Когда распускаются ландыши.

***** Темнота, как спасительное тёплое одеяло, укутала омегу. Сколько ещё он будет блуждать в темноте? Боль и страх отступил, отчаяние...нет... Его не было. Разочарование? Нет...его тоже не было. А что же тогда было? Была любовь, ласка, нежность. Было счастье. Короткое...но было ведь! Что осталось? Остались чувства. Осталась память. Остались моменты искреннего, не поддельного восхищения альфой. Осталась любовь. Любовь...а зачем она дана всем живым существам на земле? Для чего? Для того, чтобы стать одиноким...Нет! Нет! Я не одинокий, не несчастливый! У меня есть частичка счастья, частичка того самого, самого ценного, что есть у омеги - мои дети. Мои дети...Живы ли они?...Нашли ли путь, что приведёт их к дому? Почему я брожу в темноте? Где свет? Где звуки? Где звёзды, что всегда освещали мой путь? Тишина...Темнота...Пустота... В поселении тихо. Люди прячутся по домам и без особой нужды не выходят. Даже привычного лая собак не слышно. Над домами летает скорбь, боль, отчаянье. Люди скорбят по своей участи. Плачут от боли, что разрывает их сердца. От отчаяния забиваются в самые тёмные комнаты и прижимают к себе своих детей. В поселении нет радости. Забрал смех и счастье правитель и колдун, когда решили над Ландышем суд устроить. На площади перед дворцом стоит высокий столб. К нему привязана омега, вернее сказать, бессильное тело. Палач потрудился на славу...Вот уже третьи сутки прошли как правитель отдал свой бездушный указ. Вот уже третий день колдун не знает покоя и мечется в своих покоях от злобы и ненависти. Такой хрупкий на вид омега, оказался сильнее альф. Удары кожаного хлыста с металлическими вставками не сломали ведьму. Истерзали нежное тело, покрыли шрамами, да рваными ранами, но не сломали. Не единого слова не произнёс Ландыш. Колдуну бы восхититься стойкостью омеги, порадоваться силе его духа, да только нет в сердце у альфы давно уже ни доброты, ни участия, ни сострадания. Всё сгорело, золой покрылось, пеплом разлетелось по ветру. Да и сердца у него уже давно нет. Вырвали его сердце ещё во в младенчестве, когда дар колдуна получил. А он этому и рад, не сопротивляется. Идёт по костям и трупам к своей навязчивой цели - быть непобедимым, быть властелином над всеми живущими на земле. Ни кто не может ему помешать в осуществлении своей мечты! Никто! Даже этот упёртый омега не сможет! Он должен сломать дух Ландыша. А сделать это можно лишь убив его детей. Да только поиски ни к чему не привели. Как растворились омеги... Колдун опять идёт на площадь. Стоит перед омегой, что висит на верёвках без движения. Кажется, что он уже умер...Но колдун то знает, что ведьму не просто убрать с пути. А такую сильную ему ещё не доводилось встречать. Как он мог проглядеть Ландыша? Как не почувствовал его? Это только подтверждает огромную силу ведьмы и колдун дождётся, когда омега придёт в себя. Он делает знак воинам, что стоят позади него. Воины окатывают водой из вёдер омегу. Но тот не реагирует. Колдун злится. Подскакивает к столбу. Тянет за волосы голову вверх, смотрит внимательно в бледное личико с плотно закрытыми глазами. Шипит в бешенстве: - Очнись ведьма! Приди в себя! О себе не думаешь, о детях своих подумай! Спаси хотя бы их! Но в ответ нет движения. Палач вопросительно смотрит на колдуна, тот брезгливо отмахивается от потного альфы - уйди! Для чего наносить удары по безвольному телу. Это как воздух кулаками молотить. Да и боится колдун переусердствовать. И так живого места осталось мало на теле омеги. Белоснежные одежды превратились в лохмотья серо-бурого от крови, цвета. Плащ, сорванный с плеч, валяется на земле. Он тоже грязный от воды перемешанной с кровью, что стекает с омеги, когда палачи водой окатывали чтобы в чувство привести. Да только их попытки не привели к желаемому результату, через сотню жестоких ударов сознание оставило омегу и окунуло в спасительное небытиё. Колдун брезгливо толкает носком сапога комок грязной ткани, что некогда был плащом. Но дотронуться руками не может. Даже когда плащ был только сорван с плеч омеги, даже тогда прикоснуться побоялся. Почему? Не понимает. Но чувствует, что если коснётся, что-то случится. Поэтому альфа отдёргивает ногу, как будто обжёгся. Разворачивается на каблуках и торопливо уходит, бросив воинам, что стоят в карауле около ведьмы: - Никого не подпускать! Есть, пить не давать! Воины только кивают в ответ. И шипят во след: - Кому есть то тут?! Он же сдох! Хорошо хоть не воняет, ведьма...что с неё взять!... У них нет выбора, приходится тело охранять вместо того, чтобы с дружками соджу глотать, да омег доступных тискать. Они уже сами готовы отвязать и увезти за поселение омегу. Выбросить как ненужный хлам, да только до одури боятся прикоснуться к ведьме. Да колдуна боятся, пуще правителя боятся. В глаза даже смотреть не хватает силы. Поэтому будут стоять в охране и день и ночь, пока колдун не решит избавится от ведьмы. ***** Солнце лениво катилось к краю горизонта. Ему сегодня было опять больно смотреть на маленького, сильного человечка, что привязан к столбу. Ветер нагнал спасительные облака и светило пряталось в них, стараясь не обжигать своим жаром и без того уже измученное тело. Братец ветер обещал пригнать дождь. Тогда станет легче ведьме. Солнце знает этого юношу, давно за ним следит, ещё с тех пор как он родился. Его мать светилу поклонилась и просила защиты для своего дитя, солнце пообещало не оставлять без присмотра. Обещание своё сдержало. Грело, когда было холодно. Светило, когда было темно. Сестрица луна и братец месяц тоже присматривали за взрослением ведьмы. Дарили свои знания, питали силой. А омега в ответ рос добрым и всегда радовался солнцу и звёздам, луне и ночи, дождям и ветру. Никогда не жаловался на ненастье, во всём находил свои плюсы. А сейчас светило ощутило свою беспомощность в существование. Не может жаром своим сжечь ненавистные верёвки, что нежную кожу рук режут. Колдун заклятье наложил сильное, стихиям не справиться. Надо на помощь сестёр ведьм звать, а позвать не может. Нет такого права у солнца чтобы Ландышей созвать. Ведьма сама должна клич кинуть, а природа тогда и поможет, тогда и откликнется. Да только блуждает ведьма во тьме, никак на дорогу света выйти не может. Помощь нужна... Ветер как может, тоже помогает. Истерзанное тельце обдувает, прохладой спасительной окутывает, тучи нагоняет. Но тоже без слова ведьмы бессилен. Только и может, что аккуратно ласкать израненного омегу. Ветер перебирает волосы ведьмы, что ранее были заплетены в косы. Он помнит шелковистость этих волос, помнит их мягкость. Как они развивались при движении тоже помнит. Помнит как ландыши на полянах волновал, чтобы те отдали свои дары омеге в руки. Помнит звонкий смех и пение прекрасного юноши. Помнит одежды воздушные, расшитые узорами и знаками. Помнит как благодарил его омега за прохладу в зной и за холод зимний. Ветер всё помнит. А теперь ветер перебирает волосы, что потеряли своё сияние. Стали тяжёлыми от крови и пота. Не слышно сладкого запаха. Только гарью колдовской несёт, горьким дымом застилает. Ветер злится. Поднимает пыль, бьёт по щекам воинов, что стоят на страже около ведьмы. Срывает с голов шлемы и швыряет те на землю, прямо в грязь. Воины ругают стихию, плотнее запахивают свои одежды, завязывают лица платками, чтобы от песка и пыли спастись. Да только это у них плохо получается. Ведь они на открытом месте стоят. А ветер пуще начинает беситься. По площади уже катятся клочки травы, да мелкий мусор. Порывы срывают навесы, что прикрывают вход в небольшие лавочки торговцев. Те спешат закрыть окна деревянными щитами, чтобы хоть как-то предотвратить попадание песка и пыли. Только вокруг столба спокойно. За пыльной занавесой не видно людям, что ветер, песок и пыль не прикасаются к Ландышу. Да людям сейчас и не до веселья. Они давно потеряли интерес к игрищам правителя и его лекаря. Им омегу жалко. До слёз жалко. Добрее юноши не было в поселении. А помочь не пытаются. Воины людей в зашей после экзекуции прогнали. Под страхом смерти запретили на площадь приходить. Люди в своих домах небу и звёздам молятся. Просят защитить Ландыша. Им давно понятно, что ни оборотни, ни ведьмы - не враги. Обезумевший правитель, да его лекарь-колдун в страхе держат всё поселение и провинцию. ***** - Что же ты мальчик блуждаешь во тьме? - слышит голос Джин. А голос знакомый, до боли. - Разве я тебя плохо учила? Разве мало знаний отдала тебе, Чжуын? - Бабушка! - омега узнает этот голос из тысячи, - Бабушка...я по тебе так скучаю...прости меня бабушка, я не справился. Не таким сильным оказался. Победил меня колдун. - Ты справился мальчик мой, справился. Ты таких деток подарил миру. Ты просто не до конца ещё осознал свою силу Чжуын. - Бабушка, почему ты меня зовёшь - Чжуын? Назови как прежде называл. - Не могу Чжуын. То имя осталось в вашем мире. Здесь же ты ведьма - Чжуын. Это имя дано тебе проматерью. С этим именем ты родился, с ним и уйдёшь. - Когда же я уйду, бабушка? Я так устал... - Не время тебе ещё уходить. У тебя дел ещё много. Просыпайся ведьма, хватит спать! Разбуди свои силы и знания. Вспомни пророчество и исполни своё предназначение. А потом можешь и уйти. - Бабушка... --------- - Бабушка! --------- -Не оставляй меня, бабушка! Я не справлюсь! - Просыпайся Чжуын, просыпайся! ***** Намджун заходит в комнату, где за столом сидят Хосок, Чихун и несколько альф, что входят в совет стаи. Вода охладила усталое тело, голову легче сделало, да только тревогу из сердца не прогнала. Альфа в чистую одежду переоделся. Влажные волосы назад зачесал, да шнурком перехватил. Проходит, садится на своё место. Руки сложенные на столе не знают покоя. Альфа то в кулаки их сжимает, то трёт, словно они замёрзли. - Не знаю с чего начать, - голос предательски дрожит, альфа волнуется, словно впервые ответ перед старшими держит. Те молчат, не торопят. И Намджун начинает говорить. Начал из далека, чтобы было всё понятнее. Рассказал как шли до водопадов. Как альфы кабана завалили. Видит гордую улыбку Хосока, тот доволен сыновьями. Про водопады рассказал и как нашёл их тоже говорит. Чтобы лишние вопросы откинуть, решает всё рассказать, потому как знает: сказал "а" - говори "б". А когда начал говорить как омеги появились - волки улыбки погасили, напряглись. Ведь раз омеги смогли сквозь воду пройти, значит и другие люди смогут! А Намджун дальше говорит...О том, что омеги оказались истинными Юнги и Чонгука и как принял решение пойти по тайной тропе... Смолкает альфа. Ждёт вопросов или оценки рассказанного. Волки сидят молча, переваривают сказанное. Очень много нового узнали, сильно их Намджун удивил. Но и говорить не торопятся. Ждут когда слово вожак скажет. -Ты уверен Намджун, что за омегами никто не пришёл в долину? - Уверен! - Альфа как никогда твёрд в своём мнении, - да и не смогут там пройти, не возможно это. - Раз омеги смогли, значит и другие смогут. - Не смогут! - Настойчиво твердит альфа, - нет там возможности прохода, я на сто рядов там всё изучил и обошёл. Простому человеку не пройти. - А колдуну? - Вдруг спрашивает Хосок, - колдуну возможно ведь. - Не думаю, - Намджун почему-то уверен в своих словах, - если бы мог, уже прошёл. А раз до сих пор мы в безопасности, значит его силы не достаточно. Значит...- не договаривает, смотрит с удивлением от осознания... - Значит заклятьем проход запечатан! - За сына слова договаривает вожак. - Омеги в себя придут, уверен, что ещё много чего удивительного узнаем. Смотрит в сторону закрытой двери комнаты Нурика. Прислушивается, но от туда ни звука не слышно. Проходит несколько долгих минут. Наконец дверь открывается и выходит хмурый омега. Ловко успевает захлопнуть дверь перед самым носом альф, что сразу же на ноги вскочили и попробовали в комнату протиснуться. - А ну не балуй! - Строго прикрикивает омега, - не время вам туда входить, лучше воды нагрейте, да побольше. Мальчишек помыть надо. Я на сколько это возможно, их осмотрел. Кроме синяков, да царапин, на телах повреждений нет, да и кости целые. Только истощали больно. Словно неделю не ели. Альф как ветром сдувает. Взрослые с удивлением проводили волков, что схватив вёдра уже исчезли за дверью. - Эко как прихлопнуло то мальцов, - хмыкает самый взрослый альфа. Он один из немногих, что выжил из родной стаи Долирия. Он же и в старой стае входил в совет. Умный, сильный, решительный волк, уважаемый и почитаемый старейшина. - Готовься Хосок, беспокойные времена в твоей семье наступают. Волкам воли не давай, объясни, что омеги то совсем зелёные. Ох и побегают твои сыновья, омеги уж больно хороши! А когда войдут в пору зрелости, твоим головы совсем снесут! - И по доброму усмехается. Альфы негромко смеются над этим замечанием. Обстановка немного разряжается. Вожак спокойнее выдыхает, да и Намджун улыбнулся. Это добрый знак. Но Долирий слишком хорошо знает своего сына и успевает заметить ту тревогу в глазах, с которой смотрел альфа на омег которых несли Юнги и Чонгук. - Что-то тут не так, - думает вожак, но с сыном на едине поговорит, сейчас же вопрос новый задаёт. - Намджун, ты ведь понял кто такие эти дети, не так ли? Что думаешь по этому поводу, нам стоит сообщить соседям и усилить обходы на границах? - Я не могу тебе отец ничего сказать...пока, не могу. Но ничего подозрительного я не увидел. Да и орёл спокойно летает. Он бы сразу тревогу поднял. Вожак на это согласен. И не по тому, что Намджун уж слишком привязан к птице и чуть ли не вещуном считает. Эти птицы не раз уже об опасности и их и соседей предупреждали: и о пожарах и о диком звере, что иногда в их долину забредает. Да и помнит Долирий, как орёл криком своим предупредил о гостях, когда они ещё только обживались. Так что не верить птице у волков повода нет. - Вам не кажется, что уж много у нас ведьм в долине становится! - вдруг произносит Сурин. Ещё один альфа, что тоже давно почитаем в стае. - Может у них тут шабаш какой-нибудь намечается. Ведь не зря же долина Благодатью зовётся. Долирий, ты же сам говорил, что здесь когда-то ведьмы жили. - Говорил, но это ничего не значит! Не мути воду Сурин! Давайте дождёмся когда омеги проснутся. Сдаётся мне не в шабаше дело. Разговор прерывается вошедшими Юнги и Чонгуком. Они несут полные вёдра горячей воды. Проходят у купальню, осторожно выливают в корыто половину. Два ведра оставляют в стороне, а сами зачерпывают холодную воду из огромной бочки, что стоит в углу и начинают разбавлять воду. Нурик внимательно следит за альфами. Проверяет температуру воды. Когда ему наконец-то нравится, останавливает альф. Достаёт с полочки склянки с отварами. Льёт что-то в воду, бормочет...опять льёт... Со стороны это выглядит немного пугающе, но волки в стае привыкли к таким действиям Нурика. Многие омеги специально просят (в особых случаях), чтобы лекарь своих настоечек подлил в ванны для купания, да слова заговорные прочёл. Нурик никогда не отказывается, всем помогает. Он этими отварами от болезней излечивает и при родах сложных помогает, и детей на ноги ставит. Да и альфы в стае сильно омегу уважают и ценят. Если он так делает, значит так надо! - А теперь все выйдете, - просит омега, - только Юнги и Чонгук останутся, помогут искупать мальчиков. Альфы без прикословно подчиняются. Да и попробуй не подчинись! Голос у омеги серьёзный, взгляд такой, что даже Чихун помалкивает. А уж он то свою птичку хорошо знает, тот и поёт сладко и по голове больно может стукнуть, в случае не повиновения! Альфа своего омегу не боится - уважает, боготворит! Руки его целует, за дар его ценит. Нурик самая большая ценность стаи и за него не только Чихун, любой жизнь отдаст. Вышедших из дома встречают жители стаи, суета, что только что была на поляне стихает и все ждут ответ. - Не пришли в себя ещё, - вожак отвечает на молчаливый вопрос, - Нурик с ними, как только будут новости, сразу расскажет. А сейчас давайте на стол накрывайте, да перекусим. Сегодня долго нам здесь сидеть. Поедим, отдохнём, а завтра наверстаем то, что сегодня не сделали. Долирий подходит к кострищу, помешивает угли, что тлеют под вертелами с вкусно пахнущем мясом. Омеги то мясо, что волки принесли, уже обработали и на прутья нанизали, а альфы пожарили. Конечно же волки могли бы это мясо и в ледник опустить, да достать другое. Но это дань уважения к молодым охотникам, что не только зверя добыть смогли, но и мясо в жару спасли и принесли в стаю. Тем более в это время сложно добыть кабана. Зверьё сейчас с детьми ходит, в густоте лесов скрывается. Поэтому весной сложнее всего охотиться. А кабана так и вовсе не поймать. Уходит зверь из долины до осени. Куда? Волкам то не ведомо. Сколько здесь живут, всё время удивляются. Эти хрюкающие животные в одночасье испаряются и до осени своё рыло не показывают. И проходы их до сих пор не могут найти. Уж больно хитёр зверь. Так что, это мясо с большим удовольствием вся стая сегодня отведает. Да ещё и соседей накормит, уже послали за ними посыльных. А лучшие куски отдадут тем, кто добыл. Таков обычай. Немного в стороне от столов разместился альфа, что сидит на стульчике и что-то мастерит. Это местный умелец, он для волков амулеты готовит из клыков кабана, что вырваны аккуратно. Это тоже обычай. Это особый амулет. Он будет висеть на кожаном ремешке, на шее Юнги и Чонгука. Это их первый амулет, что придаст силу альфам и будет указывать на ловкость, храбрость и отвагу волков, что не побоялись, только с ножом в руках, на зверя пошли. А зверь то размерами своими впечатлил не только омег, но и бывалых охотников. Такой добычей не каждый может похвастаться. Вожак за стол садится. Рядом усаживаются и другие. Столы уже ломятся от блюд. Омеги довольные, самые сладкие, самые вкусные кусочки получают. Альфы за ними ухаживают, следят чтобы хорошо кушали. И с улыбкой смотрят на лица омег, что жмурятся от вкусного, свежего мяса. Детям тоже самые мягкие кусочки отрезают. Ни кто не будет обделён. В стае так принято - всё лучшее омегам и детям. Это самые дорогие, самые драгоценные члены стаи. От их счастливых улыбок, от их смеха и волкам радостно. Когда выйдут Юнги, Чонгук и Нурик - не ждут. Их тарелки стоять будут рядом с огнём, чтобы не остыли. Никто не знает, сколько времени не будет альф и омеги. Но когда наедятся, не разойдутся по домам. Здесь все так и будут сидеть, да беседы вести. Дела стайные обсуждать. Такие посиделки для стаи не редкость. Много важных решений принято в таких беседах. Поэтому все едят не торопливо, вяло переговариваются. Смеются над шутками. Да изредка кидают взгляд в сторону закрытой двери. Через некоторое время и из соседних стай гости подоспели. Волки зашумели радостно. Обниматься полезли. Везде радостные возгласы. Ещё бы, так не сидели с соседями с зимы. Вожак вкратце ведает о поводе встречи. Намджун рассказывает о том, какого зверя завалили его подопечные. Похвальные речи принимает. Ему приятно. Потом рассказывает о гостях, которых в стаю принесли. В подробности не вдаётся, но старается рассказать как можно больше. Вожаки соседей напряглись, когда услыхали про то, как омеги попали в долину. -Ваши страхи напрасны, - уверяет Намджун, - Омеги юны и сами видимо оказались жертвами. Теперь и другим волкам хочется поскорее увидеть этих прекрасных юношей. И немного завидуют Долирию. Ещё бы. У него и так в стае Нурик - ведьма, живёт, а тут ещё две! Знают волки, что стаю не победить если есть у неё ведьма. А тут тройной защитой стая Долирия обзавелась, как не позавидовать?! Но и завидуют по-хорошему. Знают, ведьма не только стаю Долирия охраняет. Это место, где живут несколько стай, священное место и все живущие здесь, между тремя потухшими вулканами, находятся под защитой ведьм. Хоть и отлегло немного на сердце у Намджуна, всё же он чаще всех поглядывает в сторону дома. Улыбается, отвечает на вопросы, что сыпятся со всех сторон, а сам глаз от двери оторвать не может. Что происходит там? ***** Нурик проверяет ещё раз температуру воды, что-то недовольно шепчет. Достаёт ещё одну маленькую веточку из мешочка. Растирает в пыль между пальцами, рассыпает по поверхности. Альфы стоят чуть по отдаль, наблюдают, вопросов не задают. Нурик закончив свои волшебности резко смотрит в глаза сначала Юнги, потом Чонгуку. От его взгляда у альф холод по спине пополз. Волоски на загривке вздыбились. Альфы от потока непонятных чувств воздухом поперхнулись, закашляли. А омега взгляд с одного на другого переводит и молчит. Волкам становится неуютно под откровенно разглядывающим взором ведьмы. Как-будто раздевает, душу наизнанку выворачивает, в голове копается, мысли волков перебирает. - Испугались? Не меня бойтесь, а мыслей своих! - Голос Нурика изменился, взгляд стал тяжёлый. А ведьма начинает медленно подходить к альфам, те стоят словно ноги к полу приросли - двинуться не могут. Но страха не испытывают, лишь удивление, растерянность, замешательство. Нурик вплотную подошёл. Стал кругом обходить альф, а те даже голову повернуть не могут. Только чувствуют как их воздухом окутывает. Потом дыхание чужое на затылке появляется. Ведьма обнюхивает волосы. И вдруг всё пропадает... Омега уже стоит перед альфами и улыбается уголками губ. А глаза и вовсе смеются. - Напугал вас, да? Не обижайтесь, я должен был вас проверить. У альф как цепи с плеч сняли. Стало легко, дышать свободно начали. На омегу зла не держат, он поступает как ему сердце велит. За несколько лет, что ведьма силу свою получила, к её поведению привыкли и уже не боятся таких проверок. - Вам сначала нужно в этой воде обмыться, - говорит опять Нурик и чуть подталкивает альф к корыту, - Сначала вы, потом омег помоем, скидывайте одежду и полезайте в воду. - При тебе?! - У альф глаза круглые от удивления, - выйди, ты же омега! - Да что я там не видел то?! - Нурик усмехается, а в глазах черти прыгают. - Забыли, что я вам недавно занозы из зада доставал! Полезайте и не бесите меня! Время уходит, вы мне не помогаете! Волкам впервые стыдно раздеваться перед омегой. А ведь тот прав, он их с голым задом не раз уже видел. То синяки мазью мажет, то занозы из разных мест достаёт. Хосок и Намджун гоняют и по равнине и по лесу и по кустам. Не всегда обходится без синяков да царапин. Конечно на волках быстро всё заживает, но не всегда. А над тем случаем с занозами омега часто над ними смеётся. Вроде смешно, а как-то глупо и обидно получилось. Хосок решил новые испытания им устроить. Уж слишком хорошо научились братья ловушки альфы обходить. Вот и выкопал он яму, да ветками и травой заложил, чтобы не видно было. Альфы и попались. Хосок зайца поймал, тушку освежевал, да кровью траву сбрызнул. Альфы в тот день с самого утра по лесу носились в зверином обличии. Голодные были страсть как, учуяли свежую кровь вот инстинкты и сыграли. Рванули на запах, да решили путь срезать и почти в ловушку попали. В самый последний момент увидели, что трава не так лежит. Свернуть то свернули, да на их беду заросли шиповника там росли. Как так получилось, что они в полёте перекинулись, не поняли. Вот и проехались голым задом по колючим кустам. Так голяком и неслись до поселения к дому вожака с визгом, а за ними Хосок с друзьями. Нурик потом битый час колючки вытаскивал, да мазями пострадавшее филе смазывал. Когда вышли из дома (Нурик штаны братьям Намджуна дал), их Хосок и друзья встретили хохотом. Правда потом Хосок похвалил за внимательность волков, посоветовал на своего волка не обижаться. Оказывается их волки быстрее и глазастее своих хозяев оказались и свою шкуру таким образом спасти решили. Вот хитрецы! Альфы всё равно потом выговор строгий вынесли волкам. Друзья теперь иногда посмеиваются, но не издеваются. Ведь тогда благодаря Юнги и Чонгуку они тоже ловушку избежали. Но всё же в данный момент альфам было стыдно раздеваться перед омегой. И они нерешительно топтались на месте, правда рубахи то скинули, а штаны не решались. Нурику понятно почему они себя так ведут. У волков пара появилась. Пусть ещё не признанная, но пара. А перед чужой омегой альфа не может раздеваться, не прилично. - Я понимаю о чём вы там думаете, но вам придётся залезть в воду при мне. Не переживайте, не буду я куда не положено смотреть, - Нурик тихо смеётся. Альфы неловко скидывают штаны, руками прикрываются, перекидывая ноги в корыто, опускаются. Вода в меру горячая, мышцы в теле сразу же расслабляются. Волки вообще любители водных процедур. Чистюли. Скованность уходит. В воде не видно то, что ниже пояса и альфы расслабляются. Нурик берёт мочало из трав, окунает в воду, намыливает мылом, что сам варит, протягивает мочало Юнги: - Брата помой... Тот трёт руки, плечи,грудь. Потом спину. Такой же ритуал совершает и Чонгук. Вода и пряные травы усталость у альф забирают, силой тела наполняют. Мышцы уже не ноют. Мелкие царапины приятно пощипывают. Лёгкие наполняются ароматом свежести, леса, цветов. Хорошо! Легко! Нурик начинает намыливать голову Юнги. Альфа млеет от нежных рук, от лёгкого массажа головы. Сидит и тихо мурлыкает. А омега довольно хихикает. Потом смывает мыло поливая водой из ковша. Альфа фыркает, когда вода в уши и в рот попадает. А омега пуще смеётся - не чего расслабляться! С ним смёется и Чонгук. Только потом сам недовольно порыкивает от того, что мыло в глаза попало. Теперь время смеяться Юнги наступило. Альфы и омега как-будто в детство вернулись. Их в этом корыте Намджун купал. Так же мылом кормил и так же смеялся. Волна счастья окутывает альф и омегу. - Ладно, вы уже чистые. - Смеётся Нурик, а сам держит в руках простыни чтобы альфам не так было стыдно из воды выходить. Юнги первым в ткань оборачивается. Чонгук следом. Омега им на голову полотенца из мягкой ткани накидывает. Ткань белая, по краям узором расшитая, сам Нурик и вышивает долгими зимними вечерами. От ткани вкусно пахнет уютом и нежным, цветочным ароматом. Пока альфы вытираются. Нурик уже одежду приготовленную протягивает. Одежда тоже из выбеленного полотна сшитая. Штаны свободные, на поясе шнурком затягиваются. А рубаха опять же узором расшитая. Альфы понимают, что одежда то новая и видимо для них сшитая, потому как по размеру. Видя как разглядывают одежду альфы, омега хмыкает. - Понравилась одежда? Это я вам сшил. Как знал, что вы своих половинок в этом году встретите. И довольно оглядывает творение своих рук, уж больно ладно сидит одежда на альфах. - Прямо женихи на выданье! - Довольно урчит ведьма. А альфы довольны таким вниманием. С некоторых пор такие одежды получают молодые альфы, что истинного своего встречают. Ландыш как-будто предвидит их встречу и шьёт каждому свою, не повторимую. Это уже традиция в стае. Нурик вновь становится серьёзным: - А сейчас пойдемте со мной, надо ваших цветочков принести. Альфы и омега идут в комнату. Входят, останавливаются на пороге, прислушиваются. В воздухе плавает еле заметный пряный аромат Нурика, в который вплетается сладкий, нежный, свежий цветочный запах. Так омеги не пахли даже когда волки их до стаи несли. Омега подходит к кровати. Альфы топчутся на пороге, не решаются подходить. Нурик наклоняется над мальчишками, внимательно рассматривает лица, прислушивается к дыханию. Тот, что потемнее волосами, дышит легче второго. Кажется, что он просто спит. А вот омега с пухленькими щёчками ведьму тревожит больше. Дыхание горячее стало, воздух с хрипом выталкивается из приоткрытого ротика. На лице капельки пота дрожат. Нурик хмурится. Потом поворачивается к альфам. - Юнги бери своего, его первым купать будем. А ты, Чонгук, садись около кровати и следи за своим. Если он проснётся, сразу за мной беги. Да смотри - не балуй! Руки куда попало не толкай, слышал? Чонгук обиженно сопит: - Чего придумываешь Нурик! Я что, щенок сопливый?! - А ты не фыркай! - Обрывает альфу Ландыш, - Знаю я вас, хоть пальцем притронешься - выгоню! Юнги, бери мальчика. Время уходит. Альфа подходит к кровати на плохо сгибающихся ногах. Смотрит, а как взять-то удобнее? Нурик одеяло уже откинул. Омега лежит в той же одежде, что и была на нём, только плащ снят, да аккуратно сложенный лежит на стуле. Юнги наклоняется, одну руку подсовывает под спинку, другую под колени. Мальчишка лёгкий, как пушинка. Альфа прижимает к груди драгоценную ношу. Лицом в волосы зарывается, надышаться запахом не может. В груди сердце так сильно бьётся, что дышать больно. Руки от напряжения дрожат, боится сломать своими ручищами этого хрупкого омегу. Разворачивается и идёт за Нуриком. Вносит в купальню и опять замирает. Не понимает...а как в воду то опустить? Омега ведь без сознания, да и в одежде! На помощь Нурик приходит. - Садись на лавку и придерживай мальчишку, а я раздевать буду. У Юнги аж дыхание перехватывает. Как это раздевать? При нём что ли! Но перечить ведьме не решается и садится. Омегу присаживает, чтобы было удобно снимать рубашку. Как только мальчик остаётся без верха, альфу трясти начинает. Под его пальцами нежная кожа омеги: горячая, бархатная, тонкая... А ведьма расслабится не позволяет. Требует, чтобы альфа спиной к себе повернул, чтобы шнурок на талии развязать. Волк внутри альфы уже не рычит - он воёт! Тело нежное чувствует, аромат ноздри забивает, голову кружит. Зверь беситься начинает, требует его выпустить, он хочет своего омегу запахом пометить, обнюхать, облизать, покусать...немного... Юнги еле сдерживается сам, а тут зверь ещё бесится! Не помогает совсем. Альфа рычит на волка, к разуму призывает. Надо успокоить волка, иначе быть беде. Но зверь не хочет слушать хозяина, а это впервые! И альфе приходится феромон выпускать, зверя придавить. Волк скулит от боли и на хозяина злится. Но через некоторое время сдаётся и на живот укладывается, покоряется. Юнги извиняется перед зверем, а тот только скулит и глазами жалостливыми на омегу смотрит. Сам извиняется за свою несдержанность. Пока Юнги со своим волком воевал, не заметил как Нурик наблюдал за этим противостоянием. И как с облегчением выдохнул, тоже не видел. Ещё одну проверку альфа выдержал. Ведьма довольна, хорошая пара получится, лишь бы мальчишка побыстрее пришёл в себя. А альфа совсем не свой сидит. На его коленях обнажённый мальчик, к телу сильными руками прижатый, полулежит, полусидит. Юнги даже шевельнуться боится. Ему жарко и холодно одновременно, в голове стучит от напряжения. Он уже на грани. Нурик это видит. Трогает за плечо - в воду положи омегу. Альфа перехватывает мальчика. Теперь тот лицом к альфе в руках находится. И от этого ещё труднее дышится. Альфа глазами по личику бегает. Мелкие веснушки замечает, маленький носик видит, пушистые реснички, губки...щёчки... Но разум включается и Юнги, хоть и с трудом, но встаёт с лавки и к корыту подходит. Осторожно начинает опускать омегу в воду. Нурик голову поддерживает. - Теперь я мыть буду, а ты придерживай, - говорит омега и берёт в руки то же мочало, которым волков мыл. Натирает мылом, чтобы пены больше было и начинает аккуратно, с рук, намыливать тело. Сначала одну руку, потом другую. Быстро, но бережно водит травяной мочалкой по плечикам, груди. - Приподними, - Юнги придерживает омегу чтобы ведьма могла спину намылить, а сам глаза в сторону отводит. Сил больше нет, как хочется рассмотреть мальчика. А Нурик тихо посмеивается. - Сейчас ноги надо обмыть, надо мальчика над водой подержать, - и... альфа впадает в ступор. Ведь это значит, что всё тело будет открыто, а куда глаза то девать! - Мать луна и братец месяц, помогите! - про себя молится альфа, чтобы не опустить взгляд вниз. Да только не выдерживает альфа и жадно рассматривает омегу. И сердце заходится от такой красоты: светлая, чистая кожа, покрытая капельками воды, переливается, как драгоценные камни. Талия тонкая, двумя кистями рук обхватить можно, красивые, острые ключицы, тёмные ореолы вокруг розовых бусинок, что от воздуха прохладного топорщатся. Как не умереть от такой красоты?! Взгляд альфы скользит ниже. И...о боже! Его мальчик и там красив как бог! А дальше ножки...Бёдра округлые переходят в мягкие ляшечки, лодыжки тоненькие! А пальчики маленькие, аккуратные, с круглыми ноготками. Волк опять взвыл как ошпаренный. Требует выпустить его, ему тоже хочется прикоснуться к своему омеге. Но тут же садиться на задницу и воет. От бессилия воет, понимает, что нельзя себя так вести. Юнги мутным взглядом скользит по тельцу вверх...вниз... - А ну хватит слюни как щенок распускать! - и ощутимая оплеуха приводит альфу в сознание. Он спохватывается и смотрит виноватым взглядом на Нурика, который молнии в альфу мечет. - Быстро в воду опустил! - командует омега, - Ты мне помогать должен, а не мешать! Отходит в сторону. Берёт с лавки какие-то мешочки. Начинает травы пересыпать в ведро, заклинание читает. Юнги уже в себя пришёл, положил в корыто омегу так, чтобы только голова была над водой. Ему хоть и стыдно за своё поведение, но он такой довольный. Разглядел своё! - Сейчас поднимешь на руках мальчика, я его водой чистой обмою и в простынь оберну. А ты его в комнату отнесёшь и будешь с ним, пока я второго помою. А потом... - Нуриик!!! - раздаётся испуганный голос Чонгука, который с выпученными от страха глазами, врывается в купальню и прерывает омегу. - он...он...он там...он... - Вооооннн!!!! - орёт Нурик на альфу и еле успевает вытолкнуть того за дверь. Мгновенно оборачивается и строго произносит,- Юнги, успокойся, сюда никто не войдёт! И мелкими шажками начинает двигаться в сторону лавки чтобы взять простынь. На альфу страшно смотреть. Глаза мгновенно стали красными. Руки прижимают к груди мальчика. Вода с тела намочила одежду альфы, но он этого не чувствует. Он знает только одно - надо защитить своё! - Боже! - причитает омега, - да что вы за идиоты! Вы же альфы! Чего вы так боитесь, а?! Юнги хватит скалиться, надо обмыть мальчика и в простынь обернуть, бестолочь ты такая! - Очередная оплеуха опять приводит альфу в себя. - Это же твой брат, у него есть уже пара, чего бесишься! - А чего он прётся, мог бы и из-за двери сказать! - бурчит виновато альфа, нехотя, но отодвигая от груди омегу, чтобы Нурик смог доделать своё дело. Нурик быстро окатывает водой тельце, смывая пахучее мыло и накидывает простынь. Помогает завернуть омегу в неё. - Сиди здесь, пока я второго посмотрю. И чтобы ни-ни, ясно! - грозит маленьким кулачком перед носом краснеющего альфы. И быстро выскакивает из купальни. А альфа что? Альфа сидит и лыбится довольно. На руках его мальчик лежит. Чистенький, вкусно пахнущий. Его аромат от купания ярче раскрылся, и голову кружит, как от хмеля. Юнги аккуратно отодвигает край ткани на плечике, чтобы ещё раз посмотреть на то, что разглядел недавно. Немного ниже правой ключицы расположена татуировка бутончика ландыша. Он еле виден, потому что нанесён серебристой краской и его можно разглядеть только тогда, когда падает свет на рисунок. - Надо же - ведьма, Ландыш! - За что такой подарок небо альфе послало? ***** Юнги и Нурик выходят из комнаты. Чонгук осторожно подходит к кровати, садится на самый краешек. Теперь он лучше может разглядеть личико омеги. А посмотреть то есть на что. Личико чуть вытянутое, курносый носик. Мелкие веснушки по лицу рассыпались, словно брызнуло солнышко на лицо омеги небрежно. Даже на носик попало и теперь на кончике маленькое пятнышко. Так хочется альфе прикоснуться к носику, пальцами почувствовать нежность кожи. Он осторожно тянется рукой, пальцем прикасается к щёчке - кожа такая мягкая, бархатная! Чонгук ведёт пальцем по скуле, переходит на подбородок. Потом ведёт вверх, по другой скуле, как художник рисует, обводит пальцем носик, потом губы...На губах пальцы задерживаются и волк альфы захлёбывается от восторга. Их омега такой красивый! А альфа продолжает изучать личико. Проводит по ровным бровкам, по лбу, разглаживает тоненькую складочку - омега морщится во сне. Потом прикасается к волосам. И опять от радости сердце из груди чуть не выскакивает. Таких мягких волос альфа ещё не трогал. Потом взгляд опускается на руки, что лежат поверх одеяла. Кисти узкие, изящные. Пальчики точёные, аккуратные, с розовыми ноготками. Альфа дальше разглядывает. Рубашка тоже внимание привлекает. Вернее узор, что вышит по вороту, запаху и по краю рукавов: светло голубые цветы переплетаются с зелёными листиками, складываются в сложный узор, который завязывается с символами и знаками чудными. Таких узоров альфа не видал, даже у Нурика рисунок не такой богатый. Видно, что искусный мастер наносил вышивку. Таких в их стае нет, хоть и славятся омеги рукоделием своим далеко за пределами стаи. Чонгук берёт в свои руки ручку омеги и подносит к губам. Оставляет нежный поцелуй. И вдруг понимает, что-то изменилось. Он поднимает голову и встречается с взглядом проснувшегося омеги. Несколько секунд они разглядывают друг друга. Потом омега начинает судорожно крутить головой. В глазах страх, тревога. Запах резко меняется и становится тревожно густым, через чур сладким. - Чимин? Чимин! Где мой брат! - не кричит, а испуганно шепчет омега и пытается встать. Да только сил нет, он даже приподняться не может. - Лежи...ты лежи...я сейчас! - Чонгук подскакивает на ноги, машет руками, - Не пугайся меня, я сейчас Нурика позову...ты только не бойся! - и выскакивает из комнаты. Бежит со всех ног в купальню, забыв о том, что нельзя постороннему альфе входить когда там чужой омега. Рывком дверь открывает. Никого вокруг не видит и кричит - он...он...он там...он - Воооннн!!! - раздаётся рёв Нурика и альфу одним движением выкидывают за дверь. И только когда Чонгук на мгновение увидел налитые злобой глаза брата, только тогда понял свою оплошность. Хорошо хоть Нурик среагировал быстро, а то разорвал бы Юнги брата, а потом только бы разбираться стал. Чонгука трясёт от эмоций, тело бьёт крупной дрожью. Ноги отказываются держать тело и альфа сползает по стене на пол. Так и сидит пока Нурик из купальни не вышел, да подзатыльник не отвесил. На омегу Чонгук не злиться, получил за дело. Это единственный омега в стае, кто позволяет себе оплеуху зарядить нерадивому альфе или омеге, а на него не обижаются. Знают, если получил, значит за дело! - Пошли давай, горе моё, - омега тянет альфу за руку, - Что за альфы пошли, чуть что, сразу в обморок падают! - Я не упал, - бурчит Чонгук, почёсывая затылок, рука у омеги тяжёлая! - Я просто испугался. Он проснулся и какого-то Чимина зовёт, наверно это того, что с Юнги. И почему-то шепчет, голоса нет. - Откуда голосу то взяться! - ворчит Нурик, - он же в холодной воде был, вот глупый альфа! - Чего это я глупый?! - Пытается огрызаться Чонгук, но тут же замолкает наткнувшись на строгий взгляд ведьмы. - А ну молчи! - и открывает дверь в комнату. На кровати сидит бледный, испуганный омега, еле удерживая равновесие. - Тихо, тихо...- Нурик выставляет руки вперёд и тихонько начинает двигаться в сторону кровати, - Я - Нурик, здешний лекарь, ты у меня в доме. Не бойся, тебе никто ничего плохого не сделает, - на одном дыхании выпаливает омега. У чужака паника в глазах не проходит. Он продолжает крутить головой и что-то искать. - Ты наверное ищешь того мальчика, что был с тобой? - омега кивает, - Чимин! Где Чимин?! - Так его Чимин зовут, а тебя как? - Техён, - хрипит омега, - а где мой брат, что с ним? - Так это твой брат! Надо же...а вы и не похожи совсем. Нурик уже вплотную подошёл к кровати, аккуратно опускается на краешек. Смотрит ласково, сладкий аромат свой распыляет, успокоить омежку пытается. Тот вдыхает знакомый запах и взгляд меняется на удивлённый. Но тревога не покидает омегу. - Твой брат сейчас в другой комнате. Сейчас его принесут, - говорит Нурик, а сам поворачивается к альфе, что столбом застыл в дверях и взгляда с омеги не сводит. - Чонгук, сходи за Юнги, пусть мальчика сюда принесёт, - просит Нурик. - Чонгук! Очнись! Сходи за братом...вот же...- бормочет омега, понимая, что альфа пропал. - Придётся самому идти, ты не бойся его, Техён, он просто очень рад, что ты в себя пришёл. Пара всё же как никак ты его. Нурик усмехается, видя удивление в глазах омеги. Спрыгивает с кровати и идёт к двери. - Иди и знакомься со своим счастьем, - легонько толкает альфу в плечо. И торопится в купальню. Один то пришёл в себя, а вот второй... Очень обеспокоен его состоянием Нурик. Даже травки в себя не привели омегу, а это значит, что всё намного серьёзнее, чем он думал. Чонгук делает небольшой шаг. Омега инстинктивно натягивает на себя одеяло.