Когда умирают планеты

      Приказ об эвакуации был отдан в тот же миг, как диспетчерские доложили о появлении над Алдерааном неопознанной станции.       Бреха не присутствовала на последнем совещании — там был Бэйл — но достаточно слышала о мифическом (значит, нет) супероружии Империи, чтобы понимать: если оно пришло к Алдераану, оно пришло за Алдерааном. И задача королевы — этого не допустить.       Да, у неё не было войск, чтобы атаковать станцию: роспуск сил самообороны был одним из условий сохранения частичной автономии. Но у неё был хороший, отличный, флот стелс-транспортников. Она сможет спасти десять, может быть даже сто, тысяч своих подданных — если те будут хорошими мальчиками и девочками и поторопятся с погрузкой.       — Оставьте всё, кроме семейных сокровищ. У вас будет новый дом, но не новая история, — властно вещала она, пока королевский шаттл нёсся к Элизиуму. — А если выбор между сокровищем и жизнью, выбирайте жизнь. Алдераан — это не планета. Это вы.       Она лгала, конечно. Когда не станет планеты, не станет и её истории — и скоро, может быть, через сотню-другую лет, скончается последний настоящий алдераанин и останутся лишь космополиты, граждане Республики — Новой Республики, которую она никогда не увидит. Пускай. Кровь в жилах этих космополитов будет кровью Алдераана, и это главное.       Широким, решительным шагом она спустилась с рампы и подошла к семейному сейфу Органа. Древний, надёжный, он должен был пережить любые беды — прямое попадание турболазера, извержение вулкана... может быть, гибель планеты — тоже?       Освобождая затёкшие плечи, она сняла из-за спины тяжёлый меч — королевский меч, Риндон — и, поцеловав синий камень в основании рукояти, положила его в сейф.       Когда-то, в долгую зиму, королева Петра убила этим мечом царя волков, подарив свободу своему народу. Потом принцесса Яэль, дочь Петры, передала его своей дочери, королеве Лиаран, и та сразила им чёрного джедая, разорявшего посевы и несшего бесплодие женщинам.       Сотня имён — сотня поколений — сотня королев — сотня великих подвигов, великих клятв, принесённых на этом мече. Бреха будет последней, и вот её клятва: «Встретить смерть с честью, спася то и тех, что и кого можно спасти».       Теперь корона.       Моложе, намного моложе меча — её заказала Аднона, первая королева из дома Пантир, и её бросила к ногам мужа-изменника Тезия, когда покидала Алдераан. Авион, последняя королева Пантир, тоже бросила эту корону — бросила в море и утопилась сама, чтобы ничего не отдать террористам.       Рыцарь Нокс покрыл себя славой и кровью, добывая корону со дна, и две королевы сражались за неё в Круге Равных, принеся наследников дома Ульго в жертву для освящения Круга: Иза Тул и Ажан Органа. Ажан победила и взошла на трон, а Кария, дочь Изы, ушла в изгнание со своим домом и остатком опозоренных Ульго. С тех пор прошла тысяча лет, пятьдесят королев успели увенчаться этой короной — пятьдесят дочерей дома Органа.       Кто наденет её теперь? И наденет ли кто-нибудь? Бреха сняла корону, поцеловала и убрала в сейф.       Она собиралась закрыть дверцу, когда услышала робкий кашель за спиной. Там стоял человек — незнакомый, высокий и смуглый, с чёрными дырами вместо глаз. Она никогда таких не видела, но знала, кто это: килик в людском обличии, джойнер.       — Мы извиняемся, что не предупредили о прибытии, — сказал он робко. — Но мы молим королеву оказать нам милость. Улей спит, и спит рой. Мы погибнем все до единого. Но мы молим королеву сохранить память, чтобы она не погибла.       Джойнер рухнул на колени, протягивая ей небольшое, всего с кулак размером, яйцо, серебристо-сиреневое, чуть мерцающее изнутри.       — Мы молим королеву сохранить королеве жизнь, — сказал он.       Бреха недоумённо нахмурилась, потом понимающе кивнула и осторожно положила яйцо в сейф, к мечу и короне. Как она спасала бы свою дочь — (как она спасала мужа, который там, на Явине) — как она спасала своих подданных, так рой спасал свою мать. Она не могла отказать им в их просьбе.       — Королева бесконечно благородна, — произнёс джойнер. — Рассветный вестник Вектор счастлив умереть рядом с ней.       Бреха невесело улыбнулась.       — Я тоже рада, Вектор. Вы смелый и благородный, — она замешкалась, подбирая слово, — рассветный вестник. — Она надеялась, что угадала правильно, и "Вектор" — это имя, а не часть титула.       И ещё гости.       Шаттл опустился на площадку, доступ к которой был закрыт любому, кто не принадлежал к королевскому дому. «Только не Лея, не Бэйл», — замерло сердце, но нет, к счастью, нет: две женщины, темнокожая и бледная, спустились по рампе и уверенно направились к хранилищу семьи Органа. Крест Тулов. Звезда Ульго. Бреха узнала гербы, которые помнила с детства, из учебников, и слёзы навернулись ей на глаза.       — Ализея, — сказала темнокожая Тул.       — Лареза, — сказала бледная Ульго.       Они отдали ей серебряные пояс и ожерелье Яэли — сокровища, утерянные с той самой дуэли, считавшиеся навеки утраченными и вот теперь — навстречу гибели — вернувшиеся.       Две королевы некогда насмерть сразились за Алдераан.       Три королевы умрут, провожая его в последний путь.       Они сидели и пили чай, и говорили, как старые друзья.       Ализея смеялась за вышитым веером, и Бреха восхищалась тонкостью вышивки: она читала о мастерицах дома Тул, но не думала, что однажды увидит своими глазами их шедевр. Лареза шелестела страницами старинного молитвенника, и Бреха с трудом удерживалась попросить и его отправить в сейф, ведь наверняка это была та самая "Книга тысячи молитв", которую Илоне Ульго дала в видении святая Териса. Рассветный вестник по имени Вектор рассказывал забавные истории, и эти истории были в самом деле забавны.       А потом диспетчерская известила, что принц-консорт скоро прибудет на Элизиум, и у Брехи замерло сердце.       — Идиот! — кричала она в микрофон. — Развернись, лети прочь, мы все умрём, ты мне нужен живым, ты нужен живым народу. Кто поведет его? Кто защитит нашу дочь? Убирайся вон, Бэйл, я прошу тебя, идиот, убирайся вон!       Но он не послушал, и вот уже третий шаттл опустился на посадочную площадку. Бреха подбежала к мужу и от души залепила пощечину, и сама же заплакала от глупости этого жеста.       — Ещё есть время, — умоляюще сказала она. — Не знаю сколько, но есть. Ещё есть время...       Бэйл обнял её и прижал к груди, и держал так, пока все слёзы не вылились, не впитались в его дурацкую гимнастёрку.       — Прости, — сказал он наконец. — Без тебя... без Аппенцы, без Каамоса... без яблок из нашего сада... — он покачал головой. — Я слабый человек, Бреха. Но Лея сильнее меня, сильнее нас обоих. Она будет хорошей королевой.       Он протянул ей красное яблоко из их сада, и Бреха, не задумываясь, его надкусила. Ойкнула по-девчачьи: неловко вышло, у них ведь гости, а она ест одна. Бэйл рассмеялся:       — Как знал заранее! — и достал из шаттла полную корзину. — Хватит на всех, налетайте, дамы и господин.       Ализея Тул взяла яблоко, подняла высоко над головой, словно глядя на просвет, потом решительно подошла к сейфу и обернулась на Бреху, взглядом указывая той, что делать.       «Королева приказывает королеве, до чего дожили...»       А потом небо загорелось зелёным, и не стало ничего, кроме ровного голоса Ларезы:       — И когда я пойду долиной вечной тени, зло не будет меня страшить, потому что ты со мною, посох твой и твой жезл...