Кладбище

Рихард припарковал машину недалеко от входа на кладбище и вышел на улицу. Судя по звуку хлопнувшему пассажирской двери, Тилль сделал то же самое, но он не смотрел в его сторону. После разговора со следователем и известия о том, что похищена еще одна девушка, вчерашние эмоции нахлынули с новой силой. Вдобавок, Рихард неожиданно обнаружил, что на нём нет его кулона. По всей видимости, он забыл надеть его утром после душа. Он редко забывал о нем и всегда нервничал, когда это случалось. Рихард молча открыл багажник машины, вытащил небольшую коробку и достал оттуда сапоги на плоской подошве, которые положил туда еще накануне вечером как раз на тот случай, если снова придется идти на кладбище. Джинсы он вчера не только вымазал, но еще и порвал, повторять подвиг не хотелось. С его умениями он запросто могл упасть и в этих сапогах, но все-таки риск свернуть себе шею заметно уменьшался. Склонив голову на бок, Тилль с интересом наблюдал за тем, как он переобувается. Когда тот снова стал на пару сантиметров ниже, он с улыбкой заметил: – Это очень предусмотрительно с твоей стороны. Мне кажется, красота не стоит таких жертв. Рихард бросил на него недовольный взгляд, но ничего не ответил. Положив сапоги, которые только что снял, в ту же коробку, он закрыл багажник и нажал кнопку на брелоке. Машина щелкнула замком и моргнула фарами. – Пойдем, пока дождя нет, – предложил Рихард, направляясь в сторону ворот, – я не горю желанием снова промокнуть, и так горло болит. Тилль посмотрел ему вслед немного удивленно, но ничего не сказал. Вместе они подошли к воротам, на которых почему-то уже висела массивная цепь с замком. – Странно, – констатировал Тилль, потрогав замок и убедившись в том, что это все не бутафория и не обман зрения. – Еще слишком рано, здесь не должно быть закрыто. – Он для верности даже посмотрел на часы и убедился в том, что еще только третий час. С самого утра небо было затянуто плотными тучами, от чего еще с полудня создавалось ощущение уже наступившего вечера. – Надо же, их действительно запирают, – пробормотал Рихард, тоже удивленно глядя на массивный замок на воротах. – Интересно, с каких пор? Когда я был студентом и мы часто сюда приходили, они всегда были открыты, даже ранним утром и поздним вечером. Мне казалось, их вообще никто никогда не закрывал. Что будем делать? – Он посмотрел вверх, решая, стоит ли лезть через забор, но это показалось ему плохой идеей. Забор заканчивался декоративными, но довольно острыми на вид шипами, порвать одежду о которые, а то и вовсе пораниться, было проще простого. – Герр Берндт накануне заявил, что в заборе этого кладбища хватает дыр, – Тилль хмыкнул. – Можем проверить, я все равно собирался это сделать. Рихард едва заметно улыбнулся. «Герр Берндт» – наверное, это было самое изящное, что явно неадекватный человек без определенного места жительства когда-либо мог слышать в свой адрес. – Давай проверим, – согласился он. – Направо, налево? – Направо, – решил Тилль. Они повернули в сторону заправки, прошли мимо скучающих бензоколонок. Тилль даже поискал глазами Берндта, надеюсь, что тот сможет показать им одну из дыр, но того нигде не было видно. К счастью, одн дыра нашлась всего через несколько метров, едва они свернулись за угол. – Кажется, наш сумасшедший друг был прав. – Тилль подошел к забору там, где пара металлических прутьев оказался выломан. В образовавшуюся прореху вполне мог пролезть человек его комплекции. Оливеру было бы уже сложнее. Тилль обернулся к Рихарду. – Ничего, если я не буду пропускать тебя вперёд? Рихард великодушно махнул рукой в сторону дыры. – С удовольствием пойду вторым. Тилль одним стремительным движением скользнул в прореху и мгновение спустя оказался уже по другую сторону забора. Немного осмотревшись по сторонам, он обернулся. – Давай сюда, – позвал он Ришу. Тот перелез через довольно высокий бетонный парапет и, проигнорировав руку Тилль, которую он учтиво ему предлагал, спрыгнул на землю. – Это недалеко от того места, где нашли тела девушек, – заметил Рихард, оглянувшись по сторонам, и сразу же направился к ступенькам, ведущим вглубь кладбища. – И где мы нашли дерево с нишей, – добавил Тилль, убирая руку. – Цвен, а в чем дело? – поинтересовался он, сосредоточенно разглядывая его затылок. Похоже, настала его очередь выяснять, что не так. Такие вещи Тилль предпочитал решать сразу. В идеале, стоило спросить его еще накануне, но сначала они были не одни, а потом общались только по телефону. Рихард криво улыбнулся, останавливаясь. Ситуация и ему показалась знакомой, только несколько месяцев назад он был по другую сторону вопроса. Он глубоко вдохнул и обернулся к нему. – Тилль, ты когда-нибудь видел, как умирают люди? – для его взвинченного состояния вопрос прозвучал неожиданно спокойно. – Доводилось, – коротко ответил он, не совсем понимая, к чему он клонит. – Но я тогда был сторонним наблюдателем. – А я вижу гораздо чаще, чем хотел бы. Вижу, как умирают совершенно разные люди: молодые, старые, измученные долгой болезнью, вышедшие за хлебом и попавшие под машину, с кучей плачущих под дверями отделения родственников и совершенно одинокие. Разные. Но знаешь, что их всех объединяет? – Рихард на секунду запнулся, словно ждал от него ответа, но, так и не дождавшись, продолжил: – Они все хотят жить. Даже те, для кого смерть, казалось бы, станет избавлением, те, кто утверждают, что уже сами хотят поскорее умереть, чтобы больше не мучиться, все надеются на чудо, которое хоть еще немного продлит им жизнь. У них всех есть какие-то планы, мечты, незавершенные дел. Кто-то не успел съездить в Париж, у кого-то маленький ребенок, которого еще нужно вырастить и поставить на ноги, а кто-то просто не дочитал интересную книгу. Желание выжить во что бы то ни стало заложено в человеке природой. И те девушки, которых похитил этот ненормальный, они тоже хотят жить. У них тоже есть дела, и они не планировали умирать. И если я могу хоть что-то сделать для них, я это сделаю. И мне будет наплевать, кто и зачем пишет Ангелике и как с этим связан маньяк. И я не понимаю, как может быть по-другому? Он замолчал, не то переводя дыхание, не то ожидая хоть какой-то реакции на свои слова. – Весьма похвально, – сдержанно прокомментировал Тилль. – Как ты думаешь, сколько еще женщин подвергается насилию в данный конкретный момент? Пока мы с тобой тут разговариваем, кого-то где-то бьют и могут забить до смерти. Кого-то просто планируют убить. Кто-то подвергается сексуальному насилию, которое, возможно, закончится смертью. Может быть, бросим все наши дела и направим наши усилия исключительно на спасение всех от всего? Рихард растерялся. Это не было той реакцией, которую он от него ждал. – А если бы это была моя жена? – спросил он. – Если предположить, что одной из тех девушек могла быть она. Или твои друзья? Тебе тоже было бы плевать, потому что в данный конкретный момент где-то еще какие-то женщины подвергаются насилию? Теперь Тилль выглядел удивленным. – С чего ты взял, что мне плевать? Мне не наплевать и на этих девушек, хотя я их не знаю. Но их спасением занимается ваша полиция. У меня свои задачи. Я не частный детектив, я не неуловимый мститель, я не супергерой, который взялся в одиночку защищать город от преступности. Ко мне обратились конкретные люди с конкретной просьбой, у меня свои цели, и я не могу забывать о них каждый раз, когда вижу цель более важную, но для которой я все равно не гожусь. И если уж на то пошло, то среди этих девушек нет ни Агнет, ни знакомых, ни кого-либо еще, кого бы я знал. – Значит, в этом для тебя разница, да? Если бы ты их знал, их спасение стало бы более важной целью, чем какие-то там сообщения в Скайпе? Я не говорю, что ты должен все бросить и искать этого маньяка, ты прав, для этого есть специально обученные люди. Меня просто поражает твое равнодушие. И знаешь, что удивляет больше всего? – Что? – Что это говоришь именно ты. Я могу понять Ахима. Он никогда не оказывался в подобной ситуации, а человеку сложно поставить себя на место другого, сложно представить, как страшно умирать, не дождавшись спасения. Но ты… Ты ведь практически был на месте этих девушек. Однажды ты уже умирал и знаешь, как это страшно. Там, – Рихард на мгновение посмотрел вверх, – ты ведь ждал чуда, так? Знал, что чудес не бывает, но ждал, что что-то произойдет. Кто-то просто придет и спасет тебя. Просто так, просто потому, что ты не должен и не можешь умереть сейчас. У тебя много дел, много планов, и никто не имеет права отбирать у тебя жизнь. И тебе наверняка было все равно, кто это будет: специально обученные люди или просто тот, кто проходил мимо, у которого были свои цели и задачи и кто тебя совсем не знает. Пока он говорил, Тилль чувствовал, как сжимаются кулаки, как коротко стриженые ногти впиваются в ладонь. Он старался сохранять спокойствие и невозмутимость, но с каждым его новым словом это становилось все трудным. Когда он замолчал, сердце в его груди уже стучало как вчера во время видений, он уже не мог дышать ровно, и это выдавало внезапно вспыхнувшую злость. Захотелось сказать ему что-нибудь резкое. Что-нибудь такое, что навсегда отучило бы его пытаться манипулировать его мнением, вспоминая этот случай. Чтобы он не смел говорить о том, чего не понимает. Вместо этого он только стиснул на несколько секунд челюсти, непроизвольно прищурив глаза. Гнев – это тоже всего лишь эмоция, как и страх. Гнев можно контролировать. – Ты прав. – Когда он наконец заговорил, голос его звучал уже ровно, никак не выдавая тот внутренний эмоциональный взрыв, который вызвали его слова. – Я знаю, что такое ожидание смерти и полня беспомощность. – Он шагнул к нему ближе, сокращая расстояние в несколько метров до расстояния вытянутой руки. – И ты прав, я готов был все отдать за спасение. За то, чтобы кто-то – кто угодно – пришел и спас меня и тех, кто был со мной. Да что уж там, хотя бы меня, в тот момент мне было плевать на других. Но знаешь что? – передразнил он его, наклоняясь еще ближе, так, что кончики их носов чуть не соприкоснулись. Почти шепотом он ответил на свой собственный вопрос, не дожидаясь его реакции: – Никто так и не пришел. Рихард испуганно смотрел на него, не зная, что сказать. То, что переступил какую-то черту, даже не заметив его, он понял сразу, едва услышал его слишком спокойный голос, никак не вязавшийся с выражением лица. Тилль умел быстро брать себя в руки, но за несколько мгновений он успел понять, что для него значили его необдуманные слова. В какой-то момент ему даже показалось, что он сейчас ударит его. Во всяком случае, он бы на его месте влепил пощечину за подобное. Но когда он приблизился к нему, когда замолчал, с раздражением глядя ему в глаза, он испугался другого: что он не простит ему этих слов. Он прощал ему его неуемное любопытство, его бесконечные вопросы, иногда слишком личные и бестактные. Он рассказывал ему то, чего никогда не рассказывал никому другому. Это можно было назвать доверием, и теперь он боялся, что только что его потерял. – Прости, я… я не должен был… – Слова прозвучали так тихо, что, если бы Тилль был чуть дальше от него, он бы их даже не услышал. – Не должен, – согласился он, выпрямляясь. – Больше так не делай, пожалуйста. Он обошел его, спустился вниз по ступенькам, сделал несколько шагов по тропинке, приметил дерево, которое видел вчера, и приблизился к нём. Сейчас было светлее, чем накануне, и страшные темные пятн крови в естественной нише были видны лучше. Тилль чувствовал, что разговор закончился как-то неправильно. Вместо того чтобы разрядить обстановку, он только сильнее его накалил. Стараясь придерживаться того же спокойного тон, он попытался расставить все точки над «i»: – Все это очень просто, Рихард. Да, у меня есть свои цели и задачи. Мне нужна ваша помощь для их достижения, но я никого не держу рядом с собой насильно. Если мои цели тебе не нравятся, если мое поведение тебя задевает, ты всегда волен уйти и сказать, чтобы я больше тебе не звонил. Я буду искренне огорчен этим, но отговаривать не стану. Или мы можем продолжать делать это вместе, но тогда я прошу смириться с теми приоритетами, которые определяю я. – Он обернулся к нему, чтобы видеть его реакцию на свои слова, но он стоял на тропинке и просто молча смотрел на него. – Но никогда, пожалуйста, не пытайся давать оценку моим мыслям и тем более моим чувствам. Я действую, исходя из своих объективных возможностей. Как я при этом отношусь к ним, никого не касается, даже тебя. Если карта ляжет так, что я смогу что-то сделать для похищенных девушек, я это сделаю. Тебе бы стоило это понимать, – последнюю фразу он пробормотал уже тише, снова поворачиваясь к дереву. Рихард сделал неуверенный шаг к нему, но тут же остановился. Чувство вины всегда злило его. Он не любил быть неправым и тем более не любил, когда ему на это указывали. Но сейчас почему-то злости не было. Он просто чувствовал вину за свои слова, за то, что в попытке доказать ему свою правоту, задел то, что трогать не должен был. Он готов был извиниться, но это не значило, что он поменял свое мнение относительно задач их расследования. – Я не хочу уходить, – честно сказал он. – И я рад, что этого не хочешь ты. Даже после того, что я тебе наговорил. Мне действительно жаль, Тилль, это было необдуманно с моей стороны. Но я не буду тебе лгать. Я все равно считаю жизнь девушек приоритетом. Потому что можно потерять все, что угодно, но подняться и пойти дальше. А потеря жизни – это конец. Это навсегда. Это нельзя изменить. Я согласен уважать твое мнение и твое решение по этому вопросу, но мое мнение от этого не меняется. Если тебя это устраивает, мы продолжаем работать вместе. Если нет, то мне в самом деле лучше уйти, потому что я никогда не смогу думать, как ты. – Твое мнение – это твое дело, – отозвался Тилль. – До тех пор, пока оно не мешает нашей совместной работе. Рихард несколько секунд стоял на месте, решая, нужно ли говорить что-то еще, а затем все же осторожно подошел к нему, тоже заглядывая внутрь дерева. Кроме пятен крови, там не было ничего интересного. – Если честно, я плохо представляю, где нам искать фотоаппарат, – сказал он, стараясь контролировать голос, чтобы он звучал как всегда. – Даже если убийца не заметил его, он может быть где угодно. – Да, – согласился Тилль со вздохом. – И это «где угодно» наверняка в каком-то труднодоступном или просто незаметном месте. Он вытянул руку и коснулся дерева, прикрыв глаза и пытаясь вызвать в памяти свое недавнего видение. Ему самому казалось, что это бессмысленно, но вдруг Рихард прав, и он действительно может как-то влиять на свои видения, провоцировать их? Рихард сосредоточенно смотрел на него, пытаясь понять, что тот делет. Несколько минут прошли в полной тишине. Странно, рядом была автозаправка, дорога проходила всего в нескольких метрах от них, но звуки сюда как будто не долетали. Словно за забором начинался какая-то особая зона со своей атмосферой, не позволяющей посторонним факторам нарушать тишину и спокойствие кладбища. Рихард вдруг почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок, как будто позади него кто-то стоял и дышал ему в затылок. Он оглянулся, но кроме них здесь никого не было. Тряхнув головой, он снова повернулся к Тиллю. – Что ты делаешь? – Пытаюсь проверить твою теорию о том, что могу «гуглить» во Вселенной, как Оливер в Интернете. – Он опустил руку и открыл глаза. – Только я не знаю, как это делать. – А что если Алекс тоже был прав? И это тест спровоцировал видение? Карты ты угадывал верно, и все с большему скоростью. Я к концу даже вытаскивать их не успевал, не то что смотреть. Может быть, как-то так получилось, что ты этим «установил соединение со Вселенной»? – Рихард улыбнулся. – А ты захватил с собой карты? – с ответной улыбкой поинтересовался Тилль. – Карт нет, к сожалению, но ты можешь попытаться угадать что-нибудь другое. – Он огляделся, придумывая, что именно он может угадать, но ничего, кроме бесконечных желтых листьев и полуразрушенных могил, на глаза не попадалось. – Нет, это не поможет, – пробормотал Тилль. – Я угадывал карты, заглядывая в будущего. И я видел то, что относилось к будущему. Сейчас же мне нужно заглянуть в прошлое. Рихард удивленно поднял бровь. – А я был уверен, что сначала ты просто читал мои мысли. – Только мысли мне еще не хватает читать, – фыркнул Тилль, оглядываясь по сторонам. – Тогда я даже не знаю, что тебе предложить. Более того, он даже не был уверен, что это стоит делать. Раньше он не знал, что происходит с ним во время видений, наблюдал только последствия. Теперь же, увидев еще и показания пульсометра, считал это не самым безопасным занятием. Тилль о показаниях пульсометра не думал, но тоже не представлял, как сможет вызвать у себя видение прошлого. Это было все равно, что попытаться осознанно управлять работой внутренних органов. Или увидеть осознанное сновидение. Едва в его голову пришло сравнение со сновидением, он достал телефон и набрал номер Ахима. Тот ответил почти мгновенно. Тилль попросил его прислать ему ссылку на профиль той девушки, что успел выложить несколько фотографий в Инстаграме перед тем, как их обеих убили. Ахим пообещал, что сейчас пришлет, и они разъединились. – Что ты собираешься там увидеть? – непонимающе спросил Рихард. – Заглянуть в её прошлое? – Хочу попытаться сосредоточиться на ней, – Тилль пожал плечами, глядя в экран телефон. Чувствовал он себя при этом ужасно неловко. Собственная идея уже казалась ему глупой. Да, если о чем-то усиленно думать, засыпая, можно увидеть связанный с этими мыслями сон, но это не значило, что такой подход сработает с видениями. Сообщение со ссылкой пришло, и времени смущаться не осталось. Тилль принялся разглядывать фотографии. Они были не очень четкими: сумерки, камера в телефоне, да еще он сам сейчас смотрел их на недостаточно большом экране. Однако ему все же удалось составить определенное представление о том вечере. Тогда не было пасмурно, остатки солнечных лучей сохранились на паре кадров. Тилль представил, как девушки делают эти фотографии. Он перечитал сообщение под последней фотографией, попытался представить, что было дальше. «…Эй, подожди меня!» Пульс начал учащаться, и перед глазами все немного поплыло. «Интересно, здесь есть ангелы? Хочу фотку с ангелом…» Первая вспышка оказалась такой же, что и накануне: дерево с глубокой естественной нишей, забитой переломанными частями тел, с которых стекал кровь. Только в этот раз он пронзил голову, как раскаленный прут, от левого глаза до затылка. За этим последовал еще пара вспышек, еще более болезненных. Тилль выронил телефон и сжал голову обеими руками, как будто боялся, что он сейчас взорвется. Чувствуя, как земля уходит из-под ног, он попытотлся ухватиться за что-нибудь одной рукой, но тотк и не успел понять, удалось ему или нет: сознание в очередной раз погасло. Рихард бросился к нему, но среагировал слишком поздно. Рукав куртки, за который он успел схватить его, выскользнул из его пальцев, и Тилль рухнул на землю. – Линдеманн, это уже не смешно, – проворчал он, мгновенно опускаясь на колени рядом с ним. Тот лежал лицом вниз, поэтому ему пришлось приложить усилия, чтобы перевернуть его. Расстегнув на нем куртку, Рихард похлопал его по щекам, но никакой реакции не последовало. Он взял его за запястье, чтобы подсчитать пульс, и в ужасе охнул: на этот раз пульс был быстрым, но слабым и неритмичным. – Тилль! Он наклонился к самому его лицу. По крайней мере, он дышал, однако привести его в сознание никак не удавалось, что бы он ни делал. Бежать к машине тоже было бесполезно, в ней не было никаких необходимых при аритмии лекарств. – Линдеманн, не смей мне тут… Он вытащил из рюкзака телефон, чтобы набрать номер Риделя. Ему следовало бы сразу вызвать «скорую помощь», но Рихард не был уверен, что в таком случае ему позволят вмешиваться в лечение. Если его отвезут не к нему в больницу, он будет не в силах ни на что повлиять, а ни одному другому врачу Тилль не расскажет о причинах своего состояния, в этом он не сомневался. Значок в верхней части экрана, означавший отсутствие сети, поставил крест на попытке позвать на помощь Риделя. – Да твою ж мать! – Рихард отбросил бесполезный аппарат в сторону и снова полез в рюкзак, молясь о том, чтобы это оказался именно тот рюкзак, в который он когда-то клал ампулу с нашатырным спиртом, иначе ему все-таки придется идти к машине, оставив Тилля здесь одного. На этот раз ему повезло, и ампула, завернутая в несколько салфеток, чтобы не разбилась, нашлась в одном из внутренних карманов. Отломав пальцами верхнюю часть, он поднес его к носу Тилля. После первого же вдоха Тилль дернулся и закашлялся. Он не сразу понял, что именно произошло, только когда почувствовал под спиной холодную сырую землю, вспомнил, как начал терять сознание. Голова все еще пульсировал болью, сердце скакало как сумасшедшего. Лежать было неудобно и неприятно, но сил встать он не чувствовал. Отмахнувшись от руки Риши, который тыкал ему в лицо что-то отвратительно пахнущее, он снова закрыл глаза. – Знаешь что? Мне это надоело, – заявил он. – Я отказываюсь это повторять. Рихард нервно рассмеялся, убирая от его лица нашатырный спирт и стряхивая с ладони колючие осколки. – Давай в следующий раз ты сразу ляжешь, – предложил он, садясь рядом с ним прямо на землю и прислоняясь спиной к дереву. – Потому что в конце концов ты все-таки расшибешь себе голову. – Он взял его за руку, с облегчением отмечая, что пульс, хоть еще и слишком быстрый, стал ровным. – А сейчас мы поедем в больницу. Нужно сделать ЭКГ. – Нет, никаких больниц, – он отрицательно покачал головой. – Я в порядке. – Ты только что грохнулся в обморок, у тебя бешеная тахикардия, а минуту назад был еще и аритмия. В каком месте ты в порядке? Пожалуйста, прекрати спорить. Мы просто сделаем ЭКГ, и вот если там все в порядке, я не стану тебя задерживать. – Мы еще не нашли фотоаппарат, – напомнил Тилль, с трудом садясь и тоже подползая к дереву, чтобы прислониться к нему спиной. Так было чуть теплее, чем лежать на земле навзничь. – Если он где-то здесь, найдем его в следующий раз, никуда он не денется, если до этого не делся. Пойдем. Рихард поднялся с земли и протянул ему руку, чтобы помочь встать. Тилль все еще был достаточно бледен и болезненно морщился, поэтому Рихард намеревался в этот раз настоять на своем и все-таки отвезти его на минимальное обследование. Тилль не стал пренебрегать его помощью. Поднявшись, он попытался отряхнуть с себя землю и листья, нашел в траве выпавший из рук телефон, а потом пошел совсем не в ту сторону, где находилась дыра в заборе. – Пойдем со мной, я знаю, где этот фотоаппарат. Рихард несколько мгновений растерянно смотрел ему вслед, затем раздраженно выдохнул, сунул в карман свой телефон и в несколько шагов догнал его. – Ты невыносимо упрям, – объявил он. – С тобой невозможно разговаривать. Ты игнорируешь мои врачебные указания и плюешь на собственное здоровье. Надеюсь, ты это поймешь и сделаешь выводы. – Посмотрите, кто заговорил об упрямстве, – проворчал Тилль. Рихард перевел дыхание и, поняв, что все равно не сможет его переубедить, спросил уже совершенно другим тоном: – Где этот фотоаппарат? – Думаю, что он там, – Тилль показал на проржавевшую беседку, к которой направлялся. – Я успел увидеть его до того как… – Он неопределенно махнул рукой. – Надеюсь, что это хотя бы имело смысл. Рихард театрально закатил глаза, чувствуя непреодолимое желание запустить в него чем-нибудь тяжелым. Они свернули с тропинки и вместе подошли к беседке. Вблизи она оказалась гораздо больше, чем можно было подумать. Рихард осторожно заглянул внутрь, но, кроме кучи мусора, ничего не увидел. – Странное место для фотографий, – прокомментировал он. – Будь осторожен, кто знает, насколько крепкий здесь пол. – Тогда оставайся снаружи, – попросил Тилль, осторожно ступая внутрь. Здесь было темнее, чем снаружи, поскольку и без того скупой свет перекрывался крышей и решетчатыми стенами. Для верности Тилль включил в телефоне фонарик и осветил им пол. В нескольких шагах от входа в беседку стоял массивный расколотый на две части темный камень с какими-то надписями. По всей видимости, это был еще одна могила. Среди многочисленных желтых листьев, устилавших грязный пол, Тилль заметил какой-то предмет. Наклонившись к нему, он убедился, что это довольно крупная и дорогая камера. – Нашел, – лаконично сообщил он Круспе, поднимая фотоаппарат с пол и возвращаясь ко входу в беседку. – Ладно, польза от моей попытки все-таки была. Возможно, я когда-нибудь решусь подобное повторить. – Не уверен, что оно того стоит, – покачал головой Рихард, – хотя раньше я был активно за, теперь мне это кажется не такой хорошей идеей. Пойдем отсюда. Кстати, – он склонил голову набок и улыбнулся, – у меня в машине точно был шоколад. Я уже не уверен, что он тебе помогает, но это как минимум вкусно. Он развернулся и пошёл к тропинке, стараясь смотреть под ноги, чтобы ни за что не зацепиться. Тилль с трудом удержался от вопроса, действительно ли в жизни того не стоят его головной боли и риска полной остановки сердца. Не спросил только потому, что не хотел возвращаться к этой теме. Он медленно пошел за ним, с любопытством крутя в руках камеру. Ему не терпелось взглянуть на снимки и понять, есть ли на них что-то действительно важное. Пока он рассматривал камеру, Рихард ушел довольно далеко вперед и уже даже перестал слышать его шаги за спиной. Поднявшись по каменным ступенькам наверх, к забору, он с удивлением обнаружил, что все железные прутья на месте. Дыра в заборе, через которую они залезли, таинственным образом исчезла. Рихард огляделся. Он точно помнил, что они прошли через него, буквально в нескольких шагах едва не поссорились, затем спустились по ступенькам. Вот они, ступеньки, но дырки нет. Не веря своим глазам, он подергал несколько прутьев. Чувствуя, как кожа покрывается неприятными мурашками, Рихард снова оглянулся. У него опять возникло ощущение, будто кто-то невидимый стоит у него за спиной. Тилль, все еще увлеченно крутивший в руках камеру, как раз подошел к ступенькам и остановился. – Тилль, – с едва уловимыми нотками страха в голосе позвал он. – В чем дело? – он вопросительно посмотрел на него, а потом перевел взгляд на забор. Ему тоже бросилось в глаза наличие всех прутьев. – Что за черт? Убедившись, что ему не показалось и Тилль тоже не видит дыру, Рихард снова подергал за прутья. Они сидели на своих местах крепко, и не было ни намека на то, что какой-то из них можно выломать. – Я не знаю. Мы же… мы же не могли просочиться сквозь такое расстояние, – он указал на небольшой промежуток между прутьями, через который не прошел бы даже ребенок. – Я точно не мог, – кивнул Тилль. Он оглянулся по сторонам, чувствуя себя ужасно неуютно. Откуда-то взялось сначала ощущение дежавю, а потом снова начало покалывать затылок. Однако уже через несколько секунд Тилль улыбнулся. – Это не то место. Рихард непонимающе посмотрел на него. – Как не то? Вот же ступеньки, по которым мы спускались. Он поманил его за собой влево, в сторону стены гаражей, начинавшейся чуть дальше. – Вот эти ступеньки, а вот дыра. Просто мы немного сбились на пути назад. Наверное, потому что на пути сюда были немного… отвлечены. Рихард улыбнулся, ухватился обеими руками за прутья и спустя несколько секунд был уже по ту сторону забора, неожиданно понимая, что испытывает что-то сродни облегчению. Странно, раньше это кладбище никогда его не пугало и вообще не вызывало никаких неприятных ощущений. Возможно, дело было не в самом кладбище, а в его нервном состоянии? Решив, что начавшийся там конфликт должен там же и остаться, он повернулся к Тиллю, который как раз тоже показался на этой стороне. – Ты так и не ответил, прощён ли я за то, что сказал. – Он хотел улыбнуться, чтобы момент не выглядел слишком напряженным, но почему-то не получилось. Для него это действительно было важно. Тилль сделал вид, что отчаянно пытается вспомнить что-то. – А ты что-то не то сказал? Нет, я ничего такого не слышал или не помню. Пойдем, – он ненавязчиво подтолкнул его в сторону машины. – Кто-то обещал шоколадку, это единственное, что я помню. Рихард рассмеялся. – Спасибо, – тихо поблагодарил он, а потом добавил уже громче: – У меня богатый выбор. И жутко хочется побыстрее посмотреть, что там на фотографиях.