Горько

      Рабастан в жизни ничего так не хотел, как сейчас — сигарету. Плевать, какую. Маггловскую, дешевую, ненастоящую, любая сейчас будет лучше, чем ничего. Ему не хватало воздуха. Он глубоко дышал, но легкие словно не получали жизненно необходимого и горели, хотя он даже не бегал.       Будить друзей не хотелось — поднимут лишнюю шумиху, будут смотреть тревожно и с сочувствием, а сигарету в итоге и не дадут, потому что на Слизерине только нормальные сигары и никаких там маггловских бумажных трубочек. А Рабастана от сигар уже воротит, от этого въевшегося в брата и отца запаха, который иначе чем с апатией у него не ассоциируется.       До смешного медленно, держась за успокаивающе холодные стены, он наконец поднялся по гребаным ступенькам к Астрономической башне в надежде успокоить расшатанные нервы. — Блядство, — выскользнуло у него помимо воли. — И тебе привет.       Сириус насмешливо и с каплей недоумения усмехнулся, подняв брови. Видок, наверное, у него еще тот… Но Рабастана не сильно волновало, что придёт в голову Блэку. Единственное, что сейчас имело значение — тонкая сигаретa меж его пальцев, от которой вился едва заметный в лунном свете дым. — Дай закурить, Блэк. — Не серчай, но у меня одна, — пожал плечами Сириус и поднес ее к губам, затягиваясь.       Рабастан не знал, материть ему Мерлина или благодарить за то, что Блэк стоял к нему боком. Горение в легких и зуд в глазах отошли на второй план. Он молча смотрел на точеный профиль, спутанные, но всё ещё идеально лежащие на плечах чуть завивающиеся волосы, прикрытые глаза и губы, неторопливо выдыхающие столь желанный им прежде сизый дым. — У меня забронирована башня на весь вечер, не жди, что я свалю, — перевел не слишком осознанный взгляд на него Сириус и дернул плечом. — Иди грусти в другое место.       Он сказал это даже мягко, почти с пониманием. При том что они, едва завидев друг друга в школе, уже кипят от раздражения и не то чтобы им хотелось это менять, но Рабастан не желал заканчивать этот нетипичный диалог. И искать другое место. — С хера ли я должен уходить? — Придурок, я первый пришел.       Вот, пошли первые злые звоночки. — И? Я тебя мешаю? — Само собой, Лестрейндж, — прорычал Сириус. — Я к тебе по-человечески, а ты по-ублюдски, вечно в своем стиле.       В голове у Рабастана промелькнуло, что это уже не звоночки, а настоящие колокола. — Я свалю, если дашь затянуться. — Ты мне еще условия ставить будешь? — недоверчиво спросил Сириус и усмехнулся, выпуская из легких дым. — Ну, раз уж так надо… Затягивайся.       Половина сигареты уже стлела, и Рабастан планировал одной затяжкой закончить вторую. Сириус протянул сигарету, сжимая ее пальцами, и выжидающе на него посмотрел. — Мне у тебя с рук курить что ли? — фыркнул Лестрейндж, поняв, что он не собирается ее отдавать. — А как еще? — пожал плечами он и затянулся, скурив сигарету почти до основания.       Рабастан хмыкнул и, отдавая себе отчет в том, на что себя обрекает, резко шагнул вперед. Рубашка Блэка мялась в его ладони, округлившиеся от изумления глаза были в считанных сантиметрах от его собственных, а на губах был привкус чужих сигарет. — Ты ч… — начал Сириус.       Рабастан увидел, как вместе со словами с губ слетает и белесый дым, и резко прижался к ним, втягивая его в себя. Он задыхался, но не отрывался, потому что знал — стоит разорвать контакт, Сириус очнется и выкинет его нахрен с башни, что будет в принципе не самым худшим вариантом. Гораздо вероятнее, что по школе мгновенно поползут слухи, и какие-нибудь особо отбитые отпиздят его в туалете за то, что другой.       Поцелуй пришлось первым разорвать Сириусу, потому что дым из легких Лестрейндж высосал не весь, и он начал кашлять. — Ты горько целуешься, Лестрейндж, — откашлявшись, прохрипел Сириус. — А тебе нужен вишневый вкус помады? Не смеши, Блэк. — Я этого не говорил, — улыбнулся Сириус и прищурил глаза.       Рабастан внутренне напрягся. Вот сейчас ему точно прилетит. Но Сириус поднес к губам сигарету. — Мне понравилось.       И затянулся.