Весна все равно наступила

В этом году зима затянулась. Если у дома снег давно растаял, то вот в лесных низинах он еще лежал. Джеймс Даттон задумался, спускаясь к реке, что Эльза… Его Эльза обрела покой в удивительном месте. Под сосной. Вечно молодой, как и она. В его памяти. Эльза умерла осенью, когда деревья в долине вот-вот должны были сбросить золотую листву. А сейчас их кроны окрашивались в насыщенный зеленый. Еще неделя-другая, и склоны гор будет не узнать. Джеймс похоронил Эльзу, сам того не ведая, как это принято у команчей, племени ее мужа. Без гроба. И почему-то Джеймсу казалось, что его смелая дочь очутилась не в райских садах, а в залитых солнцем бескрайних равнинах. Старик Бреннан был прав: она побольше них пожила, побольше них была счастлива. Да и сражалась она отчаяннее. Может, если бы не материнство, его Маргарет была бы такой же. Да она и была такой же. Просто повзрослела на войне слишком скоро, чтобы продолжать замечать прекрасное вокруг и мечтать. Опустившись на сухую хвою и прислонив спину к мощному стволу, Джеймс запрокинул голову. Сосна-то уже многое повидала, а вот деревца вокруг, тонкие, стройные – казались совсем молоденькими. Хоть и росли уже тут, когда он хоронил Эльзу, теперь виделись ее воплощением. Нашли же место на каменистом берегу, и каждую новую весну одеваются в свежие зеленые листы, тянущиеся к солнцу. Как его Эльза. Будто и питает их своей силой, чтобы в самые лютые морозы не погибли, а в летний зной давали спасительную тень, как она дарила счастье всем вокруг. Хоть и понервничать заставляла. Маргарет приходит сюда всегда одна. И все винит себя до сих пор. Дескать не заставь она Эльзу надеть платье, разреши остаться в том индейском костюме, в нее бы не выстрелили. Но Эльза была в платье, Эльза решила увести нападавших за собой, Эльза получила стрелу в печень. И Эльза столько дней боролась. Боролась, чтобы умереть в столь удивительном месте. Даттоны наконец-то нашли свою землю. Щедрую и прекрасную. Землю, на которой будут жить их с Маргарет внуки и правнуки, многие поколения после. И в которой многие поколения будут похоронены. Но пока в земле лишь Эльза. Умерла бы она на Орегонской тропе – пришлось бы жить на ней. Продуваемой всеми ветрами, каменистой и скудной земле, где и без того слишком много похоронено тех, кто отправлялся на запад за лучшей жизнью. Мечтателей, вроде Эльзы. Да и самого Джеймса, что уж кривить душой? Не разучился он мечтать ни на войне, ни после – в тюрьме северян. А мечтал-то он о простом: найти место, где они смогут жить на собственной земле. Ровно о том же, о чем мечтали все эти переселенцы из Европы, везущие с собой не ружья, а музыкальные инструменты. Кто не мечтает о спокойной жизни? Да вот до нее еще нужно добраться, дожить, добиться ее и постараться удержать. Плохих людей больше, чем хороших. И его Эльзу убили не такие уж и плохие люди, но из-за очень плохих людей. А был ли сам Джеймс – человеком хорошим? Достойным? Спросить набожную Клэр – нет, конечно, не был. Да вот Клэр закопана в Техасе, рядом со своей дочерью Мэри Абель. Последней выжившей из семи детей брата Генри. Ни Генри больше нет, ни жены его, ни семи детей. А еще нет больше бойцов капитана Джеймса Даттона, оставшихся где-то под Антьетамом. Раньше бы Джеймс сказал, что они все кормят червей. Да вот только у могилы его Эльзы раньше всего в долине распускаются цветы. Такие же любопытные, как и она. И прекрасные. Хоть зима в этом году и затянулась, весна все равно наступила. И она прекрасна – Эльза бы так и сказала.