Сохрани Господь наши криминальные дýши

Ледяная вода коснулась почти голого тела мужчины, привязанного к деревянному стулу крепкой верёвкой. Взгляд упал на кровь, капающую из носа на серые и уже мокрые брюки с белой майкой. Переодели чтобы пытать? – Винсент, ты правда думаешь, что я сдался в ваши руки, чтобы потом пытаться выбраться? — первым нарушает тишину кареглазый, мирно усаживаясь на неудобном стуле и обмякая в нём. — Учитывая жизнь твоего отца - вполне возможно, что я так думаю, — прямо ответил Ослаф старший, выезжая из тени и останавливаясь напротив. Они смотрят друг на друга, не отрывая взгляд. Оба пытаются прочесть каждого как открытую книгу, но не получается. Даже у Винсента, человека, который многих людей пугал одним своим взглядом, заставлял подчиниться. — Ты совершил ошибку, когда полез в дела Мелани, — в ответ на это авторитет только сжимает челюсти, в его глазах читается недовольство, — Это единственное, что я хотел сказать, если бы мы остались наедине. — Уверен? — склоняет голову набок, осматривая разбитый нос и рассеченую бровь. – Да, уверен, — без единой запинки, даже не обдумывая, совершенно спокойно отзывается Фиск, — Начиная с того парня, которого ты убил, и заканчивая нашими с ней отношениями. Она в обиде на тебя, потому что чувствует вину.. — Я тоже, — не даёт толком договорить, нагло перебивая и вызывая вопросительный взгляд, — Я тоже в обиде на неё. Совсем чуть-чуть. — За что? — Уильям собирался начать защищать голубоглазую девушку, которая считается сестрой этого психа, — Ты так говоришь, будто она и правда виновна во всём, хотя это не так! — ярость закипала внутри, он хотел лишь одного - выбраться и надавать по морде этому ублюдку, думающему только о собственной шкуре. – Ты не дослушал, — свет в огромном помещении включается по хлопку ладоней, открывается вид на множество столов, стоящих в основном у стен. Почти ничего не было видно, но понятно, на многих из них орудия для пыток, – Я в обиде на неё, потому что она начала общаться с тобой. — Нашёл из за чего таить обиду, — только и фыркает кареглазый, наблюдая за отъезжающим со своего места колясочником. — А ты.. как показало следствие - сын моего конкурента и врага, – да уж, с самого начала было понятно, какова основная причина этого страшного цирка. Но в этот раз он не перебивал, слушал до конца, – Он убил слишком много людей, мирных, и ты это понимаешь. Он сделал много плохого, даже хуже, чем я... — подхватывая в руку неизвестный инструмент, мужчина на пару секунд замолкает, дожидаясь слов Фиска младшего, но тот молчит, — И должен быть наказан за это. И пока ты не начал задавать вопросы, я отвечу.. Самая мягкая точка в его вселенной криминала - это ты. Любимый сын, наследник, хоть немного туповатый, но... — Ты осознаешь, что становишься настоящим монстром в глазах Мелани? — он застывает, плотно поджав губы, – Я не хочу давить на жалость, но и так же сáмо не хочу, чтобы ты разбивал ей сердце. А я, как никто другой понимаю, как твои действия на неё влияют. Она боится того, что ты можешь сделать с её близкими. Потому что потом, если она узнает обо всём... — Тебе лучше заткнуться, – рычит криминальный авторитет, подтягивая к себе намного больше инструментов для пыток, чем изначально хотел. — Я знаю, поверь, я знаю, Винсент, — кусает нижнюю губу Уильям, откидывая голову на спинку стула, — Я знаю, что тебе нужно от меня и отца, но с ним я давно не общаюсь, он для меня - пустое место, — продолжает говорить, не обращая внимания на эти жуткие предметы, и не менее жуткого психа, подъезжающего ближе, — Для Мелани ты станешь таким же пустым местом, если продолжишь свой путь. Удар со спины, по руке, каким-то металлическим прутом, который почти сразу ударился о ледяной бетон, создавая мерзкий звук, заставляющий зажмуриться. Адреналин резко подскочил в крови, когда ощутилась боль в руках, кажется, кости треснули. — Блять.. — шипит, пытаясь сжать кулаки, но ничего не выходит, он слышит только хруст, ничего больше. Маньяк молчит, он останавливается перед своей жертвой, принимаясь задавать вопросы, а если ответа не поступало, изощеряясь над ним как над куклой. Удар молотком по колену, со всей силы, порция боли и крови с мясом, брызгающей во все стороны. Парень так и не поднял голову, глядя в размытый от слёз потолок, он плотно сжимал челюсти, ощущая то, как из большого пальца ноги вырываяется ноготь. Он кричит со всех сил, крик раздаётся эхом по огромному помещению, перед глазами виднеется любимый Лучик солнца, который улыбается, она, со своими голубыми глазами позволяет немного абстрагироваться, своими призрачными пальчиками проходясь по его побитому лицу, вынуждая посмотреть на себя. Он знает, что сам сдался, но оставил Мелани в покое, а не начал устривать резню бензопилой прямо у неё в квартире, он пытался не подвергнуть её опасности, ибо выстрелы из оружия, пытающиеся достать до него, могли задеть и любимую девушку. Следующий вопрос прозвучал уже глухо, ведь в руках ублюдка красовался мебельный степлер он объехал Уильяма и остановился у правой руки, а после вбил в зажатую плоть с десяток прочных скоб, вызывая обильные кровоподтёки. Слыша в ответ только мычание, стоны боли и вскрики. Это было первое, что услышал Мёрдок, вбегая в просторное помещение через чёрный вход. Вокруг было слишком много крови, на полу валялся Фиск младший, полностью окрашенный в алый цвет, совсем неподалёку в коляске сидел напарник, оттирающий от инструментов кровь. — Что за пиздец ты здесь устроил? – грубо отзывает его мужчина, шагая вперёд. – Это называется допрос, Мэттью, — стоя так же спиной к нему, отвечает голубоглазый. — Это уже не допрос, а удовлетворение личных потребностей, — он встаёт на одно колено перед потерявшим сознанием Уильямом и переворачивая того на спину. Сразу послышался хруст костей, было видно, где они немного натягивают кожу, где треснули и рассыпались, — Блять... — Зачем ты приехал? — наконец-то поворачивается к другу лицом, показывая свои пустые и наполненные безразличием глаза. — Забрать его, — прямо отвечает, выпрямляясь и шагая к напарнику. — Забрать? С ума сошёл? – сразу же принимается возмущаться криминальный авторитет. – Нет, это ты с ума сошел, Винсент, — он скидывает ладонью всё, что лежало на полотне и коленях друга на пол, опираясь руками на подлокотники и заглядывая в чужие глаза, — Ты чуть его не убил, придурок. Совсем с катушек слетел? – А мне кажется, что это ты с катушек слетел, – грубо отзывается Меркури, — В какой момент ты превратился в такого правильного? Вспомни себя пару дней назад, да ты, блять, не просто человека убил, а измывался над ним, так ещё и меня теперь жизни учишь. — Я не учу тебя жизни, и не пытаюсь показаться правильным, но на тебя это не похоже. Ты никогда не делал людям физически больно, поручал это кому-то или просто забивал хуй, — тычет в лицо собственному другу, пытаясь донести до него более или менее, но здравую мысль, если в его черепной коробке осталось хоть что-то, — Ты наплевал на то, что я обещал Мелани. Помнишь? — в ответ придурок даже головой не кивнул, а продолжил стоять на своём, — Не трогать Уильяма, не в коем случае, никогда! Помнишь?! — Отец Уильяма ублюдок похуже нас с тобой вместе взятых... — но лучший друг не даёт ему договорить. — Хуже меня нет никого, а теперь ещё и ты вмешался в это мясо! – сжимает подлокотники Сорвиголова, да так, что напряжение отдаётся болью в его обычно крепких руках — Ты превратился в нечто ужасное, Винсент, и пытаешься это оправдать. Возьми в пример с меня, я никогда себя не оправдывал! Да, я ощущаю чертову боль и ебаное чувство вины, будь оно проклято! А ты теперь жаждешь этой боли, не смотря на то, что твоя сестра сейчас сидит дома мечтает о своей смерти, чтобы никто из за неё не страдал! — он толкает Ослафа и тот ударяется спиной о стену, но всё же задерживается на коляске. — О чём ты.. — будто приходя в себя шепчет криминальный авторитет. — О том, Винсент, что она ни в чём не виновата! — слёзы застыли на покрасневших глазах, казалось, он на самом деле Дьявол, пытающий бывшего друга морально, заставляя его гореть в котле со всеми эмоциями и страшными словами, которые влияют на них обоих с жуткими темпами, — Мы как монстры хотим видеть как страдают люди, и то, что ты многие годы это скрывал.. достойно уважения, но сейчас всё, что ты строил годами упало, разбилось вдребезги, — тяжело дыша, продолжает Мэттью, — Ты совершил ошибку, когда сделал всё без единого соглашения, и сам будешь оправдываться перед Мелани, если она захочет этого. Я не хочу видеть то, как она страдает из за тебя. Веки сами по себе слипались, ведь спать хотелось неимоверно, уже почти утро, а никаких новостей нет, никто не звонил и не писал, только оповещения от охранников, которые следят за входами и выходами почти сутки. Мелани пару часов назад сделала каждому по кружке чая, от скуки, и почти каждый отказался, но она была настойчива, поэтому соседи, в основном пристарелые бабушки, лицезрели накаченых и больших мужчин, пьющих чай с лимоном. Разговаривать было не с кем, а с ними даже не подушевничаешь, оставалось только сидеть у окна и смотреть на произжающие по двору машины, пытаясь увидеть знакомую марку или, хотя-бы крышу. Переживания возрастались даже тогда, когда на горизонте показалось знакомое авто, оно ехало через чур резко, за рулём явно был человек раздраженный, ведь обычно люди так не водят. Транспорт останавливается прямо у подъезда и оттуда вылезает знакомая личность, громко хлопнувшая дверьми. На его кулаках виднелась кровь, и было неизвестно, чья она. Мужчина сам казался взъерошенным, озлобленным на что-то, или на кого-то. Охрана сразу собралась, выкидывая сигареты из рук и давя тлеющие ногами, пока их босс прорывается сквозь железные двери. Мелани понадобилось несколько секунд, чтобы осознать происходящее. Что-то случилось, что-то страшное. Она подорвалась со своего места и подбежала ко входной двери, прокручивая пару раз ключи и делая шаг назад, ведь именно в этот момент в квартиру заходит растрёпанный криминальный авторитет. — Что произошло? Всё в порядке? — сразу посыпались вопросы с её стороны, но кареглазый молчал, пробираясь в сторону минибара и молча вытаскивая оттуда виски, выдёргивая пробку и припадая к горлышку, залпом выпивая чуть меньше половины. Ослаф младшая замолчала, на секунду словив его злой взгляд. Давно она таким его не видела, ведь все чаще Мёрдок показывал себя совершенно с другой стороны, обходительный, максимально нежный (насколько это было возможно), без дьявольского взгляда и желанием растерзать. Молчание затягивалось, бутылка красовалась в руке человека, только что рухнувшего на стул с тяжёлым вздохом. Мел не знала, что делать, поэтому стояла на месте, как прикованная, расматривая немного кровоточащие ранки на руках. Ярость немного поугасла, левая рука до сих пор держала бутылку, пока правая безвольно обвисла, он сидел неподвижно, просто смотрел в пустоту и думал о чем-то своём. Глаза покраснели, Мелани казалось, что он плакал. Тихие шаги вынудили вяло поднять взгляд на девушку, достающую из знакомой тумбочки белоснежную коробочку с красным перекрестием на крышке. Она пыталась быть тише воды, ниже травы, но прирывистое дыхание не позволяло этого совершить. Мелани не поднимая глаз подошла к столу и достала из аптечки некоторые предметы, а потом неуверенно посмотрела на его руки. Мёрдок смекнул своим заторможенным сознанием, что она хочет обработать раны, поэтому закинул их на поверхность, буд-то это не живые части тела, а куски мяса. Он не чувствовал ничего, кроме пустоты внутри, а видел многое. То с какой осторожностью и трепетом голубоглазая обмакивает ватку перекисью, подкладывает салфетки под ладонь, а потом боязливо прикладывает ватку к ранкам, нервно закусывая губу. Насколько нужно быть такой чувственной к другим, чтобы относится со страшной тонкостью к обычным вещам, ведь совсем недавно она совершала не более страшные вещи и на её руках были раны и похуже чем у него. — Нужно закапать глаза... — заканчивая лёгкую перевязку, тихо подаёт голос девушка, взглянув на него совсем по другому. С теплотой и, заботой? — Ладно, — безразлично пожимает плечами мужчина, поднимая голову вверх и подставляя к потолку лицо, слыша новый нервный вздох. Подбирая в руки капли, Лучик подходит ближе, оставаясь всего в нескольких сантиметрах от его тела и сомнительно близко лицом к красивому лицу. Она боялась дышать рядом, поэтому как можно осторожнее проделала работу с правым и левым глазом, стараясь не замечать пристальный взгляд на своих губах. Нет, не должно случиться того, о чем они будут жалеть, поэтому спустя секунду она отстраняется, дрожащими руками складывая всё обратно в аптечку, и в итоге оставляя криминального авторитета одного на кухне.