Плохая девочка Настя

В комнате душно. Я выпутываюсь из одеяла, но это не приносит желаемого облегчения, поэтому открываю глаза и осматриваюсь в поисках пульта от кондиционера. Вокруг царит полумрак, но даже при таком освещении до меня доходит, что это не моя комната… Более того, это даже не моя квартира… Сон как рукой снимает, и я усаживаюсь в постели, еще раз обводя взглядом потолок и стены, словно бы за пару секунд все могло измениться. Но вывод остается прежним: эту ночь я провела в чужой постели, да еще и не одна, судя по тому, как примята вторая подушка. Вздохнув, я притягиваю ее к груди и старательно напрягаю мозг в поисках воспоминаний, которые врываются в мою голову так же резко, как осознание того, что из одежды на мне только кружевные трусики. Чтобы проверить это, я даже недоверчиво отодвигаю подушку от груди, но тут же прижимаю обратно. Значит, не показалось… Если то, как я попала в эту квартиру, больше не является для меня загадкой, то момент, когда успела раздеться, начисто стерт из памяти. А жаль… При мысли об этом я усмехаюсь, вскакивая с постели и осматриваясь в поисках чистой одежды. На спинке стула весит белая мужская рубашка, которую я хватаю, не задумываясь. Застегиваю на одну пуговицу на груди и вдыхаю тонкий аромат мужского парфюма, пробуждающий все больше приятных воспоминаний… Как же давно я мечтала здесь оказаться. Сердце ускоряет ход от волнения и предвкушения того, что я вот-вот встречусь с хозяином этой квартиры. Но прежде чем это случится, я решаю принять душ и умыться, ведь я совсем не хочу, чтобы он увидел меня во всей похмельной красе: с растрепанными волосами и тенями под глазами. Поэтому тихонько выскальзываю в коридор и интуитивно выбираю дверь, которая, к моему везению, ведет прямиком в ванную. Я забираюсь в душевую кабинку и открываю прохладную воду, оставаясь под ней до тех пор, пока мысли окончательно не проясняются. Вчера у моей близкой подруги был день рождения. Отмечали в клубе, где я немного… или много… перебрала, ведь после этого мне захотелось делать глупости. Поэтому первым делом я позвонила ему… Лучшему другу моего отца, на которого пускала слюни еще со средней школы. Но он даже не смотрел в мою сторону, ведь для него я всего лишь девчонка-малолетка, которая вечно путается под ногами. Только теперь все по-другому… Мне без четырех недель восемнадцать, а ему без пяти лет сорок. Самое время проснуться полуголой в его квартире. Я улыбаюсь собственным мыслям и выбираюсь из кабинки, чтобы вытереться его полотенцем и снова надеть его рубашку. Ее запах одурманивает не хуже алкоголя, и я уверенно открываю дверь, чтобы выйти в коридор и отправиться на поиски хозяина квартиры. Он быстро обнаруживается в кухне — с чашкой кофе в руках и шикарной черной татуировкой на обнаженной груди, от которой я едва ли могу отвести взгляд. Нет, ничего не изменилось, я по-прежнему пускаю на него слюни. Только теперь мне не стыдно. — Доброе утро, — произношу с улыбкой, когда он ловит мой наглый взгляд. Но я не спешу отворачиваться, скользнув взглядом вниз, к рельефу его пресса. Инстинктивно облизываю пересохшие губы и снова смотрю в карие глаза мужчины, которые кажутся такими глубокими и темными, что мне хочется в них утонуть… или утопиться… Все равно. — Настя… — отзывается Гордей, и выражение его лица заметно мрачнеет. Но я лишь улыбаюсь в ответ, неторопливо направляясь к столу и опускаясь на стул напротив него. — Как спалось? — Отлично. Твоими стараниями, — фыркаю, опуская красноречивый взгляд к своей груди. Сквозь тонкую ткань просвечиваются соски, и я точно знаю, что Гордей замечает это, но ничуть не смущаюсь. Наоборот, мысль об этом кажется мне соблазнительной. — Это… вынужденная мера, — произносит мужчина, и я замечаю, как его губы трогает ухмылка. Мне тоже хочется их коснуться, но я сдерживаю порыв, продолжая играть в условности. — Ты пролила какой-то коктейль на платье. И только после того, как я снял его, понял, что ты не носишь нижнее белье. На этом месте кто-то из нас должен бы смутиться, но этого не случается. Мы продолжаем смотреть друг на друга, словно бы играя в «гляделки». Я пользуюсь возможностью, с жадностью вглядываясь в его лицо, которое я всегда считала идеальным. Мужественные черты, острый подбородок, прямой нос, чуть полные губы… Я могла бы рассматривать его вечность, но мне приходится отвлечься и вернуться к этому дурацкому разговору. — Твоя рубашка тоже пострадала? — нарушаю тишину, глядя на него самым невинным из всех своих взглядов. Мужчина усмехается, но по-прежнему не выглядит смущенным. — Или ты просто решил похвастаться татуировкой? — Моя рубашка на тебе, — хмыкает он, задержав на моей груди взгляд чуть дольше, чем требуется в рамках приличия. По спине проходится легкая дрожь, когда я замечаю, как меняется его взгляд. В нем вспыхивает огонь, от которого в без того душном помещении становится невыносимо жарко. — Не знала, что это последняя. Могу вернуть, если хочешь, — шепчу непослушными губами, не в силах разорвать зрительный контакт. Гордей медленно качает головой, но пламя в его глазах вспыхивает только сильнее. — Жарко… — Настя… — мое имя в его устах звучит, словно заклинание, отнимающее рассудок. Кожа покрывается мурашками, и я делаю медленный, рваный вдох. — Ты ведь понимаешь, что между нами ничего не может быть. Я просто оставил тебя здесь на ночь, чтобы ты как следует проспалась. Но… Я пропускаю половину слов мимо ушей, зачарованно наблюдая за движением его губ. В его голове слишком много условностей, которые я давно привыкла не замечать. Какая разница, что он старше и является другом моего отца? Если нас так тянет друг к другу, то все остальное не имеет значения… — Ты хочешь, чтобы я ушла? — спрашиваю прямо, перебивая. Он умолкает, и я с усмешкой качаю головой. — Тогда чего же ты хочешь? — Чтобы ты была хорошей девочкой и слушала, что тебе говорят, — отвечает он, и я с вызовом вскидываю подбородок. С губ срывается смешок. — Хорошей девочкой? — переспрашиваю, с задором заглядывая в его темные глаза. Огонь в них горит с такой силой, что можно сгореть, даже не притрагиваясь к нему. — Нет, Гордей. Ты ведь знаешь, что я плохая… Плохая девочка Настя… и в этом моя проблема, — с этими словами встаю со своего места и огибаю стол, чтобы подойти к стулу, где сидит мужчина. В таком положении я выигрываю у него в росте каких-то несколько сантиметров, но все равно чувствую, что он полностью владеет ситуацией. Он здесь главный, он хозяин и ему принадлежит все, что находится в этой комнате. Даже я… Мои пальцы касаются его обнаженных плеч, слегка неловко и неумело, ведь в глубине души я все равно боюсь, что он оттолкнет меня. Встанет и уйдет, оставляя ни с чем, как в самых страшных кошмарах. Но Гордей не шевелится, не сводя с меня заинтересованного взгляда, поэтому я позволяю себе продолжить свое маленькое исследование, поднимая руки вверх, к его шее, и погружая пальцы в темные мягкие пряди. С каждой секундой я чувствую все больше уверенности, поэтому, не колеблясь, запрокидываю его голову вверх, вновь встречая его горящий взгляд. — Настя… — срывается с его губ, прежде чем я накрываю их уверенным поцелуем. Они теплые и мягкие, прямо такие, какими я их представляла, мечтая прикоснуться к ним и попробовать на вкус. Теперь, когда это стало возможным, мне хочется большего, хочется еще и еще, поэтому я целую уверенно, жадно, настойчиво, крепко обнимая мужчину обеими руками, словно бы это помешает ему отстраниться. — Хочу еще… — шепчу, на секунду отстраняясь, а затем вновь припадая к его приоткрытым губам. Углубляю поцелуй, прижимаясь к мужчине всем телом, и он с готовностью встречает мой язык своим, увлекая его в жаркий танец. Мне становится нечем дышать, но все равно не отстраняюсь, решив сжечь легкие дотла, лишь бы в полной мере насытиться его прикосновениями. Он мой воздух, мой кислород, моя вода, огонь, и все остальные стихии. Он — все, о чем я мечтала, и теперь готова умереть, получив… Но только не сейчас, не так быстро, ведь я еще им не насытилась… Отстраняюсь на секунду, но Гордей тут же нетерпеливо притягивает меня ближе, продолжая поцелуй. Я чувствую его руки на своей талии, его сбитое дыхание, которое смешивается с моим. Он зажигает меня каждым мимолетным касанием и, кажется, достаточно одного движения, и я сгорю. Словно бы понимая это, мужчина коленом раздвигает мои ноги, и в следующий момент его ладонь накрывает тонкое кружево трусиков. С губ срывается стон, и я едва не кончаю, чувствуя нежные, но уверенные касания его умелых пальцев. Воздуха отчаянно не хватает, поэтому прерываю поцелуй, крепко цепляясь за его плечи. Мой взгляд встречается с его, и я вижу в нем все тот же огонь, смешанный с самодовольством. Он внимательно изучает выражение моего лица, касаясь все увереннее и настойчивее, отчего эмоции захлестывают меня с такой силой, что кружится голова. Колени дрожат, и я понимаю, что вот-вот упаду, но Гордей не позволяет мне этого, убирая руку и одним уверенным движением усаживая на себя сверху. Охаю, ощутив его твердый член через ткань брюк и намеренно ерзаю на нем, распаляя в нас обоих желание. — Так и будешь говорить, что совсем меня не хочешь? — шепчу, медленно очерчивая края татуировки на груди мужчины. Я едва дышу, дрожа всем телом, которое трепещет в его руках. — Хотеть и иметь — разные вещи, — выдыхает он мне почти в губы, и я усмехаюсь. Самое время для дворовой философии. — Если твой отец узнает… — Разговоры об отце меня ничуть не заводят, — фыркаю, потянувшись к его уху. Обжигаю горячим дыханием и нежно целую, невольно отмечая, как покрывается мурашками кожа мужчины. — Разве что мне звать тебя папочкой… — Лучше я буду слушать твои стоны, — шепчет он, одним легким движением справляясь с пуговицей на рубашке. Выгнувшись в спине, я позволяю ей скользнуть вниз, к нашим ногам, после чего перевожу взгляд на Гордея, который окидывает мое тело долгим взглядом, в котором отчетливо виднеется восхищение. Я позволяю себе улыбнуться, ведь ждала этого слишком долго, чтобы иметь возможность отпраздновать маленькую победу. Каждый раз, лаская себя, я представляла, как он будет смотреть на меня голодными глазами, мечтая заполучить ту, что и так ему принадлежит. Меня. — Я хочу тебя, — выдыхает Гордей, и эти слова кажутся ценнее, чем любые признания в любви. Я прикусываю нижнюю губу и вновь выгибаюсь в его руках, словно бы приглашая прикоснуться. Но он дразнит меня, притягивая к себе за подбородок, чтобы оставить на губах поцелуй — страстный и грубый, почти болезненный, но такой желанный. Я едва успеваю насладиться ним, ведь Гордей прерывает поцелуй, опускаясь ниже, целуя и покусывая нежную кожу на шее. Запрокидываю голову, но он снова ускользает от меня, касаясь губами выпирающих ключиц и медленно спускаясь к обнаженной груди. Она словно бы создана для его умелого рта и пальцев, которые сжимают и гладят затвердевшие соски, каждым касанием срывая с губ молящие стоны. Я уже не отдаю себе отчет, кусая губы от нетерпения, ведь этой близости мне все равно недостаточно. Хочу большего, хочу почувствовать, как он заполняет меня, становясь со мной одним целым… Поэтому я осторожно опускаю руки к резинке его штанов, чтобы высвободить эрегированный член. — Возьми меня, — говорю прямо, обнимая мужчину за шею. Я утыкаюсь носом в его обнаженное плечо, вдыхая опьяняющий запах кожи. — Пожалуйста, Гордей! — мой голос звучит едва ли не умоляюще, а тело дрожит от нетерпения. Каждая секунда промедления кажется вечностью, ведь ждала этого слишком долго и уже не смогу подождать еще чуть-чуть. Он стягивает с меня трусики, на пару секунд задержав пальцы на клиторе. А затем опускает руки на бедра, властно сжимая и медленно опуская на твердый горячий член. Едва ощутив его в себе, я чувствую, как меня переполняют эмоции, сравнимые с высшей степенью блаженства. Я прижимаюсь к мужчине теснее, едва сдерживая негромкий всхлип, который так и рвется из горла. Слишком тесно, слишком влажно, слишком… жарко… — Еще… — шепчу Гордею на ухо, после чего заглядываю в его горящие огнем глаза. Его губы манят, но я медлю, ожидая, пока он сам меня поцелует. — Ах… Все его тело напряжено, и я наслаждаюсь ощущением стальных мышц под своими пальцами, пока мужчина так же медленно заполнят меня до основания. Боже… Теперь я точно сгорю, и если не в аду, то в его руках. — Поцелуй меня, — требует он властно и жестко, и я позволяю себе наконец-то прикоснуться к его губам, как самая послушная, хорошая девочка, какой никогда не была, но какой мне хочется быть для него. Мне хочется быть для него всем, и он знает это прекрасно. Хватка на моих бедрах становится только крепче, а поцелуй теряет все грани приличия. Мы терзаем, зацеловываем губы друг друга, боремся языками, словно бы каждый желает свести другого с ума. Впрочем… наверное, это уже случилось… — Настя… — его жаркий шепот теряется в звуках моих стонов, когда он начинает плавно, но уверенно двигаться, каждый раз проникая все резче и глубже. Я цепляюсь за его плечи, выгибаюсь в спине и прижимаюсь к нему, желая ощущать каждое прикосновение еще отчетливее, прочувствовать каждую выступившую венку на его члене. Но этого все равно недостаточно, ведь я хочу еще, еще ближе… Гордей снова прижимается к моим губам и впивается пальцами в бедра, после чего приподнимается со стула и укладывает меня прямиком на кухонный стол, нависая сверху. Его движения становятся еще быстрее, настойчивее, и я уже не сдерживаю всхлипы, когда он меняет позу, закидывая мою ногу к себе на плечо, а губами опускается к груди. Эмоции переполняют меня с такой силой, что кажется, вот-вот взорвусь, но вместо этого я кончаю с его именем на губах… Мужчина не дает мне ни секунды, чтобы опомниться. Он опускает мою ногу и обхватывает за талию, прижимая к своей груди. Его глаза встречаются с моими глазами, а губы находят губы, кусая и зацеловывая, отчего внизу живота вспыхивает новый огонь, такой сильный, что рассудок окончательно покидает меня, уступая место инстинктам. Повинуясь им, я двигаю бедрами в унисон с мужчиной, пока оргазм не накрывает нас обоих… И на одну короткую секунду мне кажется, что мы стали одним целым. Где-то там, за пределами сознания, на небесах, ведь там наверняка единственное место, где нам суждено быть вместе… «Я люблю тебя», — вертится на языке, но вместо этого я лишь глупо улыбаюсь, обхватив его голову руками. Я хочу быть для него целым миром, но целый мир наверняка будет против нас. Нужно было думать, когда влюблялась во взрослого мужчину, но я ведь была совсем девчонкой, и мне так хотелось верить в чудо. — А давай сбежим? — шепчу, зачарованно наблюдая за огоньком в его глазах. Меня переполняют любовь и нежность, которые находят выход в мягких бережных касаниях. Пальцы гладят его лицо, а губы прикасаются к губам. Медленно и осторожно, словно бы я по-прежнему боюсь, что он оттолкнет. Но он молчит, продолжая прижимать меня к себе. Властно и по-собственнически, как мне бы этого хотелось. Гордей усмехается, одним легким движением заправляя мне за ухо прядь волос, и у меня в груди вдруг вспыхивает робкая надежда, что следующим ответом будет «давай»…