мираж.

сэм подходит, обнимает за плечи, усмехаясь в золотистые локоны. его прикосновения освобождают от цепей, словно бы даруют новую пару крыльев. они панацея от всех проблем и действительно лечат. возможно, потому что он подобен люциферу – самому светлому из ангелов, – а может потому что он любит. любит искренне, без всяких «но» или условий. он верующий и всего творения господа кажутся ему прекрасными. даже гавриил, которому от этого смешно до колик и слез. сэм любит даже сломанных существ, холит, леет их, выхаживая, залечивает то, что внутри сломано, и все никак не желает выкинуть лишний мусор. архангел сидит на диване, прижимаясь к человеку, цепляется за его руки, словно бы мир рухнет, если он их отпустит, смеется с появляющегося на экране "брата", стараясь отвлечься от пронизывающего холода. — о, это выглядит сексуально, если бы Он сделал нас такими, то "содом и гоморра" были бы на небесах, клянусь. если бы люц выглядел так, я бы сам его трахнул. винчестер смеётся куда-то в волосы вестника, оставляя там невесомый поцелуй. а тот оборачивается, ловя чужие губы и неразборчиво шепча, кажется, очередную шутку. достаточно смешную, чтобы ей улыбнулся мистер суровость, должно быть это комплимент. архангелу уже плевать, он углубляет поцелуй, языком проходясь по кромке сомкнутых зубов, ощущая жар, желает схватиться за чужие волосы и притянуть ближе. но натыкается на твердую стену, открывая глаза в мокром и холодном подвале, удушающим запахом крыс и смерти. осознание приходит со звоном цепей, натирающих ногу, кажется ещё немного и оковы разорвут кожу до костей, лопая хрупкое равновесие спокойствия в ночи. остаётся только усмехнуться на сколько позволяют нити, сшивающие губы. к горлу подступает вязкий ком, который даже сглотнуть не получается, пока во рту царит сахара, только уставше привалиться виском к холодному камню, жмурясь из-за всех сил, до звёзд под веками полными тьмы. габриэль представляет зелёные, как поле в лесу, глаза, тонкие губы, созданные для поцелуев, волосы, волнистыми прядями спадающие на плечи, от одного взгляда на которые, хочется зарыться в них пальцами и сжать, притягивая к себе. он знает это лицо до мелочей, каждую родинку и морщинки вокруг глаз; все выражения этой невероятно живой мимики; эти долгие, способные гипнотизировать, взгляды. вы можете увидеть миллионы глаз, но никогда не найдете таких же прекрасных. в этом возможно и есть особенность любви — человек становится самым красивым. все его недостатки теряются, как пыль, растворяются о глаза смотрящего. в сэме было много хороших качеств. он всегда был интересным собеседником, знал так много, что не было понятно, как это умещается в обычный человеческий разум. архангел стирает скатывающуюся по щеке слезу плечом, вновь открывая глаза в объятиях по-доброму улыбающегося охотника, который пальцами забирался под рубашку, оглаживая торс. — хей, ты чего? — сэм бережно стирает большим пальцем мокрую дорожку, смотрит с нежностью, от которой все внутри сжимается в маленький комок. — просто представил, что могу быть не тут. не важно, — гавриил ловит руку мужчины, целуя куда-то в ладонь и улыбаясь. — останься со мной.