Belongs To You

Звон в ушах постепенно расходился, меняя облик на сладкую тишину. Веки аккуратно, даже чуть дрожа раскрывались. Безпроглядная темень, хоть глаза выкалывай. Ох, Николай не сразу понял место своего нахождения, и даже то, что на его коленях находилось что-то увесистое. Оно было явно живое, ёрзало, смотрело на него вплотную, это можно было почувствовать по тёплому дыханию спускающимуся на губы мужчины, затем переползающему на щеки и шею. Только когда зрение начало подстраиваться под ночную обстановку, удалось схватить первые черты лица незнакомца, а также мелкие проблески фигуры выглядывающей из-под ткани. Такие плавные переходы тела из одной части в другую, эти изгибы талии, ширина бёдер, плеч. Всё до боли души знакомое, родное. Щелчок. Кусочки пазлов сложились в одно целое, давая вид на полную картину. - Извини, не хотела так сильно бить..- нежная женская ладонь прошлась по затылку, поглживая пальцами место удара. Именно сейчас боль заиграла новыми красками, к физическим страданиям прибавились душевные, приумножая всю составленную ею композицию. - Надеюсь, не сильно верёвки давят. Я старалась, правда старалась не доставить тебе много мучений,- Креслина стыдливо опустила глазки, точно нашкодившее животное, которое должна была постичь участь наказания. Руки вправо, ноги влево, не соврала, к чему ей это? Зачем она так поступает, самое время задаться данным вопросом. - Ты.. что творишь, Анастасия?- трудно дыша, точно по лёгким проехались камазом, Костылеву удаётся выдавить парочку жалких словечек. - Глупость, наверное,- усмехается русоволосая, вновь поднимая на Колю пленяющий взор,- если и буду жалеть, то уже после. Но и не долго, уйду следом, не смогу жить без тебя,- добавила последнее скорее с горяча, не то было задумано. Поднявшись на ноги, девушка неспешно продвигалась в сторону стола, отмеряя постукиванием коготка по стене каждый шаг. - Чем же я тебя в жизни так обидел, что решила со мной распрощаться? В худеньких пальцах возникло смертоносное оружие. Анастасия теребила, перекладывала из ладони в ладонь и просто поглаживала грамостскую стальную ручку кухонного инструмента. Эта забава придавала ей большей уверенности в своих действиях, давала возможность окончательно остановиться на идее, давно засевшей в голове. Неспешно Вадимовна прогуливалась мелкой поступью из стороны в сторону, примеряя имя, что будет ей дано после содеянного, ибо нынешнего станет недостойна. И имя это— нелюдь; бессердечная, жестокая. Подушечки пальцев невесомо прошлись по лезвию, защипало. Конечность метнулась к губам, язык прошёлся по ране, зашёл чуть внутрь пореза. Изредка тихо причмокивая, она обсосала кровоточащую рану, да, вкус крови был как никогда ярко выражен. - Насть..- сознание блондина приходило в более-менее обыкновенное состояние. Из его глубин поднимался даже не страх, а скорее волнение. Волнение не столько за себя, сколько за девушку, состояние её внутреннего мира. Несомненно, Ник— идиот, рычаг на переход в режим самосохранения сломан. И чинить его пока никто не собирается. - Не говори мне ничего,- жёстко отрезала Креслина,- не говори, НЕ ГОВОРИ! НЕ ГОВОРИ!- вторила истерически,-..я должна объяснить тебе, рассказать всё с самого начала. Но сперва позволь.. Женские ягодицы вспять коснулись ног Николая, пока закоченевшие от холода пальцы массировали тяжёлые веки. - Твои пальцы, член, сплетение наших душ и тел.. всё, что тогда произошло, не знаю, помнишь ли. Я давно отношусь к тебе, как к мужчине, не другу. Та ситуация только подпитала внутренний огонь, точно сухие дрова,- как змеи, руки Анастасии обвивались вокруг шеи Костылева, заключая в свои смертельные объятия. - Помню, несмотря на всё, что выпил тогда, помню. Но зачем вяжешь меня, делаешь своим заложником, к чему это?- голова склонилась в сторону, Ник не отрывался от бездонно-безумных глаз. Они так и манили всякого подойти ближе, склониться к ним ещё и ещё, а потом упасть в омут, погрязнуть в вязкой трясине и тонуть. Тонуть, пропуская девушку в лёгкие. Он должен дышать ей, он должен отдать ей всё своё тело, отдать свою никчемную, грешную душонку. Но русая не обидет её, о нет, она возьмёт упомянутую в свои нежные, ангельские руки и будет беречь, точно мать собственное дитя. Она укроет её своими мягкими, девственными крыльями. Согреет, одарит лаской и крепкой, нерушимой любовью. Именно такой, на которую способна лишь Настя, храни господь этот редкостно прекрасный цветок, выведенный в образе земной женщины. - Любимый.. разреши, я буду так тебя отныне называть. - Что только душеньке твоей угодно будет, Анастасия Вадимовна. - Славно, ох как славно! С твоей головы ни один волосок не упадёт,- ладонь поочередно прогулялась по выглядывающим скулам блондина,- даже если бы не разрешил, не тронула. А в целом все это, чтобы не мешал. Не перебивай меня дальше, сиди смирно, так будет лучше, уж я знаю. Пальцы потянули за ленточку пояса, дорогой Китайский шёлк расходился по обе стороны нежными волнами, понемногу открывался вид на грудь, затем небольшую часть живота и далее, далее. На секунду опустив руки, русая буквально чуть дёрнула плечами и точно конфета освободилась от пленяющей обертки. Совершенно нагая фигура возникла перед Николаем, точно уж ничего не скрывает. Креслина разделась, показала себя, раскрылась вся, окончательно, без стыда. - Телом я давно принадлежу тебе, а уж душой подавно. Пора обозначить это. Серебряный кончик ножа бежал по бледным женским плечам к ключицам, от них сразу к грудной клетке, левой стороне, где сердце. Всё это действие вытягивалось еле заметной ярко-алой линией. - Насть, прекрати сейчас же, херовые шутки с ножами,- Ник старательно пытался выбраться из оков, дёргался, хотел растянуть в стороны руки, чтобы образовать между ними позже небольшую проплешину с местом, как только не ежился, не кряхтел, толку то,- хватит, умоляю! - Чш-ш.. закрой глаза, закрой, любовь моя, если тебе так больно смотреть. Я скажу, когда всё закончится,- нежная улыбка ещё больше убивала Колю, заставляла слезу за слезой показываться из-под век. Ах, русая точно всаживала в грудь этот нож ему, вколачивала настолько, насколько возможно, после долго и мучительно проворачивая. - Избавь меня от мучений..- взмолился тот,- не хочу, не хочу оставаться.. давай умрём вместе, я не шучу. Немного недопонимающий взор облюбовал блондина, а после уж небольшого мыслительного процесса, пронёсся и звонкий смех, её, настоящий, живой. - Ха-ха-ха, дурачок ты, Ник,- короткий, но чувственный поцелуй привел Николая так или иначе, в какое-никакое, но приемлемое состояние,- я не буду убивать себя, а уж тем более тебя. Теперь настоятельно прошу, либо веки сомкнуть, либо смотреть. Смотреть, как тело я твоим именем расписываю. - ..Вижу, не смогу тебя остановить,- выпустил из себя тяжкий вздох,- точно ли уверенна в выборе своем? - Более чем. Только из уст девушки выступили эти слова, на намеченном месте стали выскребаться буквы, позже расплывшиеся в небольшое кровавое-мессиво. Надо же, ведь Креслина за время своей резьбы почти не пикнула, лишь изредка шипела, закусывая губы, то так, то сяк. Тёплый, шершавый язык невесомо слизывал кровавые следы с грудной клетки Анастасии. Освобождённые руки придерживали немного обессилинную процедурой девушку. Правая оставляла теплые следы на спине, левая тихо сжимала манящее, впрочем, как и вся девушка, бедро. Наслаждавшаяся процессом Вадимовна отвела голову в сторону, учащённо дыша или от возбуждения, или от того, что не могла надышаться. Убрав всё, до последней капли, Коле удалось рассмотреть надпись, буквы складывались в единственную фразу:"belongs to Kolya". - Я люблю тебя, люблю, что бы ты черт возьми не делала и не говорила. В тебе прекрасно от слова всё. Настенька, твой поступок, был, если мягко сказать, лишним.. ты измотала себя.. но я буду ухаживать за тобой, я выхожу тебя. Я надеюсь, что буду достойным для тебя мужчиной. - Ах, Ник.. ты им и так был. Всегда рядом, куча поддержки с поводом и без, а главное— любовь, искренняя.