Хьюстон, это не свидание

Солнце палило нещадно – и это было не вот это вот уютное утро, когда хочется только радоваться жизни и смотреть на пылинки, а самое настоящее пекло, в котором желание скоропостижно скончаться удваивалось. Солнце палило нещадно, отметка на термометре гадко поднималась все выше с каждым часом и к полудню превышала двадцать восемь – Рио Накамура ненавидела в своей жизни три вещи: солнечные очки (как бы они ей не шли и какой бы крутой не делали), наряжаться и подло всезнающего Коро-сенсея, который умудрялся спойлерить фильмы молча. Как это связано? Парк аттракционов. Это самое худшее место для свидания, и она могла бы просто попросить Карму надеть костюм горничной и сфоткать его в нём, но. Но это значило бы просто попросить Карму надеть костюм горничной и сфоткать его в нём, как бы соблазнительно это не звучало. Без свидания. И вот теперь поэтому вместе с Кармой она получает карму, один плюс один. Придирчиво крутясь перед зеркалом, Рио признавалась самой себе – она парится. Парится в такой жаре без кондиционера и парится насчёт одежды, насчёт туфель, да боже даже насчёт духов. Ну вот что с адекватными здравомыслящими людьми делают эти мерзкие чувства... Подкрашивать нижние ресницы белой тушью, подбирать заколки, думать, как себя вести, как рядом с ним вообще дышать – всё это было нормальным для влюблённых девочек, которых объект обожания позвал прогуляться до книжного за словарём, не для Накамуры – самодостаточной и независимой, какими бы синонимами не были эти слова, которые сейчас ей не подходили. Выходя из квартиры, она вздохнула – не полной грудью или как там пишут, нет, порывисто и очень нервно, потому что тревожный узел в животе заставлял мышцы рук сводиться судорогой, а ноги не держать нормально. «Всё хорошо, – успокаивает себя девушка, поправляя сумку и одергивая низ майки, – это всего-навсего халявная прогулка, так? Тогда чего нервничать? Не станет же Акабанэ выглядеть ещё лучше, чем обычно?» Ох. Итак, записываем: Рио провалилась. Только подходя ко входу в парк, она уже заметила толпу девушек, перешёптывающихся так громко, что их можно было услышать за пять метров минимум – что Рио и сделала. Акабанэ Карма стоял в этой шумихе в самом центре, как-то резко выискивая взглядом то ли выход, то ли повод сбежать. Повод сбежать, впрочем, завис где-то дальше, чем должен был, потому что Карма выглядел так, словно сошёл с обложек журнала Vogue или типо того. – Эй, Накамура! – окликнул он, вырываясь из цепких лап женского урагана. Рио вздрогнула и замотала головой. «Не думай», – говорит одна её часть, единственная, видимо, сохранившая хоть какое-то подобие мозга. Уж проще сказать, чем сделать, язвительно отвечает Рио ей в ответ. – Я думал, что меня там загрызут! – театрально хватается за сердце Карма. – Ждал тебя, моё спасение, чтобы ты как Мессия помогла мне и поставила на путь правильный, а ты! От Акабанэ пахнет лёгким одеколоном. Рио примирительно поднимает руки, сдувая со лба прядь и тут же замечая бумажку в кармане рубашки – Ками-сама, за что – парня. Она тыкает ему в этот самый карман ногтём специально, чтобы её негодование (это не возмущение, окей?) было ощутимо: – Это что? Какая-то нерадивая поклонница оставила моему золотцу свой номер телефона? Карма забавно поднимает брови, вытаскивает листок и фыркает, что, мол, когда успела. – Не ревнуй, принцесса, я только твой, – шутливо отвечает он, подмигивая. Рио закатывает глаза, всем своим видом показывая, насколько ей всё равно – и всё вроде как обычно, они тусуются вместе, подшучивают друг над другом и продолжают использовать приторные прозвища, однако. – Ты красивая. Два чёртовых слова. Два. Слова. Они сбивают её с толку, с мыслей, с ног – и всё это очень неприятно бьёт по гордости осознанием, что да, не наплевать Накамуре на его реакцию, что да, она готова вставать раньше на час, чтобы слышать эти два постыдных для её самодостаточности и независимости слова. – Только сегодня? – Всегда. Но сегодня особенно. Рио теряется и нервничает – она промаргивается сначала быстро-быстро, потом жмурит глаза, считает до шести туда-обратно, думая над ответом, потерявшимся в дебрях её личностного падения. – Что тогда скажешь, когда увидишь меня на выпускном, сердцеед? Акабанэ то ли задумался, то ли сделал вид, что задумался, но в итоге, видимо, плюнул на всё и схватил её за руку, потащив, наконец, в парк. Девушку, понятное дело, замутило – ей одновременно Карма нравился до тех самых тупых бабочек в животе, потому что он интересный, умный и шутки у него смешные, а ещё авантюры интересные, и если ей понадобится спрятать труп, то первым делом она однозначно позвонит ему, но он точно также вызывал у неё иррациональное желание сжаться в точку и перестать существовать в этом пространственно-временном континууме или стать котом Шрёдингера, чтобы ни жив, ни мертв, чтобы никто не трогал, а только гадали и строили теории о параллельных вселенных, однако у Рио было странное понимание, догадка, предположительное развитие событий (нужное подчеркните), что Карма как раз тот самый, который откроет несчастный ящик ради интереса и достанет её оттуда, если они выживут, и достанет её на гипотетическом там, если умрут – поэтому взгляд сосредоточился на их не переплетённых руках, конечно, но это тоже неплохо, иначе у неё прямо сейчас схлопнется реальность. Спустя полтора часа они побывали на всех аттракционах, перекусили в каком-то кафе, где им сделали скидку для парочек (это всё ещё халява, ладно?), измазались в синей сладкой вате и мятном мороженом, чтобы потом брызгаться водой друг на друга. И вот, осталось то единственное, что стояло в несуществующем списке последним пунктом. – Мы не можем пойти в тир, Акабанэ! Это кощунство! – Так и скажи, что боишься проиграть! Накамуре захотелось ему врезать – не трагично дать пощёчину и убежать в слезах, а вполне себе влепить пару-тройку затрещин красной макушке. Она не чувствовала того нервного полуобморочного состояния, как в начале, перестала париться над одеждой, завязав рубашку, ранее надетую поверх майки, на поясе, не думала, что Карма чёртова модель. Вместо этого она чувствовала, что вот-вот станет коброй и бросится на этого парня. Никакие доводы, почему идти в тир а) тупо; б) идиотизм; в) не принесёт никакой пользы, к сожалению, не работают на упрямых козлов, а вот задетая его словами вновь выросшая за время прогулки – свидания, ага, конечно – гордость становится весомой причиной, почему это стоит сделать. – Ладно, – хмурится Рио, соглашаясь. Карма заметно веселеет – вот уж кому в радость муки Накамуры, так это вот этому дьяволу. – Хорошо, – повторяет она для себя, задумчиво кусая губы – блеск стёрся так давно, что теперь не осталось даже послевкусия. Отвлечённо думая о том, что стоит посмотреть новый, более стойкий, и, конечно же, поделиться такой печальной новостью, как разрекламированный, дорогой, но некачественный блеск для губ с подругами, она вдруг выдаёт: – На желание? Они подходят к тиру, и Карма пожимает плечами: – Если хочешь носить мне бенто месяц, то давай. Это было просто невозможно проигнорировать. Это теперь даже не вызов – это война. – Значит желание, – взяв в руки винтовку, кивает Рио. – Значит желание, – поддакивает Акабанэ, заряжая пулями ружьё. На том и условились. А дальше просто молча передавали друг другу банку колы, чтобы один подержал, пока другой стреляет. У Накамуры не дрожали руки и она не чувствовала себя идиоткой, влюбившейся в гангстера и впервые взявшей в руки оружие. Хотя бы здесь они были в относительно одинаковых условиях, если, естественно, не брать в расчёт ненормальные рефлексы Кармы и нечеловеческую гибкость Рио – а так, да, всё честно. И, знаете, это такая инфантильная радость – видеть Карму расстроенным и негодующим. – Я победила! – задорно прыгая вокруг парня, Рио была собой чертовски горда. – Теперь ты должен мне желание, золотце! Карма свёл брови к переносице и недовольно – обиженно – цыкнул, выражая крайнюю степень разочарования. – А ты чего такой красный, м, Карма? – ехидно поинтересовалась Рио, на что сам Карма от неё отмахнулся. – Это вазомоторная реакция. – Ну да, – согласно кивнула она, прижимая плюшевую игрушку полярной совы к себе (парень из тира, видимо, привязался к этой никем не выигранной до этого сове, потому что он выглядел так, словно отрывает её от самого сердца, когда отдавал игрушку в ухоженные и надёжные руки Рио), – я бы тоже сгорала от смущения, если бы проиграла в том, во что, казалось бы, играю идеально. Карма закатил глаза, казалось, так сильно, что смог увидеть свой мозг. – Ну так что там с твоим желанием? – страдальчески вздыхает он. Накамура задумывается – и правда, что? Она выигрывала уже второй раз подряд и на такой случай совсем не готовилась, а пожелать что-то дурацкое было бы потерей отличной возможности. Она пожала плечами, совсем почему-то незаинтересованная в этом – возможно, усталость после насыщенного дня была чересчур сильной, а может, она уже получила всё, что хотела. Или наоборот, разочаровалась, потому что это было прогулкой. Не свиданием. – В таком случае, пока мы идём, я буду предлагать тебе варианты, а ты кивать, если да, и качать головой, если нет, – закинув руки а голову, высказался Карма. Рио неопределённо махнула головой. – Фотка Коро-сенсея в костюме горничной? – Ты дурак? – Рио скривилась. – Это будет сниться мне в кошмарах, нет уж, спасибо. – Ладно, согласен, плохая идея. Небо начинало быстро темнеть, и мир становился как будто выцветшим. Редкие одуванчики закрывались, а поющие до этого птицы стали летать слишком низко, задевая ветки деревьев. – Дождь собирается. – Ага. – Пустишь? Накамура выдохнула. Куда ж она денется. – Будешь рассказывать мне сказки, пока я не усну, понял? Это моё желание. Акабанэ улыбнулся: – Для тебя – что угодно, принцесса.