Quarter

Лука подкидывает небольшую монетку в руке – на улице лето, сил делать что-либо нет, а наставник с каждым часом бурчит что-то неразборчивое себе под нос все больше. А что может поделать Бальса? Слишком жарко для того, чтобы он мог работать или хотя бы думать. Впрочем, интереса продолжать сидеть на одном месте дальше тоже нет и изобретатель спрыгивает с подоконника и тихо, словно кошка, подкрадывается со спины к своему наставнику. Альва пишет что-то, склонившись над листами бумаги – наступило время отчетов, которое Бальса так не любил – слишком много бумаги и слишком мало изобретений. Впрочем, с его ужасным почерком Лоренце достаточно быстро отстранил его от рукописей и теперь вся бумажная волокита целиком и полностью лежала на нем. Самого Луку такой расклад более чем устраивал – можно часами напролет пытаться создать нечто свое, чтобы позже показать наставнику, получить в ответ несколько восхищенных взглядов или поднятых к небу глаз – подмастерье Великого изобретателя был слишком активным и неуправляемым. Но еще больше он радовался тому, что теперь он мог абсолютно безнаказанно разглядывать Альву – не приходилось прятаться за книгами или чертежами, ловить каждый момент, когда наставник был слишком отвлечен, чтобы действительно замечать короткие взгляды и восхищенные вздохи "сохнущего" по нему подростка – во время недель отчетов Лоренце был слишком увлечен, чтобы замечать вообще что-либо. А Лука пользовался случаем – не в его интересах было упускать такую возможность. Но сегодня все было несколько по другому. Бальзе банально надоело – раньше наставник на него хоть какую-то каплю внимания обращал, банально сходить кофе принести или что он там еще мог попросить – сейчас же он на протяжении уже третьего дня попросту игнорировал ученика, едва ли не уткнувшись носом в отчеты. Луке даже обидно становится – он, в отличие от бумажек, живой человек, с которым и пообщаться можно. Бальза заглядывает в листы через плечо наставника – большая разница в росте раньше неимоверно раздражала изобретателя – Альва всегда любил положить свою голову на плечо подмастерья – сейчас она ему казалась невероятно смущающей, но как же он любил такие моменты. Лоренце усердно выводит аккуратные, тонкие буквы красивым почерком, длинные пальцы аккуратно держат перо, иногда поправляя бумагу – честно сказать, они всегда были отдельным фетишем Бальсы. Лука кладет руку на плечо наставника, желая привлечь к себе внимание. Альва никак не реагирует, лишь молча продолжает писать – то ли не замечает, то ли просто делает вид, что не замечает. Бальзу это раздражает и уже щека юного изобретателя опирается на плечо мужчины – они оба уже привыкли к странному тактильному контакту между ними и теперь это не казалось таким странным, как раньше. — Ло-рен-це. – Лука говорит тихо, разделяя слоги и растягивая гласные. Обращается по фамилии – у Альвы всегда была такая странная реакция на нее, что становилось непонятно, то ли он ее ненавидит, то ли у него на пафосное обращение к самому себе отдельная отметочка в пункте странных пристрастий – так или иначе, она все же, привлекает внимания больше чем обычное имя. Альва никак не реагирует, лишь продолжает увлеченно писать, а Лука чувствует нарастающую внутри тень обиды – его вот так игнорируют уже третий день подряд. — Ло-рен-це. – говорит более громким голосом, стремится обратить на себя внимание. Злится даже немного. Альва наконец отрывает взгляд от бумаг, медленно выпрямляет спину, разворачивается к нему лицом и смотрит на ученика сверху вниз, – даже сидя на стуле он выше его почти на полголовы – а Лука губу кусает и выглядит в целом, как нашкодивший котенок. Во взгляде учителя ничего особенного, лишь легкая тень усталости, а Бальзе уже стыдно за то, что отвлек его. — Ты что-то хотел? – говорит спокойно, размеренно, ожидает ответа, а у Луки от этого голоса уже коленки подкашиваются и внутри все в узел скручивается. Вдох-выдох и, кажется, отпускает. — Я.. – и только ведь в этот момент понимает, что ничего толком то и не хотел. Сделать вид что ничего не было? Сказать, что всего лишь хотел хотя бы чуточку внимания от учителя? Да он скорее будет гореть в аду, чем вслух скажет такое, а придумать что-то надо, и быстро. Не то, чтобы Альва такой злой учитель – совсем нет и именно поэтому Луке так стыдно – отвлек занятого Лоренце от работы просто так. Лучше бы на подоконнике сидел и дальше с монеткой играл, ей богу. Точно. Решение приходит моментально – не зря Бальса стал учеником самого́ Великого изобретателя. Монетка. — Спорим на четвертак, что ты не сможешь поцеловать меня, ни разу не прикоснувшись к губам? И о да, до Луки доходит весь бред сказанного лишь после того, как слова произнесены, а ретироваться нет возможности – вызовет слишком много подозрений. И чего он так всполошился? Альва вроде спорить с ним любит, в просьбах, даже самых глупых, никогда не отказывает. К тому же, думает Бальса, согласись Лоренце на спор, он определенно выиграет – получить или бесплатный четвертак, или бесплатный поцелуй хотя бы в щеку. И вот уже Лука радуется своей гениальности, ожидая ответа от учителя. Альва недоуменно хлопает глазами, словно пытается понять, не сошел ли его ученик с ума. И приходит к верному ответу. — Хорошо. – лишь коротко пожимает плечами и придвигается чуть ближе – Бальса все еще может легко сбежать, но уже чувствует дыхание наставника. Или ему это все мерещится. И вновь у Луки внутренности в узел скручивает и не понятно, то ли сердце от волнения стучит так, что ребра вот-вот проломит, то ли от смущения. Бальза не привык выбирать и теперь ставит этот же чертов четвертак на оба варианта. Наставник придвигается ближе, опаляя кожу ученика своим дыханием. Слишком жарко и юный изобретатель думает, что еще немного и он не выдержит. Ожидает, что его вот-вот поцелуют в щеку или лоб – наставникам вроде позволено так делать, верно? Чего он не ожидает, так это того, что его мягко притягивают за руку ближе, а к теплым мягким губам прижимаются чужие, холодные и сухие. Бальса вздрагивает, хочет вскрикнуть от неожиданности, но крик тонет в горле, не успев вырваться наружу. Ноги подкашивает и сейчас, кажется, его удерживает только рука Альвы на спине – и когда он успел? Щеки заливает краской, слишком много Лоренце и у Луки вот-вот случится перегрев, но отстраниться он не смеет. Слишком много, слишком хорошо. Слишком, слишком, слишком. Бальза любовные романы читал – пусть ему и не понравилось – и прекрасно знает, что обычно идет дальше – даже послушно рот открывает, ждет большего, хоть до дрожи в коленях страшно. И в этот самый момент, когда ощущение терпкого возбуждения начинает разгораться в молодом теле – Альва отстраняется. Молча смотрит на него какое-то время, придерживает за плечи, словно боится, что Бальса на землю свалится в ту же секунду, как он отпустит. На его лице ни одной эмоции, почти полное безразличие. Но правая рука в карман тянется и достает монетку, вкладывает в дрожащую ладонь Луки – оказывается, он все это время за рубашку Лоренце цеплялся так, как только мог. Альва поднимается с места и в этот момент юный изобретатель мог бы заметить легкую искру озорства в глазах мужчины, если бы не был так сильно взбудоражен поцелуем. — Это того стоило. – произносит Лоренце, прежде чем покинуть комнату. Кофе страх как хочется, а ученика сейчас лучше оставить одного. — Это того стоило... – произносит Лука, переводя дыхание. Что же, видимо, у него появилось больше причин отвлекать своего наставника от работы.