Валентина тихонечко вздыхала, выглядывая милый сердцу, чуть косоватый силуэт в пальто. Снова милый сердцу Иннокентий Сергеевич спешил с обеденного перекура в свой директорский кабинет в пальто нараспашку и наспех повязанном шарфе. Никак себя жалеть не хочет. Все где-то пребывает в своих мыслях, горит идеями, а скромную лаборантку не видит. Недавно даже Зиночка развела руками — куда, мол, бывшему Инженеру до любви? Потом слишком больно падать на бренную землю. Только и думает о благополучии да открытиях, а Валентину не замечает вовсе. Она снова терзалась в сомнениях, чем она плоха? Стара для него, неуклюжа, непригожа?.. Угораздило же, да и сердце не каменное — полюбить сердобольного до чужих дел человека, а что до него? Кто же о Кешеньке позаботится? Ох и тяжкая это доля — любить человека от мира науки. Только и остается тихонечко вздыхать в подушку, да украдкой высматривать нестройный силуэт.
Где-то в лаборатории тихо мурлыкало радио, понемногу разгоняя тоску на душе. Сегодня Новый год, вот только ничего не клеится. Валентина выдохнула, поправила задравшийся рукав белоснежного халата. Последний взгляд в окошко — Иннокентий скрылся в здании НИИ. Новогодняя мелодия сменилась песней Валентины Толкуновой, что вызвало у лаборантки грустную улыбку.
…Буду любить тебя всегда…
— Я не могу иначе, — тихонечко пропела Валя и отошла от окна.
Несмотря на рабочую обстановку, Новый год легким дуновением витал по длинным коридорам то тут, то там. Ради праздничного настроения Валентина набросила на плечи мишуру, накрасила губы красной помадой и немного подвела глаза карандашом. Даже если Иннокентий Сергеевич не заметит, так пускай будет хотя бы просто ради праздничного настроения. Подхватив стопку документов, Валя поспешила в кабинет директора. Всего-то пройти по длинному коридору, затем подняться на второй этаж… и улыбнуться, конечно же. Как иначе?
Только сделать надо это как-нибудь по-красивому, — подумала лаборантка, — а то опять расплывусь в глупой улыбке. Сочтет за недалекую.
Иннокентий снова ураганом носился по всему НИИ в поисках одному лишь ему известного реактива, но однажды эта безудержная спешка окончилась бы столкновением. Из-за угла вдруг появился силуэт с папкой документов. Бум! Бумаги россыпью разлетелись по коридору, из женских рук выпала толстенная папка. Инженеров запоздало округлил глаза. А точно ли женских? Взгляд медленно поднялся на виновника бед.
И вправду, она, — подумал Иннокентий.
Он! — загорелись щеки Валентины.
В груди загорелось отчаяние. Будто сама судьба подталкивала стать хотя бы чуть ближе, но куда там? Карие глаза за толстыми линзами округлились донельзя, Иннокентий задрожал. Валентина постаралась побыстрее собрать все и отправиться восвояси, но не тут-то было. Пальцы случайно соприкоснулись, всего лишь на короткий миг. Она почувствовала, как щеки бросает в краску.
— Иннокентий Сергеевич, простите, — чуть слышно проговорила Валя. Извинилась то ли за свою несобранность, то ли за это прикосновение.
— Да нет, что вы. Это я все, ношусь тут, как бешеный, — Инженер покраснел до кончиков ушей, затем протянул спешно собранные папки. — Вы, знаете ли, в следующий раз как-нибудь осторожнее, ага?
— Спасибо, простите.
Инженеров бросил мимолетный взгляд на Валю и лишь пуще залился маковым цветом, затем вовсе умчался, будто озаренный чем-то. Лаборантка все стояла, растерянная и потерянная. Куда идти, зачем? Забыла. Стоит, раскрасневшаяся, посреди коридора. Совсем растерялась, ведь эти документы нужно было ему передать! Что ж делать теперь, где искать? Прижав бумаги покрепче, бросилась следом.
— Иннокентий Сергеевич, Иннокентий Сергеевич!
Поди найди теперь, — подумала Валя. — Что поделать? Пойду искать.
Без всяких происшествий Валентина добралась на второй этаж, затем растерянно остановилась возле закрытой двери директора Катамарановского НИИ. Робкий стук в дверь толкнуть — открыто. Иннокентий сидел за своим столом с растерянным видом. То, что показалось отчаянным румянцем, обернулось болезненностью. Никак приболел?
— Иннокентий…
— Ах, Смирнова, входите же, — Инженеров растерянно подскочил на месте, улыбнулся. — Что ж вы не сказали, что ко мне шли? Уж я бы тогда…
— Иннокентий Сергеевич, у вас все хорошо? — Валя осторожно присела напротив, положив документы на стол.
— У меня-то? Да у меня все…
Вместо заветного «лучше всех» Инженеров закашлялся. То, что показалось смущенным румянцем, могло оказаться жаром. Но кто отпустит директора домой, особенно в этот предпраздничный день, когда все вокруг старались как можно скорее закрыть свои обязанности? Осталось всего-то час с небольшим до конца рабочей смены.
— Я в порядке, правда. А это все глупости, — поспешил оправдаться Иннокентий.
— Вы простите.
Валентина осторожно поднялась и подошла ближе. Тыльная сторона ладони коснулась лба Иннокентия. Горячий.
— Да разве можно так, Иннокентий Сергеевич? Я сейчас!
Инженеров остался в своем кабинете один, лишь после этого выдохнул, прикрыл глаза руками. Никак нельзя заболеть, а уж тем более показать слабость перед Валентиной Антоновной. Всего-то продержаться один вечер, а там уж за каникулы как-нибудь восстановился. Иннокентий заглянул в верхний ящик стола. Среди беспорядка в коробке с бантиком лежали новенькие пробирки. Пускай казенные, выписанные за счет бюджета, зато весьма практичный подарок, нужный.
Перед глазами снова появился образ Валентины. Она всегда была красива, даже очень, но в этот вечер лаборантка казалась краше прежнего. Вот только ничего не получится — Иннокентий болен, а Валя, вполне возможно, спешит домой к своим родным или даже к своему возлюбленному. В конце концов, почему такая красивая женщина не может быть чьей-то любовью? Иннокентий снова вздохнул, сопя заложенным носом. Угораздило же и заболеть, и влюбиться в свою подчиненную.
Валентина мчалась в свою лабораторию. На подобный случай у нее была припасена баночка малинового варенья и россыпь разнообразных лекарств. Будь она каким-нибудь фармацевтом, тотчас сообразила бы для Иннокентия лекарство. Вот только Валя была простеньким инженером химического анализа, только и умела разбирать пробы да смешивать между собой кислоты и разнообразные реактивы. Из личного шкафчика на пол полетели ненужные вещи. Разберется потом, а пока была важная цель — стать нужной, может быть, стать спасением для приболевшего Иннокентия Сергеевича. Несясь обратно в кабинет, Валентина прогоняла прочь странные мысли.
Выслуга? Да какая? Только любовь и чистые помыслы.
Снова робкий стук в дверь. Иннокентий, казалось, как сидел, так и остался. Потерянный взгляд в пустоту и рассеянная улыбка на губах. Оценив обстановку, Валентина поставила необходимое прямо на стол, затем взяла с подоконника банку с кипятильником. Вода была еще теплой, подогреть бы, но некогда.
— Валентина Антоновна, дверь, — отстраненно произнес Инженеров, коротко взглянул на нее, уточнил: — Закройте, пожалуйста. Пусть уж лучше думают, что я ушел.
Валя сдержанно кивнула в ответ, закрыла дверь на ключ, растерянно остановилась. Нужно же поскорее навести варенье с водой, померить температуру, найти нужное лекарство из стихийной аптечки под видом потертой косметички. Вот только Валентина взглянула в глаза растерянного Иннокентия и растерялась сама. Сердце сжалось, щеки запылали, словно заболела она сама. Если и заболела, то безответной любовью.
Разве может такой мужчина быть свободным? А я, глупая, пришла тут с вареньем, с этим макияжем, — засомневалась Валя. — Зачем ему эта любовь? А мне зачем?..
Может быть, я уже брежу, но какая же Валентина Антоновна сегодня красивая, — подумал вдруг Иннокентий, но тут же отвел глупый взгляд в пол. — Накричать бы на нее, прогнать домой, к своим, а я не могу. Совсем от любовищи своей тронулся. Или от болезни.
Валя подошла к столу, принялась спешно хозяйничать. Встряхнуть градусник, чтобы знать температуру наверняка. Вполне возможно, что потребуется не простой чай с малиной, а помощь медиков. Еще раз взглянула на Инженерова, растерялась.
— Иннокентий Сергеевич, измерьте, пожалуйста, — отводя взгляд на захламленные полки, Валентина протянула градусник.
Инженеров растерялся, не сразу понял, что от него хотят. Принялся отсчитывать пять минут. Валентина Антоновна так и осталась стоять рядом, блуждая взглядом по пыльным полкам. Кажется, она чего-то смущалась, но это только кажется. Обычно храбрая и бойкая, не то, что сам Иннокентий. Так хотелось обнять ее, но так же можно и заразить!
— Да что вы стоите, голубушка? Присядьте, пожалуйста.
— Вы… да. Сейчас, — растерянно отозвалась лаборантка.
Привычная Валентина Антоновна как-то внезапно стала голубушкой, — подумала она. — Ах, Кешенька, чужой, но такой любимый. Ошиблась, Валька, лучше бы ты ошиблась или попросту не оказалась в этом кабинете в столь недужный час.
Незаметно промчались необходимые пять минут. Пожалуй, даже слишком незаметно. Валентина уже навела малину с теплой водой, однако все еще ждала температуру. Выхватив термометр из рук, ужаснулась — 38,1.
— Валь, мне так плохо. Кажется, я умираю, — пролепетал Иннокентий, опуская голову на стол.
Из аптечки сразу же выпала пластинка парацетамола. По-хорошему нужно вызывать врача, вот только времени на это уже не было. Иннокентий запил две таблетки водой с малиной, затем опустил виноватый взгляд на стол. То ли смущенный, то ли жар.
Валя понимала, что Инженеров не мог так просто умереть, особенно на рабочем месте. Везти его в больницу, но на чем? Свое авто Валентина оставила дома, а Иннокентий наверняка ездил на автобусе. Даже если и вызывать врачей, то из дома… Поди найди сейчас кого в НИИ — часы уверенно показывали, что коллеги давно разбрелись по домам.
— Иннокентий. Кеш…
— Валь, отвези меня домой, пожалуйста, — усталым голосом взмолился Инеженеров, вытащил из кармана ключи от машины. — На моей домчишь, так побыстрее и попроще.
Недолго думая, Валентина взяла ключи, крикнув «я сейчас», умчалась переодеться. К черту уже эту сдачу смены! Осталось только быстро закрыть лабораторию, быстро все проверить, а потом лететь стремглав наверх. Не прошло и десяти минут, а Кеша уже был одет в пальто, стоял, покачиваясь как лист на ветру.
— Глаза б мои на вас… Иннокентий Сергеевич, — на грани слез шепнула Валя.
Осторожно подхватив Инженерова под руку, они медленным шагом пошли по коридору. Как спускаться по ступеням, Валентина попросту не знала. На удачу из-за угла вышел Лешка Цириткин. Увидев своего начальника в плачевном состоянии, он немало удивился.
— Леш, помоги, я его одна никак, — взмолилась Валя.
Недолго думая, Цириткин перекинул худосочного Кешу через плечо, только спросил коротко:
— Куда его?
— Давай хотя бы до первого этажа, до машины как-нибудь доберемся…
Доберемся — значит, мы, — заливаясь краской, подумала Валентина. — И когда только?..
Впрочем, Лешка уже летел по ступенькам вниз. Стоит ли говорить, что он доставил Иннокентия прямо к его машине? Спешно поблагодарив коллегу, Цириткин сразу же отправился восвояси, а Валентина помогла улечься Инженерову на заднем сидении, сама же села за руль. С непривычки задрожали руки. У нее было не слишком много водительского стажа — пару лет от силы, а тут другая машина все-таки. Валя попросту не знала, как именно ездит Кеша, куда везти…
— Инженерная, двадцать пять. Музыку включи, — произнес Иннокентий, закашлялся. — Дальше я сам как-нибудь.
— Да куда уж сам, — ухмыльнулась Валентина.
Выбирая между «медленно и наверняка» и «быстро и без проблем», Валя выбрала второе, лишь воскликнула короткое «держитесь!». «Москвич» тотчас взвигнул колесами и полетел по улочкам. Иннокентий нехотя сел, страшно вцепился за пассажирское сидение впереди.
— Налево, во дворы, — произнес Инженеров, округляя глаза.
«Москвич» занесло на повороте, но Валя, ругаясь себе под нос, вышла из заноса, затем повернула еще раз, но уже более уверенно. Еще пару минут, и машина остановилась в тени елей. На короткий миг на губах застыла горькая улыбка.
Ну и на что ты, дурочка, надеешься? Сейчас встретит на пороге жена или особа там какая-нибудь, выставит взашей, а я поеду Новый год встречать одна…
И зачем я только так сплоховал? Неужели Валя будет со мной, болезным, Новый год отмечать?
— Может быть, я дальше сам как-нибудь? — едва не вывалившись из салона собственной машины, взмолился Иннокентий. — Валь, в самом деле, это уже немного лишнее. Тем более, что дома тебя ждут…
— Да кто меня там ждет, — прикусив губу, ответила Валентина, виновато опустила взгляд. — Небольшая плошечка заранее нарезанного оливье и горстка картошки. Это вас… тебя, то есть, жена дома ждет.
— Твоими словами, Валентина Антоновна, твоими словами, — виновато ответил Инженеров. — Для полноты картины, пожалуй, врачей вызову. А так один-одинешенек, как всегда.
— Как это, один? — не сдержала своего удивления Валя.
Вместо ответа Иннокентий пожал плечами, рассмеялся над своей незадачей. А он-то думал! Смех сменился кашлем. Все совесть съедала, что на чужую женщину смотрит, а Валентина Антоновна все это время была свободной, как и он.
— Может быть, тогда вы ко мне? — неожиданно предложил Инженеров. — Нет, ну а чего? Я вас от одиночества спасу, а вы меня от верной гибели. У меня там как раз курочка замаринованная ждет, немножко оливье да пюре с котлетами.
Валентина улыбнулась. Вот уж действительно, незадача получается. Через бурю сомнений, и чтобы Новый год встретить с любимым…
— А ведь я не откажусь, Иннокентий Сергеевич! — с ехидной усмешкой согласилась Валя. — И вы под присмотром, и мне нескучно.
Первым в сторону подъезда пошел Инженеров, Валентина следом. Мысленно молила Саню, чтобы милый не упал по пути. Дошел, причем весьма уверенно, даже до третьего этажа поднялся на своих двоих. После короткого инструктажа на кухне, Валя уложила Кешу на диван, накрыла голову тряпочкой, смоченной в прохладной воде, а после включила телевизор, где показывали «Служебный роман».
Готовка никогда не была чем-то сложным для Вали. Тем более, что отварные овощи уже были заботливо очищены от кожуры, а ножи были отлично наточены. Останется нагреть чайник, чтобы заварить еще немного малины и поставить курицу в духовку, там уж дело останется за малым.
Все я сумею, все смогу — сердце мое не камень, — напевало влюбленное женское сердце, пока на кухне творилась самая настоящая магия.
Напившись варенья с чаем, Иннокентий некрепко походкой сам принес пустую кружку. Валя тотчас подскочила к Инженерову, подхватила его под руку. Одно неловкое движение, и она прижалась к худому мужскому плечу чуть ближе, выдохнула невпопад.
— Что ж вы со мной делаете, Иннокентий Сергеевич? — прикусив губу, шепнула Валентина.
— Я хоть как-то вину свою искупить пытаюсь, Валечка. А то нарисовался тут, жених, болезный и бесполезный.
— Ну как вы можете такое говорить? Чем вы бесполезны?.. Ты…
Взгляд в карие глаза напротив, сердце пропустило удар.
Что ж ты все вокруг да около ходишь? Скажи, не таи! Даже если вдруг глупой сочтет, то пускай! Уложишь его, и сама уйдешь плакать в Новый год, а там… а там…
— И больного, и нездорового, и нужного, и неуклюжего, люблю я тебя, Кеша, — серые глаза наполнились слезами. — Люблю, а так хоть прогоняйте меня. Ничего больше вам не скажу, ни о чем просить не буду.
Иннокентий, не веря в свое счастье, уставился на растерянную женщину. Усомнился, та ли это Валентина Антоновна, за которой он наблюдал прежде? Черный карандаш потек под натиском слез, но даже плакала Валя красиво.
— И я вас, ну, люб… очень. Все боялся…
Валентина неверяще уставилась в карие глаза напротив, утирая слезы. Она украдкой ущипнула себя за ладошку. Не спит, и Кеша не смеется. Его растерянный взгляд то и дело бегает по женскому лицу в попытках найти что-то важное и нужное.
— Повтори мне это опять, — шепнула Валя.
— Я люблю тебя, давно на тебя смотрю…
Большего и ненужно было. Валентина прижалась к хрупкому Иннокентию, но тут же отпрянула. Во всей этой суматохе совсем позабыла о курице в духовке. Вынув птицу, Смирнова сдержанно улыбнулась. Не сгорела, да и пюре вышло без комочков. Коротко взглянув на часы, охнул Инженеров.
— Валь, до Нового года всего-то полчаса…
— Ты иди, я тут…
— Нет, я тебе помогу, — воспротивился Инженеров. — Видишь, все еще уверенно стою на своих двоих!
Женщина неуверенно пожала плечами. Раз хочет, так пускай будет так. В четыре руки все быстрее. Пока Иннокентий поджаривал котлеты, Валентина спешно заправляла скромные салаты и раскладывала все по тарелкам.
За столом Валя и Кеша оказались за десять минут до Нового года. Концерт Всеволода Старозубова сменился традиционным поздравлением дикторов центрального телевидения. Несмотря на резкий отказ, Валентина все же села рядом с Иннокентием, чтобы уж точно не опустить изменения в его состоянии.
Даже если и заболею, то пусть так.
— С Новым годом, товарищи, с Новым годом!
Коротко пискнув, Валя потянулась к шампанскому, но Кеша оказался куда более ловким. Удивительно даже, что ровно на одиннадцатый удар шампанское осторожно разлилось по бокалам, а Валентина даже успела загадать самое заветное желание.
Быть всегда рядом с Кешенькой!
Чтобы Валентина стала моей женой!
Валя хотела робко коснуться губами исхудавшей щеки Кеши, однако он хотел сделать ровно тоже самое. Вместо невинного поцелуя в щеку, губы сплелись в хмельном поцелуе с привкусом шампанского. Оба виновато отстранились, опустили глаза на руки, однако тотчас снова прильнули друг к другу.
После того, как все за столом было попробовано, Иннокентий ушел в спальню, а Валя принялась убирать все со стола. Стоило только Валентине опуститься на диван, чтобы перевести дыхание, как из соседней комнаты послышался сдавленный голос.
— Валечка, кажется я умираю! — прохрипел Инженеров.
Снова измерение температуры, снова суета на кухне. Если температура стала выше, то так просто малиной тут не отделаешься… Через пять минут термометр показал неутешительные 39,9. По-хорошему нужно вызвать врачей, но разве дозвонишься до Скорой в Новогоднюю ночь?
— Кеша, где у тебя водка?.. Ну, или спирт какой, — уверенно спросила Валя.
— В холодильнике, в ящике где-то лежит. Ой, Валь, прихвати еще ружье где-нибудь, как же стыдно…
Но Валентина уже убежала, не принимая во внимание желание застрелиться. Банка со спиртом и вправду нашлась в ящике. Женщина быстро вернулась в спальню, затем скомандовала:
— Давай, вставай понемножку, снимай рубашку.
Иннокентий замялся, но все же послушался. Его немного штормило, но он старался держаться. Хотя бы ради Валентины Антоновны, пускай пока еще не Инженеровой. Непослушные пальцы путались в пуговицах, поэтому Валя выдохнула и помогла расстегнуть оставшиеся пуговицы, затем помогла лечь на живот. Поливая руки спиртом, женщина принялась растирать спину. Не самое лучшее средство, но на безрыбье.
— Уж если что, ночку переживем, а там врача вызову.
— Валь, ты только не уходи никуда. Я один никуда, ни почему… никак, — растерянно лепетал Инженеров.
— Куда я теперь уйду, Кеш? Как я тебя, болезного, оставлю?
Валентина сверилась с часами, скрипя сердцем достала из сумочки таблетку аспирина. Завтра будет плохо, но она уже будет рядом, а там, уж если что, вызовет врачей.
— Спасибо, — поникшим голосом пролепетал Иннокентий. — Правда, Валь, ты моя спасительница…
— Глупости все это, — невесело улыбнулась Валентина. — Ты спи, а я рядышком буду. Надо будет, лягу рядышком. Хочешь?
Конечно же, Кеша хотел. Превозмогая себя и нежелание навредить своей болезнью, он кое-как произнес неуверенное «да», затем чуть-чуть сдвинулся, чтобы поместиться на кровати вдвоем. Валя вздохнула, после чего обернула Инженерова в два одеяла, после чего взяла из прихожей свою шубку и его пальто. Иначе может совсем ночью замерзнуть — уж это Валентина знала наверняка. Недолго думая, пристроилась рядышком, сняла с себя платье, оставшись в комбинации и колготках. От греха подальше Кеша повернулся к женщине спиной — чтобы лишний раз не смутить.
В конце концов, я приличный инженер… Директор, то есть.
Еще около получаса Иннокентий ворочался на месте, не в силах уснуть. Робко позвал:
— Валя? Валь? Не спишь?
— Нет, не могу, — голос женщины и вправду звучал весьма бодро.
— Может быть споешь мне, никак не могу…
Немного замявшись, Валентина прижалась к Кеше через толщу одеял и одежд, затем негромко затянула:
Ты заболеешь — я приду,
Боль разведу руками.
Все я сумею, все смогу, —
Сердце мое не камень.
Я прилечу — ты мне скажи,
Бурю пройду и пламень,
Лишь не прощу холодной лжи, —
Сердце мое не камень.
Валя даже не допела песню до конца, как услышала тихо сопение.
— Как Новый год встретишь, — улыбнулась в темноту она. — А я, вот, с любимым бок о бок. Потому что не могу иначе.
Веки смежились буквально на одну минутку, а открылись уже ранним утром. Руки сжимали пальто Иннокентия, а он сам устало сидел на кровати.
— Тридцать восемь, — вместо «доброго утра» ответил Кеша. — Сказали, что приедут скоро.
Врачи и вправду приехали очень быстро. От греха подальше Валя оделась и переждала все на кухне. Несмотря на ее худший прогноз, чувствовала она себя неплохо, но и в больницу Кешу не забрали, зато открыли больничный лист. Стоило только врачам покинуть квартиру Инженерова, как Валя вернулась в спальню.
— Уйдешь теперь? — коротко спросил Иннокентий.
— Куда меня, нелегкую? — улыбнулась Валентина. — Не брошу, не могу иначе.
