Вокруг только и разговоров, что об одном Всеволоде со второго курса. Подающий надежды певец, складный автор, лауреат нескольких конкурсов — все Старозубов и Старозубов. И чего только этот лауреат лауреатов…
Ладно, просто признайся — завидуешь! — скуксилась Марина. — Поет всякие песенки о всякой чепухе, и все.
Где-то в глубине души разыгрался нешуточный интерес. Раз этот Сева был не женат… Господи Саня, да что же это за странные вздохи? Ну да, симпатичное личико, складно поет, и что дальше? В голову Марины с детства вбили домостроевские заветы — мужчина должен быть практичным добытчиком. А что с этого певца под фанеру взять?.. Открытый вопрос, получается.
И все равно Марина оказалась на пороге циркового училища. Мама настаивала на том, чтобы дочь пошла учиться на швею. Уж шить-то всегда успеется! Уж носки штопать и кроить нехитрые наряды — не самая великая наука. Именно поэтому Марина оказалась здесь.
— И на что я только надеюсь? Поставленного голоса нет, ни гибкости, ни таланта, ни здоровья — ни-че-го! — пробормотала девушка. — С такой рыжиной разве что в клоуны, и то, в те, что плачут по указке. Или вороной каркать за кулисами.
Впрочем, первую волну отбора Марина прошла. Пригодились надоедливые занятия в кружке юных театралов, а неожиданно глубокий голос не оставлял шансов едва пищащим конкуренткам. Это было так легко — отпустить себя и сыграть дурочку. Все покупались на эту уловку, купились и в этот раз. Вторая волна готова была смести Марину в океан сомнений. Если и петь, то недолго и несчастливо — потребуются годы тренировок или даже несколько операций. Явно не с таким голосом, не с предрасположенностью студить свое горло в любое время года. Здорова, но не гибкая, от слова совсем. Пока маленькие девочки уверенно тянулись за преподавателем, маленькой Марине хотелось быть лучше, быстрее, обогнать всех. Никакого командного духа и пристрастие к сигаретам — такой вот пагубный роман.
Именно поэтому девушка отошла в сторонку, дрожащими пальцами вытащила из пачки тонкий цилиндр, чуть покрутила в руке. Никакой ловкости, хоть сразу на землю роняй — не поймает. Плюнув в сердцах на решающий этап экзамена, Марина закурила свою сигарету от спички. Первая затяжка сжала легкие в комок, но тут же отпустила. Хотелось раскашляться, слезы полились из глаз, но вместо этого Марина еще раз затянулась.
— Подумаешь, сенная лихорадка, — только и отмахнулась она. Так и не смогла признать свою накатившую слабость. — Нет, не плачу. Это все чертова лихорадка!
Спустя долгие тридцать минут, Марина спокойно вошла в просторный холл циркового училища. Хотелось смотреть вокруг, разинув рот, однако девушка поспешила в нужную аудиторию, где проводилось прослушивание. В сумочке через плечо лежали два сшитых своими руками платья и косметичка с гримом. Все также Марина не смогла определиться с одним направлением. Растерянно остановилась у двери с надписью «прослушивание», осторожно скользнула внутрь, юркой лисицей устроилась в сторонке. Да уж, не так много осталось кандидатов…
— А вы, девушка, чем будете удивлять? — обратился приятный мужской голос откуда-то со стороны экзаменаторов. — Да-да, вы, в зеленом платьице.
— Я? Чем? — растерялась Марина, но тут же натянула на губы глуповатую улыбку. — Здоровьем не блещу, но могу спеть. Можно?
Только этого не хватало! — мысленно обругала себя девушка. — Я сюда пришла либо костюмером, либо гримером… а теперь придется песни горланить.
— Нужно! — хохотнул мужчина. — Сыграть сможете?
— Да, смогу…
Марина скрывала волнение. Пускай она и обучалась пению, пять лет посещала класс пианино. Но что петь? В голове уверенно вращалась наигрывавшая по радио песня из одного кинофильма, вот только нужно было опускать все на полтона ниже, иначе велик был риск верещать вареной курицей. Последнее явно заставило девушку сдержанно прыснуть от смеха. Все-таки эстрадно-цирковое училище, здесь может быть все.
В долгих размышлениях Марина не заметила, как в аудиторию юркнул еще один мужской силуэт. Проходил мимо, но почему-то решил зайти к отцу на прослушивание именно в этот нелегкий час. Откуда бы знать, что сегодня экзамен принимал сам Илья Старозубов — тот родитель одиозного Всеволода?
Сева взглянул за инструмент и удивился. Неужели сама Алла Пугачева попала сюда? Такая же пышнокудрая копна рыжих волос и вступление. Глубокий, чуть низковатый голос с легкой хрипотцой обволакивал воцарившуюся тишину:
— Судьба, прошу, не пожалей добра…
Для Аллы слишком грубо, — подумал Всеволод, сел на ближайшее свободное место. — Не она, но очень недурственно поет.
После первого куплета Марина замолчала. Не знала, что делают на прослушиваниях. В музыкальной школе обычно были разнообразные гаммы и этюды, набирались целые аншлаги с детьми и родителями, а здесь… Просто так — спой, светик, не стыдись!
— Весьма неплохо поете, — подметил Илья Старозубов. — Может быть, еще что-нибудь? У вас же есть репертуар?
— Минуточку, какой репертуар? — возмутилась Марина, встала из-за пианино, поправила юбку. — Я пришла сюда не песни петь, а на гримера учиться. Или костюмера…
— Милочка, так вы не в ту аудиторию попали! Ваши только через час соберутся.
Марина вспыхнула, взгляд невольно упал на единственного парня. Всеволод, будь он неладен! Сказать было нечего. Подхватив свою сумочку, Марина поспешила покинуть не ту аудиторию.
— Постойте, постойте же, голубушка! — на хрупкое плечо опустилась мягкая мужская рука. Старозубов-старший. — Куда же вы? Поете весьма хорошо, если будет нужно, то готовы обучить вас…
— Не нужно, Илья Петрович, — тихо ответила Марина. — Ну какая же из меня певица? Так, только костюмы штопать, а по вечерам детей дома растить.
— Отнюдь… как вас?..
— Марина.
— Отнюдь, Мариночка. Я своими словами не бросаюсь за просто так, — отозвался Старозубов.
— Нет, спасибо. Сцена и выступления для меня чужды. Простите, что потратила ваше время, — виновато опустив взгляд на носы своих лакированных туфель, Марина поспешила выйти. — Еще раз простите, до свидания.
— Знайте, если вас не примут, то вы всегда можете попасть…
— Не нужно, спасибо.
Полыхая от стыда, Марина спрятала лицо в ладони, поспешила выйти на улицу. Ей срочно требовалась еще одна сигарета. Она уверенно шла к выходу, не замечая ничего вокруг, даже спешных шагов за спиной.
За Мариной спешил сам Всеволод Старозубов. Стоило ему только увидеть эту пышную копну волос, так он понял, что пропал. Зная лишь одно имя, далеко не уйдешь. Сколько таких Марин в Столице? Сколько их в Союзе? Сева спешил следом за ней, едва поспевал, чуть не прищемил нос дверью, хлопнувшей рядом с лицом. Выскочив на порог, Старозубов оглянулся. Марина не ушла далеко, стояла чуть в стороне, трясущимися руками подкуривая сигарету. Пламя спички погасло, что заставило ее грязно выругаться. Тонкий цилиндр выпал из зажатых губ.
— Вот это грация! — воскликнула Марина, добавила что-то непечатное вдогонку. — С такими талантами только в эстрадно-цирковое поступать!
Скатившиеся слезы смазали тушь, лицо прикрыли прохладные дрожащие ладошки. Хотелось отчаянно рыдать, уехать прочь, отдать свои документы на злосчастную швею, лишь бы не оказаться здесь снова. Если у Марины и была мечта, то в этот погожий день она погасла.
— Марина, Марина! — кричал чей-то складный голос, послышались спешные шаги.
— Если это снова вы… — зло выпалила девушка, не отнимая рук от лица. — Не вернусь, даже если умолять будете.
Кто-то остановился совсем рядом с Мариной. Она видела лишь опустившиеся длинные руки.
— Мы незнакомы, — тепло отозвался тихий мужской голос, чем-то лишь отдаленно похожий на чей-то.
Заплаканные глаза медленно открылись, ладони осторожно отнялись, но тотчас снова прикрыли лицо.
Сева! — подумала Марина. — Я погибла…
— Пожалуйста, прошу, только не плачь, — Всеволод неловко коснулся прохладных ладоней, но тут же убрал руки. — Ничего же ведь плохого…
— Ну как это, ничего? — Марина всхлипнула, убрала ладошки, показывая свое заплаканное лицо. — Расплакаться перед самим Всеволодом Старозубовым.
Горькая усмешка исказила милое лицо. Даже сейчас, когда эта девушка стояла напротив с потекшей тушью, она все равно оставалась по-особенному милой. Чуть припухлые и покрасневшие глаза, виноватый взгляд зеленых глаз. Всеволод мягко улыбнулся.
— Все хорошо…
— Марина, — прошептала она.
— Все хорошо, Марина, не нужно плакать, — еще ярче улыбнулся Сева. — Хочешь, стану твоим подопытным?
— Просто так? — осторожно спросила девушка. Еще пару часов назад Марина все думала, что же такого остальные видят в этом Севе? Но теперь, кажется, поняла.
— Только ради твоей улыбки.
— Так просто?
— Так просто, — Всеволод осторожно коснулся девичьего плеча. — Или пообещай мне, что не будешь плакать, а я тебе что-нибудь спою.
Марина улыбнулась, не веря происходящему. Все походило на лихорадочный сон. Чтобы вот так просто за ней следом бежал ни кто-нибудь, а сам Всеволод Старозубов, мечта практически каждой девчонки… Марина осторожно щипнула себя за запястье.
Больно! Не сплю, я ведь не сплю! — мысленно ликовала она. Робкая улыбка коснулась ее мягких губ.
— Я такая глупая…
— Ничего. Можешь считать, что этого не было, — улыбнулся Сева. — Ну так что, предложение в силе?
— К-конечно, — немного растерянно ответила Марина. — О чем же споем?
— О любви не говори…
— О любви?
— О ней все сказано.
— Сердце, верное любви, молчать обязано.
— Без причины не гори…
— Не гори.
— Умей владеть собой…
Два голоса подхватили в унисон:
— О любви не говори, а молчать не в силах — пой.
Марина заливисто рассмеялась. Грусть развеялась сама собой, стоило только подхватить эту легкомысленную песенку. Это было немного странно. Ее голос так легко ложился на голос Севы, словно мягко оттенял.
О любви не говори?
О любви не говори!
Никогда!
Никогда.
Ничего!
Ничего.
Никому?
Никому!
О любви не говори,
А молчать не в силах — пой.
Марина снова рассмеялась. Когда еще так легко было с кем-то? Рядом с ней все также стоял Сева, все также заразно улыбался. Недоступное сердце пело, зеленые глаза заглядывали в карие, такие теплые и манящие. Хрупкая девичья ладошка потянулась к Всеволоду.
— Обещаю, что больше… ой!
Сева подхватил Марину за руку, поспешил обратно в здание, на бегу сказал.
— Поспешим, иначе не успеешь!
— Как куда? — растерялась Марина, запоздало взглянула на наручные часики, затем буркнула непечатное, но колкое словцо.
В самую последнюю минутку тонкие руки Севы толкнули Марину в нужную дверь, затем осторожно вошел он сам. Все также робко сел с краю.
— Марина Калинина! Что же вы растерялись, просим вас продемонстрировать… О, так вы со своим манекеном! — неожиданно отозвался мужчина преклонных лет, восседающий в комиссии, затем коротко обратился к Старозубову: — Сева, как неожиданно.
Девушки завистливо вздохнули, глядя на Старозубова, Марина лишь виновато прикусила губу. Угораздило же! Собравшись, девушка отвела Севу в сторонку, всучила сшитый за ночь костюм.
— Неожиданно, — тихонько присвистнул Всеволод. — Что ж.
Марина отвела парня за кулисы и отвернулась, чтобы Сева переоделся. Ее так и подмывало повернуться, но все внимание было переключено на сплетенные пальцы рук. Нельзя, ох нельзя! Внезапно Всеволод тяжко выдохнул, возня прекратилась, тихо треснула ткань.
— Черт! — выругался Старозубов.
Марина боязливо дернулась, обернулась и ахнула. Сева запутался в водолазке и слегка порвал ее. Срочно нужно было что-то сделать!
— Тише, без лишних движений, — шепнула Марина, приподнявшись на цыпочках, сняла водолазку с парня. Щеки залило краской, взгляд еще раз скользнул по подтянутому торсу Севы.
Недолог час, так и со стыда сгореть можно! — подумала Марина, быстро оценила ситуацию. — Вот же! Порвалась, и прямо на самом заметном месте.
Сева виновато топтался на месте. Видимо, и сам понял, что натворил. Марина быстро сориентировалась, также приподнялась на цыпочках, протянула вололазку через голову Всеволода, осторожно протянула через руки. Рукава были немного коротковаты, впрочем, это можно скрыть за пиджаком. Девушка подхватила из сумки чуть помятый пиджак. Пришлось впору, но эта дыра…
Тонкие пальцы Всеволода потянулись к лицу Марины, осторожно поправили выбившуюся прядку волос. Глаза прикрылись на короткий миг. Девушка растерялась. Такой неожиданно теплый жест… Внезапно в руке Севы оказалась заколка в виде красного мака.
— Приладишь? — смущенно попросил Старозубов.
— Да… да, — не сразу ответила Марина, легко приколола заколку на место, где еще пару мгновений назад была небольшая дырка. Немного подумав, чуть расправила лепестки. Она сделала пару шагов назад и заключила: — Красиво.
И если бы я о костюме, — щедро краснея, взгляд снова оказался на носках лакированных туфель. — А как стыдно смотреть на чужого парня…
— Спасибо, — пожав хрупкие ладошки, Сева шагнул вперед.
Нежные девичьи губы неловко мазнули по худой щеке. Теперь зарделся Старозубов.
— Тебе спасибо.
Стоит ли говорить, что Марину все же приняли на курсы костюмера? Пускай костюм был сшит с мелкими недостатками, зато как выигрышно в нем смотрелся Сева. Казалось, что этот слегка чудаковатый костюм шили будто бы для него. Именно благодаря этой встрече Марина Калинина не стала певицей, зато умудрилась стать персональным костюмером для того самого Всеволода Старозубова.
Впрочем, только ли костюмером? — Марина взглянула в карие глаза напротив. — Ой, погибла…
— Может быть, поговорим о любви? — с хитрой улыбкой спросил Сева.
— О ней все сказано, — рассмеялась девушка. — А что говорить? Кажется, и так все ясно.
— И что же ясно? — все также играл в дурачка Старозубов.
— Что о любви поют…
Марина охотно краснела, стоило только задуматься о взыгравшихся чувствах. Что не далось другим, так просто шло к ней в руки. Каждый раз девушка шила чудные костюмы для Севы, а потом видела разнообразные фото на страницах журналов. Стать любимым костюмером, а потом и вовсе перебраться в уютную квартирку с видом на Патриаршие пруды…
Это ли мечта, когда твои наряды выстраивают и без того ладный образ всенародно любимого певца? — подумала Марина. — Нет. Мечтой был и останется только Сева.
— О чем задумалась? — неожиданно подал голос Сева. — Что будешь шить в следующий раз?
— О тебе…
— А я думал, что о смене фамилии, — Сева легко вспорхнул со своего места опустился на одно колено. — Может быть, ты станешь моей женой, Марина Матвеевна?
Что тут говорить?
— Да… Да! — не веря своему счастью, улыбалась Марина. — Стану!
