Если в тебя влюбился писатель, то ты сможешь жить вечно. Если в тебя влюбилась я, то ищи свой образ в каждом моём рассказе. И ты обязательно его найдёшь.
***
Жизнь настолько непредсказуема, что нельзя говорить «никогда». Ведь тогда кто-то свыше усмехнётся и покажет средний палец. Выкрикнет «А хрен тебе» и нагнёт. Поэтому чисто для своей безопасности — не говорите «никогда». «Никогда ему не признаюсь». Ну, да, дурак, вставай раком. Потому что твоё признание провисело в соцсети столько времени, что Сал, скорее всего, не просто раз прошёлся взглядом, а триста тысяч миллионов миллиардов успел и прочитать, и обсудить. Это, кстати, в лучшем случае, если тому, конечно, есть дело до чувств Трэвиса. В худшем — Сал прошёлся по тексту взглядом, а через минуту уже и позабыл. Равнодушие — страшное оружие. Ладно, в такой ситуации страшное оружие — это неработающий мозг Трэвиса. Ведь с нормальной головой на плечах ТАКУЮ ошибку всей своей жизни НЕ допустишь. Видимо у Фелпса это от матери. Она тоже допустила ужасную ошибку своей жизни — родила. Трэвис кусает губу, смотрит сначала на внимательный взгляд Сала, а потом на подаренную коробку на земле. Осторожно её поднимает, чувствуя, как трясутся руки. Прижимает к груди подарок. Замирает. Пытается не дышать.А вдруг с Салом надо как с динозаврами? Типа ты не двигаешься, а значит ты не существуешь. Или с динозаврами тактика другая? Нужно притвориться мёртвым? Трэвис как бы и так всю жизнь был мёртвым внутри, опыт есть. Хотя хрен там ваших этих динозавров! Ну, не жил Трэвис с ними в одну эпоху! Откуда ему знать, как при них нужно себя вести? Он-то блять при людях ведёт себя как еблан. А при Сале вообще с катушек съезжает. Наверно, при динозаврах как-то легче жилось. Хуяк и тебя метеорит размазал. Это прям мечта Фелпса! По крайней мере мечта на данный момент. — Трэвис? — Нет. — Что нет? Блин, Сал, ну, зачем такие сложные вопросы?! Фелпс на каникулах! На ка-ни-ку-лах! Прекрати вести себя как математичка на экзамене. — Трэвис, если тебе неловко, можем не обсуждать это. — Мне не неловко, — соврал он. — Тогда… Э… — Сал явно смутился. Или ожидал, что Фелпс даст заднюю. Хотя куда блин давать! Он и так спиной в стену упёрся. — Ты в посте обо мне говорил? Вот, за такую прямолинейность Трэвис и полюбил Сала. И могилу себе откопал. И вообще какого хрена происходит?! — Я… — спасибо язык за то, что отключил свой функционал. Потому что слова наружу не лезут! А рот открыт как у дебила. Вот и любуйся, Фишер, до чего ты довёл парнишку! А ведь каким святым он был! — Ты?.. Интересно, а можно отмотать время назад? Нет, не для того, чтобы удалить пост или вовсе его не выкладывать. Трэвис отмотает время на полчаса назад, когда он ждал, пока загорится зелёный свет на пешеходном переходе. Надо было шагнуть. Дебил. И всё же! Какова была вероятность такого проёба? Может Бог специально его заставил ошибиться? Чтобы поиграть в любимую игру — «Всем привет, это мой влог. И сегодня я в очередной раз разрушаю жизнь неудачника». И вот теперь Трэвис всего лишь пешка в чужих руках. Причина для насмешек. Для издёвок. Он не заслуживает любви. Ни от Сала, ни от Бога. Ни собственной. «Харэ себя жалеть, придурок». Если ошибка случилась, а машину времени ещё не придумали (напомню, не для того, чтобы заранее удалить пост), то остаётся лишь один вариант. Вариант для мужчин. Это взять ответственность за свои поступки. А значит не отмахиваться, не придумывать хуйню, не заикаться, не топтаться на месте, не реветь, а, смотря в глаза Салли, признаться в своих чувствах. Потому что если Фелпс не заслуживает любви (он искренне в этом уверен), то Сал заслуживает знать правду. А ещё Фелпсу кажется, что если он сейчас не скажет и буквы, то Фишер просто развернётся и уйдёт. Поэтому… Была… Не… Была… А лучше бы не была, потому что страх пиздец какой. Но поздно. Поздно, надо было раньше убивать себя, сейчас уже поздно. — Да. Пизда. — Что да? Я же сказал, пизда! — Да, Салли, ты мне нравишься. О! Какое чудо! Трэвиса вдруг ослепила вспышка на небе! Это же метеорит летит прямо на Землю! Ура! Он сдохнет! Кхм. Извините, мы случайно попали в фантазии Фелпса. Возвращаемся в реальность. — Ой… — Салли как-то даже смутился. Или устал. Непонятно из-за этого ебучего протеза. — Извини. — За что? Реально, Фишер, за что? Обычно такое говорят в двух случаях. В первом, когда ты по-настоящему провинился. Во втором, перед тем, как ударить. Хотя Трэвис по опыту школьного задиры может уверенно заявить, что первый метод уже не рабочий. Он ведь никогда не извинялся, даже когда разбивал носы каким-то школьникам. — За то, что не заметил твоих чувств. Так. Стоп. Он сейчас серьёзно? ДА ИДИ ТЫ НАХУЙ СО СВОИМИ ДЕБИЛЬНЫМИ ИЗВИНЕНИЯМИ! МЫ ТУТ ВСЕМ БЛЯТЬ СЕЛОМ СТАРАЛИСЬ, ЧТОБЫ ТЫ СУКА ИХ НЕ ЗАМЕЧАЛ, НО ВИДИТЕ ЛИ ТЕПЕРЬ ТЫ ИЗВИНЯЕШЬСЯ! ЧУВАК, ТО, ЧТО ТЫ НЕ ЗАМЕЧАЛ ЧУВСТВА — ЭТО ПРЕКРАСНО! ЭТО НЕ СЛУЧАЙНОСТЬ. ЭТО БЛИН ПЛАН ДЛИННОЮ В НЕСКОЛЬКО УЖЕ БЛЯТЬ ЛЕТ! Кхм. Извините, мы снова попали в фантазии Трэвиса. Почему там не было мира вокруг, а лишь крики? ДА ПОТОМУ ЧТО В ТАКОЙ СИТУАЦИИ ОСТАЁТСЯ ТОЛЬКО ОРАТЬ! — Ты побледнел, — заметил Салли. Хоть что-то он блять заметил! Правда от его слов Фелпсу захотелось зарыться с головой под какой-нибудь бетон. Но всё что он мог сейчас сделать, так это отпустить взгляд в ноги, ощутив, как дрожат у него коленки. — Не извиняйся за такое, — хмуро промычал Трэвис, еле выдавливая из себя слова. — Почему? — искренний голос Фишера поражал. Он словно капля светлого и чистого в этом обдолбанном Нокфелле. — Потому что я не хочу, — Трэвис пнул воображаемый камень, так и не подняв глаза на Сала. Но чётко чувствуя, как тот смотрит на него. От этого покраснели уши. — Ответ как от ребёнка, — закатил глаза Фишер. — Ой, а что ты ожидал от меня услышать? — на этот раз Трэвис поднял голову. Его брови свелись друг к другу, а на лбу появились морщинки. Сал кажется улыбнулся. Если это был план, чтобы встретиться взглядом, то Фишер чёртов гений. — Честно, ничего, — он пожал плечами. А спокойный голос вызывал много вопросов. Он тупой или глухой, раз не понимает сути ситуации? — То есть я сейчас зря тебе признался, раз ты даже не хотел это услышать? — надулся Трэвис. Точно ребёнок. Хотя все мы дети, когда дело касается влюблённости. — Не преувеличивай. Я ничего не ожидал, потому что ты имеешь право хранить молчание. — Мы, блять, в суде? — Трэвис закатил глаза. — Я просто не хотел, чтобы тебе было стрёмно, — Сал развёл руками, а его голос на долю секунды дрогнул. Или Трэвису это померещилось. — Так мне всегда стрёмно! — обиженно выдал он. Это, кстати, абсолютная правда. Жить в теле Трэвиса так хуёво, что через время привыкаешь к этому чувству и называешь его простым «стрёмно», когда на деле внутри тебя гниёт душа… Бу-у-у-э, слишком ванильно. Не по-пацански, как-то. И опять молчание. Они что играют в игру «кто заговорит, тот лох»? Ну, можно и не играть. И так ясен пень, кто здесь главный лошара. Этот лошара сейчас сжимает в руках подарок. Пальцы впиваются в красивую обёртку. А губы уже все искусаны от нервов. Они и так были не в лучшем состоянии. А сейчас вообще полнейшая жесть. — Мне нужно подумать, ладно? — Сал первым подал голос. Титул лошары всё равно закреплён на Трэвисе. Так прописано в правилах: «Лох тот, кто первый заговорит или тот, кого назвали Трэвисом Фелпсом. В таком случае, первое правило обнуляется». — Про чё? — хмыкнул парень. — Про ответ. Если я тебе нравлюсь, то я пока не готов говорить о своих чувствах к тебе. — Я и не жду от тебя взаимности. Я вообще ничего от тебя не жду, — закатил глаза Трэвис. Когда-то у него они выпадут. Диагноз «слишком много безмолвно язвил». — Мне достаточно того, что мы уже друзья. Что ты есть в моей жизни. Остальное неважно, — промямлил он. — А… — Салли вздохнул. — Ага… Поэтому не извиняйся, что не заметил моих чувств. Я их специально скрывал. — Зачем? — Ты в каком, блин, мире живёшь, Салли?! — психанул Трэвис. — Ты чё, не знаешь о правиле «если признаешься, то испортишь дружбу»? — Неа, — замотал головой парень. — Ты мне лучше ответь, в каком мире это ты живёшь? Почему ты думаешь, что твои чувства не важны? — Я такого не говорил! — Но ты их скрывал. — Это другое! — Нет, Трэвис, — твёрдо ответил Салли. — Это не другое. Ты ставишь свои чувства на второй, даже блин ни на какой план. Зачем? Ты же живёшь во лжи. А ты живёшь без лица, так что раунд, чел, закрой свой рот, нам неловко. — Я не хотел терять с тобой связь! — Трэвис снова повысил голос. А потом вовсе уселся на корточки, отложив полученный подарок рядом на тротуар. Руками он залез в свои волосы. — Я так долго её выстраивал! Чтобы всё потерять?! — Трэвис громко цокнул. И из его горла посыпался дурацкий истерический, но тихий смех. — Но я ведь ещё здесь, — Салли сел рядом. Он тоже убрал коробку в сторону и подвинулся к парню поближе. Их коленки соприкоснулись, заставляя Фелпса исподлобья поднять взгляд. Глаза стеклянные, с трещинками в зрачках, начинающие краснеть. — Это пока что! А настанет завтра, приедет твой Ларри, я перейду в новую школу и всё. Конец. Тебя больше не будет рядом. И это тупое признание делает только хуже. — Почему?.. — Салли положил свою ладонь Фелпсу на колено. — Потому что тебе неприятно! — но тот рывком сбросил руку с тела. — Я такого не говорил! — Сал повалился с корточек на задницу. — Но это же хуёво, когда тебя любит кто-то такой, как я! — болезненно выкрикнул Трэвис. Голос скривился, но говорить парень не переставал. Словно кнопка выключателя заела. Словно мысли заполнили тело, что уже стали вытекать наружу. — Мерзкий придурок. Кому хочется, чтобы его любил Трэвис Фелпс?! А?! — Да, блин, любому, — Сал потёр ушибленный бок. — Не ври. Теперь ты живёшь во лжи, — усмехнулся Трэвис, хлопнув в ладоши. — Трэвис, мне не неприятно, — но Салли продолжал настаивать на своём. Что странно. Зачем он тратит время на такое дерьмище, как Трэвис? Зачем он говорит это? Почему он всё ещё здесь? — Я просто хочу понять, что сам к тебе чувствую. Мне нужно время. — Я не прошу от тебя ответа, — поджал губы Трэвис. Это так тупо ждать, пока тебе откажут. Да легче блять вовсе не надеяться ни на что. Меньше получишь разочарований! Схема проста. — А я всё равно дам. Потому что ты признался. И это было смело. — Это был глупый пост, Салли, — усмехнулся Фелпс, проведя ладонью по лицу. Будто бы это поможет смыть все эмоции. — Я про реальность. Ты сказал мне это в лицо, — Сал опять устремил взгляд на Трэвиса. Такой строгий взгляд недовольного учителя. Реально. Ему в математички надо. — Я не видел смысла врать. — Не стоило скрываться с самого начала… Я бы не ушёл от тебя, даже если бы это было невзаимно. Ты ведь мой друг, — последнее слово прозвучало остро. — То есть… Я всё ещё твой друг? — Да, не сомневайся в этом, — Салли вновь подвинулся к парню поближе. И на этот раз уселся на задницу, прислонив свой левый бок к чужому правому. Трэвис не стал возражать от странного касания. — Мне с тобой весело и интересно, — Сал положил голову на его плечо. — Ты приятный человек, — он тихо выдохнул. — Ты крутой, — шёпотом добавил Салли, прикрыв глаза. — И завтрашний день не изменит моего мнения. — Но ведь завтра август, — безнадёжно промычал парень. — Это просто месяц… Трэвис замолчал на пару секунд. Солнце скрылось за облаками, но ещё стояло над головами. Лучи проходили сквозь воздушную призму облаков и мягко рассеивались на людях. Приятный ветерок продувал футболки парней, заставляя и их волосы пошевеливаться в унисон природе. Картина маслом. Только почему же так больно? В груди. — Сал, а если бы я тебе признался до того, как мы сдружились. Ну, то есть в самом начале… — неловко проговорил Трэвис. — Как бы ты отреагировал? — Не знаю, — Сал продолжал лежать на чужом плече. Вот так просто посреди чёртового парка на тротуаре сидят двое придурка. И говорят они о чувствах. — Ты ведь этого не сделал. — Не дерзи, а ответь. Попробуй… Представить что ли. — Ладно. Это примерно когда было? — Три года назад. Сал замер. Резко отскочил от плеча Трэвиса, заставив парнишку испуганно дёрнуться и шокировано с непониманием посмотреть на Фишера. — Три года назад?! Чувак, да ты безумец! Я в жизни никому так долго не нравился! — прокричал Салли, схватившись сначала за сердце, как бабка старая, а потом и за голову. — Ответь на мой вопрос, — Трэвис знатно покраснел. — Ладно… — Сал поджал губы. Он снова подсел чуть ближе, но уже не касался чужого тела. — Я бы… Начал с тобой общаться больше. — Врёшь, — без эмоций проговорил Трэвис. — Нет, я серьёзно. Почему бы не заобщаться с тем, кому я нравлюсь. Я бы узнал тебя поближе. И может это было бы взаимно. Может быть у нас с тобой что-нибудь да получилось. — А то, что я парень тебя не смущает?.. — А тебя то, что я без лица? — парировал Фишер. — Ну, зна-а-аешь, — с ноткой игривости протянул Трэвис, за что получил кулаком по плечу. Самый приятный удар в его жизни. Если и быть жертвой насилия, то только так. — Дерёшься, — подметил Фелпс. — Кто бы говорил, — посмеялся Салли, осторожно упав на землю спиной. Он раскинул руки по сторонам, а какая-то мимо проходящая бабушка громко цокнула, промямлила «фрик дебильный» и обошла тело парня, будто он трупик. Трэвиса это позабавило. Его вообще забавило то, как Сал мог вот так просто лечь на землю посреди улицы. Совсем безумец. Серьёзно, какой дурак плюёт на общественное мнение и валяется на земле, будто у себя на ковре? Верно. Счастливый дурак. Любимый дурак. — Мой отец точно убьёт меня, если узнает о нашем разговоре, — усмехнулся Трэвис, поджав пальцы к губам. — Так вот почему он меня ненавидит… — прошептал Салли. Фелпс пару раз кивнул и лёг с ним рядом. Он повернул голову к плечу, устремив влюблённый взгляд на Сала. И встретился с его голубыми глазами, что напоминали ему хрусталики на люстре. Эти глаза выглядывали через прорези протеза, в котором таилась темнота. Но Трэвис знал точно. Это не просто какой-то мрак. Это таинственная глубокая ночь, в которой снятся те самые счастливые сны. А завтра уже август. Первое августа затмит собой историю длиною в целый июль. Но откроет за собой дверь в новое путешествие, полное радости совместных моментов, чувственных переписок, близости, понимания и взглядов. Однако оно ни за что не заменит эти июльские дни. Ведь история месяца не про то, как Сал и Трэвис шли к отношениям. И не про эти их самые отношения. Это история о первой любви. Не о той, с которой вы целовались по пьяни на вечеринке, не о той, с которой у вас были первые отношения или первый секс. История о настоящей любви человека к человеку. О наивных чувствах, тупых поступках, глупых признаниях и всякой дряни, что творится с нами, когда мы встречаем того самого человека. И когда наши пути расходятся, а сердце всё ещё горит этим самым человеком, то неосознанно начинаешь думать, что «так, как с Салли у меня ни с кем не будет». А за этой мыслью бьёт следующая «я никогда не почувствую того самого, что чувствовал с Салли». И наполовину это правда. Да, история с Салли у Трэвиса останется самой любимой. Той, по которой ещё ни один раз ему приснится милый сон. И Трэвис будет рыдать и хвататься за отголоски тёплых воспоминаний прошедших лет. Прижимать их к себе, словно плюшевого медведя, которого ему подарил тридцать первого июля «когда-то его человек». И снова винить себя, что не смог запомнить каждое мгновение, когда Салли держал его за руку. Мысли так и будут посещать Трэвиса, как птицы, крутящиеся над своей жертвой. Или как сгусток тучи, преследующий мультяшного персонажа. Или как просто переживания о собственном будущем. Какого это больше никогда так сильно не полюбить человека за то, что он просто человек? А потом однажды Трэвис познакомится с одним парнем. Он станет его малознакомым приятелем, от которого будет веять атмосферой «я не знаю даже твой возраст, но расскажу тебе о своих мечтах». И Трэвис послушает о его мечтах. Послушает, не перебивая, и о его страхах, и о мыслях, и о целях. Вдруг поймёт, что ему давно не было настолько интересно слушать о чужом человеке, не вставляя эгоистичное «я». Уловит нотки горячо любимых, но похороненных чувств. И узнает, что… …он ещё способен полюбить. Или их пути не разойдутся. Жизнь ведь непредсказуема, ребят. Нельзя говорить «никогда». Ты не знаешь, что с вами произойдёт дальше. Может вы разъедитесь в разные страны. Может со временем начнёте игнорировать друг друга. А может к пятидесяти годам встретитесь лицом к лицу и возьмётесь за руки. Ну, или кто-то из вас напишет книгу про то, как сильно был влюблён. Хрен его знает.«I would never fall in love again until I found him» I said, «I would never fall unless it's you I fall into» I was lost within the darkness, but then I found him I found you