Cognosce te ipsum

Дверь отворилась. — Ри-икс, — капризно позвала Августа, перекатившись по кровати так, чтобы легкомысленный халат не только распахнулся где надо, но и оставил немного простора для фантазии. — Ты принёс сок? Раздались шаги: более мягкие, чем обычно. Августа не подняла головы, чувствуя, как начинает закипать в ней негодование. — Нет, я не Рикс и сока не принесла тоже, — ответили ей. Августа в миг села и уставилась на ту, что меньше всего ожидала в своей комнате. Сторция, эта стервозная гладиатрикс, стояла у подножья кровати, сложив руки на груди. Она была облачена в кожаный доспех — словно только вышла из спарринга, а чёрные волосы сплелись в причудливую косу. Августа фыркнула: её волосы обладали тем же нравом, что и она сама, и укрощению не поддавались. — А где Рикс? — вопросила она, вернув себе контроль. Чуть откинулась назад, повела точёной шеей, зная о своей дьявольской притягательности. Сторция ухмыльнулась. — Твой отец отстранил его. Сказал, — она показательно задумалась, насмешливо разглядывая напрягшуюся Августу, — что ты на него пагубно влияешь. — И не один раз в день, — Августа рассмеялась и вдруг внимательнее пригляделась к своей гостье. Да, Рикс ей симпатизировал и был очень инициативен, терять его компанию было печально, но, похоже, на горизонте маячило кое-что поинтереснее. — Так что теперь я буду твоей телохранительницей, — заключила Сторция с довольной улыбкой. — Кассий Флавий очень недоволен вереницей соблазнённых и подчинённых тобой гладиаторов. Августа рассмеялась; её смех, грудной и приятный, вдруг смутил Сторцию, привыкшую воображать старшую дочь ланисты той ещё сукой. — Может, я и правда падка на гладиаторов, — промурлыкала Августа, накручивая чёрный локон на палец. — Да только все мужчины одинаковы, что простые воины, что прославленные. А вот гладиатрикс в моей постели ещё не было. Сторция замерла; тяжёлый запах масла, горевшего в лампах, оседал мириадами эмоций в её сердце. Как ей ни хотелось, она не могла отвести взгляда от горящих изумрудным пламенем глаз Августы. Та потянула длинными, холёными пальцами ткань халата, обнажая соблазнительную ямку ключиц, точёное плечо и — потянув ещё ниже — упругую красивую грудь. — Ты можешь уйти, — сказала Августа, глядя прямо и спокойно. Её ладонь поползла по животу, стремясь развязать пояс халата. — Могу ли? — прошептала Сторция. Она враз лишилась всей силы воли, позволила себе проникнуться фантазиями, что преследовали её так давно. Но и помыслить даже никогда не могла, что сможет... наблюдать? Прикоснуться? Августа повела головой. Тяжёлые закрученные пряди упали на её оголённую грудь, и Сторция чуть не застонала то ли от разочарования, то ли от облегчения. — Подойди, — велела домина, зная, какой силой обладают её приказы. Сторция шагнула к кровати, опёрлась о неё коленом, не решаясь приблизиться. Августа согнула колено, погладила стопой бедро Сторции, почти физически чувствуя, как рушатся барьеры той. Развязала пояс халата, разводя в стороны его кружевные полы. На ней не было белья. Сторция сглотнула, но взгляд не отвела. Чуть наклонилась вперёд, дотронулась до ноги, повела ладонью выше. Августа смотрела, полыхая зелёными колдовскими глазами, и молчала. Когда Сторция дошла до нежной, бархатной кожи бедра, приказала: — Разденься. Гладиатрикс вздёрнула бровь. — Не поможешь? Августа толкнула было её ногой в плечо, чтобы поставить на место, но Сторция перехватила ступню, поцеловала в узкую щиколотку. Жар смущения захватил Августу, и это было для неё ново и неизведанно. Сторция нарочито медленно расстегнула доспех, неспешно высвобождая ремешок за ремешком. Августа хотела поторопить её, но засмотрелась — женская красота, чарующая и губительная, была намного лучше, превосходнее грубой мужской. Когда Сторция наконец избавилась от доспеха, оставшись в простом, без изысков белье, Августа поманила её ближе, заставляя лечь рядом с собой. Масло уже сильно затуманило разум Сторции, позволяя ей отринуть все риски и отдаться блаженству. И Августа собиралась собрать все плоды вспыхнувшего между ними вожделения. Она дотронулась до щеки своей новоиспечённой телохранительницы, чуть резко потрепала скулу, царапнула острым ногтём манящие губы. Сторция обнажила зубы, словно намереваясь укусить, но Августа не дала и шанса — подалась вперёд, целуя грубо и глубоко, и перекатилась, придавливая гладиатрикс своим телом. Сторция, отвечая на поцелуй с немалым энтузиазмом, просунула руку меж их телами, сжала оголённую грудь Августы, вырывая у неё стон. — Я, кажется, приказала раздеться, — задыхаясь от то ли поцелуя, то ли скручивающего внутренности возбуждения, произнесла Августа, с намеком оттягивая ткань белья. Сторция ухмыльнулась и теперь сама поцеловала, почти прикусила язык Августе, борясь за право доминировать. В ответ домина вцепилась ей ногтями в плечо, оставляя глубокие следы. Сторция перекатилась по кровати и грязно выругалась, но смотрела с торжеством. Августа легла на спину, с намеком развела ноги, похлопала по внутренней стороне бедра, призывая гладиатрикс, как верную собаку. Дыша рвано и часто, борясь с исступляющим желанием прикоснуться к себе, Сторция стянула остатки одежды, не отрывая взгляда от Августы. Казалось, между ними скоро все должно было загореться. Дрожащими пальцами она распутала косу, позволяя гриве волос рассыпаться по плечам. — Ты красивее всех мужчин, — промурлыкала Августа, и разлившийся по щекам Сторции румянец ещё сильнее возбудил её. Сторция подползла ближе, прошлась поцелуями и укусами по бедру. Августа опрокинулась с локтей на кровать, откинула голову, ещё шире развела ноги. И застонала — хрипло, протяжно, соблазнительно. Сторция была нежна и стремительно одновременно: ласково обвела языком половые губы, прижалась к клитору, и каждый раз, когда она касалась его, Августу начинало трясти. Ни один мужчина не смог бы доставить ей удовольствие так, как это делала женщина, знавшая, где и как нужно надавить и приласкать. — Как тебе нравится больше всего? — спросила Сторция, приподняв голову. Августе вдруг нестерпимо захотелось её поцеловать. — Быстрее. И с пальцами. Августа не стеснялась, никогда и ничего. Сторция понятливо кивнула и вновь опустилась, сменила темп, погрузила пальцы в горячую тесноту, надавила сильнее. Августу охватила крупная дрожь: она и сама не смогла бы лучше. Сторция определенно схватывала всё на лету. Чувствуя, как приближается, подкатывает волна оргазма, Августа приподнялась на локтях, прижала голову Сторции ближе, вплотную к себе, запутавшись пальцами в прямых тёмных прядях. Пальцы на ногах поджимались от близости разрядки; Августа откинула голову, задышала часто и тут же крупно вздрогнула. Удовольствие накрыло её с головой, принося слабость и томную негу, но Сторция не остановилась — и каждое её движение лишь продлевало пытку, заставляло Августу коротко стонать. Они обе откинулись в усталости. Августа и не подумала вновь завязать халат, лишь лежала, внимательно разглядывая раскрасневшуюся, стоящую на коленях Сторцию. — Удовлетвори себя, — велела Августа с тонкой улыбкой на губах. Сторция вздёрнула бровь — что за идиотская и одновременно сексуальная привычка — и понятливо кивнула. Её рука огладила собственную грудь, прошлась по тренированным мышцам живота, скользнула меж ног. Августа смотрела, не отрываясь: на вздымающуся красивую грудь, на румянец, сползший на шею, смазку, текущую по пальцам Сторции. Она не стонала, но дышала жадно и глубоко. Не ведая причины, Августа поднялась, придвинулась ближе, накрыла своей ладонью ладонь Сторции, подстраиваясь под темп. Было сладостно вот так контролировать другую женщину, привлекательную и несгибаемую, направлять её, подчинять. Другой рукой зафиксировав подбородок Сторции, Августа поцеловала её, властно и отчаянно, не встретила сопротивления совсем размякшей гладиатрикс. Той хватило ещё пары движения, чтобы всё же застонать и кончить, вздрагивая. Августа придержала её, давая время прийти в себя, потом уложила рядом, нежно погладила по щеке. Сторция задышала ровнее и вдруг спросила: — Масло. Все дело в нём, не так ли? — Масло лишь высвобождает наши желания, — рассмеялась Августа. — Но как мы их реализуем, зависит от нас самих. Сторция перекатилась на спину. Она была восхитительно сложена: крепкая и соблазнительная. Августа огладила ладонью её мягкую грудь, думая, как продолжить эту ночь. Наконец она сказала: — Отдышись... и принеси мне наконец сока.