give me a victory

майская ночь и так выдалась довольно холодной, но после дождя сеул стал казаться на несколько сотен километров севернее, чем он есть. чимин с тэхёном покидают салон тёплой и за время их совместных поездок ставшей родной химеры и неспешно идут к дому пака, шагая по лужам и разглядывая постепенно светлеющее небо. близится рассвет, на который у чимина ещё много планов. и впереди ещё целая ночь до самого рассвета, который он намерен встретить сладостным поцелуем во время секса, никак иначе. близится следующий день, на который у тэхёна ещё много планов. – а когда ты уезжаешь? – завтра вечером. близится утро, на которое у них обоих ещё много разрушающих абсолютно всё планов. в лифт они заходят соперниками, хотя пару часов назад заходили в него окрылённо страстными. чимин припадает плечом к зеркалу на стене и смотрит на двери, желая, чтобы они открылись как можно скорее, а тэхён сверлит пака взглядом, стоя напротив и пряча что-то во внутреннем кармане кожаной куртки (чимин не увидел, что он туда запихнул, тэхён же на все вопросы загадочно улыбался). всё будто вернулось на круги своя: один упорно игнорирует, а другой с любопытством рассматривает, вот только они оба понимают, что уже ничто не будет, как прежде, потому что игнорирование напускное, голова сама стремится повернуться, руки чешутся от желания прикоснуться и тело само по себе тянется в сторону обладателя взгляда, в котором теперь не только любопытство, но ещё и мольба вперемешку со страхом. как же сильно они боятся этого утра. попросишь ли ты меня уйти этим утром? – размышляет тэхён, отведя внимательный взгляд в сторону. останешься ли ты со мной этим утром? – думает чимин, покрываясь мурашками от внезапного холода, когда взгляд, полный тепла, исчезает. если тоску можно было бы воспроизвести моментом, то это мгновение в лифте было бы самым ярким олицетворением этого серого и дождливого чувства. пожалуйста, не бросай меня. пожалуйста, не отпускай меня. мерзлявый тэхён теряет всякую надежду на тепло и содрогается от леденящего холода, кутаясь в кожанку и прижимая к себе что-то, будучи в лифте, в котором плюс семнадцать градусов. всегда горячий и пылающий чимин вмиг осознаёт, что ему хотелось бы накинуть на плечи что-то потеплее косухи, будучи в лифте, в котором плюс семнадцать градусов. неужели настолько холодно? чертовски. в квартиру они заходят тоже соперниками. чимин, наспех сбросив обувь, снимает с себя запачканную футболку, бросает её в корзину с грязным бельём и останавливается полуобнажённым напротив тэхёна с чем-то в руках. – да что там у тебя? котёнка подобрал, пока я отворачивался? – спрашивает пак, уперевшись руками в бока. – это ты у нас по подбиранию котят, – улыбается тэхён и медленно вытаскивает из кармана бутылку виски, с которой танцевал тогда у бара. – не понимаю, о чём ты. я сходил в туалет и сразу вышел. – ты был у барной стойки и забрал виски. – ты, должно быть, меня с кем-то спутал. – у меня два вопроса, – чимин поднимает два пальца вверх. – первый: почему это я по подбиранию котят? – он загибает указательный палец и показывает средний тэхёну, из-за чего тот усмехается. – второй: какого чёрта ты меня обманул, сказав, что я тебя спутал с кем-то? – ответ на первый вопрос... – вздыхает тэхён, разувается и проходит вглубь квартиры, поставив бутылку на барную стойку, отделяющую кухню от гостиной, – ты эксперт в этом деле, потому что обожаешь животных. ответ на второй: мне просто хотелось увидеть твою реакцию. – а теперь я хочу услышать более подробные ответы, – стоит на своём чимин, стукнув стеклянными стаканами по столешнице. тэхён воспринимает это действие как намёк и сразу же открывает бутылку, после разливая содержимое по двум стаканам. – у тебя тут очень много фотографий, – начинает тэхён, пригубив виски и слегка поморщившись, – и на одной из них ты стоишь в медицинском халате с дипломом в руках, – он указывает пальцем на фото, вальяжно расхаживая по гостиной со стаканом алкоголя в руке, – можно подумать, что ты врач, но здесь довольно много фоток с животными. о, – он замирает напротив висящего на синей верёвочке бейджа, – «ветеринарная клиника чанхён. ассистент пак чимин». элементарно, ватсон! – раскусил, – кивает чимин и усмехается. – там же работаешь? какая должность уже? – я открыл свою клинику, – рассказывает пак, глотнув виски. – в чанхён я отработал года два, набрался опыта, затем посетил парочку бизнес-курсов и открыл личное дело. к счастью, довольно успешное. – а ты молодец, – улыбается тэхён и подходит к столешнице, разглядывая нежную кожу плеч чимина и сдерживая себя из последних сил, чтобы не прикоснуться. – так что насчёт твоего вранья? – спрашивает чимин спустя несколько мгновений затишья. тэхён усмехается и допивает виски, после сразу наливая себе ещё: – я просто хотел понять, что ты будешь чувствовать, если я к тебе прикоснусь, и в конце-концов твоя реакция дала мне зелёный свет на все мои последующие действия. – ясно, – шепчет пак и оставляет свой алкоголь недопитым, шагнув к окну. снова о чём-то задумался. у него настроение скачет, будто он на американских горках. тэхён вздыхает и идёт к нему, встав за спиной и сохраняя дистанцию, которая сейчас, в данную секунду, чимину, кажется, очень нужна. – у каждого из нас есть секреты, – тихо говорит тэхён, разглядывая обнажённую спину чимина. он кончиками пальцев ведёт по лопаткам, едва касаясь кожи, из-за чего чимин покрывается мурашками. тэхён что-то увлечённо рисует, однако пак не может разобрать, что именно, но прикосновения ему нравятся. – ты не исключение. – ты прав, – кивает пак. – механика для тебя непостижимое искусство? – спрашивает ким без всякого упрёка, будто интересуется погодой, однако чимина это всё равно (не)много задевает. ему невероятно сильно хочется съязвить, однако в последний момент он умудряется передумать: тэхён ведь не пытался его обидеть. – мне никогда это не было интересно, – отвечает чимин, повернувшись к тэхёну и столкнувшись с его любопытным взглядом. рука замирает в воздухе и тут же безвольно падает. – я ветеринар, которому по вечерам нравится кататься и выигрывать. уж лучше я найду отдушину в скорости, чем в ремонте своей машины. – ты так непринуждённо это говоришь сейчас, – шепчет тэхён, разглядывая всплески жидкости в стакане, который он раскачивал в руке. – в гараже ты выглядел напуганным, когда я догадался. – я понял, что не должен этого стыдиться, менее профессиональным гонщиком я от этого не становлюсь. просто кто-то больше работает, чем я, вот и всё, – рассказывает чимин и припадает поясницей к подоконнику, скрестив руки на груди. менее профессиональным ты становишься в несколько раз, чимин думается тэхёну, но он просто понимающе кивает в ответ, не желая больше раздувать эту тему и оставить всё так, как есть. была бы его воля, он бы чимина научил многим вещам, да так, чтобы это было для него интересно и увлекательно, но, кажется, он должен завтра уехать. – какая жалость, больше нечем тебя шантажировать, – усмехается тэхён и допивает уже второй стакан до дна. он вытирает рот рукой и подходит к столешнице, глубоко внутри смущаясь из-за того, что чимин даже первый стакан не допил. как-то неловко получается. – ты пить не будешь? – буду, только сначала в душ схожу, – чимин идёт к ванной комнате и замирает у приоткрытой двери. сначала он молчит и долго размышляет, говорить ли то, что перманентно застыло в мыслях или нет, и так и не решается, зыркнув на небо. он не говорит, а просто делает. он не закрывает дверь на замок. тэхён прекрасно это понимает, ибо он чимина провожал взглядом ровно до того момента, как дверь закрылась. он улыбается и залпом выпивает третий стакан, заметно пьянея. ох, если он зайдет в душевую кабину и поскользнётся – это будет позор, зато чимин посмеётся. у него приятный смех и улыбка очаровательная, ради которых он готов падать постоянно. наверное, не надо было столько опрокидывать в себя сегодня, вдруг поплохеет. хотя нет, всё правильно! не поплохеет, хуже уже быть просто не может. тэхён решил напиться, чтобы сказать чимину всё то, что вертелось на языке, без всяких прикрас и бредней, именно так, как пак и хотел. – когда же ты прекратишь чепуху нести и скажешь то, что вертится у тебя на языке? сейчас скажет. только смелости наберётся и сразу всё скажет, чтобы мозги не пудрить ни себе, ни ему. ким также залпом выпивает четвёртый стакан, громко выдыхает и скидывает с себя футболку и брюки, оставаясь в одних носках и трусах. он промаргивается и пытается сфокусировать взгляд хоть на чём-то, но понимает, что уже поздно спасать свой трезвый рассудок – он переборщил. напился на голодный желудок и даже не попытался попросить чимина найти что-нибудь закусить. насколько же страх беспощаден. спустя несколько минут пребывания в состоянии морского судна, он сбрасывает с себя остатки одежды и продолжает стоять, слегка покачиваясь, уже будучи полностью обнажённым. через стену едва уловимо слышится звук бегущей воды. тэхён купается в фиолетовом свете, обнимая себя за плечи и загадочно улыбаясь. в эту самую секунду он чувствует себя всемогущим и чертовски уязвимым одновременно. – una mattina mi son svegliato*, – напевает тэхён, обернувшись назад и остановив туманный взгляд на разворошённой постели. воображение дорисовывает спящего чимина, прячущегося от лучей утреннего солнца в ворохе одеяла. – o bella, ciao, bella, ciao, bella, ciao, ciao, ciao**. а дальше ему видится он сам, стоящий у входной двери и рассматривающий нагого ангела на белоснежном ложе, впитавшем запах страсти и трепетных чувств. в своей фантазии он покидает квартиру со словами «bella ciao», горько осевшими на губах. тэхён облизывается и фантомно чувствует этот вкус расставания. какой же он горький. – o bella, ciao, bella, ciao, bella, ciao, ciao, ciao, – повторяет он строку из песни, разглядывая воображаемого чимина на кровати. будет ли это предательством, если он уйдёт? нет, конечно, нет. было бы предательством, если бы его просили не уходить, а он бы все равно ушёл. но чимин ведь его ни о чём подобном не просил. а раз не просил – значит, не слушает ночь. не слушает ночь – значит, ему это неинтересно. – ночь – это чувства, – шепчет тэхён, – самые искренние и живые. только ночь способна заставить нас делать то, что мы не можем днём. только чувства способны. и господь, дай тэхёну силы сказать то же самое чимину, если он не поймёт всё без слов. он бросает взгляд на окно и делает глубокий вдох. за эти пятнадцать минут хмельного самобичевания он успел соскучиться по прикосновениям и чувствам. если за пятнадцать минут он умудряется истосковаться, то что будет дальше? вопрос повисает в воздухе непосильным грузом. тэхён открывает дверь и заходит в жаркую ванную комнату, в которой стойко осел аромат ментола. за прозрачными дверцами душевой кабины он видит силуэт, окутанный горячим паром. чимин неторопливо блуждает руками по телу, намыливая кожу, и откидывает голову назад, подставляя лицо под тёплые капли. его стан изгибается, словно ветви весенней сакуры навстречу яркому солнцу, и тэхён вмиг осознаёт, что хочет как можно скорее прикоснуться к этому чуду света. он, всё ещё нетрезво покачиваясь, открывает дверцу, ступает на поддон и обнимает чимина со спины, сразу намокая и пропитываясь запахом геля для душа. пак замирает, опускает ладони поверх крепких рук и улыбается, откинув голову на плечо тэхёна: видимо, тоже истосковался. – я напился, – заявляет ким, коротко хихикнув. от горячего пара (да и не только от него) голову вскружило за мгновение. – когда ты умудрился? меня не было примерно десять минут, – улыбается чимин, пытаясь зацепиться взглядом за профиль тэхёна. тот приподнимает голову, улыбается неловко и снова прячет взгляд. – пятнадцать, – исправляет тэ, – но вообще, мне много времени не надо, – пожимает он плечами, ещё крепче обняв пака. вот бы вечность так простоять. и чтобы тёплые капли по коже, чтобы этой самой влажной кожей к коже, чтобы дыхание чувствовать, а вслед за ним и сердцебиение, непременно учащающееся из-за лёгких поцелуев украдкой, чтобы задыхаться от горячего пара и делить остатки воздуха на двоих, губы в губы, чтобы руками блуждать по телу, собирая влагу и размазывая, разбивая одну дорожку воды на десятки, чтобы... ох, прекращай, тэхён. ты для него соперник, который вскоре должен уехать. – мне уже хреново здесь, – шепчет чимин, выключив воду. – слишком жарко и душно. – бросаешь меня? – улыбается тэхён, неохотно выпуская пака из своих объятий. – пока да, – смеётся чимин. – ты мойся, я не тороплю, буду ждать тебя в постели. – наша ночь не заканчивается? – спрашивает беззаботно, но в глубине души с опаской и тяжёлой надеждой. – исполни теперь моё желание, – тихо говорит чимин тэхёну в губы и мягко целует. пак покидает ванную комнату, наспех вытеревшись полотенцем, и припадает спиной к двери, плотно закрыв её. они оба снова остаются наедине со своими мыслями. чимин переводит взгляд на кучку оставленной тэхёном одежды, складывает вещи стопкой на диване и ложится на кровать полностью обнажённым с полотенцем под головой. он просто не может себя пересилить и сделать так, как надо. вопрос хороший: а как вообще надо? надо проснуться с тэхёном утром, налить ему кофе, возможно, заказать еды, потому что они ничего не ели всё это время, накормить его, позволить ещё раз сходить в душ, поблагодарить за лучшую ночь в его жизни, пожелать удачного полёта и сказать прощай? вот так надо? или надо без всяких церемоний распахнуть дверь перед ним и даже без благодарностей сказать ему прощай? или надо не отпускать его, прижать к своему телу и удерживать, пока он не начнёт отталкивать, пока не начнёт причитать, что у него самолёт и его личная жизнь с планами, в которые чимин не входит, пока не отпрянет окончательно и уйдёт от него, скромно поблагодарив за ночь и прошептав прощай? или надо, почувствовав копошение под боком, обхватить его руку и пылко прошептать не уходи, чтобы он задумался и действительно никуда не пошёл, а остался здесь, с ним? к сожалению, вот так не надо – так хочется. чимин готов сделать ещё сотню дел, показать себя с самых лучших сторон, чтобы тэхён хотя бы предположил вариант остаться в этой кровати не до утра, а до следующего дня. ему хочется сделать так много, чтобы тэхён проснулся и снова закрыл глаза, обняв пака крепче. он способен на многое и даже больше, чтобы тэхён... не уезжал. да, уже даже хочется, чтобы он никуда не уезжал. чимину хочется его прощупать во всех смыслах, потому что быть может, они смогут стать друг для друга чем-то большим, чем просто соперники? – я сейчас песню одну поставлю, ты не против? – спрашивает тэхён, взяв в руки телефон и глянув на профиль чимина. – ты и до этого песни включал, почему сейчас спрашиваешь? – усмехается пак, не отрывая взгляд от дороги. – не знаю, – улыбается тэхён и включает желаемую песню, сразу убирая телефон и перелезая корпусом через чимина, чтобы опустить все окна в машине. песня начинается, и тэхён высовывает руку в оконный проём, хватая ладонью суровый ветер. они мчат по пригородной дороге, вокруг лишь лес, несколько неспешно плетущихся машин и бескрайнее ночное небо, усыпанное бледными звёздами и заметно очистившееся после прошедшего дождя. они будто бы летят в вечность. lana del rey – ride. – о, я знаю её, – кивает чимин, когда в звучание мелодии врывается низкий женский голос. – это радует, будешь подпевать, – отвечает тэхён и делает музыку громче. он внимает голосу певицы, губами подпевает, не издавая и звука, лишь жестикулируя руками и с каждой секундой становясь всё более открытым в своих действиях. спустя несколько мгновений он уже начинает открыто подпевать во весь голос, особенно на припеве. он подпевает слово в слово, но меняет посыл, переделывая песню под себя. под этот момент. just ride, just ride... 'просто вези, просто вези...' хотя в оригинале 'я просто еду'. тэхён понимает, что едет сейчас не один, поэтому просит везти чимина. он отдаётся песне без остатка, высовывает уже не только руки из окна, но теперь и голову, что не на шутку пугает чимина. он сбавляет скорость и смотрит в зеркало заднего вида, перестраиваясь в крайний правый ряд, чтобы не произошло ничего серьёзного. а тэхён кричит и смеётся, ни на что не обращая внимания и не чувствуя ни капли опасности, которой он окружён, кажется, на постоянной основе по собственной воле. в перерывах между воплями он до боли в горле выкрикивает слова песни, намеренно продолжая пропускать местоимение. just ride, just ride... и в эту самую секунду он кажется самым свободным, самым ярким, самым красивым и самым удивительным. он буквально полчаса назад занялся сексом в машине на скорости свыше ста сорока километров в час, около двух часов назад он занялся сексом со своим соперником, наплевав на всякую осторожность и возможные последствия, примерно три часа назад он поцеловал своего главного соперника по его же просьбе, а после подарил ему самое приятное и незабываемое чувство нужности и важности. тэхён уже несколько часов подряд дарит чимину чувства, эмоции и ощущения, разбивая себя на мельчайшие атомы и жертвуя самим собой, чтобы тот искупался в этих неосязаемых дарах сполна. тэхён себя не бережёт – всё своё, что хранится глубоко внутри, отдаёт чимину, чтобы тот распробовал и понял, что жить без этого уже не сможет. тэхён спасает и вместе с этим отравляет. даёт возможность вдохнуть полной грудью чистейший воздух, а после снова давит на горло, заставляя задыхаться. вот только тэхён даже не знает об этих манипуляциях, ведь придумывает их сам чимин, еле удерживающий свой взгляд на дороге. – как же я люблю лану, – шепчет тэхён, убавив громкость и поставив следующую песню. он откидывается на спинке кресла и переводит дыхание, уставившись в окно и погрязнув в своих мыслях. чимин ему не подпевал, должно быть, его это немного расстроило. the 1975 – fallingforyou. 'как же я потом без тебя буду?' думает чимин, вслушиваясь в звучание новой музыки. 'как же я буду без твоей свободы и твоей чувственности? ты же душишь меня, показывая мне себя всё более и более раскрепощённым и свободным. я так хочу видеть тебя таким и дальше. я не хочу оставлять всё вот так. я не хочу тебя отпускать, но и свободы не хочу тебя лишать. пожалуйста, подумай над тем, как остаться свободным, будучи рядом со мной, умоляю тебя'. – I don't wanna be your friend, i wanna kiss your neck, – шепчет тэхён, но чимин не слышит. останься свободным, будучи рядом со мной на привязи. настолько ярким этот момент в машине кажется сейчас, пока чимин нагой лежит на кровати и не прекращая думает о тэхёне. невозможно перестроиться и не думать о будущем, когда оно буквально дышит тебе в затылок. светает слишком быстро, новый день наступает очень стремительно, их расставание становится всё более ощутимым. горько. на губах, на сердце и на душе очень горько. тэхён выходит из ванной комнаты, забавно пританцовывая. в этот раз на его бёдрах висит полотенце, которое по праву принадлежало чимину, так как висело на крючке ещё до появления тэхёна в этой квартире. у чимина в голове возникает вопрос по типу и почему он не накинул на себя это полотенце, а вышел голым несколько часов назад? и сразу же исчезает, когда пак расплывается в улыбке от увиденного. тэхён действительно танцует: довольно неуклюже, повторяя движения и переделывая их под себя, но как же очаровательно это выглядит. – vamos a bailar, – говорит тэхён, продолжая незамысловато двигаться под музыку в своей голове. – я не понимаю, – напоминает чимин, встав на ноги и повязав полотенце на бёдра. – давай потанцуем, – сразу переводит ким, не прекращая танец. – хочешь я научу тебя танцевать макарену? – точно, это же испанская песня, – усмехается пак и подхватывает волну тэхёна. – я вроде бы умею, но не против поучиться у лучшего. – тогда врубай, – тэхён берёт с тумбочки пульт от телевизора и протягивает чимину, чтобы тот включил песню. в предутреннюю пору врывается весёлое звучание известной на весь мир макарены. тэхён сразу начинает во весь голос подпевать вокалисту и танцевать, и как только заигрывает припев – встаёт позади чимина и принимается управлять его руками. сначала вытягивает его руки вперёд, после переворачивает их тыльной стороной к небу, укладывает их накрест на груди, по очереди тянет ладони к вискам, перемещает их на бёдра, а после, смешно сплясав на месте, прыгает, поворачивая корпус вправо. чимин хохочет, марионеткой устроившись в чужих руках и ни капли не смущаясь интимной близости: как будто так и должно быть, чтобы они танцевали макарену в одних лишь полотенцах в половину третьего ночи. на какое-то мгновение тело тэхёна, вплотную прижавшееся сзади и пылающее жаром, перестало быть вожделенно желанным и стало родным. стало семейным, обыденным и по-бытовому тёплым. тэхён стал пахнуть домом: местом, где чимин чувствовал себя в полной безопасности и окутанным любовью, трепетом и нежностью. – отлично, а теперь давай сам, – говорит ким и осторожно отпускает руки чимина, однако пак перехватывает чужие запястья и мёртвой хваткой впивается в них. тэхён замирает на месте, не в силах даже вздохнуть от удивления. – попробую сам, когда ты мне ответишь, что нас ждёт завтра. вот оно. спасибо, что начал, чимин. весёлая музыка сливается в непосильных контрастах с мучительно тяжёлым вопросом, который преследовал их обоих всю эту ночь. что нас ждёт завтра? да если бы тэхён только знал ответ на этот вопрос. он и сам пытался его найти, но всё было безуспешно. неужели и чимин размышлял об их совместном будущем? если думал – значит, ему не всё равно? или же он просто начинает этот разговор, чтобы обозначить свою позицию этим постепенно надвигающимся утром? уходи, а я останусь. так ли он хочет сказать? – я не знаю, – честно отвечает тэхён, продолжая медленно двигаться с чимином в обнимку, что выглядит весьма несуразно под такую весёлую песню. – расскажи мне, что нашептала тебе ночь. да зачем я опять эту шарманку начал? сейчас сам же в своей философии запутаюсь и не пойму, что он от меня хочет. я же специально выпил, чтобы сказать всё, как есть, но продолжаю говорить какую-то дичь. ну что со мной не так? однажды ким тэхён станет тотемным животным колоссальной части вселенной, но в данную секунду он думает лишь о том, как бы обрести своё личное тотемное животное, которое сумело бы его сейчас спасти от гнёта этого мгновения. чимин ощутимо напрягается в руках, резко вырывается из объятий, берёт пульт и выключает музыку. он становится к киму спиной, опускает голову и тяжело вздыхает. – она просила не прогонять. я не стану. у тэхёна внутри распускаются бутоны самых красивых цветов и взрываются самые яркие и красочные фейерверки. он улыбается, но быстро берёт себя в руки: нельзя показывать, что именно этого ответа он и ждал. – а тебе она что сказала? – спрашивает чимин, не оборачиваясь. – умоляла не уходить. я не стану. чимин обнимает себя за плечи и улыбается ярче солнца, однако быстро снимает наваждение, прокашливается и оборачивается. на лице непроницаемая маска безразличия, пока внутри всё пылает и трепещет: нельзя показывать, что именно этого ответа он и ждал. хотя секунду... умоляла не уходить. я не стану. это значит я не уйду? или я не стану не уходить? то есть я уйду? да чёрт бы его побрал, этого ким тэхёна. он либо совсем не соображает, что говорит, либо же это очередные бредни. ты ведь всю эту чепуху понимаешь, меня без слов понимаешь, я это чувствую. чимин обязан понять, что тэхён имеет в виду. но пока он не понимает ни черта. – так какое желание я должен исполнить? – шепчет тэхён, подойдя к чимину и заключив его в объятья. он нежно проводит ладонями по голой спине и медленно поднимается к волосам, одну руку упокоив в прядях, а другую оставив на позвоночнике. чимин робко льнёт в ответ и осторожно укладывает руки на пояснице. умоляла не уходить. я не уйду. – знаешь, я очень лицемерен в сексе: всегда делаю не то, что хочу, а потом говорю, что именно этого и хотел, хотя на самом деле всё совершенно не так, – тараторит чимин и отбивает ритм на коже тэхёна, а после резко отстраняется и хватает его за плечи, – ты можешь отказаться. я тебя не заставляю. – я должен исполнить любое твоё желание, раз уж ты исполнил моё, – мурлычет тэхён и мягко целует пака, взяв его лицо в свои ладони. он делает шаг назад и скидывает полотенце, представ перед чимином полностью обнажённым. уже не первый раз, но всё равно чувства те же самые, – haz lo que quieras***. – включи музыку, – просит чимин, осмотрев кима с ног до головы, – пусть она задаст настроение. – no hay problema****, – кивает тэхён и берёт в руки пульт, находит желанную песню и ставит её сразу на повтор, – не теряй время. gold brother – lose my faith. чимин пытается его не терять, но всё равно не спешит. он кончиками пальцев дотрагивается до живота кима, ведёт ими вверх, затрагивая соски, из-за прикосновения к которым тэхён вздрагивает, и останавливается на щеке. пак приближается для поцелуя, но не торопится накрыть эти манящие губы своими: он глотает чужое дыхание, пропитанное спиртовыми сладкими нотками, делится своим, втягивает носом запах собственного геля для душа, который на тэхёновом теле ощущается совершенно иначе – мягче и нежнее. чимин пятится к кровати и толкает тэхёна на постель, в сладкую бездну. обнажённый тэхён, всё ещё одурманенный от алкоголя, томно глядящий из-под влажной чёлки, предвкушающий очередное слияние их тел и душ заседает в голове пака живой картиной, написанной художником ренессанса. если бы он только умел творить на холстах, он без всяких сомнений написал это мгновение, изобразил тэхёна, у которого в глазах горящая страсть. – take off your clothes and make me all yours*, – шепчет тэхён и расставляет ноги в стороны, приглашая. чимин улыбается, ведёт ладонями по согнутым коленям, касается бёдер, тазовых косточек, боков и возвращается обратно. – это тоже из какой-то песни? – спрашивает пак, сбрасывая полотенце на пол и забираясь на кима сверху. он вплотную укладывается на него, не оставляя и сантиметра меж их кожей, и начинает медленно вести бёдрами вверх-вниз, создавая трение, из-за которого тэхён давится воздухом. – угу, – мычит ким и касается пальцами прядок чиминовых волос. – но не из этой? – не из этой. ту, которую надо, я тебе потом включу, – тараторит тэхён и зарывается второй ладонью в волосы чимина, безмолвно умоляя двигаться чуть быстрее. чимину дважды повторять (даже не говоря) не надо. он постепенно ускоряется, выбивая из тэхёна первый стон наслаждения. – никогда бы не подумал, что тебе нравится петтинг, – шепчет пак и оставляет хаотичные поцелуи на шее. – да я и сам не знал, – отвечает тэхён, обнимая пака и прижимая к себе сильнее. – oh, dios mío!** тэхён буквально задыхается от восторга, хватается ладонями за пряди чимина, вторит движениям и еле слышно начинает подпевать солисту. чимину песня не нравится, к этому моменту она не подходит, не задаёт того настроения, о котором он думал. но раз тэхёну показалось, что она станет подходящей, то он не будет спорить. – take my breath away, pull me down, hold me 'til i lose my faith, – сорвано шепчет ким, впившись ногтями в спину чимина. тот охает от внезапности и замирает, из-за чего тэхён возмущённо зыркает на него и хрипло спрашивает, в чём дело. – как переводится? – интересуется чимин и медленно опускается вниз, не разрывая с тэхёном зрительного контакта. – э-э-э, – тянет ким, с подозрением глядя на чимина, а после смущённо откидывает голову назад, обезумев от порочной картины, развернувшейся снизу. он утробно мычит, когда его плоть проникает в горячий рот, и вздрагивает от жаркой вспышки возбуждения, сверкнувшей внизу живота. – переводи мне каждую строчку, – чимин проводит языком по всей длине ствола и обхватывает головку губами, вызывая у тэхёна очередное нетерпеливое мычание. – «моё дыхание спирает, тяни меня, удерживай меня, пока я не утратил свою веру», – торопливо переводит тэхён и хнычет, когда пак начинает насаживаться ртом на длину члена. – «моё дыхание спирает, неужели ты дашь мне упасть, дашь мне упасть и не поддержишь, пока я не утратил свою веру?» тэхён продолжает переводить, дрожа не только телом, но и голосом. некоторые строчки сами по себе пропускаются, проплывают мимо его сознания, потому что никакие переводы не должны занимать первостепенное значение в эту секунду. ким пытается перевести начавшийся куплет, но просто не может: ему слишком хорошо, чтобы о чём-то думать. в конце-концов он попросту замолкает и перестаёт говорить членораздельно – на смену речи приходят звуки и язык тела. тэхён выгибается от сладких чиминовых прикосновений, поджимает пальцы на ногах, то разводит, то сводит колени, громко стонет и в какой-то момент безмолвно хватает чимина за руку, переплетая с ним пальцы. тэхён крепко сжимает протянутую ладонь, чимин в ответ не противится – нежно поглаживает. – mi ternura, – не прекращая задыхаться от чувств, шепчет тэхён и тянет на себя чимина, но тот грубо одёргивает руку и медленно поднимается с кровати, исподлобья глядя на растерявшегося тэхёна. – вставай, – приказным тоном говорит пак и пугающе (в глазах тэхёна) разминает шею. испуг испаряется в ту же секунду, в которую появляется. тэхён, переводя дыхание и нервно сглатывая, поднимается с постели и встаёт перед чимином. вместо страха спешно прорастают заинтересованность и предвкушение. тэхёна этот властный тон даже восхищает. даже возбуждает. пак подходит к тэхёну ближе, разворачивает его за шею к себе спиной и грубо толкает к окну. тэхён еле успевает опереться руками о подоконник и не удариться об стекло. на секунду в мыслях мелькает возмущение, но оно быстро затмевается неугасающим интересом. ну и что ты будешь со мной делать? что для тебя искренность? ким смотрит в своё отражение в стекле, наблюдает за неспешно приближающимся чимином и толкает язык в щёку, глянув исподлобья и ухмыльнувшись. чимин оказывается впритык к тэхёну. он смотрит в ответ на кима через искажённое отражение и ловит игривую ухмылку. – подпевай, – требует чимин и бьёт тэхёна по заднице, что есть силы. ким вскрикивает от неожиданности, но почему-то выпячивает пятую точку, будто прося ещё. в паховой области начинает неимоверно сильно давить, он опускает голову и прижимается ближе к чимину, а тот в ответ бьёт ещё раз, даже сильнее предыдущего. – делай, что я говорю. – coño!*** – выстанывает тэхён и рефлекторно подаётся вперёд от удара, врезавшись ладонью в ледяное стекло. – oh, dios mío, mi ternura, fóllame, por favor****. чимин безмолвно бьёт ещё раз, и тэхён послушно кивает. таким чимина тэхён даже и представить себе не мог. – come my child, it's getting late, a night so dark, make you lose your way*, – дрожащим голосом поёт тэхён, чувствуя копошение чимина сзади – это шелест упаковки презерватива, из-за которого ким давит блаженную лыбу до ушей. никогда ещё этот звук не казался таким великолепным. – counting up the tools I got to pay, up so high that I never could save, so i pray for the day**. в унисон звучанию припева чимин входит в тэхёна резким толчком почти по основание, и ким издаёт громкий стон, царапая стекло, будто стараясь за него ухватиться. чимин замирает, испугавшись резкого вскрика, целует тэхёна за ухом и шепчет тихое, едва уловимое, совершенно противоречащее его образу: прости-прости. извинись сейчас перед тэхёном любой человек – он бы простил без разбирательств, насколько колоссальна ни была вина извиняющегося. он находится где-то за пределами разума, сознания и вообще всей вселенной, судя по необъяснимому блаженству, растекающемуся по всему телу от головы до пят. – take my breath away, pull me down, hold me 'til i lose my faith, – возвращается к пению тэхён и откидывает голову на плечо чимина. – kiss me 'til i lose my faith***, – шепчет он вместо того, чтобы продолжить петь, и чимин беспрекословно выполняет эту просьбу. он целует жарко, влажно и глубоко, обхватывая горячее тело тэхёна руками. пак толкается до упора и начинает двигаться. тэхён отрывается от чужих губ со звонким чмоком и опирается руками о подоконник, издав громкий стон от особенно сильного и внезапного толчка. он стонет ещё раз, ещё и ещё, оставляя отпечаток ладони на стекле, но внезапно замирает и одёргивает руку, подавшись назад и прижав пальцы ко рту. – ты чего? опять больно? – шепчет чимин, серьезно испугавшись. – я тебе окно испачкал, – тихо говорит ким, все ещё прижимая к губам ладонь, – да ещё и ору на всю улицу. и шторы мы не закрыли, нас же видно. боже мой, как неловко. чимин максимально сильно закатывает глаза (теперь он прекрасно понимает юнги) и резко выдыхает, ощущая несказанное облегчение. тэхёну, безусловно, не позавидуешь – проблемы глобального масштаба. – забей, химера, – говорит чимин и берёт его за руки, чтобы опустить их на поверхность подоконника. тэхён хмурится: снова химера. внезапно его начинает беспокоить не та проблема, о которой он заговорил. всё это меркнет на фоне необдуманно брошенной химеры. – забей и наслаждайся. чувствуй меня. и чимин специально делает круговые движения бёдрами, чтобы ким почувствовал его. тэхён трепетно выдыхает и откидывает голову на плечо чимина. химера, принц – плевать. вмиг стало неважно каким прозвищем наречёт его чимин: важно то, как он произносит его прозвища. только чимин так может. только чимин может просто назвать его по имени и этим свести с ума. – я чувствую. и душой, и телом, – шепчет тэхён и целует пака в щёку со всей нежностью, скопившейся у него внутри. и снова грубый толчок, сладкий поцелуй, холодное стекло, томный вздох и тихий стон. чимин вдалбливает тэхёна в подоконник, заставляя его царапать окно и на нём же печатями оставлять своё дыхание. тэхён до сорванного голоса стонет от резких и грубых толчков, вскрикивает, когда его то хватают за волосы, то кусают за шею, то бьют по заднице наотмашь. он наслаждается этой грубостью, нетерпеливо просит ещё, ругается и молится на испанском, изредка врезаясь ладонями в подоконник или в стекло. ким невыносимо сильно хочет наконец притронуться к себе и раствориться в блаженстве без остатка, но его постоянно останавливает рука чимина. запрещает. мучает. искушает. – я хочу видеть тебя, – срывается с губ кима. чимин резко замирает, и тэхён прислоняется лбом к окну, переводя дыхание. – я тоже, – шепчет чимин и осторожно покидает тело тэхёна, развернув его к себе лицом за плечи. брови заломаны в лёгком предвкушении момента. казалось бы, они совсем недавно были в интимной близости друг с другом, даже несколько раз, но отчего-то им обоим всех этих контактов мало. хочется ещё ближе, ещё глубже, ещё слаще. и плевать, насколько это опасно. плевать, что нет никаких гарантий, что потом больно не будет. на всё плевать. главное, что сейчас нужно так близко, насколько это возможно. чимин водит ладонями по плечам, вбирает в свою кожу чужой запах, за пару часов ставший родным. он ведь именно этого и боялся: проснуться в окружении чужого родного запаха. но сейчас этот страх где-то далеко, настолько далеко, что не проникает в разум, а сидит в глубинах подсознания, поджидая своего часа. настанет ли он? определённо настанет. – какой же ты красивый, – шепчет пак и обхватывает лицо тэхёна, прижимаясь к его лбу своим. неровное дыхание кима оседает на губах, чимин эти рваные выдохи слизывает и втягивает в организм. одно дыхание. – и ты. ты очень красивый, просто неземной, – вторит тэхён. уже в который раз за ночь он отвечает комплиментом на комплимент. и не из выученной вежливости, а потому что хочется сказать о своём глубоком восторге от такого человека перед собой: открытого, искреннего, раскрепощённого и страстного. тэхён думает, что выиграл пригласительный билет на выставку самых дорогих и прекрасных портретов одного загадочного молодого человека, во взгляде которого виднеются всполохи чувственного огня и небывалой нежности. чимин думает аналогично, абсолютно также. один разум. – я так тебя хочу, – говорят они внезапно в унисон и коротко улыбаются этому неожиданному совпадению. один язык. чимин обнимает. прижимает к своему нагому телу с особым трепетом, продолжая оставлять печати чужого родного запаха на себе. тэхён нежится в сильных руках, обхватывает в ответ крепко, жмётся так, словно ему это сейчас жизненно необходимо. одна кожа. – я же могу выключить музыку? я тебя хочу слышать, – говорит чимин и прикладывает невероятные усилия, чтобы оторваться от тэхёна. тот вжимает голову в плечи и хмурит брови, так и показывая своим выражением лица фразу о чём ты спрашиваешь вообще? тебе можно всё. – вырубай к чёрту, никакая музыка не сравнится с мелодией нашей близости, – тихо отвечает ким. музыка выключается за секунду, комната становится немного темнее из-за погаснувшего экрана телевизора, однако они вдвоём становятся будто ярче. они теперь в глубоком уединении. в тишине и постепенно светлеющей темноте. скоро рассвет, и выхода действительно нет. чимин целует звонко и влажно, возвращая былую нетерпеливую страсть, и бросает тэхёна на кровать, заваливаясь сверху. ким послушно укладывается на мягкое одеяло, подползает ближе к изголовью и тянет на себя чимина, изнемогая от желания впечатать его в своё тело раз и навсегда. пак медленно входит в тэхёна, не отрываясь от губ ни на секунду, и ким тихо скулит. чимин больше не может терпеть, не может ждать: он так сильно хочет слышать и чувствовать только тэхёна, и ничего больше. чимин делает толчок – тэхён издаёт стон. и по новой начинается музыка чувств. чиминовы агрессивные толчки сменяются на медленные, размеренные и нежные. руки больше не оставляют отметины на коже – они аккуратно гладят плечи, спину и шею. губы больше не изогнуты в немом стоне – они целуют щёки, ключицы и грудь. стоны больше не громкие и не рычащие – они замолкают и на смену им приходят задушенные вздохи, поскуливания и тихое, еле слышное хныкание. чимин переходит на мучительную нежность, которая в эту секунду кажется невероятно уместной. огонь отошёл на второй план – теперь они греются лёгким теплом тел, делясь им друг с другом. пак двигается, расцеловывает спину и шею и пишет ладонями различные узоры на чужом теле. тэхён подставляется под ласку, на контрастах обжигается ещё холодной постелью и удовлетворённо мычит, иногда переходя на еле слышные стоны. – опять лицемеришь? – шепчет тэхён, стараясь зацепиться ногой за поясницу чимина, но та соскальзывает, однако пак вовремя подхватывает её под коленом и приподнимает. – ты же говорил, что тебе так не нравится. – не нравится, – кивает чимин и оглаживает ладонью икру, неспешно поднимаясь к бедру, – но с тобой только так и хочется. касания, поцелуи, шорох постельного белья, близость обнажённых тел и дыхание. на циферблате часов вырисовалась цифра четыре. четыре часа после полуночи – время, когда они стали одним телом. одним целым. они кончают практически в унисон, задыхаясь от страсти и ища воздух в телах друг друга. чимин не спешит слезать с тэхёна, потому что попросту не хочет терять эту близость. он не может от него оторваться. однако тэхён под тяжестью чужого тела издаёт хриплое мычание и мягко отталкивает чимина, чтобы тот приподнялся, но тот ни в какую не двигается. – чимин-а, я тебя прекрасно понимаю сейчас, но, пожалуйста, перекатись с меня на соседнюю половину кровати, а то я задохнусь, – выдаёт ким, и чимин наконец поддаётся. оказавшись у левого бока тэхёна, чимин льнёт к тому ближе и укладывается на плече, обвив руками предплечье. их двоих обволакивает сонное спокойствие. в голове осела пустота, совсем не обременяющая, а скорее расслабляющая. наконец обрелось хоть какое-то равновесие. наступила тишина. – мне не понравилось, – шепчет тэхён, повернув голову и сквозь спадшие на лоб прядки рассматривая чимина. – я нежность люблю. чимин непременно убирает волосы со лба кима, и его рука внезапно замирает. – как переводится mi ternura? тэхён улыбается, после разразившись смехом. он понял. – моя нежность, – отвечает ким и хочет спрятать лицо в ладонях от смущения, но сейчас он в силах только глупо улыбаться. – я нежность люблю... – в неверии шепчет пак и заглядывает тэхёну в глаза, повторяя эту фразу ещё раз. – двусмысленно, – кивает тэхён и целует чимина. их тела вместе, губы вместе, души вместе. казалось бы, что может быть лучше? разве это не идеально? то, что они и телами, и душами соединились? разве это не открывает им дверь к их будущему? не указывает на то, что завтра они проснутся вместе? да не только завтра, но ещё и послезавтра, и через неделю, и через месяц, и через полгода, и через... – ох, извини, – шепчет тэхён, оторвавшись от раскрасневшихся губ чимина. раздаётся рингтон телефона тэхёна, и тот незамедлительно отвлекается, как будто в четыре часа ночи может звонить кто-то чрезвычайно важный. – кто тебе может звонить в такое позднее время? – задаёт вопрос чимин сразу же, как только он возникает в мыслях. – только папа, – пожимает плечами ким, – да и к тому же в мадриде сейчас где-то восемь вечера, а его никогда не волновали часовые пояса. – твой папа эгоист, – усмехается чимин и подкладывает ладони под щёку, наблюдая за тэхёном, остановившимся напротив заляпанного прикосновениями окна. раздаётся звонкое приветствие на испанском и торопливая речь после, однако пак даже не пытается вслушиваться: он занят изучением этого живописного нагого тела в который раз за ночь. перед глазами прекрасный стан, а в голове приятное я нежность люблю. чимин мечтательно вздыхает. через ещё различимое из-за света отражение в окне чимин видит, как меняется выражение лица тэхёна. добродушная улыбка исчезает. кажется, на другом конце он слышит неприятную новость. подозрения заставляют чимина насупиться и приподняться с кровати. тэхён поспешно бросает извинения чимину и исчезает сначала за дверью спальни, а затем за порогом ванной комнаты. пак хмурится и накрывается одеялом, позволяя мыслям участвовать в балу сатаны и жутко танцевать. вся надежда испаряется, утекает, словно песок сквозь пальцы, растворяется, словно мгла с появлением света. умоляла не уходить. я не стану. чимин уже был уверен, что эта фраза равнялась словам я не уйду, но теперь всё ощущается иначе. я не стану не уходить. я уйду. – чёрт, – ругается чимин и прячет лицо в подушке, сдерживаясь из последних сил, чтобы по-детски не расплакаться. больно. очень больно. чертовски больно становится, когда он видит следы ладоней на стекле и слышит звонкие стоны и ругань на испанском. дьявольски больно становится, когда он улавливает лёгкий запах его духов в своей постели. невыносимо больно становится, когда он замечает медаль, оставленную на прикроватной тумбочке. – нет, – качает головой пак, – нет... умоляю... – шепчет в одеяло и понимает, что уже ничего перед собой не видит, потому что в глазах застывает влага. чересчур эмоциональные сутки дают о себе знать, у чимина окончательно сдают нервы. все эти переживания, мельтешащие перед глазами всю ночь, плотными образами застыли перед глазами. тоска и грусть, осознание неизбежного финала их маленькой, но красивой истории приходят моментально. выхода нет, ему придётся его отпустить, но... – пожалуйста, не надо так со мной... химера, даже не думай, не смей бросать меня, – он комкает в ладонях простынь и обнимает себя за плечи. это будет очень тяжело и больно. это будет невыносимо. это будет сравнимо со сгоранием заживо. – химера, не делай этого... – слова застревают в горле и полосуют гортань острыми кинжалами. тревожные звоночки с поездки домой преследовали чимина, но он упорно их игнорировал, и что теперь? он влюбился. окончательно и бесповоротно. – химера, умоляю, не делай этого... – чего не делать? – за спиной раздаётся заинтересованный голос тэхёна. он осторожно подходит к кровати, укладывается сзади чимина и опускает руку ему на плечо, мягко поворачивая его к себе лицом. тот поначалу не даётся, торопливо утирая слёзы с щёк, а после ложится на спину и с глубокой тоской смотрит на кима. – ты чего, нежность? – ты уйдёшь, – буквально плюёт в лицо этой фразой чимин и поджимает губы, – ты не останешься, я прав? тэхён стыдливо отводит взгляд и чешет пазуху носа. чимин хмурится и выпытывающе смотрит на замолкнувшего кима, ожидая от него ответ на вопрос, который ему уже и так известен. он хочет услышать ответ он тэхёна лично, но при этом до жути боится его услышать. – в марокко планируется прибыльная проверка, а если прибыльная – значит, должна пройти на высшем уровне. я обязан присутствовать, мне никак не откосить, – на одном дыхании произносит тэхён и опускает голову, сильно зажмурившись. – я бы очень хотел остаться, но я не могу. – я понимаю, – кивает чимин и отводит взгляд к окну. ни черта я не понимаю. отправь кого-нибудь вместо себя, компания не загнётся, если ты пропустишь одну проверку. – это ведь твоя работа. конечно, блядская работа ведь всегда должна быть на первом месте. – твой долг перед отцом. перед отцом, который мог хотя бы что-нибудь себе почесать, чтобы выделить пару выходных сыну, который и так мотается из страны в страну ради этих идиотских проверок. – всё нормально, я понимаю, правда. ничего не нормально, нихрена я не понимаю, неправда. – прости меня, – тэхён проводит пальцами по щеке чимина, ощущая на коже липкость недавно пролитых слёз. – прости, – нежно целует в висок, а после в щёки несколько раз, переходя к носу и глазам. – умоляю, прости меня, – целует в губы. нежно и невесомо, не углубляя и не опошляя. чимин даёт волю эмоциям: по щеке скатывается слеза, разбиваясь о кожу тэхёна. пак обнимает тэхёна, прижимает к себе, запуская пальцы в волосы и сильно сжимая у корней – пытается простить. они углубляют поцелуй, чимин делится своей болью с тэхёном, а тэхён её принимает, отдаёт свою взамен. касание губ мгновенно становится солёным от слёз и горьким от печали. это конец. это последний поцелуй, последние объятья, последние единение и тел, и душ. чёрт знает, когда тэхён вернётся в корею, чёрт знает, когда чимин попадёт в ту страну, где окажется тэхён, чёрт знает, когда настанет та гонка, в ходе которой чимин заставит тэхёна глотать пыль. они понимают, что обменяться номерами телефонов – это ничтожно мало. никакие сообщения и звонки не заменят того, что происходит между ними в эту самую секунду. если они начнут общаться через эти тупые устройства, то сделают друг другу только хуже, ведь они не сумеют передать тех чувств, которые подобны току, будоражащему всё тело. чувства без подпитки склонны к увяданию. чимин умрёт, исчезнет с лица земли, если перестанет воспринимать тэхёна как непостижимое, сравнимое божественному существо, каким он для него и являлся в течение этой ночи. его образ испортится и растворится во времени, если они продолжат общение только через сообщения и звонки. но ведь это будет единственной возможностью оставаться с ним рядом. нет. имеет значение только настоящее. имеет значение только тот тэхён, который есть в его руках, а не тот, который будет на экране телефона. там будет другой тэхён. тоже важный для него, но совсем не такой, как сейчас. – во сколько у тебя самолёт? – шмыгнув носом, спрашивает чимин и снова целует тэхёна. – в три часа дня, – отвечает ким и оставляет короткий поцелуй на пухлых губах. – но до этого момента мне нужно ещё собрать все свои вещи и разобраться с машиной, то есть мне придётся уехать в худшем случае в полдень. – в полдень, – повторяет пак и снова целует. – да, нежность, в полдень, – кивает тэхён и целует, перебравшись на чимина сверху. – я отпущу тебя, – шепчет чимин. – я обязательно отпущу, я буду очень стараться. чимин целует с особым трепетом, хватаясь за тэхёна так, будто он исчезнет не в полдень, а уже сейчас. – я очень постараюсь, – продолжает он шептать, словно в сумасшедшем бреду, и у тэхёна просто сердце разрывается в мелкие клочья. и почему расставаться настолько тяжело и больно? – чимин-а, – зовёт тэхён и указывает подбородком на окно, – рассвет. окна чимина расположены несказанно удачным образом – на восток, поэтому каждое утро он может наблюдать за поднимающимся в небо солнцем, но он этого никогда в жизни не делал и не собирался, потому что просыпаться ранним утром – это насилие. но сейчас совсем другой момент. пак жмурится, когда первые лучи солнца попадают в комнату и озаряют светом спальню, мягко согревая и пробуждая от ночной прохлады. новый день окончательно наступил, день рождения чимина позади, шестнадцатое мая было вчера. новый день. чимин ещё с минуту наблюдает за неописуемой красотой рассвета, а после переводит взгляд на тэхёна. на его лице бликами оседает свет, и чимин старается проморгаться, чтобы даже зайчики в глазах из-за долгого наблюдения за солнцем не мешали ему видеть красоту кима. тот этих манипуляций не замечает: смотрит на рассвет и улыбается. – и чему ты улыбаешься? – спрашивает чимин, снова шмыгнув носом и проведя ладонью под ним. – рассвет заставляет думать, что всегда можно начать сначала, что за концом всегда следует начало, что после темноты всегда встаёт солнце. солнце дарит надежду, – тихо говорит тэхён и заглядывает в глаза чимина, а после наклоняется к нему и поддевает его нос своим. пак кивает и ведёт замысловатую и нежную игру с тэхёном, касаясь его носа своим и ведя им по щекам. если видеть это со стороны, то, упаси господи, просто мерзость, блевать тянет, но как тепло и трепетно сейчас ощущается это действие ими. если нежность можно было бы воспроизвести моментом, то это мгновение в постели было бы самым ярким олицетворением этой ласковой и тёплой эмоции. – исполни мою последнюю мечту, – шепчет чимин, погладив тэхёна по голове. ким, легко улыбаясь, кивает. что угодно. чимин снова целует, пока лучи рассветного солнца становятся всё ярче. чимин целует, пока новый день становится светлее и живее. чимин целует, пока вся страна пробуждается и вдыхает знойный аромат наступившего утра. тэхён целует в ответ, хотя сил уже не остаётся совершенно. тэхён целует в ответ, краем глаза поглядывая на солнце физическое и целующее его. тэхён целует в ответ, пока чимин не перестаёт. потому что от бессилия засыпает. тэхён улыбается и аккуратно приподнимается, чтобы лечь сбоку. он укладывается на мягкой подушке и обнимает пака, нежно поцеловав его в щёку. он отправляется в глубокий сон вслед за чимином, нежась под тёплым весенним солнцем, освещающим отпечатки пальцев на стекле. – te amo, mi ternura.

***

чимин просыпается очень резко. он буквально подскакивает с кровати, но быстро припадает к изголовью, ярко ощутив недомогание по всему телу. вдобавок ещё и сильнейшим образом начала раскалываться голова. алкоголь дал о себе знать ещё в тот момент, когда они с тэхёном возвращались домой, а сейчас стало ещё хуже, ведь к алкоголю добавился недосып. господи, надо было выпить таблетку, он же не подросток уже, чтобы бодрячком всё вытворять даже с похмелья. ну что за... тэхён. чимин зыркает на часы и смачно матерится себе под нос. половина первого. он не успел. – да твою мать, – ругается пак и вскакивает с кровати, уже на ноги. он старательно превозмогает ноющие во всём теле мышцы и подходит к окну, оперевшись ладонями о стекло. одна ладонь попадает аккурат на отпечаток тэхёновой, но чимин это не замечает, уставившись взглядом в подоконник. это всё? вот так просто? просто он заснул с тэхёном, а проснулся без него? да уж, такое бывает. и с чимином такое не впервые. как будто бы что-то могло измениться. единственное, что они успели сделать – это извиниться и пообещать отпустить во время рассвета, они даже не попрощались, потому что чимин хотел проститься в полдень. но он проспал и ни черта не успел. ну нет, этого не может быть. отрицание. этого не может быть. не может всё закончиться вот так. как теперь дышать обычным воздухом, если всю ночь напролёт он дышал только тэхёном? как теперь слушать музыку в машине, зная, что рядом не будет сидеть тэхён, подпевая и отдаваясь мелодии без остатка? как теперь засыпать в этой спальне, если рядом не будет тэхёна? нет. нет, нет, нет. так нельзя. не может такого быть. гнев. он не мог разбудить? неужели он предпочёл уйти по-английски после всего, что было между ними этой ночью? он просто ушёл. просто оставил чимина одного, голым на белоснежной постели. тэхён просто ушёл. переступил порог спальни и наверняка всё забыл. а чимин ему доверился. поверил в эти 'прости', в красивые слова, сладкие поцелуи, лимит которых иссяк с наступлением утра. придурок ты, чимин, просто идиот. торг. может, он хотя бы оставил записку? отправил сообщение? чимин бегло осматривает спальню на наличие хоть чего-то напоминающего бумагу, но результат оказывается весьма печальным: никакой записки нет. теперь чимин ищет телефон, но понимает, что тот разрядился, а значит за считанные секунды он не узнает, есть ли на мобильном сообщение или нет. он быстро ставит гаджет на зарядку, упорно пытается его включить и, когда дожидается, понимает, что среди всех пришедших за ночь сообщений нет нужного. а вдруг записка на двери? или где-то ещё? депрессия. да ничего нет. он уехал, оставил его одного, потому что есть дела поважнее, чем пак. это конец. тэхён забрал все свои вещи, оставив на память лишь отпечаток ладони на стекле. он ушёл, потому что так было нужно. принятие. не впервые. придётся жить дальше, как бы тяжело это ни было. если тэхён действительно так сильно дорожит чимином, то он отправит весточку из марокко, когда прилетит. если же эта ночь была лишь ночью, то... ничего страшного. чимин вымученно улыбается и устало прикрывает глаза. спасибо за лучшую ночь в моей жизни, химера. пак натягивает на себя домашнюю одежду, наспех зачёсывает волосы назад и выходит из спальни, сразу замирая в изумлении. на кухне, объединённой с гостиной, пахнет жизнью: витает запах яичницы с беконом и свежесваренного кофе. чимин бы уже поверил в существование призрака в своей обители, если бы не внезапно проскользнувший мат на испанском и последующее звонкое падение железной миски на пол. – чёрт, разбудил тебя, да? – сконфуженно шепчет тэхён, и чимин из последних сил сдерживается, чтобы не расплакаться. через ещё различимое из-за света отражение в окне чимин видит, как меняется выражение лица тэхёна. добродушная улыбка исчезает. кажется, на другом конце он слышит неприятную новость. подозрения заставляют чимина насупиться и приподняться с кровати. тэхён поспешно бросает извинения чимину и исчезает сначала за дверью спальни, а затем за порогом ванной комнаты. – тэхён-а, ты чего замолчал? – спрашивает отец, пока ким закрывает дверь в ванную и бросает взор на себя в зеркало. – пап, сможешь дать мне отпуск? – не вопрос, – тэхёну видится, как тот пожимает плечами: он эту отцовскую привычку знает изумительным образом, – ты же знаешь, что вообще можешь не работать особо, пока я в своём уме, – отец по-доброму смеётся, и тэхён сам расплывается в улыбке. – даю тебе отпуск на месяц, сойдёт? – па, ты чего, это же долго, – начинает отнекиваться тэхён, но быстро замолкает. месяца для начала должно хватить. – хотя... нет, достаточно. – для твоего труда это мало, – хохочет отец. – в марокко и так едет сонджун, я надеюсь, он там сам справится. если что, отправлю ему помощника. – спасибо, па, ты лучший, – мечтательно улыбается ким, возведя взгляд к потолку. – и кто же этот человек, сумевший заставить тебя, трудягу, взять отпуск? – спрашивает старший ким. тэхён уверен: он лукаво улыбается. – па-а-а, всё потом, – смеётся тэхён. – мне пора, потом тебе перезвоню, в сеуле, вообще-то, рассвет. – понял, мы с мамой целуем тебя. – а я вас, доброй ночи! тэхён тянет лыбу до ушей и ещё с минуту глазеет на себя в зеркало, не в силах сдержать радость от удачного складывания событий. он бы с удовольствием поделился своим счастьем с чимином, но тэхён делать всё 'просто' не любит. когда его обман раскроется – чимин его убьёт, он в этом уверен. но кто не рискует, тот не пьёт шампанского! – buenos días, mi ternura, – улыбается тэхён и раскрывает руки, приглашая в свои объятья чимина. если это сон, то чимин не хочет просыпаться. – мы проиграли, тэхён, – качает головой чимин и утопает в тепле ладоней тэхёна, до сих пор не веря в то, что это действительно он. – мы проиграли, потому что не смогли друг друга отпустить, хотя были уверены в обратном. – нет, чимин-а, – смеётся тэхён, поднимая голову чимина за подбородок. они смотрят друг другу в глаза и утопают в бескрайнем омуте влюбленных взглядов. – мы выиграли. и это наша победа.