***
Вэй Ин собственному рабочему пространству был счастлив. А цзинши стала аккуратнее, к удовольствию Лань Ванцзи. Разбросанные вещи он всё еще собирал, но хотя бы груды свитков не мешались. И вроде бы делам пойти на лад, но всё было не так однозначно. Вэй Ин, занимаясь своими разработками, мог уходить в работу с головой, он порой не вылазил оттуда сутками, а со временем стал пропадать и на недели. Спал он прямо там, на месте, а еду ему носил Лань Ванцзи или Лань Сычжуй, а иногда и Лань Цзинъи. Зато на свет появился улучшенный компас зла и несколько новых очень необычных талисманов, трактат о могуях и ещё много всего полезного от чего в восторг приходили заклинатели по всей Поднебесной. А Лань Ванцзи же всё чаще стал выходить на ночные охоты в одиночку. Следовать за хаосом для Вэй Ина было всё же скучновато, да и работу бросать не с руки, и в этом его трудно было обвинять. Что и говорить, за следующие пару лет они сильно отдалились друг от друга. Да, ссор стало меньше, но меньше было и бурных примирений. Им нечего было делить, но и тем для разговоров больше не становилось. Иногда о новых экспериментах своего партнёра Лань Ванцзи узнавал от своего брата. Лань Сичэнь, надо сказать, тягу к изучению тварей всячески поддерживал, и кое в чём даже помогал. Вот принес как-то Ванцзи с ночной охоты умерщвленную синсин, и такое началось. Изучение свойств мяса этой зелёной собаки и его способности влиять на кошмары заняло у них не один месяц. А итогом стал эликсир, в состав которого вошла вытяжка из жира синсин. Эликсир, позволяющий лечить затяжные бессонницы, и, помогающий людям мучающихся кошмарами. Один из счастливчиков, на котором делались пробы эликсира, был Цзян Ваньинь, он даже ради избавления от своих снов согласился погостить несколько недель в Облачных Глубинах. Самое обидное, что у них с Лань Ванцзи совпадали временные графики, ну почти совпадали, всё же вставал глава Цзян на час позже, на час позже он и ложился, потому им несколько раз пришлось столкнуться в источнике и несколько раз на тренировочной площадке. Каждый раз для Лань Ванцзи это была пытка, и он даже подумывал обратиться к Вэй Ину за тем же эликсиром, только вот интересно, эротические сны можно было считать кошмарами, если они мешали жить? Лань Сичэнь, кстати, так вдохновился этой работой, что в последующем целый цикл мелодий для сяо написал, влияющих на спокойствие сна. Что же до секса… После пяти лет совместной жизни секс между Вэй Ином и Лань Ванцзи ушёл далеко от оговоренных «каждый день», теперь это было пару раз в месяц и то частенько с прогулами одной из сторон. Прогулами по уважительным причинам, естественно, но все же. И не сказать, чтобы они охладели к друг другу, нет, но и излишнего рвения тоже не было. Да, Вэй Ин всё ещё бежал встречать Лань Ванцзи с длительных или сложных ночных охот и даже целовал при встрече, но в самом начале они после вынужденной разлуки сутками могли не выползать из цзинши, а теперь хватало и нескольких часов насытиться друг другом, из которых на постель могли не потратить и ни минуты. Страсти угасли. Они были сыты. И даже поменяться ролями попытались ещё несколько раз, однажды это удалось, но было так далеко от того, о чём грезил Лань Ванцзи, что в дальнейшем он перестал проявлять хоть какой-то интерес в эту сторону. Неудовлетворенность его всё ещё находила выход во снах. Вэй Ина в них становилось всё меньше и меньше, его образ до перерождения померк, почти полностью вытесненный теперешним. А теперь Вэй Ин был все-таки другим, куда ранимей и уязвимей. Это наложило свой отпечаток. Во снах все чаще присутствовали обезличенные тела, очень похожие на одно конкретное тело, но Лань Ванцзи старался поменьше думать об этом, а потому нагружал себя больше и больше. Море работы, тренировки, медитации, обучение адептов, помощь брату, ночные охоты. Сублимация, куда без этого. В тренировочных и учебных спаррингах он пытался добрать соперничества. В ночных охотах избавиться от агрессии. В составлении хроники кампании «Выстрел в солнце» позволял себе излить своё восхищение некоторыми героями прошедшей войны. Он находил для себя способы держаться в узде. Это было не легко. Зато у него был Вэй Ин. Его Вэй Ин. А к Вэй Ину иногда приезжал Цзян Ваньинь или тот сам уматывал в Пристань Лотоса. Он всё ещё не мог совершать полеты на дальние расстояния, быстро уставал, даже несмотря на то, что сформировал золотое ядро, однако был куда слабее себя прежнего, и потому домой в Облачные Глубины его частенько забирал Лань Ванцзи на Бичэне. Частые посещения резиденции ордена Юньмэн Цзян означали частые встречи с главой этого самого ордена, а натянутые отношения между Лань Ванцзи и Цзян Ваньинем не менялись годами. Они всё ещё почти не разговаривали, а если разговаривали, то воздух трещал от ярости и гнева. И немного от возбуждения. Так что это просто должно было произойти, иначе и быть не могло. Ханьгуан-цзюнь прилетел за Вэй Ином в Пристань Лотоса, но так получилось, что тот днем ранее удрал с младшими адептами Юньмэн Цзян на ночную охоту и должен был вернуться только следующим утром. Естественно, Лань Ванцзи пригласили остаться и дождаться партнёра. Он лёг спать ровно в девять, а уже к полуночи проснулся измаявшись от тяжелых снов. Поскольку уснуть больше не получалось, Лань Ванцзи оделся и вышел прогуляться по настилам причалов. Ночь стояла светлая, звёздная россыпь куполом раскинулась над озёрами, а луна была абсолютно круглой. Красивая ночь. — Красивый вид, — раздался голос за спиной. Что ж, Цзян Ваньинь смог подобраться слишком близко до того, как Лань Ванцзи его услышал, но это можно было списать на то, что Пристань Лотоса его дом и тут у него безусловное преимущество. — Мгм. — Не спится? — спросил не самый радушный, но сегодня несколько болтливый хозяин и сделал глоток из красивого винного кувшина. Лань Ванцзи никогда не понимал этой дурацкой привычки пить прямо из горлышка. — Мгм. — А пить будешь? — Я не пью. — Так уж ли не пьёшь? Вэй Усянь вообще-то много чего рассказывает, особенно когда выпьет. Тем более это лотосовое вино, его только тут и делают. Попробуй, может понравится. — Не понравится. — Смелое заявление, но не попробуешь — не узнаешь! Лань Ванцзи резко развернулся и смерил Цзян Ваньиня неприятным взглядом. Они стояли слишком близко друг к другу, только руку протянуть… Это слишком напрягало. — Пф, — закатил глаза глава Цзян, — свалил бы ты тогда отсюда второй молодой господин Лань, а то с таким лицом только вид портишь. Лань Ванцзи отвесил поклон и собирался уже уйти, но Цзян Ваньинь схватив его за руку вдруг заявил: — А ведь когда-то мы неплохо ладили, сражались вместе, вместе разрабатывали операции, делили быт, прикрывали друг другу спины… — Пока ты не возглавил осаду Луаньцзан, — сам не понимая почему и зачем так резко ответил Ванцзи. — У тебя есть право осуждать меня? — Цзыдянь опасно блеснул на руке своего владельца. — У меня есть право на тебя злиться. — Не я его убил, — Цзян Ваньинь толкнул Лань Ванцзи в грудь пальцами, не сильно, но достаточно чтобы выразить степень возмущения. Этот жест окончательно вывел второго нефрита из себя. — Но он лишился всего благодаря тебе, даже если сам он так не считает. Нанесённый удар пришёлся бы Ланю в лицо, но он уклонился, отвечая главе Цзян ударом кулака под дых, и, в свою очередь, получая ногой по коленям. Мгновения не прошло, как они катались по настилу, обрушивая друг на друга удары, пытаясь подмять соперника, причинить ему боль. Лань Ванцзи давно не чувствовал такой всепоглощающей ярости, давно ему не хотелось просто кого-то от души избить. Чувства выплёскивались из него тем же потоком, что и из Цзян Ваньиня. Тяжелое дыхание, весомые удары, боль, кровь, азарт… — Думаешь я просил его об этом? Удар у хозяина Пристани был поставлен отлично. Этот очень не кстати пришёлся в челюсть. — Но ты и не оценил его жертвы. Только вот Лань Ванцзи не уступал, и хотя в ордене Гусу Лань примитивный мордобой не уважали, но навыки защиты без оружия были у каждого адепта. Он ударил оппонента в нос, который даже на слух очень неприятно хрустнул. — Да я за него погибнуть был готов, нахуя мне его жертва? — Цзян Ваньинь рычал, как животное, раненое, между прочим, и сиплое, но оттого ставшее только опаснее. — Так что же не погиб? Как же это все возбуждало. Сильное тело, реальная угроза, этот невероятный голос, убийственный взгляд. И самое ужасное было даже не то, что Цзян Ваньинь мог почувствовать его возбуждение стоило лишь слегка сместить ногу, гораздо хуже было то, что он чувствовал чужую реакцию своим бедром. И от осознания этого факта кровь превращалась в огонь, сердце горело, лёгкие жгло, глаза застилал туман. Нервы звенели натянутыми струнами, лучше бы сейчас получить настолько сильный удар, чтобы сознание потерять, потому что иначе, похоже, рухнет последний бастион, который пока что удерживал похоть второго нефрита. — Так он же, сука, и спас. Так бы я дался тем Вэням, если бы не он! Из разбитого носа Цзян Ваньиня на распластанного под ним соперника капала кровь. Занесённый над своим лицом кулак Лань Ванцзи удерживал со всей силой. — Что? — его глаза распахнулись, и как-то всё мгновенно сошло на нет. Даже возбуждение пошло по боку, потому что, это было посильнее любого удара. «Да что ж они за люди такие с Вэй Ином. Оба!» — Ничего, забудь, я пьян и порю чушь. Вэй Усянь не должен ничего об этом знать, понял? — Мгм. Они застыли в этой странной позе, когда один прижимал другого к земле, с занесённой и перехваченной рукой, и смотрели друг на друга, долго и пристально смотрели, и что-то ведь происходило. Что-то не связанное ни с гневом, ни с сексом. А потом Цзян Ваньинь с глухим стоном поднялся с Лань Ванцзи и, усевшись прямо на задницу, начал щупать свой нос, изрядно опухший: — Ну и удар у тебя, Лань, ты мне чуть нос в череп не вдавил. — Сам виноват. — Конечно… — Моя челюсть, — Лань Ванцзи указал на огромный уже расцветающий синяк на левой щеке и тоже усаживаясь, сплюнул кровь. — Зубы-то на месте? — На месте, — огрызнулся он. — А вот мой нос, кажется, нет. Глава Цзян вновь ощупал его и чертыхнулся. Лань Ванцзи тяжело вздохнул и очень резко схватил Ваньиня за подбородок одной рукой, тогда как второй выверенным движением вправил тот несчастный нос. — Теперь на месте. — Ауч! Вот же ты мудак, предупреждать же надо, — заорал спасённый пациент в голос, явно не оценив методы спасения. — Пожалуйста, — кивнул обруганный почем зря спаситель с абсолютно бесстрастным лицом. Они ещё просидели какое-то время вместе, молча, глядя на лунную дорожку на воде, а потом так же молча разошлись. Говорить было совершенно бессмысленно, да и что тут скажешь? Обоюдное — «мы не станем говорить об этом!», — вот и все. Утром вернувшийся Вэй Ин смеялся несколько часов к ряду, а потом ещё долго припоминал им, что оставлять их одних чревато. И ведь это было правдой. Оставлять их один на один не стоило, а то это могло бы закончиться совсем неправильно. А потому они таких оплошностей более и не допускали, избегая встреч, лишь короткие приветствия в присутствии дорогого обоим Вэй Ина.***
Вэй Ин занимался составлением каталога по речным и озёрным тварям и основным способам борьбы с ними. Лань Ванцзи обычно заглядывал к нему, отправляясь на ночную охоту, это было уже привычкой, а он не нарушал своих привычек. — Оттуда начинается Киноварная река, течет на юго-восток и впадает в реку Ло. Там много горного хрусталя, много человеко-рыб — жэньюй, — проговорил Вэй Ин, ставя последние штрихи к записи. — Лань Чжань, ты на ночную охоту? — Мгм, — ответил он, рассматривая лежащие на столе измазанного тушью составителя, страницы будущего трактата. Только что законченный лист посвящённый жэньюй, лёг рядом с тем, что был выполнен раньше, на нём была изображена сианьфу — рыба с телом свиньи и головой карпа. Иллюстрации были хороши даже на его притязательный вкус. Лань Сичэнь и Вэнь Нин должны были позже дополнить этот каталог целебными свойствами этих тварей и заметками об использовании их в медицине. Поистине полезнейшее дело. Вэй Ин поднялся и, вытерев руки об себя, подошёл к нему: — Что-нибудь интересное? — спросил он. — Ничего особенного, — честно ответил Лань Ванцзи. — Тогда зачем идёшь сам, отослал бы Сычжуя и Цзинъи? — Они собрались в Ланьлин. — Ну тогда да, тогда конечно, — посмеялся Вэй Ин. — Ты как обычно! Может тебе нужна компания? — Только если ты сам хочешь пойти. — Если честно, не особо, у меня ещё столько работы, и потом Сичэнь-гэ обещал прийти сегодня, мы собирались к Вэнь Нину, он, конечно, мог бы и сам записи сделать, но сейчас его каллиграфия оставляет желать лучшего. — И поэтому ты используешь моего брата в качестве писаря? — Ну его каллиграфия божественна и ни капли не уступает твоей, только в отличии от тебя ему это действительно интересно. — Хорошо, развлекайтесь. И не пои больше брата вином, пожалуйста, если меня не будет рядом, Облачные Глубины этого не переживут. — Да ладно тебе, он всего лишь собирался пойти и выловить речного дракона. Ерунда какая. Не феникса же! — Мгм, — согласился с ним Лань Ванцзи, действительно не феникса, и на том спасибо. Он считал себя в пьяном виде проблемным, но по сравнению со своим братом, был… как обычно тихоней. Тому действительно после чаши вина хватило бы безрассудства и отваги отправиться и за драконом, а остановить, что либо решившего Лань Сичэня не было сил ни у кого, разве, что у «милого» А-Чжаня были действенные способы. — Удачи тебе! И я буду ждать, скорее всего, прямо тут, — рассмеявшись Вэй Ин потянулся поцеловать его. Поцелуй не был глубоким или трепетным, скорее уж просто чмокнул на дорогу. Для них это стало теперь нормой. — Хорошо, я вернусь! — кивнул ему Лань Ванцзи, и как только он вышел, Вэй Ин поспешил обратно за свой стол. На очереди у него была чудовищная рыба-черепаха — линъюй, а после будет и речной дракон. Ханьгуан-цзюнь быстро разобрался с проблемами, ради которых покидал Облачные глубины, как и ожидалось ничего действительно серьёзного просто озлобленный гуй погибшего в горах путешественника, чтобы упокоить его не пришлось даже доставать Бичэнь из ножен, хватило воскурения благовоний и песни «Покоя». И раз уж Лань Ванцзи так удачно и быстро закончил с работой, то заодно проверил все необходимые знаки и печати на местном кладбище, ну и в храм заглянул. Жители деревни, которым житья не было от духа, чуть ли не плакали, пытаясь в качестве даров всучить ему несколько кур. Кур он не взял, а вот сбор местных трав для Сичэня и Вэй Ина принял. Мало ли, вдруг для дальнейших изысканий этим двоим пригодятся горные травы. Заодно, раз уж ему было по дороге он решил посетить Шуйхуди и купить в подарок брату новую кисть, благо он хорошо знал его предпочтения, а там жил превосходный мастер. К тому же ему давно хотелось купить для Вэй Ина дорогих бумажных свитков, чтобы тот смог перенести некоторые из своих работ на них, ну или сам Ванцзи мог бы переписать их для него. В общем, он решил порадовать своих близких и выразить им хотя бы такое вот внимание, раз уж почти не разделял их страсти к изучению тварей. Лань Ванцзи был не теоретиком — практиком. Уничтожить тварь, что нападает на людей — это да; прочитать о тварях в книгах, собрать информацию — это тоже про него, а вот изучать, следить, описывать — это не к нему, просто не было интересно. В лавке мастера Сянь достопочтенного второго господина Ланя встречали, как дорогого гостя, в конце концов нефриты Гусу Лань действительно были постоянными клиентами в этом месте и на драгоценностях китайского кабинета никогда не экономили. Мастер Сянь предоставил Лань Ванцзи на выбор несколько весьма редких и поистине ценных кистей, ему даже пришлось помучиться с выбором прежде чем решиться на покупку. Закончив с кистью, Лань Чжань направился в павильон, где торговали разными товарами для письма, там он надеялся найти бумажные и шёлковые свитки, но кроме них умудрился купить тушечницу. Не то, чтобы она ему была нужна, или он хотел подарить её кому-то, просто она настолько понравилась Лань Ванцзи, что он не смог отказать себе в покупке. Вещица была из очень красивого камня зелёно-голубого оттенка со светлыми песочными прожилками и вкраплениями, мастер так удачно расположил резьбу, что резные элементы выпали на светлые участки, тогда как место растирки туши оставалось основного цвета и напоминало воды озера. Надо ли говорить что украшена тушечница была листьями и цветами лотоса? Лань Чжань мог бы представить себе эту вещь в светлом кабинете Цзян Ваньиня, и хотя он сам ни разу там и не был, он мог его представить, опираясь на основную композицию Пристани Лотоса. Тушечница была, как для Цзян Ваньиня созданная, но поводов и причин для таких подарков у него не было, поэтому он решил оставить её себе, в надежде, что когда-нибудь представится случай. Там же, в павильоне пока он выбирал покупки, до его ушей долетело несколько горячих новостей. Лань Ванцзи не хотел прислушиваться, но заткнуть уши было бы совсем не вежливо. Люди обсуждали, что в Дацине сегодня состоится суд над несколькими проворовавшимися чиновниками, и результатом вполне вероятно может стать казнь со сдиранием кожи с виновных, которая должна будет состояться через пару дней после суда. Некоторые даже высказывали желание поехать и посмотреть на это действо. Кое-кто рассказывал, что воскурил несколько палочек благовоний для Богов с просьбой прислать на судилище Сечжи — дивного зверя, который был защитником справедливости. Ханьгуан-цзюнь слишком задерживаться не стал, он не надеялся оказаться в Облачных Глубинах сегодня, но хотя бы половину пути до ночи преодолеть собирался. Однако планам его не суждено было осуществиться. Над Дацином расцвел сигнальный огонь, сначала один, а за ним ещё несколько. Чтобы там не происходило, это явно нельзя было проигнорировать. Лань Ванцзи развернул меч в воздухе и отправился туда. Когда ему удалось ступить на улицы города, кое-где уже начался пожар и паника, а на площади возле пагоды Десяти тысяч будд творилось неимоверное. Тварь, что более всего действительно походила на однорогого Сечжи устроила кровавое представление. Вообще Сечжи по природе своей не были злобными, они, наоборот, почитались, как справедливые и разумные божественные звери, и их явление зачастую означало праведность суда. Но с этим было что-то не так. Ярость и гнев распространялся от него во все стороны, а своим острым рогом он поражал не только виновных, но и каждого, кто вставал на его пути. Видимо, на просьбы людей откликнулись не Боги, а вот это изменившееся существо. На площади уже валялись трупы, а заклинатели пытались кое-как сдержать огромного разбушевавшегося монстра. Не сказать, чтобы у них это получалось. В холке Сечжи ростом не уступал Лань Чжаню, его мощная козлиная туша поросла тёмной шерстью, огромную львиную голову с гривой венчал один рог, а мощные лапы скрывали острые, как кинжалы, когти. Тварь была поистине ужасающей силы. За один заход он разбрасывал в стороны десятки заклинателей. Те, кому не везло попасть под его лапы, оказывались затоптанными, ещё хуже приходилось тем, кто попадал под прямой удар рога, они лишались всех своих духовных и жизненных сил в одно мгновение, рассыпаясь пеплом и лишаясь посмертия. Лань Ванцзи разместил перед собой гуцинь и на пробу взял несколько переборов «Усмирения», потоки энергии, рожденные и усиленные колебанием струн, ударили по Сечжи, монстр взревел и бросился на источник этой энергии. Атака хоть и не причинила ему видимого вреда, но всё же разозлила. — Ханьгуан-цзюнь! — прокричал кто-то среди заклинателей. — Это Ханьгуан-цзюнь! Лань Ванцзи от атаки ушёл, переместившись в удачном пируэте и сложив печать, направил в сторону Сечжи Бичэнь. Монстр же оказался настолько проворен, что смог уклониться от столь быстрого меча, к разочарованию толпы. Тварь разогнавшись вновь врезалась в замешкавшихся людей, и это добавило на площадь несколько трупов. Вновь зазвучал гуцинь, отвлекая внимание твари на одного конкретного заклинателя, вновь воздух со свистом рассек Бичэнь, на площади в смертельном танце закружились Лань Ванцзи и монстр, который когда-то был божественным Сечжи. Ханьгуан-цзюнь прикинув, что ждать подмоги к скорому времени не придётся, резиденции Великих Орденов находились на приличном удалении от Дацина, принял решение увести тварь из города подальше, иначе разрушений и большего количество убитых было бы не избежать. — Расчистите дорогу к воротам и дайте мне сигнал, — между атаками отдал он приказ заклинателям, что ещё были на площади. — Я уведу его отсюда! Те сразу же подчинились, бегом побежали к воротам, предупреждая горожан отойти с дороги, а лучше и вовсе спрятаться. Как только от ворот раздался гонг, обычно оповещающий о прибытии важных лиц или об опасности, Лань Ванцзи вскочил на Бичэнь и, всё еще атакуя монстра с помощью мелодии, полетел из города. Сечжи следовал за ним не отставая, оторваться не получилось бы даже если Ванцзи захотел, но он и не хотел. Земли тут были весьма густозаселёнными, и бросить такого монстра где-то в лесу было бы опрометчиво. Он бы всё равно вышел на людей и жилища. Отлетев от города на достаточное расстояние, Ханьгуан-цзюнь приметил неплохую поляну прорезанную оврагом, разогнаться там для Сечжи было бы труднее, а для самого Лань Ванцзи местность была удачная: естественные барьеры, высокие деревья — в общем, для сражения место подходило. Он выпустил в небо сигнальный огонь, над ним засверкали голубые облака Гусу Лань. Теперь заклинатели из Дацина знали где он, и, значит, подмогу, которая наверняка прибудет, направят прямиком сюда. Мелодии были бесполезны, а от Бичэня монстр уворачивался. Лань Ванцзи сыграл очередной перебор, давая себе немного преимущества, и в следующий миг с гуциня слетели все семь струн, становясь единым целым. Он сложил знак, заставляя Бичэнь атаковать Сечжи с правого бока, сам же направил духовные силы в струну и, подождав пока тварь отклонится от Бичэня, ударил струной, та белой вспышкой разрезала воздух и попала по левому боку твари, рассекая прочную кожу. Сечжи взревел и снова бросился в атаку на Лань Ванцзи. Тому удалось провести ещё несколько таких хитрых приёмов, но и Сечжи не просто так считались разумными, монстр своего не упустил, в один из заходов на развороте он всё же достал Ханьгуан-цзюня своим длинным и лохматым хвостом. Удар был такой силы, что Лань Ванцзи сбился со вздоха, а рёбра его опасно затрещали. Придись хвосту попасть в живот, он получил бы внутренние травмы и разрывы. Собраться для новой атаки времени не было, теперь нападал монстр, а Ханьгуан-цзюнь защищался и пытался уловить возможность контратаковать. Выходя из-под очередного удара рога, Лань Ванцзи уловил фиолетовый всполох, воздух зашипел, в лицо ударил запах грозы. Зверь взревел, отвлекаясь от своей цели. Цзыдянь! А это была именно фиолетовая молния, а значит — Цзян Ваньинь. Невероятная удача. — Ты как? — крикнул пришедший на помощь. — В порядке! Теперь Сечжи атаковали два заклинателя, два прославленных меча, струна и кнут. Монстр замешкался, пытаясь выйти из-под ударов, духовные силы обоих мужчин были равны и он никак не мог выбрать кого же атаковать, к тому же пускай наносимые духовным оружием травмы не были серьезны, но их становилось все больше и больше. По бокам монстра струилась темная кровь, кое-где на шкуре явно виднелись подпалины, оставляемые Цзыдянь. Лань Ванцзи и Цзян Ваньинь даже без разговоров умудрялись действовать слаженно и точно, пускай это было очень давно, но всё же они когда-то сражались рядом и прекрасно успели изучить стили друг друга. Когда Лань Ванцзи бил сверху, Цзян Ваньинь наносил удары снизу. Стоило Цзян Ваньиню зайти на удар Цзыдянем с разворота, Лань Ванцзи подсекал Сечжи струной. Эта битва была похожа на дикую пляску по кругу, свистели мечи, шипела Цзыдянь, звенела металлическая струна, духовные силы обоих заклинателей соприкасались, переплетались, приумножались, это был настоящий вихрь, ураган. Ванцзи опьяненный битвой потерял счёт времени, он не знал, как долго они изводят монстра, но тот стал сдавать, пропуская уже почти каждый удар, а вскоре и запнулся, припадая на лапы. Этого хватило, чтобы Бичэнь, влетев в руки своего владельца со всей своей силой, обрушился на шею некогда благословенного зверя, разрубая мощные мышцы. Только вот сил отсечь голову монстра Ханьгуан-цзюню не хватило. Он был уже готов рвануть Бичэнь обратно вверх, когда поверх его рук легли другие, духовные силы обоих создали невероятное давление под ним, и гора бы раскололась, вот и шея Сечжи не выдержала. Голова монстра упала на землю, кровью и без того заливало поляну, а тело задергалось в последних конвульсиях. Лань Ванцзи развернулся, чтобы поблагодарить Цзян Ваньиня, но вместо этого всего через мгновение они целовались. Очень жарко и жадно, непостижимо теряя весь контроль наработанный за долгие годы, как будто в бреду лихорадки, со всей силы цепляясь за тело рядом. Оторваться сейчас друг от друга было для них примерно то же самое, что перестать дышать. Губы саднило, оттого что всего было мало, Ванцзи хотелось большего, хотелось сильнее, больнее, укусов, и чтобы до крови. Когда его наконец-то прихватили зубами, он застонал, да так, что никто бы в жизни не поверил, что он так может, даже он сам бы не поверил. Дышать было тяжело, невозможно, остановиться не реально. Ему было то ли восхитительно плохо, то ли мучительно хорошо, он и сам не знал, но был уверен, что ему это нужно, необходимо, требуется. А потом всё резко закончилось. Цзян Ваньинь оттолкнул его, глядя таким безумным взглядом. И вовремя: не успел Лань Ванцзи в сознание прийти, чтобы хоть слово сказать, как на поляну начали приземляться адепты Юньмэн Цзян. — Глава, — заговорил кто-то с Ваньинем, только Ванцзи уже ничего не слушал, он уселся на землю и просто пытался осознать случившееся. Чуть позже, размещаясь на ночевку в гостинице Дацина, Ханьгуан-цзюнь услышал, что глава Цзян с небольшим сопровождением был недалеко и потому подоспел так быстро. Естественно, скорость Саньду, что прошёл множество битв, превышала скорость меча рядового адепта, и на поляне глава Цзян оказался намного раньше своего сопровождения. Правда, и об этом всём Лань Ванцзи не думал, все его мысли остались там на поляне, и только совесть и жуткое чувство вины сейчас составляли ему компанию. Когда они возвращались в город, Цзян Ваньинь сказал ему лишь одну фразу: — Это был не схлынувший азарт битвы, не бери в голову, всякое может случиться. Он врал, и они оба это знали. Просто Цзян Ваньинь выбирал чувства Вэй Ина и заодно снимал всю ответственность с Лань Ванцзи. Наверное, стоило поблагодарить его, но на деле благодарности Ванцзи не чувствовал, только разочарование во всём, но прежде всего в себе. Именно в таких эмоциях он и уснул. Но небеса оказались к нему милосердны, в эту ночь ему ничего не снилось, а когда он проснулся, его брат и Вэй Усянь уже были в Дацине. Глава Цзян покинул город не попрощавшись. Конечно, Вэй Ин при первой же возможности побежал осматривать труп Сечжи. А после и вовсе устроил скандал с местным кланом заклинателей из-за его рога, те каким-то боком решили претендовать на часть этого артефакта. Хотя на самом деле рог, как и туша принадлежали победителям монстра. Успокоился Вэй Ин только когда Вэнь Нин погрузил невероятно тяжелую голову монстра с целым рогом на тележку, чтобы отправить в Облачные Глубины. Сам неугомонный исследователь собирался сопровождать повозки и охранять свой невероятно ценный груз вместе с Призрачным Генералом, и Лань Сичэнь вызывался помочь им, в такой компании им уж точно было ничего не страшно, а Лань Ванцзи просто хотел очутиться в тишине цзинши. По приезде у него было чуть больше суток, до возвращения честной компании домой, чтобы привести себя в норму. Медитация в холодном источнике, медитация лицом к стене, медитация в горах — всё было бессмысленно. Рассыпавшаяся головоломка обратно не собиралась. Лань Ванцзи горел и сгорал, мучимый внутренними демонами. Он не хотел быть тут, он не хотел слушать про тушу Сечжи, обсуждать способы её изучения и применения этих знаний. Он, водяные гули его задери, хотел оказаться где угодно, в другом месте, лишь бы с Цзян Ваньинем. Чтобы продолжить. И от осознания этого ему становилось только горше. Но Лань Ванцзи больше не был ни семнадцатилетним, ни двадцатилетним, теперь он очень хорошо знал себя — если ему что-то было нужно, он не успокоится пока не получит. Когда-то он хотел только лишь Вэй Ина, теперь всё изменилось. Вернувшийся Вэй Ин зашёл в цзинши, воодушевленный и раскрасневшийся, но столкнувшись со взглядом Лань Ванцзи, он тут же стал серьёзен. — Что-то случилось, Лань Чжань? — Нет… — ответил он. — Да! — Нам нужно серьёзно поговорить, как я понимаю? — Мгм. — Что ж… Не могу сказать, что я не ждал этого, — пожал Вэй Ин плечами и полез в тайник Лань Ванцзи за кувшином Улыбки Императора. Когда первая пиала была выпита, он улыбнулся: — Я слушаю. — Я хочу уйти! — Ты хочешь уйти, — повторил Вэй Ин. — И это всё? Не будет ни обвинений, ни разборок, ничего такого? — Мгм. Лань Ванцзи был собран и спокоен и это он ожидал обвинений и разборок, был готов понести наказание за свои решения, но хотел быть честен. — Это… — растерянный собеседник пожал плечами, — это даже хорошо. Нет, Лань Чжань, поверь мне, ты очень дорог мне, но мы оба знаем, что страсти поутихли, и всё оказалось сложнее, чем виделось сначала. Отношения не простая штука, даже несмотря на сильную привязанность… Нам ведь хорошо, когда мы не видимся неделями, зато потом разговариваем часами. Если приходится проводить недели рядом, то это слишком раздражает. Мы не страдаем и не скучаем друг без друга, всегда есть возможность отвлечься. У нас почти нет общих интересов, и даже секс перестал приносить то удовольствие, что было раньше. — Я дорожу тобой, Вэй Ин. Я хочу всегда помогать тебе и оберегать тебя, но это ещё не всё… — Да, это ещё не всё, — согласился он. Они посидели несколько минут глядя друг на друга. — Ты хочешь чтобы я покинул Облачные глубины? — нахмурившись, спросил Вэй Ин. — Я напишу Цзян Чэну с просьбой принять меня в Пристани Лотоса на первое время, но прежде мне нужно дождаться ответа. — Что? Нет, ты должен остаться здесь. Брат будет рад, если ты будешь здесь, Сычжуй будет рад, Вэнь Нин тоже, ему не придется разрываться между тобой и Сычжуем. — Но тогда все кинутся нас мирить, и это будет просто ужасно. Представь себе Сычжуй-эр, Цзинъи и А-Лин начнут строить планы, твой брат будет вести с нами беседы, твой дядя вообще вырвет себе бороду. — Поэтому уйду я, не на совсем, на некоторое время, мне это нужно. — Хм, — озорно улыбнулся Вэй Ин. — А тебе видимо есть куда идти, Лань Чжань? — Я бы никогда не стал ничего делать за твоей спиной. Так что я не знаю. — Ну тогда, не попробуешь — не узнаешь! Лань Ванцзи составил компанию Вэй Ину пока тот допивал свой кувшин вина, говорили они о разном, точнее Вэй Ин говорил, а Лань Ванцзи молчал, как и всегда, но когда кувшин опустел, а Вэй Ин потянулся, он всё-таки спросил: — Вэй Ин, ты в порядке? — Да, Лань Чжань, я в порядке, — улыбнулся тот, и улыбка его не выглядела искусственной. — Я ведь сказал тебе, что ожидал этого разговора, правда, думал всё будет хуже. Ну знаешь, Вэй Ин, ты не такой, как я ожидал, ты все время занят, на уме только твоя работа, ну в таком духе. — Твоя работа важна. — Да, а ещё это интересно, поэтому я уделяю ей большую часть времени, — он вздохнул. — Лань Чжань, скажи нам ведь было неплохо вместе? Ну то есть со мной ведь неплохо? И я могу ведь найти кого-то? — Это были хорошие годы, и ты должен найти кого-то или кто-то должен найти тебя. Знаешь, ты заслуживаешь этого. Кому-то повезет с тобой. — Хорошо, да… Ты тоже заслуживаешь. Лань Чжань, ты уйдешь сегодня? — Мгм. — Решился? — Мгм. — Тогда удачи! Они просто обнялись. Это был жест принятия и жест поддержки. Стоило надеяться, что в дальнейшем это расставание не испортит их доверия и дружбы. Лань Ванцзи вскочил на Бичэнь, как только оказался за пределами защитного купола Облачных Глубин. Его путь лежал в Юньмэн, и он вполне себе ожидал, что его там не просто не примут, а оприходуют Цзыдянем, чтобы знал своё место. Однако рискнуть стоило. Поговорив с Вэй Ином, избавившись от чувства вины, он почувствовал себя гораздо лучше, ведь если быть совершенно честным, то последнее время его явно удерживала совесть, а не любовь. Теперь он это точно знал. Путь был не из близких, по дороге Лань Чжань всё думал, что он скажет, ведь разговоры были одной из самых слабых его сторон. Может стоит рассказать правду или ничего не говорить, или просто ждать и отвечать на вопросы. Пока он долетел до Пристани Лотоса день кончился, и уже сгустились сумерки, над озёрами парило и кругом ложился туман. Ханьгуан-цзюня явно не ждали, стража на воротах растерялась, а Лань Ванцзи в этот раз сам попросил доложить о нём главе Цзян. Вернувшаяся за ним служанка проводила его до памятной беседки над озером, где и встречал этот вечер глава Цзян. Стоило девушке уйти, а Лань Ванцзи отвесить поклон, Цзян Ваньинь опирающийся на перила и даже не повернувшийся к нему, резко спросил: — Ну и что ты тут забыл, Ханьгуан-цзюнь? Ванцзи подумал пару мгновений прежде чем выдал то, что крутилось на языке: — Тебя. Теперь Цзян Ваньинь уже не мог его игнорировать, он резко развернулся к нему и смерил взглядом: — Ты совсем больной? Я же сказал тебе, что это был азарт боя и совершенно ничего не значило. — Я здоров, а ты солгал, и мы оба это знаем. — Чего бы ты там ни знал, но я однозначно никогда не поступлю подобным образом с Вэй Усянем. Что же, этого стоило ожидать. — Я ушёл от Вэй Ина. — Что ты сделал? — с недоверием переспросил Цзян Ваньинь, при этом складывая руки на груди. — Я ушёл от Вэй Ина. Сказал ему, что хочу уйти, и он не был против. — Ты…. — глава Цзян вскинул руки в трагическом жесте, а потом и вовсе прикрыл ими лицо. — Ты… У меня слов нет! Что ты наделал? Кто тебя просил? Он же… Возвращайся домой, Лань Ванцзи, и выпрашивай у него прощения, как хочешь! — Нет. Цзян Ваньинь, наши отношения с Вэй Ином такие какие они есть, и не тебе решать что с ними будет. Мы поговорили и объяснились друг с другом, мы поняли друг друга и пожелали друг другу счастья. Я ушёл. Я здесь. Мой выбор сделан. И на этом всё. Ты можешь сделать свой выбор — принять меня или выдворить. Что-то очень странное блеснуло в глазах Цзян Ваньиня, что-то очень непонятное для Лань Ванцзи. — Ты выбрал? — высокомерие сквозило в каждом его слове, как будто сама постановка вопроса таким образом его унижала. — Я выбрал! — Меня? — ещё и сарказм с кривой улыбкой. — Тебя. — А за своё решение готов нести ответственность? — Цзыдянь оказался в руке Цзян Ваньиня в виде кнута. — Мгм. Цзыдянь схлестнулась с Бичэнем, и тут же к бою присоединился Саньду. Жалеть Лань Ванцзи никто не собирался, а он и не хотел, чтобы его жалели, хотя и оказался в заведомо проигрышной ситуации. Всё же в Пристани Лотоса, даже стены играли на руку своему владельцу, но Лань Ванцзи сам явился сюда, сам хотел этого, сам нарывался и вот получил… Теперь можно наслаждаться. Выверенными многими годами битв движениями Лань Ванцзи отступал под ударами двух мощнейших орудий. Уклониться от хвоста Цзыдянь и одновременно парировать удар Саньду было не то что не просто, а на пределе его возможностей. Разворот, шаг, разворот, выше в прыжке, резко на право, освобождая себе место для маневра, контратака, чтоб соперник не заскучал. По настилам и дорожкам они двигались в глубь резиденции. Когда их заметила стража, Цзян Ваньинь отдал приказ не вмешиваться. Битва со стороны наверняка смотрелась очень зрелищно, но сейчас Лань Ванцзи нельзя было отвлекаться даже на присутствие зрителей, его и так загнали в какую-то совершенно незнакомую часть Пристани Лотоса. Он никогда не бывал тут раньше. Ступив на веранду одного из павильонов, он сразу же почувствовал, как земля стала уходить из-под ног. Но дело было вовсе не в земле, просто на полу веранды лежала циновка, и Цзян Ваньинь выдернул её из-под Лань Ванцзи. Он ещё и перегруппироваться не успел, только руки переместить попытался, а тело уже опоясал Цзыдянь, накрепко приматывая руки к туловищу. Ханьгуан-цзюнь не изящно рухнул на пол поверженный хитрой уловкой, в следующий момент его вздернули за шкирку и потянули во внутрь помещения. Лань Ванцзи прижали к стене, грудью, щекой, всем телом, придавливая и жарко дыша в затылок. Вокруг было тихо и темно, только жаркое дыхание опаляло, только стук собственного сердца оглушал. Он даже подумал, что если Цзян Ваньинь скажет сейчас хоть слово, то Ванцзи применит к нему заклятие молчания, благо пальцами пошевелить он мог. Потому что было в этой тёмной тишине, что-то такое особенное. Зачем озвучивать очевидное? Зачем словами возвращать к моменту обсуждения, когда телами пройден уже момент невозврата. Зачем отвлекать внимание от ощущений, если можно просто раствориться в них молча. И Цзян Ваньинь молчал, хвала богам, только жадно шарил руками по телу: бокам, бёдрам, ягодицам. Ощупывая, оглаживая, просто-таки беря руками. В какой-то момент ухватил за волосы, заставляя выгнуться назад, одновременно с этим второй рукой сжав через одежду член. И снова не послышалась ни одного замечания, будь то одобрение или недовольство, только приглушенный поцелуем стон, и чей он был Лань Ванцзи не знал. Целоваться так было не удобно, перенапряженная шея, сведенные плечи, выгнутая спина нещадно ныли, не давая расслабиться. И оттого, когда его резко оторвали от стены и повалили на пол, он был только рад. Ещё больше его обрадовали собственные свободные руки, теперь и он мог так же заполошно, рвано, жадно скользить по чужому телу, сжимать его, мять, лапать. Одежда мешала, и оттого от неё следовало избавиться. Пояс поддавался плохо, завязки на разных слоях ещё хуже, с его нарядом так и вовсе не церемонились, кажется, он после не досчитается нескольких тесёмок, да и пусть бы с ними. Срывать с друг друга халаты никто не стал, их просто распахивали добираясь до самого желанного. От своих сапог Лань Ванцзи избавился сам, подцепляя пятку мыском и просто скидывая их. От штанов его избавили чужие руки рывками, и за этим сразу последовали чужие губы на его члене. Последние крупицы сознания растворились в жаре сводящей с ума влажности. Ванцзи скорее отметил, чем осознал, как в него скользнул палец, все его ощущения всё равно сжимались вокруг члена. Второй палец был ощутимее, а третий и вовсе отвлекал, и даже мысль о том, что кто-то хранил масло в рукавах пришла. Но надолго она не задержалась, в слишком уж опытные руки он попал, для того, чтобы размышлять трезво. Тело пронзило острое блаженство, вырывая из горла низкий вскрик, и сразу за этим последовал ещё один разряд. Темнота скрывала всё: и красноту обычно белоснежного лица, и закатившиеся глаза, искривлённое страстью и блаженством безэмоциональное лицо, в темноте всё это не имело значения. Но голос выдавал Лань Ванцзи с головой — он уже не был собой, он просто был вне себя, его правил и запретов сейчас не существовало, да и его самого не существовало, было просто тело, извивающееся в блаженстве, были желания, ждущие исполнения, были губы, горящие от нехватки внимания к ним. Цзян Ваньиня он потянул вверх уцепившись за волосы, ему срочно нужно было его целовать, куда придется, куда дотянулся бы. Тот зашипел, но всё же вверх подался, правда, с поцелуями Ванцзи действительно промахнулся, и первый пришелся судя по всему куда-то в нос, но это было и не важно, губы тоже скоро нашлись. Пальцы покинули его, зато оба тела настолько плотно были прижаты к друг другу, что, казалось, могут проникнуть друг в друга прямо через кожу, впитаться в поры, быть втянутыми с воздухом, проглочены ненасытными ртами, не хватало лишь одной детали. Весьма, кстати, объёмной детали. И тело жаждало этого. Поцелуй пришлось разорвать, как и соприкосновение тел, и от этого стало холодно. Правда, ровно до того момента, как хорошо смазанный член не совершил первый толчок, врываясь в его нутро. Было ли ему больно? Да какая там боль? Дискомфорт, да, ну может слегка обожгло от сильного растяжения, но разве это шло хоть в какое-то сравнение с привнесёнными с этим чувством наполненности, желанности, принадлежности. Не вызвав своими действиями сопротивления, Цзян Ваньинь продолжил входить в него мелкими толчками, давая привыкнуть к себе. А когда он начал двигаться, мир снова взорвался тысячами миллиардов ярких звёзд. Это было хорошо, даже слишком хорошо. Рваное дыхание, стоны, вскрики, шипение, рычание — непристойные и несдержанные сопровождали их удовольствие. Сколько уж они изводили друг друга ползая, стелясь, катаясь по этому самому полу, Лань Ванцзи не знал, он только мог сказать, что со спины умудрялся перемещаться на колени к Цзян Ваньиню, что было весьма удачно, потому что так было удобнее всего целоваться, а кончил он на своих коленях вжатый грудью в пол, с пересохшими губами и надсаженным горлом, да так и остался лежать на месте, собирая себя по частям. Цзян Ваньинь зажёг несколько масляных ламп, которых хватило осветить комнату, пусть и не ярко, но достаточно, и судя по всему, она служила и спальней, и кабинетом самому главе Цзян. А ведь та самая тушечница действительно впишется сюда, как нельзя лучше. Непосредственный хозяин спальни сдернул откуда-то покрывало и накинул его на лежащего на полу незваного, но видимо весьма ожидаемого гостя: — Так ты за этим пришел, Лань? — Мгм, — лениво и сыто для самого себя отозвался Ванцзи. — А раз получил, чего хотел, то убирайся. — Нет, — заявил он и прикрыл глаза, не желая даже шевелиться. Цзян Ваньинь уселся рядом, согнув ноги в коленях, и положив на одну из согнутых ног руку, второй же он погладил по растрепанным волосам своего новообретённого любовника, который вовсе уходить не собирался. — У меня будут условия, — несмотря на нежность жеста слова звучали всё же весьма резко. — Мгм, — а это было сказано с интонацией «конечно, как без условий-то». — Я не хочу это афишировать, по крайней мере, пока. — Мгм. — Я не собираюсь тебе ничего обещать! — Мгм. — И я не хочу слышать от тебя никаких обещаний, особенно романтических, всё равно я не верю во весь это бред! — Мгм. — А ещё… — Может ты заткнёшься? — Чего? Лань Ванцзи тут же получил кулаком в плечо и, недовольно потерев место ушиба, заключил. — А за это ты мне ответишь, Цзян Ваньинь! — Пфф, — фыркнул означенный, — через неделю обращайся. Но увидев скептически приподнятую бровь, решил что погорячился: — Ну хорошо, через три дня. — За три дня можно и дыру в животе залечить, — поспорил с ним Лань Ванцзи, — не то, что это. Сутки, Цзян Ваньинь. Они оба замолчали явно осмысливая сказанное, а потом хозяин Пристани кое-как поправил свои одежды и ушёл за горячей водой, она действительно не была лишней. Мылись и распутывали волосы Лань Ванцзи они в тишине, пока, наконец-то, Ваньинь не озвучил то, что его, видимо, сильно беспокоило. — Вэй Усянь узнает, что ты здесь и придёт сюда. — Мгм. Думаешь при всей вашей истории обмена самым ценным, ты от него услышишь претензии из-за меня? — Не думаю, но что я ему могу отдать взамен? — Всё чего он попросит. Или что-то равнозначное, например, свою часть туши Сечжи и право использовать весь его рог. — Ты считаешь это равноценный обмен? — удивился Цзян Ваньинь. — Не знаю, но он ему точно понравится. На это глава Цзян расхохотался до слёз, а когда закончил задал свой самый главный вопрос. — С чего ты взял что из этого хоть что-то выйдет? — Ни с чего, но не попробуешь — не узнаешь!