Этонеразумно

Летний вечер 1974 года в Саутгемптоне ознаменовался ещё и тем, что Грегори упал с городской стены. У парня были веснушки. Целых шесть штук под нижней губой, по острому подбородку. Или четырнадцать. Или три. У Грега двоилось в глазах от боли и шока. У парня был нос - такой длинный нос, делавший его похожим на птицу. Хотя Грег и сам похож на того самого воронёнка, что выпал из гнезда месяц назад и доставил много хлопот, впившись когтями в ладони Грегори, пока тот пытался вскарабкаться на дерево, чтобы вернуть птенца в гнездо. И странные же мысли приходят в голову, когда больно. Точно, больно же. - Ой, мама, - плаксиво пробормотал он, делая усилие, чтобы справиться с задрожавшей нижней губой. В глазах троилось уже - от слёз, небо было очень светлое и очень далёкое, для лежащих на спине неба всегда очень много. - Это было... неразумно, - сдержанно сообщил тот самый парень, прежде чем броситься за помощью. И когда он убежал, Грег понял, что остался один - лежать на земле возле наполовину разрушенной городской стены, с которой пролетел несколько этажей. Падение в кучу мусора смягчило удар, но всё равно он точно сломал себе всё. Даже позвоночник. И теперь никогда не сможет ходить. Или умрёт прямо сейчас. Все его товарищи, та самая команда, в которую его бы приняли, если бы он смог вскарабкаться на стену, перепугано разбежались. Парень с веснушками даже на подбородке был не из их компании. И он вернулся, когда небо стало отливать свинцовым, а Грегори просто лежал и скулил, - ему было всего девять, и он уже почти не мог сказать как его зовут от боли. Кружилась голова. Всё, что он помнил о транспортировке к машине медицинской помощи - это то, что к его губам почти сразу прижали кислородную маску, и что парень был тут - такой же рыжий, целая куча веснушек, Грегори столько за всю жизнь не встречал, даже в сумме на разных людях . Он думал потом, смущённо стуча костылями по полу, когда в сопровождении родителей выходил из клиники, что надо было сказать спасибо тому неизвестному. Откуда только он взялся. Зато те самые, кто называл его трусом, разбежались, словно зайцы. И теперь он больше не будет мечтать попасть в их компанию, заинтересованный ходившими по школе историями, этим ощущением тайного братства. Даже не обидно. Обидно только, что "этонеразумно" пропал также неожиданно, как появился. Грегори даже не выдержал до дня, когда ему должны были снять гипс с ноги. Однажды просто дождался пока родители, устав от скандала, отправятся каждый по своим делам (мама к соседке, папа в ближайший бар), и выскользнул из дома. Потому что прошло уже две недели, и каждый день в нём всё больше крепла уверенность, что будет неразумно не попробовать. В конце концов ничего не случается в жизни просто так. - Это неразумно, - сказал напыщенный рыжий мальчишка, поднимая взгляд от книги, которую держал в руках. И кто читает летом на улице? - Что? - уточнил Грегори, пытаясь выглядеть независимо, но он запыхался и устал, а потому с благодарностью плюхнулся на скамейку, когда рыжий подвинулся. - Столько таскаться с гипсом. - Ты не знаешь, сколько я таскался. - Ты явно сильно устал, а хлюпиком не выглядишь, уже вечер, во многих семьях в это время ужин, так что родители тебя бы не выпустили из дома. Зачем ты пришёл на то место, где чуть не расстался с жизнью? - А ты? - Грегори возмущённо шмыгнул носом. - Я тут часто бываю. Мне тут думается лучше всего. Грегори искоса взглянул на книгу, потом на парня, и уже не смог отвести взгляд, потому что закатный свет золотил его волосы - жидкая медь в тонких кудряшках, а ещё его кожа была очень бледной и... - Да, я конопатый, - с достоинством ответил мальчик на вопрос, который не был задан. - Но с твоей стороны невежливо так пялиться. - Я не пялюсь, - смутился Грегори. - Я никогда не видел. А что ты читаешь? - Джойса. - А? - Нудятина. - А-а-а... - Ты совсем больной, да? - мальчишка с любопытством уставился на Грегори. - Я просто хотел сказать спасибо, - тихо сообщил тот, не опуская взгляда. - Что? - Ты спас мне жизнь. Мальчишка закатил глаза: - Этого ещё не хватало. Я всего лишь вызвал медиков. И тебя бы очень скоро нашли, тут редко бывает настолько пустынно. На спор, что ли карабкался? - Это было испытанием. - Ясно. Очередной идиот со стадным инстинктом. Пожалуйста. Иди домой, родители будут волноваться. - Говоришь, будто самому... лет двадцать пять! - Мне двенадцать, - фыркнул Майкрофт. - Чего прицепился? Грегори понятия не имел, чего он прицепился. Наверное, потому что парень сказал "я конопатый", так никто бы не сказал из знакомых Грегори. С таким вот видом, что сразу понимаешь, что это если и не большое достоинство, то не недостаток, а все, кто так думают... - Идиоты. Это уже парень охарактеризовал двух мальчишек, которые явно что-то не поделили и теперь сцепились посреди улицы метрах в десяти от скамейки, на которой сидел Грегори и его новый знакомый. - Меня зовут Грег, - сказал Грегори, чувствуя себя глупо и не ожидая, что ему ответят. Конечно, пора было идти домой, но ноги так устали и ныли, что даже мышцы дёргало. Стыдно признаваться. Вечно он что-то устроит, что должно быть хорошим, а выходит хуже некуда. - Майкрофт Холмс, - степенно отозвался рыжий, убирая упавшую на глаза кудрявую рыжую прядь волос. Грегори в этот момент тёр здоровую ногу вдоль лодыжки, а потому не заметил, что Майкрофт чуть улыбается, посматривая на него. - У тебя даже имя не как имя, а как звание, - немного раздражённо сообщил ему Грег, выпрямляясь. - Давай я подвезу тебя, - предложил Майкрофт Холмс, с чуть заметным облегчением захлопывая книгу. - Мой лимузин стоит на соседней улице. Грегори ответил что-то глупое, касательно воображаемое лимузина, но поплёлся следом, как привязанный, стуча костылём по мостовой. Лимузин с задремавшим шофёром на самом деле стоял за углом. Дома Грегори, конечно же, влетело, но не так сильно, потому что странным было бы сильно лупить ребёнка с гипсом на ноге, а, кроме того, Грег думал о своём новом знакомом, которого теперь почти боялся, а потому не обратил внимания на наказание. Возможно, Майкрофт был принцем, хотя принцы по всем правилам должны являться девчонкам. Лучше не говорить никому об этой странной мысли. Да и коня у Майкрофта не было. Зато был лимузин, особняк на городской окраине, чучело енота, зловредный младший брат пяти лет, очень много книг. Грегори столько книг видел только в библиотеке. Казалось, Майкрофт знает почти обо всём на свете. Частью этой информации он, время от времени, делился с Грегом. Наверное, потому, что тот его слушал, едва ли не открыв рот. У матери Майкрофта было прекрасное персиковое платье, Грег на всю жизнь запомнил этот оттенок, у горничной в доме Холмсов был итальянский акцент. Они вообще были не из этого мира. Столько правил. Там даже говорили все очень спокойными и тихими голосами, как будто в доме постоянно находился тяжело-больной. С братом Майкрофта были постоянные проблемы, несмотря на обилие нянек, и Грегори стал понимать, почему из подобного вроде бы рая Майк сбегает к городской стене с книгой, которая ему совсем не нравится - какую схватил первой. А Грегори, в свою очередь, рассказал Майкрофту про воронёнка, про то братство, в которое пытался вступить, но не смог пройти посвящение, про то, что отец пьёт и дерётся и даже про то, что сам он хочет стать полицейским. - Потрясающе, - сказал Майкрофт, - ты... - Идиот? - вздохнув, уточнил Грегори, на этот раз он уже не удивился и не разозлился. - Не знаю. Но такие как ты должны были вымереть века два назад. А птице следовало обмотать тряпкой ноги. Это было бы разумным. Грегори улыбнулся. И через три дня научил Майкрофта запускать воздушного змея. За городом их никто не видел, Майк сначала стоял столбом и досадливо морщился, но потом отвлёкся, и даже пробежал некоторое расстояние, тут же запыхавшись. - Мы как идиоты, - крикнул ему Грег. Майкрофт пытался отдышаться, упираясь ладонями в колени. Согласиться с таким он не мог, а потому ничего не ответил. "Богатенький дружок" - это не то, что сделает жизнь такого как Грегори приятней. Так что пару раз пришлось пустить в ход кулаки, один раз с ним был Майк. Он отшатнулся, и как-то так себя вёл, что Грегори сразу понял, что тот не испугался, он просто драться не умел. - В жизни проблемы дракой решают только идиоты, - сообщил Майкрофт поздней, вынеся на улицу бокал со льдом для коктейлей. Грег прижимал к опухшей губе монетку. - А как же иначе? - удивился он, беря ледяной кубик. Майкрофт рассказал, как может быть иначе и чуть было не получил от товарища в глаз. - Это нечестно, - выдавил Грег, а Майкрофт только нахмурился и совершенно серьёзно спросил: - Почему ты не вымер? Он даже челюстью повел вправо-влево, как делал в минуту крайней растерянности или напряжения. Иногда Грегори это было самому интересно - "почему?". Потом он пошёл в школу, а Майк уехал в пансионат. Грегори три с половиной месяца не мог преодолеть своей ненависти к литературному творчеству, но не выдержал и написал сбивчивое, скомканное письмо на лист с небольшим, с помарками и исправлениями. Переписывать набело было лень, а потому он просто пририсовывал загогулинам смешные рожи. Ответ он получил довольно быстро. В письме было ровно три листа, исписанные ровным, убористым почерком. Лестрейд перечитал письмо два раза и написал ответ, старательно переписав его затем на беловик. На три четверти листа. "Где те смешные рожи?" - стоял постскриптумом вопрос в следующем письме от Майка. "Я стараюсь как лучше" "А получается, как обычно, ужасно. У тебя отвратительный почерк, лучше рисуй чертей посреди письма, так хоть смешно". И Лестрейд, высунув язык от увлеченности, пририсовывал всем буквам "i" рожки. Это на самом деле было смешно, только он не мог поверить, что именно Майк это тоже замечает. А вроде бы не должен. Если собрать все точки с букв "i" в их письмах, то, возможно даже, наберётся столько же, сколько было веснушек на лице Майкрофта. Первый день встречи на каникулах. И ещё, оказывается, бывает всякое у взрослеющих людей. Это так глупо. Первая бутылка пива, утащенная у отца. Потом тошнило. "Идиот", - сказал Майк, стоя у дверей ванной, за которыми раздавались неаппетитные звуки. Эмма Харрисон. Первый танец. Оттоптанные ноги. Майк встречался почти неделю с самой красивой девочкой школы, в которой учился Лестрейд. Потому что у Майка был лимузин. "А вообще он урод", - шептались за его спиной. Лестрейд услышал, три раза расквасил нос, четвёртой оказалось девчонка. Ей, конечно, не расквасил, с ней через три года переспал. Он сам был не уродом. Майкрофт собирался поступать в Саутгемптонский университет. Шерлок всё реже приезжал на каникулы, а за то, что он взрывал, ломал, портил на территории пансионата, его родители неизменно платили вдвойне. Грегори думал, что проще его сдать в зоопарк. "Проще", - как-то согласился Майкрофт. - "Но я переживаю за диких животных". Это было неправдой. Грег знал, что Майкрофт переживал за Шерлока. Немного. Они вылакали три литра пива, и теперь перед глазами плавало летнее марево и было так уютно, что Грег даже положил голову Майкрофту на колени. И когда выяснилось, что Шерлок поступил в тот же ВУЗ, в котором учился Грег, последний написал Майку в письме, что будет за ним присматривать. Исполнить обещание было сложней, чем пообещать, но Грегори не отчаивался, он вообще никогда не отчаивался. "Ты идиот", - раздражённо говорил ему Шерлок, и Грег просто философски пожимал плечами и сдерживал улыбку. Они не виделись с Майкрофтом вот уже пятый год. Тот резко пошёл вверх по карьерной лестнице. Само собой, тут не до друзей детства. Шерлок рядом немного напоминал Майкрофта. Было фамильное сходство, были похожие жесты и какие-то характерные черты. Шерлок оказался очень умным, возможно, умней старшего брата, если измерять уровень интеллектуального развития, но был таким же идиотом, как и все прочие, как и сам Лестрейд. Однако, несмотря на выдающийся ум, к делу его Грегори подпускал с опаской. Три года спустя. Если бы не та записка, знакомый почерк, всё такой же убористый, но небрежный и ломкий, словно Майк писал на коленке: "Пусть он попробует, эта энергия должна быть направлена в какое-нибудь русло, ты же сам понимаешь." Не "здравствуй", ни "до свидания", ни "пожалуйста". Они в письмах перестали здороваться ещё в школьном детстве, если бы Майкрофт поздоровался сейчас, ещё можно было бы задуматься. Ведь ответственные посты и политическая карьера на пользу не идут. "Знаешь, кем теперь является твой дружок?" - ядовито спрашивал Шерлок. Грегори не хотел знать. Он просто жил, как раньше. Женился, развёлся, держал неплохую планку по раскрываемости. И не только благодаря Шерлоку. Лимузин его нагнал, когда в ненастный день Лестрейд быстро шагал вдоль дороги, подняв воротник плаща и ёжась от пронизывающего ветра. Дверца медленно открылась. Грегори неосознанно ускорил было шаг, но тут из глубины салона произнесли: - Надо же. А ты всё ещё не вымер. В голосе сквозило равнодушное любопытство. Грегори ввалился в салон, напоминая повадками медведя Гризли и, абсолютно игнорируя статусность транспорта и располагающегося в нём пассажира, прижал сидящего там мужчину к противоположной дверце, просипев: - А ты так и не научился драться. После потасовки они, тяжело дыша, приводили себя в порядок. - В жизни проблемы решают дракой только идиоты, - скучным голосом пояснил Майкрофт. - Есть же килеры. - Я думал, что больше никогда тебя не увижу, - признался Лестрейд. - Ты вечно так думаешь, - отмахнулся Майкрофт. - У меня были дела. - Я женился, - мстительно сообщил Лестрейд, привставая и поправляя плащ. Машина мягко катилась по мокрому асфальту, но в окно он даже не глянул. - И развёлся, - сообщил ему Майкрофт и вдруг повёл челюстью - вправо и влево. - Очень вовремя. - Что? - Я перестал быть идиотом. Лестрейд даже не сразу осознал, что его целуют. Нелепо взмахнул руками. В ушах звучал шелест дождя. Но потом руки словно бы сами собой опустились на спину Майкрофта, Лестрейд обнял его, удивляясь, как просто и естественно это получается, а когда Майкрофт разорвал поцелуй, прошептал: - Это было... неразумно. Прямо как мне нравится.