего Райден буквально пронзило током, она вздрогнула и снова свела ноги вместе, что заставило Мико улыбнуться, но она не стала останавливаться…— И ты, Эи, мне нравишься… — шёпотом после первого в жизни оргазма Эи сказала Яэ, накрывая её губы своими.