Возмутительное равнодушие

Бродерик терпеть не мог таких женщин: слишком умных, слишком подозрительных, слишком самостоятельных. Если поначалу поручение казалось ему легким, необременительным пустяком, то по прошествии дней Брэд чувствовал себя вываренным раздражением. Все шло совсем не так, как он планировал: если пустоголовая подружка Гвен оказалась бессильной перед его обаянием, то сама журналистка — возмутительно-рыжая, словно кельт — смотрела равнодушно, на вопросы отвечала сдержанно, а когда Бродерик словно случайно коснулся ее пальцев, едва заметно поморщилась и отдернула ладонь. Какова наглость! Какой-то смертной, человеческой девке задирать перед ним нос! Что она о себе возомнила?! Недурна собой, спору нет, однако все женщины милы, пока они молоды; Гвен Килли ничем не лучше прочих, мало, чем отличается от ветреной подавальщицы в пабе и своей легкомысленной подружки. Что господин в ней только нашел? Почему Гвен сопротивляется чарам Бродерика Ганкнера? Он, что… ей не нравится?.. Невозможно! Брэд поморщился, с оттенком презрения поджав губы, когда мимо прошли две местные девушки; прошлым вечером шел дождь, дороги Таломора развезло, и барышни ступали по грязи подошвами резиновых сапог. Размокшая земля и грязная вода чавкали, хлюпали у них под ногами, девушки смеялись по-крестьянски громко и дружно зарумянились, стоило Брэду повернуться в их сторону. Мужчина широко улыбнулся, склонив голову в знак приветствия, хотя эти смертные не вызывали у него никакого влечения; любезным он был скорее по привычке, к тому же было очень удобно располагать женщин к себе — уверенная в своей исключительной неотразимости и желании мужчины, она пойдет на многое. Скольких уже Бродерик обманул, лестью и лаской убедил сделать то, что нужно ему? И не счесть; после он забывал о бедняжках, потому что его собственное сердце оставалось холодным. Никаких чувств, только выгода и расчет; а теперь все его планы могли рухнуть потому, что Гвен Килли оказалась такой неуступчивой. Но ничего, ко всякому замку можно подобрать ключ; Брэд не первый век жил на свете и успел хорошо изучить мир смертных. Гвен будет его, не добровольно, так насильно; Брэд не мог ослушаться приказа, потому что от этого зависела его жизнь. И Гвен — тоже; глупо было полагать, что господина остановят женские капризы. Если он рассердится, то последствия могут быть весьма плачевными; милая Гвен ведь не хотела, чтобы кто-то еще пострадал? Ей недостаточно Дика Кольта, друидов и тех людей из больницы? Волю и сопротивление можно сломить, пролив кровь Джесси или той разбитной девицы из паба. Или того рыжего, кучерявого паренька на отвратительной машине. Бродерик нахмурился, сунув руки в карманы куртки, замшевой, светло-бежевой, такой неуместной в этом маленьком грязном городишке, похожем на хлев; здесь все, от жителей до домов, выводило Брэда из себя — из-за отказа Гвен. Капли тепла от нее было бы довольно, чтобы мужчина уверился в своем шарме и обаянии, но девушка вела себя отстраненно и холодно, взгляд ее озарялся внутренним звездным светом только при виде Джека Бреннана, а когда она первый раз вернулась из Сида, от ее волос и кожи пахло пикси… и другим мужчиной. Проказница Гвен, даже за пределами своего мира ухитрилась кого-то увлечь; а Брэд, вежливый и обходительный, для нее оказался недостаточно хорош. Глядя на отражение своего хмурого лица в окне дома с выбеленными стенами под соломенной крышей, Бродерик мрачнел все больше. Он чувствовал себя бесполезным, неуклюжим… безобразным, хотя Джесси продолжала ему писать, жалуясь на одиночество и скуку в Таломоре; недалекая девица. Кто же будет ставить Врата посреди оживленного мегаполиса?! Места силы всегда прятали от посторонних глаз, но Джесси не утруждала себя подобными глубокими размышлениями; а прекрасная Гвен была другой. Хоть немного, но разбиралась в культуре и порядках страны, в которой была гостем; Брэд вздохнул, приглаживая волосы, подставил лицо порыву ветра, пахнущему болотом и надвигающейся грозой. Неудивительно, что Гвен так приглянулась господину: она умела интриговать; даже отказ девушки… заводил, провоцировал, заставлял хотеть ее сильнее, не только потому, что Брэду приказали ее привести, а потому что было любопытно узнать ее поближе. Может, испробовав очаровательную Гвен, он бы успокоился, понял, что ничего особенного в ней нет; такая же женщина, как и все прочие, упрямая и непокорная только для виду, однако без своей брони — жаждущая и трепетная, готовая для того, чтобы ее уложили прямо на траве или на камне, или заставили нагнуться, опираясь на забор. Или стоя, у дерева, вжимая ее спиной в ствол, или поставив ее на колени, чтобы Гвен сама хотела, умоляла, едва не рыдая от возбуждения; воображение рисовало искушенному Бродерику такие картины, что на пронизывающем ветре, предрекающим скорую грозу, ему сделалось жарко. Как правило, он старался быть джентльменом, однако с Гвен его выдержка давала трещину, и он был готов наброситься на нее где угодно, даже на площади Таломора, на глазах у горожан, чтобы этот сопляк Джек уяснил, что эта женщина ему не достанется. Бледные губы изогнулись в жестокой улыбке, когда Брэд представил себе выражение лица парня, если бы он в самом деле увидел прелестную Гвен с другим: злость, возмущение, непонимание, обида, разочарование; это бы уничтожило Джека, размазало бы по земле как коровью лепешку колесами телеги. Вздрогнув от омерзения, Бродерик еще раз взглянул на свое отражение в оконном стекле и самоуверенно улыбнулся, поправив ворот куртки; он же так красив. Как можно предпочесть ему смертного, воняющего машинным маслом и мазутом? Встреча с Дуллаханом просто так ошеломила дивную Гвен, что она слегка помутилась рассудком, потому и приметила этого хлипкого, невзрачного мальчишку, но скоро ее сознание прояснится, и девушка поймет, что тратить время и внимание на подобных Джеку крайне неразумно. С Брэдом ей будет намного лучше; пусть и недолго. Зато его она запомнит на всю жизнь; не зря же господин отправил за ней самого опытного из своих слуг. Еще раз взглянув на свое отражение, Брэд небрежно отбросил челку, упавшую на лоб, и, стараясь не морщиться, осторожно переступил через лужу. Подошва лакированного ботинка чуть проехалась по скользкой грязи, однако мужчина удержал равновесие, шагнул в сторону, к центру дороги, где было немного суше; в центре городка дороги были заасфальтированы или выложены камнями, но чем ближе был лес, тем меньше было на улицах Таломора следов цивилизации, в некоторых домах даже не было электричества и стационарных телефонов, а люди до сих пор отставляли на крыльце подношения для фей и лепреконов. Некоторые в самом деле опасались навлечь на себя гнев Ши, а иные наливали молоко в дань традициям, не задумываясь о том, что их предки куда больше знали о том, что и кто может скрываться в чаще леса или в озерной глубине. А чудесная Гвен знала, подумалось Бродерику практически с нежностью; они с девушкой были друг к другу ближе, чем она думала, и только оттягивала неизбежное, встречаясь с Бреннаном; у Гвен не было будущего ни в этом мире, ни с этим смертным, ее судьба уже определена тем, с кем не пристало спорить человеку, и чем быстрее она это уяснит, тем лучше. Но хотя бы Гвен согласилась принять медальон, это уже изрядно облегчало задачу, однако следовало спешить: скоро командировка милой Гвен подойдет к концу, и она вернется домой, а за пределами Ирландии добраться до нее будет в разы тяжелее. Значит, придется идти на крайние меры, пусть Брэд и не терпел столь… топорные манипуляции. Выхода нет; если он не справится, господин будет недоволен, и тогда за прекрасной Гвен отправят кого-то похуже, чем Дуллахан. Перешагнув через очередную лужу, мужчина гадливо поддернул штанины и сморщил переносицу, когда мимо пронеслись дети, радостно топая по грязной воде. Брызги летели в разные стороны, от детских криков разболелась голова, а когда мальчик в пластиковой маске черепа выскочил ему под ноги, размахивая игрушечным мечом, Брэд едва не выбранился вслух. Мальчик попятился, глядя на него сквозь прорези маски, девочка в ободке с пушистыми заячьими ушками замерла, теребя шнурки на воротнике дутой курточки, а парнишка постарше, высокий, с длинной, как у утенка, шеей и торчащими ушами, торопливо выскочил вперед. — Простите, сэр, — пробормотал он, взяв мальчика за руку; маска черепа чуть съехала набок, когда ребенок часто закивал. — Да, простите, — мальчик поправил маску и, вывернувшись, бросился к девочке, которая, заверещав, побежала дальше по улице. Паренек поспешил за ними, стараясь не упустить из виду, а путь Брэду, уже начавшему свирепеть, перегородили сразу несколько коров, которых подгоняла невысокая полная женщина в красном платке, дымящая зажатой в зубах сигаретой. — Ну, пошли, — весело выкрикнула она, стрельнув игривым взглядом на Бродерика; ее круглые щеки зарделись, грудь взволнованно приподнялась, и она слегка ослабила платок, завязанный узлом на груди. Под ключицами у нее темнела целая россыпь родинок, объемной груди, похожей на взбитую подушку, было тесно в платье, а когда она чуть одернула ворот, то чуть не вывалились из собственной одежды. Выглядело вульгарно, но Брэд лучисто улыбнулся, заставив женщину гуще покраснеть; она захихикала, остановившись посреди дороге, кокетливо поправила волосы, позабыв о животных, которые лениво брели по улице. В мире смертных Брэд почти не мог ворожить, однако нередко его пригожего лица оказывалось достаточно, чтобы женское сердце дрогнуло. Что эта смертная видела в своем захолустье? Встреча с Брэдом стала самым значимым событием за всю ее жизнь; будь она моложе, Бродерик мог бы посветить ей пару минут своего времени, так, чтобы немного отвлечься перед осадой дорогой Гвен. Которая смеялась до неприличного громко, перескакивая через лужи вместе с Джеком Бреннаном. Улыбка Брэда померкла, глаза гневно сузились, а губы сжались в тонкую линию; челюсти напряглись, желваки под кожей скул закаменели, когда мужчина увидел, как Гвен повисла на Бреннане, и парень бережно придержал ее за талию. Лица у обоих были глупые и счастливые, как у влюбленных подростков, взгляд Бреннана был полон такого восторга, словно он видел перед собой не смертную журналистку, а эльфийскую деву, а Гвен так и льнула к нему, ласкалась, моля о поцелуе, но Джек не решался. Сопляк, неопытный слюнтяй — что он мог дать женщине? Свою развалюху, почтительно именуемую джипом? Старую автомастерскую, дом с прохудившейся крышей и скрипучим крыльцом? Или прелестную Гвен больше привлекали такие безродные типы, похожие на беспризорных дворняг? Благословенный лес, что в голове у этой девчонки?! Позабыв о погонщице коров, которая уходила с нескрываемой неохотой и огорчением, Бродерик наблюдал за журналисткой. Хотелось броситься ей наперерез, вырвать девушку из объятий Бреннана, встряхнуть, так, чтобы не посмела больше ослушаться или спорить, а затем — поцеловать. Тогда в лесу Гвен хватило сил сопротивляться его чарам, но на сей раз ей не удастся сбежать. Гвен будет принадлежать Бреду, пусть и не долго. Она должна в него влюбиться! Не могло быть так, чтобы девушка оставалась безразличной к нему и что-то испытывать к Бреннану! — Осторожнее, — Джек заботливо придержал журналистку под спину, покраснел, когда Гвен обняла его за шею; вдвоем они замерли возле широкой и глубокой лужи, мутной, подернутой радужной пленкой машинного масла; девушка покачнулась, делая вид, что вот-вот упадет, и Бреннан прижал ее к груди. При виде довольства, озарившего черты Гвен, Брэд скрипнул зубами в беспомощной ярости. В Сиде бы все разрешилось быстро: ни один из смертных не рискнул бы встать между эльфом и его добычей, а здесь Брэд мог только стоять и смотреть на милую Гвен, так беззастенчиво обнимающую Джека. Чтоб его Дуллахан забрал. — Здесь… глубоко, — пробормотала девушка, переминаясь с ноги на ногу; ее модные ботиночки с ремешками и пряжками мало годились для прогулок по дорогам Таломора в такую непогоду, а вот Бреннан подготовился — надел резиновые сапоги. — Может, обойдем?.. Заодно еще прогуляемся. — Зачем идти в обход? — с лихой усмешкой спросил Джек; наклонившись, он подхватил Гвен под колени и поднял над землей; журналистка вскрикнула, пугливо поджала ноги, цепляясь за плечи парня, сияющего самоуверенностью. Бреннан смело ступил в лужу, глухо булькнувшую под его сапогом, девушка задорно рассмеялась, а Бродерик с трудом противился желанию столкнуть их прямо в смрадную, грязную жижу. — Если уронишь меня, тебе не поздоровится, — пригрозила Гвен; Бреннан тряхнул кудрявой челкой. — Я тебя ни за что не отпущу, — пообещал он, и молодые люди синхронно покраснели, смутились, отводя глаза, хотя Гвен и горделиво расправила плечи, верно, уяснив, что парень теперь у ее ног. Глупышка, нашла, чем гордиться; в силу своей ограниченности смертная этого не понимала, но Брэд знал и видел намного больше, мог бы ее научить, позволил бы стать чем-то большим, возможно, у мужчины вышло бы ей помочь, однако Гвен, очевидно, в этом не нуждалась. Ей хотелось обжиматься с Джеком, навязчивым и наивным, как новорожденный теленок, путаться с Итой из паба, нянчиться с подружкой, а Брэд… Брэд был не нужен Гвен. И мужчина не мог этого простить. Девушка даже не подозревала, как сильно ранила его своим отношением. — Может, сходим в паб? Выпьем… — робко предложил Джек на середине лужи; грязная вода бурлила и пенилась у его ног, пальцы Гвен перебирали волосы у него на затылке, от чего его щеки сравнялись цветом с перезрелым помидором. — Ита сказала, что тебе понравился наш эль. — Да, нравится. Знаешь, мне много, что нравится в Таломоре, — откровенно призналась журналистка; их с Бродериком разделяло чуть больше пяти метров, но она не замечала мужчину. Джек хмыкнул, пряча ухмылку в уголках рта. — Да? И что же? У нас здесь вообще много такого… всякого занимательного… Гвен снова засмеялась, будто Бреннан сказал что-то остроумное, и на Брэда ее глупое жеманство подействовало как плевок в лицо; не в силах более наблюдать за неуклюжими заигрываниями смертных, мужчина повернулся к ним спиной и побрел в обратную сторону, подальше от рыжекудрой красавицы Гвен, чей скудный ум был не в силах постичь все достоинства Бродерика. Это он еще не знал, с кем девушка связалась в Сиде; должно быть, с каким-нибудь воином, грубым, неотесанным, пьющим мед и пиво бочками и поедающим мясо руками. Брэд усмехнулся, еле сдерживая бешенство, облизнул губы, широко шагая по грязи, пачкавшей его ботинки; почему все это его так задевало? Он служил давно, это было далеко не первое задание, но отчего-то холодность Гвен ранила мужчину больнее зачарованного лезвия: почему так? Она… необычная. Смелая, раз решила сопротивляться решению самой Морриган и ее безголовому всаднику; умная — училась быстро, все схватывала на лету, и… желанная. Такая желанная от того, что не подпускала к себе, предпочитала другого, который был и в половину не так хорош, как Брэд. Уши чесались, морок, прятавший реальную внешность мужчины, дрожал, готовый схлынуть в любую секунду; Брэд размеренно задышал, силясь успокоиться, но мысли о Гвен, обнимающей Джека, смеющейся с Итой или танцующей в Сиде с тем неведомым воином, жгли рассудок, и он понял, что долго не выдержит. Увидев идущую ему навстречу девушку с темно-русой косой, уложенной венцом вокруг головы, Брэд заставил себя улыбнуться. Нужно… подкрепиться и передохнуть. Как только он наберется сил, решит, что делать дальше. Пусть Гвен пока играет; все равно ей никуда не деться.