Soulmate

Минхо себя ненавидел. Ему не нравилось, что он слишком закрытый и боялся подпускать к себе людей. Ему не нравилось, что он одним своим взглядом отпугивал тех, кто на самом деле ему нравился. Ему не нравилось, что он не может говорить честно о том, что чувствует, он вечно отшучивался, это было так нелепо и он видел это непонимание в глазах других людей. Он стыдился себя, поэтому натягивал маску нахальства, лишь бы никто не увидел за ней неуверенность. Но появился Джисон, который увидел в этой маске брешь и не стал над этим насмехаться, наоборот, просто принял его. Он не заметил как стал от него зависим. Как та ненависть, гнедущая и сжигающая, рядом с Ханом становится даже терпимой, а иногда и вовсе отступает. Ли сам не понял как так вышло, но он помнил каждую мелочь связанную с Джисоном, словно это выпаяно где-то на подкорке сознания. Он знал над чем Хан смеется: — Ты знал, что дельфины отрывают голову рыбе и дрочат в обезглавленный труп? — выдал Минхо в перерыве между тренировками, они тогда были еще стажерами, сидели на скамейке рядом с автоматами со снэками и ели шоколадки, запивая их энергетиками. — Что? — воскликнул Хан с набитым ртом, стараясь не выплюнуть всю еду на пол. — Вот, смотри! — старший поднес к его глазам телефон, на экране кайфующий от мастурбации дельфин, на его лице виднелась извращенская, хищная улыбка, это было мерзко, но удивленный Минхо, радостный, что узнал этот факт был смешным, до боли в челюсти. Джисон начал задыхаться от смеха, Ли покатился за ним. Щеки бельчонка стали больше и краснее их разрывало от смеха, из глаз текли слезы, он пытался дышать, но новая волна смеха перекрывала доступ к кислороду. — Чшшш, дыши, дыши, а то умрешь и получишь премию Дарвина за самую тупую смерть, а я уверен, ты не так хотел запомниться публике. — успокаивал его хен, поглаживая плечи и дыша вместе с ним. Это помогло, но прыски смеха, хоть и редко, возникали вновь. Он знал, когда Джисон грустит. Его большие глазки становятся такими темными, уставшими, морщинки вокруг, от улыбок, исчезают. Уголки губ угрюмо смотрят вниз, щечки будто становятся худее. Минхо хотел разорвать любого, кто мог заставить его грустить, но больше всего он ненавидел себя в эти моменты, потому что не мог подбодрить, заставить хотя бы улыбнуться. — Хэй, Ханни, что случилось? — его рука привычно оказалась на его плече, но Джисону от этого будто легче не стало, он не обратил внимания, просто продолжил буравить взглядом пустоту. — Всё в порядке, Минхо, всё хорошо. — сказал Джисон будто уже давно заученную фразу, холодное клише, от этого у старшего в груди разгорелся пожар гнева и обиды, это сразу отразилось на его лице, поэтому Хан продолжил: — Дело не в тебе, Минхо, я серьезно, я просто не хочу говорить об этом сейчас. — И вместо того, чтобы сказать, что ты не готов поговорить, ты решил соврать, что всё в порядке? — младший буквально видел пар из ушей Ли. Старший окинул его уничтожающим взглядом и сжав руки в кулаки, пошел прочь тяжелым шагом. — Минхо! Минхо! Стой, пожалуйста, не уходи. — старший остановился, но так и не повернулся к нему лицом, просто ждал. Руки обхватили его со спины и теплая щека прижалась чуть ниже шеи, он почувствовал облегчение. — Я расскажу, когда смогу об этом поговорить. И больше я не буду тебе врать, прости меня. — Ты меня тоже прости, я явно переборщил, просто ненавижу, когда ты грустишь, а я ничего не могу с этим сделать. — Твоего присутствия вполне достаточно, хен. — его голос немного дрогнул и гребанный рой бабочек заполнил все существо Минхо. Он развернулся и притянул его к себе, заранее зная, что обернет всё в шутку и оттолкнет, игриво ухмыляясь, потому что по-другому любить не умеет, для него это слишком. Это слишком — знать всю палитру эмоций Джисона, различать по одному только взгляду, что он сейчас чувствует. Это слишком — обнимать его и говорить о своих чувствах в открытую. Это слишком — выучить Джисона от и до, но отрицать чувства, которые возникают, когда Джисон оказывается так близко, что дыхание смешивается и он видит текстуру его кожи, чувствует, исходящее от него тепло и при этом не иметь права касаться его лица, потому что это интимно. Они друзья, лучшие друзья. У них неоднозначные шутки и объятия длиннее, чем у обычных друзей. Переглядки пока никто не видит и ревность, которую трудно скрыть. Живот скручивается от прикосновений, губы так и тянутся друг к другу. Но это лишь дружба. Так думали оба.

***

Минхо никогда не чувствовал себя так опустошенно, словно в нем погасло что-то важное, то что грело изнутри и заставляло дышать. Джисон, снова этот парень с щечками и круглыми глазками. Снова это бельчонок, который любит обниматься, он снова везде, заполнил собой разум, воздух, но пустоту внутри Минхо делает только больше. Он тяжело вздохнул и уткнулся лицом в подушку, в попытке спрятать эмоции и чувства, от назойливого друга, голова которого выглядывала из-за двери. Чонин застенчиво постучался, как бы спрашивая разрешения. Минхо что-то промычал в подушку и накрылся одеялом с головой. — Хен, — тихо прошептал Чонин, заходя в комнату на цыпочках и подсаживаясь на край кровати, — ты чего, хен? — Уходи, — выдохнул он в ответ почти злобно. — Я не могу оставить тебя так, — жалобно сказал макне и положил руку на его плечо, — если ты грустишь, то я тоже грущу. — Я сказал уходи, — старший наконец взглянул на него, показывая уставшее лицо. Глаза слезились, щеки осунулись, а из искусанных губ сочилась кровь. — Хен, — снова прошептал Чонин и обнял его за шею, — что случилось? — Минхо сдался, что-то в нем надломилось, когда он увидел эти обеспокоенные глаза, когда почувствовал теплые руки на шее, словно он ждал этого. В руках младшего он всегда чувствовал безопасность, Чонин маленький, у него в глазах до сих светит солнышко, когда ему дарят игрушки или кормят с ложки, но надежный и мудрый не по годам, поэтому ему можно довериться. Минхо положил голову на его плечо и расслабился. — Опять? — грустно усмехнувшись спросил Чонин, в ответ кивок, — Поговори с ним, я уверен у вас там все взаимно. Вы же как магниты, даже если будете находиться на разных уголках земного шара, каким-то образом найдете друг друга. У вас всегда так. — старший улыбнулся, прижимаясь к макне ближе. Он понимал о чем тот говорит. Джисон всегда оказывался рядом в неожиданный момент, там где его быть не должно, будто знал, что именно в этот момент Минхо будет в нем нуждаться. Хотя Минхо нуждается в нем уже ежесекундно. От Джисона пахнет персиками и морозом, но он при этом теплый и обнимать его удобно, Минхо в руках ничего идеальнее Джисона не держал. Джисон для его рук создан, идеально там помещается. — Ты вообще видел как он на тебя смотрит? — продолжает Чонин и гладит старшего по спине. Ли видел. Этот взгляд его изнутри лавой заполняет и перекрывает кислород. Этот взгляд кидает его из холода в жар, резко без подготовки. Минхо не знает чего хочет больше, спрятаться от этих глаз или чтобы эти взгляды длились вечно. — Ты мне все равно не веришь? — спрашивает Ян осторожно и смотрит на него снова. — Джисон ведь со всеми такой. Тем более, я не из тех, кого любят, — выдыхает отчаянно Ли и падает на подушки обессиленно. — Могу поспорить, что нет. Любить тебя и в правду невозможно, но Джисон все равно смог. Ты вообще видел как он ревнует, когда ты с кем-то другим? — старший на это горько смеется и прикрывает глаза, нет, наоборот, лишь сам чувствовал эту ревность, когда Джисон уделял внимание кому-то больше чем ему. — Хочешь поспорить? — Чонин хитро улыбается и протягивает руку, чтобы закрепить пари. Минхо смотрит на него подозрительно и ударяет по руке, отказывая. — Хен, ты до конца жизни страдать собрался? — раздраженно и обиженно, возмущается младший. — Может быть, — равнодушно отвечает тот и отворачивается к стене. — Давай, хен, если не сработает, я об этом не заикнусь больше, обещаю. — Достал. — он поворачивается к нему, — Все карты раскрывай сейчас и чтоб без приколов, а я подумаю соглашаться или нет. — Чонин от этих слов светиться так, что Минхо уже жалеет, но назад пути нет. — Все просто, весь день обращай внимание только на меня, не на Джисона. — младший улыбается пуще прежнего, когда видит скептическое выражение лица хена, — Ну что, согласен? — Ты сам напросился, ты не Джисон, с тобой церемониться не буду, предупреждаю, — они жмут руки, Чонин еще недолго сидит в его комнате, изредка они болтают о разных мелочах, веки Минхо начинают медленно закрываться, и он из последних сил выгоняет мелкого лисенка за дверь. Сам падает на кровать уже ненавидя завтрашний день. Целый день не трогать, не говорить и не смотреть на Джисона — худшая пытка, которую можно придумать для Минхо. Он заранее сдается, когда засыпает с мыслью об объятиях Ханни в кровати.

***

Утро не наступило. Он молил о том, чтобы солнце застряло между облаками и не лезло, своими лучами, в его окно. Шея затекла, а правая рука страшно онемела, поэтому он лежал неподвижно еще минут пять, пока не ощутил покалывание в кончиках пальцев. Губы сухие и шершавые, неприятно царапали кожу, когда он жевал их, сдирая кожицу руками и чувствуя как утренний воздух щиплет. Минхо проморгался и наконец сел, облокачиваясь на колени и закрывая лицо руками. Ему бы хотелось верить, что вчерашнее лишь ночной бред, но надоедливая макушка Чонина разбила его надежды. Лисьи глаза и снова эта довольная ухмылка, Ли не выдержал и раздраженно запустил в него подушку. — Хен! — возмутился тот, закрывая двери, дабы защитить себя, потом снова открыл, радостная улыбка на лице пропала, — Доброе утро? — Доброе, — выдохнул Минхо и позволил ему войти. — Все в силе? — осторожно спросил Ян. — Увы, да. Хотя я мог бы просто задушить тебя этим. — старший кивнул на подушку и усмехнулся из-за испуганного лица макне. — Шучу. — Чонин снова улыбнулся. — Наш Lee Know! — кинулся ему на шею младший, чем вызвал неловкий смех Минхо и такие же похлопывания по спине. — Минхо! — раздался голос Джисона, который стоял в дверном проеме. Его лицо исказилось в смятении, брови нахмурились и щеки, которые обожал Минхо, стали будто больше. Старшего от этой картины бросило в жар, он боролся с желанием оттолкнуть Чонина, но вместо этого, обнял его за талию и по-собственически сжал, так он обнимал только Джисона. — Джисони, — с кошачей улыбкой на лице пропел старший, — доброе утро. — затем он снова посмотрел на Чонина, чье лицо слегка покраснело, то ли от такой близости, то ли от этого разыгранного спектакля. Хан всегда приходил в это время и будил Минхо, мягко гладя его по волосам и любуясь острыми чертами лица. Его лицо немного опухало по утрам и он улыбался, видя Джисона на краю кровати, от чего его глаза превращались в полумесяцы. Каждое утро он боролся с желанием зацеловать этого кота до смерти, сжать его в своих руках и любить все утро до самого полудня. Теперь это делал Чонин, в груди что-то больно затрещало, к горлу подступил ком, особенно из-за довольного лица Минхо, похоже он и не ждал Джисона, похоже только для него это было чем-то особенным. — Доброе, — сухо ответил Хан, спрятавшись за улыбку и давя в себе возмущение, смешанное с ревностью. — Там Феликс завтрак приготовил, если не поторопитесь я все съем! — сказал он усмехнувшись. Затем развернулся и направился на кухню. Минхо выдохнул и отпустил Чонина. — Видишь? Ему плевать. — с горечью в голосе сказал Ли и прикрыл глаза от досады. — Еще только утро, не робей, — младший похлопал его по плечу и побрел за Джисоном. За столом было громко. Феликс с запутанными волосами, небольшими синяками под глазами, но с солнечной улыбкой, бегал по кухне раскладывая яичный кимбап по тарелкам. Аромат кофе смешался с запахом соевого соуса и выпечки. На улице было солнечно, небо чудовищно голубое, у Минхо было чувство, будто всё вокруг ненастоящее, даже эти лучи солнца выглядели как реквизит для съемок. — Минхо-хён, садись! — раздался утренний голос Феликса, хоть он и был низким, но что-то в нем всё равно выдавало детские нотки, особенно они были слышны утром, когда парень был в своем полусне. — Сажусь, хозяюшка! — с ласковой издевкой сказал Ли, в ответ на него фыркнули и кивнули на тарелку. — Ешь, — скомандовал Ликс, — ты спал вообще? Выглядишь не очень. — Джисон нахмурился и посмотрел на Минхо изучающим взглядом, тот испуганно рассмеялся и сделал вид, будто не заметил этого замечания, глотнул горячего кофе и сморщился. Хан продолжил смотреть, даже сам не осознавая этого, просто не мог отвести взгляда. Улыбка натянутая, только дурак этого не заметит, но он всё равно красивый. Он красивый даже, когда грустит. И если уж говорить честно, то и злой Минхо был искусством, но вот усталый и молчаливый, что-то скрывающий, такого Минхо Джисон ненавидел. Хотелось залезть к нему в голову, прочитать каждую мысль, которая расстраивала эту прекрасную головушку и выкинуть. Но он не мог, от этого на душе стало тяжело, хотелось только одного, обнять это нечто, успокоить и слушать, слушать всё что он говорит, неважно что, пусть это будет полнейший бред про иноплонетян, если его это волнует, он выслушает, поверит каждому слову и уйдет, только если тот его попросит. Чонин сел рядом с Минхо и потрепал того за плечо, затем со всей заботой засунул в рот яичный кимбап и следил за тем, чтобы старший не подавился, даже салфетку ему протянул. Всё это было невинно, Чонин мог сделать это для кого угодно, но сейчас, именно в этот момент, Хани почувствовал себя преданным. Самое горькое было в том, что этого никто не видел, хотя на самом деле, Джисон хотел, чтобы это увидел только один человек — Минхо.

***

Съемки. Это стало рутиной, когда они дебютировали. Каждый день свет слепил глаза, макияж прятал издержки профессии, а камеры снимали каждую мелочь, каждый взгляд и каждый выдох. Нужно было следить за всем, что ты говоришь и делаешь, при этом выглядеть естественно. Но это не означало, что всё это фальшивка, просто на съемках ты полностью осознаешь себя, ты полностью в себе, это бодрило сильнее кофе. Минхо сидел листая ленту твиттера, пока на кожу наносили добрый слой тонального крема, а волосы почти пахли паленым от утюжка. Аутфит сегодня был удобным, брюки не обтягивали ноги, рубашка не показывала слишком много кожи, а обувь не въедалась в кожу и не оставляла мозолей, этим он был доволен. Шоу сегодня развлекательное, они просто поиграют в игры, пообщаются со стэй, потом поужинают. — Макияж готов, — довольно сказала девушка, вытаскивая Минхо из твиттера. — Спасибо, нуна. — Ли встал и вышел из гримерки, затем завернул за угол, где стоял автомат с шоколадками, чипсами и энергетиками, то есть со всем тем, с чем Минхо хотел распрощаться, но не мог. Он стоял тупо глядя в пустоту, стараясь выбрать товар, потом выдохнул и купил какую-то сосиску на палочке, вкусная, но красителей столько, что непонятно есть ли там мясо. — Привет, — раздался знакомый голос за спиной, Минхо вздрогнул и обернулся, — опять сосиска? — усмехнулся Джисон. — М? Да, — смутился старший, он выглядел загруженным, голова была готова взорваться от мыслей, что давили на виски. — Ты очень мало ешь в последнее время, я волнуюсь. — сказал Хан задумчиво. — Все в порядке, правда. — Врешь. Когда ты в порядке, то ведешь себя иначе. Я хотел с тобой… — их разговор прервал звонкий смех Феликса и хихиканье Чонина, который повис на Ёнбоке. Глаза макне вновь блеснули чем-то бесовским и Минхо уже ненавидел это. — Хён! Поужинаем сегодня вместе? — Джисон постарался скрыть обиду и опустил голову вниз, рассматривая свои кроссовки. — Что? — Минхо быстро заморгал от удивления и с силой сжал сосиску на палочке, пытаясь поддавить нарастающее раздражение. — Хен угощает, разве нет? — младший улыбнулся слишком невинно, так словно он ничего такого не спрашивает. — Угощаю? — снова оторопел Ли. В этот момент Хан кашлянул в руку, обращая на себя внимание и сказал: — Я, наверное, пойду. — грусть на его лице становилась все очевиднее. — Хен, ну давай поужинаем! — Чонин редко обнажал свою ребяческую и игривую сторону, особенно так наиграно, смотря то в сторону Минхо, то в сторону Джисона, ожидая чего-то. — Я…- начал было Ли, но Джисон его перебил: — Поужинайте. — дрогнувший голос скрыть не удалось. Хан ушел, оставив Минхо наедине с кучей вопросов и непонятно откуда взявшейся злобой.

***

Ужин. Мысль про ужин как-то неприятно скребла черепную коробку. Он всегда ужинал с Джисоном, всегда. Эти моменты были тихими, уютными, он не готов их променять, даже из-за этого недоспора с Чонином. Ужин вместе стал негласной традицией, это даже не обсуждалось: они просто шли вместе в ближайшее кафе, словно так и нужно, так было правильно. Они садились всегда у окна, которое выходило на площадь, она пустовала по вечерам и оттуда был красивый вид, только здесь можно было увидеть как солнце покидало небосклон и мир погружался в вечер. У них происходило много откровенных разговоров, один из таких произошел после ужина. Солнце тогда давно скрылось за горизонт, уступая время звездам и луне. Набережная опустела, освещенная фонарями и вывесками магазинов. Двое парней брели по ней, после того как проводили день с закатом. Они тогда были знакомы ровно два года. Им всё ещё было неловко оставаться наедине, поэтому они заполняли паузы дурацкими шутками и подкатами, пока не находилась очередная тема для разговора. — Хани, я, конечно, не астроном, но ты точно звезда! — блестнул Минхо и игриво толкнул Джисона в плечо. — Хён! Ты кадришь меня? — Хан засмеялся смущаясь, любой бы смутился. Это ведь Минхо, уютный Минхо в шапочке, которая отопыривает уши, в очках, которые сползли на нос и в потрепанном худи. Ли, который называет звездой и играет бровями. В него вообще легко влюбиться, особенно сейчас. — А что? Разве ты занят? — продолжал старший. — Нет, — стушевался Джисон в полуулыбке, — просто, если я звезда, то ты целая вселенная, хён. — Минхо драматично схватился за сердце, изображая обморок и падая на смеющегося младшего. Хани смеялся звонко и улыбался широко, а ещё держал в руках крепко, будто и в правду верил, что тот может упасть. От этого ощущения у Ли побежали мурашки, а щеки загорелись и если Джисон увидит этот алый оттенок, то на погоду свалить не получится, поэтому он уткнулся ему в шею. Эта шутка стала объятием, странным, но теплым. Хани теплый, тогда он и ощутил этот запах, запах его Ханни, персик и мороз. В животе, как обычно говорят, запорхали бабочки, он прижался к нему сильнее, а младший и не был против, он снова улыбнулся, но то была другая улыбка. Влюбленная, но Минхо её не видел, Минхо вдыхал Джисона. — Нам надо идти. — прошептал Хан. — Давай, постоим так ещё немного. — воцарилась молчание. Не такое молчание, которое люди пытаются заполнить хоть чем-то, из-за чего, зачастую, несут полный бред, а нужное молчание, его нарушать не хотелось, оно делало этот момент особенным и хрупким, будто любое слово могло его разрушить. Тут молчали не потому что неловко, а потому что слова будто и не нужны. — Знаешь что? — спросил младший, гладя Ли по спине. — М? — Мы так в первый раз обнимаемся. — старший выпрямился, смотря на него сверху вниз, оставаясь в его объятиях, и нахмурился. — Врешь. Я тебя постоянно обнимаю. — Обнимаешь, но не так. — А как? — не унимался Минхо. — Как будто в шутку, понимаешь? Да и разговариваешь ты иногда так, что непонятно, всерьёз ты или нет. — Джисон опустил взгляд, тишина давила, поэтому он уже хотел разомкнуть объятия, но Ли не позволил, прижал его к своей груди, положив подбородок на макушку и выдохнул, будто собираясь с мыслями. — Ханни. Я плох в словах, — Минхо теперь гладил его по голове, прикрыв глаза, сердце стучало отдаваясь в висках и он молился о том, чтобы младший этого не заметил. — я не из тех, кто говорит о своих чувствах, так. Ну знаешь, откровенно. — он усмехнулся, Джисон слушал внимательно, боясь упустить любую мелочь, стараясь запомнить этот момент так, чтобы можно было прокручивать перед сном. Дрогнувший голос, стучащее сердце, красные уши, огни шумного города, ветер, полумесяц, звезды и далекий шум машин. Джисон так влюблен. — Но, насчет тебя я серьёзен. Даже сейчас, когда я называл тебя звездой, эм… — он замешкался, потом продолжил вновь, — Переводя с «моего языка» на человеческий, это означает «Джисон, ты мне очень дорог». Понимаешь? — Хан кивнул, — На самом деле, я думаю, что ты моя родственная душа. Возможно, это слишком громкие слова, для тех, кто знаком всего два года, но мне плевать, ты мой соулмейт. — он улыбался пуще прежнего и сжимал старшего в своих руках так крепко, что Минхо прохрипел, — Ты убить меня собрался, Ханни? — Нет, просто хочу стать с тобой одним целым. — предвидя реакцию Ли, он сжал его со всей силы напоследок и отпустил. — Ну началось. — Минхо закатил глаза, делая вид, что ему от этих слов противно. — Кто бы говорил. — дразнил его Джисон. — Ты секунду назад назвал меня родственной душой. — Я уже жалею об этом. Ты мне это до самой смерти припоминать будешь. — он хмурился и закрывал лицо руками, сожалея обо всем на свете. — Если тебе неловко, то не буду, обещаю, — Джисон убрал его руки, которые скрывали покрасневшее от смущения, лицо, — но я тоже думаю, что ты мой соулмейт. — Минхо умер, где-то внутри, а потом возродился вновь, смотря в эти карие глаза, полные любви, смотря на эту улыбку и пухлые красные щечки. «Мой» — загорелось в его голове и с тех самых пор не угасает. Старший никогда не признает как нуждается теперь в подобных вечерах, как иногда приятно обнажить кому-то душу, зная, что тебя поймут, как ему самому было хоть и неловко, но приятно честно говорить о своих чувствах. С другими такое невозможно, с ним Минхо стало легче, потому что он не старается решить его проблему, анализируя каждое слово, он просто слушает и смотрит этими большими глазами, будто разделяя все переживания на двоих.

***

— Мотор! — крикнул режиссер, съемки начались. Студийный свет слепил глаза, камеры расположены по центру, слева и справа, за камерами стоит толпа людей с блокнотами, подготовленными кисточками для макияжа и реквизитом. Менеджеры что-то судорожно печатают в телефоне, кусая губы. — Начали! — эхом раздается в голове Джисона, он понимает, что нужно унять клокочущее чувство ревности, которое подступает к горлу. Он сглатывает вязкую слюну, глубоко вдыхает, пока ведующие здороваются и представляются, затем камеры поворачиваются к ним, — Step out! — радостно восклицает Бан Чан, они вместе кланяются. Во время разогревочного интервью, всё идет хорошо, простые вопросы, сменяются смешными ответами, хлопки раздаются по всей студии и смех заполоняет пространство вокруг. Джисон даже забывает о Минхо, о его грустных глазах во время завтрака, о морщинке между бровей, когда тот хмурился, стоя у автомата, о Чонине, который преследует старшего по пятам, не давая им и секунды на разговор, о Минхо, который будто устал от него. Он поддавляет эти мысли, списывает их на свой излишний драматизм, но на душе уже даже не кошки скребут, там целая стая волков разрывает душу на части. — Время STAY! Так называется наша следующая рубрика! — произнес ведущий, улыбаясь. — В чем она заключается? — с наигранной задумчивостью, спросил его соведущий. — Мы написали в нашем Twitter — аккаунте, чтобы STAY присылали нам свои задания для Stray Kids, в этой рубрике они будут их выполнять! — Вау! Я видел эти задания, STAY действительно постарались, нам было трудно выбрать из них что-то одно для каждого участника, надеемся мы не разочаруем вас нашим выбором! — Джисон старался улыбаться, натягивая улыбку из последних сил, он думал о том, что иногда мысли, могут измотать тебя сильнее, чем занятия в спортзале, что эмоционально можно устать гораздо больше, чем физически. Еще он до одури хотел прочитать мысли Минхо, потому что со стороны старший выглядел счастливым, перешептываясь с Чонином и смеясь. Первым пошел Бан Чан, ему досталось задание сделать из милого эгье, сексуальное. Он замялся услышав, что ему предстоит сделать, затем его шея и уши окрасились в красный, он неуверенно тер их руками. — Эм…для STAY, я сделаю это для STAY. — набравшись храбрости и убрав с лица улыбку, он смотрел в камеру из-под опущенных ресниц, изредка кусая губы. Он прогнулся в спине, проводя руками по торсу, приподнимая рубашку под громкие крики ведущих и мемберов, затем плавно качнул бедрами и отвернулся от камер, краснея пуще прежнего. Когда шум из писков, оров и аплодисментов немного утих, ведущий решил вставить свои комментарии: — Думаю это было слишком, даже для STAY. — это подняло еще больший смех. — Теперь этот выпуск +18! — закричал Чанбин в возмущении, тем временем сам Бан Чан прятался за Феликсом, в надежде раствориться. Когда дело дошло до Ли, все ждали в предвкушении. Практически у всех, включая съемочную группу, горели глаза, а с лиц не слазила улыбка. — Lee Know, тебя STAY попросили показать, как ты обнимаешь человека, в которого влюблен. — глаза Минхо вылезли из орбит, остальные открыли рты, прикрыв их рукой. — Уаааа, задания STAY сегодня сложные, мне страшно, что мне попадется. — отметил Феликс, теребя рукава свитера. — Мне нужен доброволец. — сказал Ли, оборачиваясь на ребят, половина из них спряталась под стулья, другие убежали со съемочной площадки, в итоге осталось двое: Чонин и Джисон. Макнэ буквально прыгнул в объятия Минхо, чем впечатлил всех вокруг. Старший не долго думая схватил Айена за талию двумя руками и сжал, затем притянул к себе, прижав его вплотную к груди и скользнул ладонями вверх по спине, не оставляя между ними и миллиметра, когда он начал водить носом по щеке Чонина, в кадр влез Чанбин закрывая объектив двумя руками, вновь крича про ограничения по возрасту данному выпуску. — Снято! Перерыв на полчаса, затем снова на позиции! — орал режиссер в то время как сердце Джисона почти отказалось биться от ревности, сжирающей изнутри. Хан быстро соскочив с места, вышел с плошадки и пошел на улицу, не зная зачем, нужен был воздух, потому что здесь он задыхался, хотя он догадывался, что и на улице его легкие откажутся принимать кислород. Тело словно пылало, голова загудела, а руки тряслись, ноги неслись подальше отсюда, в глазах до сих пор стояла эта картина. Минхо, обнимающий Чонина так, Чонин, которому это нравилось, его руки на Чонине, не на нем, на Чонине. Он скоро с ума сойдет, почему здание такое больше, где черт возьми выход? — Джисон! Хэй, ты чего? — беспокоился Бан Чан, затем схватил его за плечо, его рука была холодной, она остужала горящую кожу, — Ты так бежал, я еле угнался. Ты в порядке? Что случилось? — Я в порядке, хен, просто хочу подышать. — он уже хотел продолжить путь, но Чан требовательно сжал плечо, не давая сдвинуться с места. — Думаешь, я слепой? — по-доброму усмехнулся Крис, — Если ты думаешь, что я не смогу помочь, то иди дальше, но ты же знаешь, я всегда готов, как минимум выслушать, я сумею. — Это сложно объяснить. — прошептал Хан, опуская взгляд вниз, разглядывая пол, затем он вновь посмотрел на хена, который терпеливо ждал, смотря на него с нежностью, парень сдался, глубоко выдохнув он начал: — Это из-за Минхо. Хотя нет, я сам виноват, я не должен так реагировать, он ничего плохого не сделал… — Ты ревнуешь. — прервал его Чан по — прежнему улыбаясь, — Я должен был догадаться, это же очевидно. — он отпустил его плечо, — Эта проблема решаема, просто поговори с ним. — Легко сказать, — хмыкнул Хан, сдерживая подступающие слезы, — ты же знаешь его, он никогда ничего на прямую не говорит, вечно всё прячет в себе. — Знаю, — выдохнул Бан и успокаивающе погладил Джисона по голове, — ещё знаю, что с тобой ему легче говорить, чем со мной или с кем-либо другим, попробуй, если не получится, то приходи ко мне, поплачешься в жилетку, хорошо? — Хан вымученно улыбнулся и кивнул. Крис оставил его, наедине со своими мыслями, в них не было порядка, они давили на виски и глаза, но после разговора ему стало немного легче, он наконец смог выдохнуть. Съемки продолжились в том же темпе. Игры, задания, пожелания для STAY и прощание. — Благодарим вас за хорошую работу! — сказал Бан съемочной команде и вся группа поклонилась. Дальше была любимая часть любого уставшего человека. Макияж покидал кожу, одежда для съемок возвращалась на вешалки, тело просилось в кровать, глаза слипались от усталости, самое приятное в этом то, что скоро ты окажешься в кроватке и заснешь, как только голова коснется подушки. Минхо устал, голова пульсировала, руки не слушались, а мысли были вообще не здесь. Он думал о Джисоне, который убежал, после того, как Ли обнял Чонина. Хотел понять, что это значит, но все это разбивалось об то, что Минхо увы не мог прочитать его мыслей, а поговорить боялся, еще ему было стыдно за кашу, которую заварил с Чонином, будто ребенок, провоцировал его весь день, на что? Чего он хотел добиться? Он сам не знал. Хан выглядел подавленным и Ли чувствовал за это вину. — Поедим рамена в общежитии? — спросил Бан Джисона. — Да, давай. — без энтузиазма ответил тот, надевая огромное худи, которое закрывало даже пальцы, от чего Хан выглядел таким маленьким, что Минхо хотелось его обнять и сердце ныло от того, что он не мог этого сделать. — Тогда пошли. — и они двинулись к выходу, Джисон даже не посмотрел на Минхо напоследок, будто того не было в комнате. Сердце заныло с новой силой.

***

Ближе к вечеру начало холодать. Ветер завертел пыль дорог вместе с сухими листьями. Ночь обещала быть спокойной и прохладной. Нос на морозе немного краснел, руки мерзли, изо рта выходил пар, теряясь в ночном воздухе. Минхо стоял на улице, уткнувшись щеками в шарф и натянув шапку по самые глаза. Ветер вновь обдал его алеющие щеки холодом, от чего парень зажмурился и сильнее спрятался в шарф. — Долго ждал? — спросил Чонин, подходя к нему. — Нет, всё хорошо. — почти равнодушно ответил Минхо, затем посмотрел за спину младшего. Джисон аккуратно толкнул стеклянную дверь и вышел, вдыхая вечерний Сеул, вслед за ним вышел Бан Чан, заботливо поправляя куртку Хана и натягивая на него капюшон. — Простудишься ведь. — ласково ругался Крис. Джисон лишь хмыкнул в ответ, затем встретился глазами с Минхо и погрустнел пуще прежнего, отводя взгляд в сторону. — Пойдем? — Хан кивнул и они двинулись в сторону общежития. — Зачем он так? — почти шепотом сказал Ли, не ожидая ответа на вопрос, ему хотелось, чтобы эта фраза растворилась в воздухе как и пар из его рта, но рядом стоял Чонин, который все прекрасно слышал и смотрел на него с жалостью. Младший решил ничего не говорить, просто кивнул в сторону ближайшего кафе и пошел, взяв Минхо под руку. В кафе было тепло, еще уютно, стены в пастельных тонах разрисованы будто детской рукой. Деревянные столики, мягкие диванчики из искусственной кожи, паркет, кажется с подогревом, это чувствовалось даже сквозь обувь. У окон было много ваз с цветами, которые делали это место живее. Они сели у окна, милая девушка робко приняла их заказ и упорхала на кухню. Воздух наполнился запахом тушенных овощей и жаренного мяса. Людей было не так много, поэтому было относительно тихо. Разговоры ни о чем, смех без причины и улыбки просто так. Это был бы хороший вечер, если бы не клокочущее чувство вины в груди и желание вернуть этот проклятый день назад. — Я обложался, Чонин. Не нужно было себя так вести, я идиот. — нарушил тишину Минхо и спрятал лицо в ладонях. — Ты так и не заметил, да? — ответил Чонин грустно ухмыляясь, смотря на старшего как на наивного дурачка. — Чего не заметил? — Ты видел как он вылетел после твоего представления? Видел как ходил потом с опущенной головой? Разве тебе это ни о чем не говорит, хен? — Ян почти залез на стол всем телом, стараясь донести свою мысль до старшего, что тупо отвернулся в окно. — Это лишь в очередной раз доказывает, что я идиот. — Да. Но еще он тебя любит. Поговори уже с ним. — не унимался макне. Тем временем официантка аккуратно принесла еду и поклонившись, ушла принимать заказ другого столика. Минхо переваривал слова младшего, пережевывая еду. Она была вкусной, от одного только вида текли слюнки и если бы Минхо был в настроении он бы расписал каждый ингридиент, расхвалил бы повара и съел бы все без остатка. Но сейчас он грустно подносил кусочек мяса к губам, который так и не лез в горло. Он выдохнул и подозвав официантку попросил две бутылки соджу и пиво. — Чего вдруг? — удивился Айен, набивая рот едой. — Хочу забыться, алкоголь — самый простой способ. — сказал Минхо и откинулся на спинку дивана. Первые три рюмки расслабили напряженное тело и будто очистили разум, все проблемы стали такими мелочными и незначительными, казалось, они и секунды потраченного времени не стоили. Четвертая рюмка пробудила аппетит, слегка остывшие тушенные овощи и жареное мясо с рисом, стали будто в разы вкуснее, поэтому тарелки опустели почти сразу. Шестая рюмка развязала язык, Минхо говорил обо всем, шутил над всем, особенно над собой. Он рассказывал истории из детства, Чонин слушал улыбаясь, представлял завтрашний день, как он с самого утра начнет шантажировать хена. Восьмая рюмка возвращала прогнанные мысли и увеличивала их значимость в разы. Ли начал паниковать, почти плакать и спрашивал трезвого Чонина: — Что мне делать? М? Чонин~а, что мне делать? Я его потерял, да? — младший молчал и смотрел на хена с сожалением, — Потерял ведь? Он со мной больше никогда не заговорит, он на меня теперь и не посмотрит. — он замолчал и закрыл покрасневшее лицо руками, затем его плечи начали трястись. Ян испугался, озираясь по сторонам, пытался найти лишние глаза, но кафе давно опустело, сотрудники готовились к закрытию, свет на кухне медленно потухал. — Хен! Умоляю тебя, только не здесь. — младший гладил его по плечу, успокаивая и думая, что делать дальше. — Я его люблю. — голос у него дрожал, слезы текли по алеющим и горячим щекам, он вытер их рукой и всхлипнул. — Я знаю, хен. — тихо отвечал Чонин. — Нет, не знаешь. — слабо возмутился старший, тело его не слушалось, язык заплетался, глотая окончания слов, а глаза плохо фокусировались на собеседнике, поэтому он недовольно хмурился и медленно моргал. — Я себя ненавижу. Я думаю, что самое худшее, что могло со мной случиться, это то, что я — это я. — Минхо указывал на себя указательным пальцем, — А Джисона я люблю. Очень люблю. И себе я рядом с Джисоном нравлюсь, рядом с ним, я думаю, что не так уж я и плох, понимаешь? — очередная слеза упала на деревянный стол. Чонин замолк окончательно, не в силах найти правильную фразу, чтобы его поддержать. Что на это можно ответить? На такие откровения нет универсального ответа, поэтому младший тяжело вздохнул и сев рядом с хеном, положил его голову к себе на плечо. Они просидели так минут десять, затем официантка сообщила о скором закрытии, Ян кивнул ей улыбаясь и расплатился за ужин. На улице теперь было не просто прохладно, а чертовски холодно. У Ли дрожало все тело и зубы звонко стучали, он хмурился пуще прежнего, и так красные щеки, стали гореть еще ярче. Макне хотел его потащить в общежитие, но Минхо сел на скамейку и замер. Когда младший его потянул, тот начал сопротивляться и мотать головой. — Хен, вставай, нужно идти домой. — молящим голосом сказал Чонин, садясь рядом. — Мне нужен Джисон, прямо сейчас. Я без Ханни никуда не пойду. — упрямо отпирался Минхо, мотая головой. Айен попытал удачу раза три, но это оказалось бесполезно, парень стоял на своем не двигаясь с места и пьяно ворчал на любые попытки его сдвинуть. — Как же с тобой сложно, хен. — простонал Ян в раздраженни, доставая телефон из кармана куртки и набирая Джисона.

***

Джисон не спал. Джисон не ощущал мир вокруг себя, ему казалось, что весь сегодняшний день — это иллюзия. Какой-то странный долгий сон, который отравляет его мозг или матрица, что угодно, но не реальность. Мир вокруг казался хрупким, стукни со всей силы по столу и он исчезнет. Он просто ждал завтрашнего дня, этот день он хотел бы пропустить, вычленить из памяти, забросив в самую бездну подсознания. Но минуты на часах болезненно напоминали ему, что такова его реальность. Что этот день существует. Что Минхо сейчас сидит с Чонином, смеясь что-то обсуждает и не вспоминает о нем. Он выдохнул, прикрыв глаза, стараясь просто уснуть. Надоедливое жужжание на тумбочке нарушило его планы, Хан заранее ненавидел того, кто звонил ему. — Да. — сквозь зубы ответил парень, не открыв глаз. — Извини, что поздно звоню, хен. — раздался голос в трубке, Джисон тут же сел в постели и нахмурился, — Просто Минхо напился, мне нужна твоя помощь. — Зачем тебе моя помощь? Просто вызови такси. — сказал Хан, стараясь не выдать свое волнение. — Он отказывается уходить. — выдохнул младший. На фоне было едва слышно бормотание пьяного Минхо. — Он зовет тебя. Приезжай, умоляю. — внутри Джисона что-то затрепетало, он корил себя за это чувство. Потому что это неправильно, чувствовать трепет из-за такого, но мысль о том, что Минхо думал о нем, звал его даже будучи пьяным, заставляла сердце парня биться быстрее. — Скинь адрес, скоро буду. — выдохнул Джисон и подскочил с кровати, чуть ли не летя к своему хену.

***

На скамейке сидел полусонный Минхо, рядом с ним Чонин, который морщился и искал глазами Джисона, в надежде наконец оказаться дома. Он уже сожалел обо всем. Если бы он знал, что проведет вечер на улице с бухим Минхо, а ветер, не переставая, будет обдувать его со всех сторон, он и бы и не заикнулся об этом недоспоре. Для него в этом даже выгоды не было, одни расходы, ужин в итоге оплачивал он сам. Желтое такси остановилось перед ними. Из машины вылез, закутавшийся, во все возможные теплые вещи, Джисон. Он посмотрел на них сначала с укором, готовый ругать и отчитывать, потом посмотрел на розовое лицо Минхо, на засохшие дорожки слез на щеках и все слова вылетели из головы. Он может отложить свои речи до завтра, он может забыть об этом до утра. — Хен, хен, — тормошил его Чонин. Глаза старшего начали медленно открываться, он хмурился съеживался от холода, как котенок, недовольный тем, что его разбудили. — Джисон здесь. — Ханни? — он посмотрел на него стеклянными глазами и улыбнулся кошачей улыбкой во все зубы. Он потянулся на скамейке и вдохнул в себя прохладный воздух, вновь закрывая глаза. — Поехали. — сказал Джисон, хватая Ли под руку, готовый запихнуть его в машину. Чонин наконец выдохнул и расслабился, подходя к долгожданному такси. — Ханни. — прошептал старший и посмотрел на Джисона, будто не веря в происходящее, словно парень перед ним — мираж. — Я скучаю, Ханни. — продолжал Минхо, сжимая куртку бельчонка в своих руках, стараясь удержаться на ногах и смотря на него с такой любовью и обожанием, что Хан оторопел, не в силах произнести и слова. — Ты злишься на меня, да? — Поговорим завтра, Минхо, нам пора домой. — Джисон снова начал тащить его к машине, но Минхо был непреклонен, он положил свои холодные ладони на его лицо, всматриваясь в него, будто впервые, гладил большими пальцами его скулы и грустно улыбался. Джисона кидало из жара в холод от таких действий. — Поехали? — вновь возник Чонин, он уже одной ногой был в машине. — Эм, — Хан посмотрел на Минхо, на Чонина, потом вновь на Минхо и выдохнул, — мы закажем другое такси. — макнэ кивнул, поджав губы и сел, захлопнув двери. Машина тронулась с места. — Угораздило ж тебя, хен. — ладони Минхо всё ещё были на его щеках. Младший вновь усадил его и присел рядом, позволяя старшему положить голову на плечо и тереться об него щекой. — Ханни? — М? — Ты злишься на меня? — голос Ли дрогнул. — Ты напился вместе с младшим до чертиков. Заставил меня волноваться и приехать за тобой и спрашиваешь злюсь ли я? — Джисон был на грани, теперь, когда Чонина не было, были только они, посреди ночного Сеула, он просто не мог сдерживаться. — Конечно, я злюсь, чего ты ещё ожидал. — Минхо всё это время смотрел на него, такого уютного, немного злого, но всё ещё его Ханни. С покрасневшими, пухлыми щеками, оленьими глазками и аккуратным носиком. С маленькими, поджатыми, в обиде, губами. Лохматые волосы, наспех надетая одежда, он торопился к нему, от этого в груди стало так тепло, он бежал к нему, волновался о нем, а сейчас сидит такой маленький и обиженный, позволяет прижиматься к нему ближе, ища тепло, не прогоняет. — Наверное, я слишком влюблен. — выдыхает Минхо, после продолжительной тишины, заставляя одной этой фразой, мир вокруг замереть. До Джисона его слова доходили «с пересадками», он осознал их смысл, но поверить в них не мог. Словно считав эти мысли с его лица, Минхо невинно прижался к его губам, как бы спрашивая. Губы обветренные, но такие горячие, по сравнению с его, обкусанные и сухие, но так правильно, подходящие к его губам, сердце внутри так и грозилось выпрыгнуть из грудной клетки. Старший отстранился, смотря на Хана влюбленными глазами. Джисон не долго думая вновь припал к его губам, с более тягучим поцелуем. Сминая и облизывая желанные губы, полностью отдаваясь ему. Ли прижался к нему всем телом, насколько это возможно, шумно вдыхая кислород, отвечал со всей страстью, стараясь через поцелуй передать всю любовь, копившуюся несколько лет, всю боль его бессонных ночей, всё желание, которое он сдерживал в себе, каждый раз когда видел этого бельчонка. Джисон растворялся в нем без остатка, сталкивался с его языком, прижимая хена ближе к себе, положив руки на затылок, кусал эти губы, потом зализывал ранки, извинясь. Минхо несдержанно стонал в поцелуй, проклиная свои легкие. Ему хотелось целовать его вечно, не отрываясь ни на секунду. Стук сердца отдавал в ушах, губы распухли и горели. Они сидели, прижавшись к друг другу лбами, пытаясь восстановить дыхание. Глаза закрыты, горячее дыхание смешалось. Джисон открыл глаза первым, сглотнул, не веря в происходящее и прошептал: — Если завтра ты это не вспомнишь, клянусь, Минхо, я убью тебя. — Если завтра ты сделаешь вид, что ничего не произошло и дашь мне это забыть, я просто убью себя. Я так люблю тебя, Джисон, так сильно. — отчаянно отвечал Ли, сдерживая подступившие слезы. — Я люблю…люблю тебя, ты себе представить не можешь как долго я этого ждал. — Могу поспорить, что я ждал дольше. — ухмыльнулся старший, смотря на Джисона как на сокровище. Он был пьян, только теперь алкоголь, текущий по венам, смешался с Ханом и от этого он вряд ли сможет протрезветь.