***
Первый раз они встретились, когда Леви только пришёл в Разведкорпус и вернулся с вылазки, потеряв близких друзей. Тех немногочисленных людей, которые стали милы его сердцу. И вот он пришёл в общий зал, где у каждой стены по четыре койки, сейчас пустые. Через большие окна с тонкими занавесками светило закатное солнце, оставаясь жёлтыми отблесками на металлических изголовьях кроватей. А там за большим столом сидела девушка и что-то писала. Леви безмолвно сел на твёрдую койку, что была ближе всех к медсестре. — Добрый вечер, — тихо произнесла она, поднимаясь с места. — Ага, — безучастно кивнул Аккерман. Он не был настроен на разговор, только лечение, а после душ, казарма и отдых. Большего не нужно. Тёплые пальцы касались его лица, пропитанная вата убирала остатки засохшей крови и обрабатывала ссадины. С ним ничего серьёзного. Почти ничего. — Потеряли кого-то? — мягко спросила девушка и достала бинт из ящичка с медикаментами. — Да, — честно ответил Леви. — Близкого? — она подняла глаза и встретилась со взглядом разведчика. — Да, — коротко повторил Аккерман, замечая долю сочувствия на женском лице. Медсестра неоднозначно вздохнула и принялась перевязывать лоб, аккуратно убирая волосы наверх. Леви наблюдал за её лицом в этот момент. Внутренние уголки тонкие брови сосредоточенно подняты вверх, светлые глаза отражают оранжевое солнце, нижняя губа задумчиво поджата. Сестра осторожничала, боялась задеть ранку и причинить боль. Он всё это видел, подмечал, отвлекаясь от мыслей о недавнем бою. — Как вас зовут? — спросила девушка, закончив лечение, и взяла лист и ручку. — Леви, — разведчик поправил волосы и поднялся с кровати. — Хорошо, можете идти, — она кивнула и что-то записала. — А вас? — Ханна, — сестра убрала прядь за ухо. — Надеюсь, буду видеть вас реже, — усмешка коснулась её губ. — Надейтесь, — ухмыльнулся Аккерман и зашагал к выходу. — Сделайте всё, чтобы его смерть не была напрасной. Её слова напоследок прозвучали скорее вежливо и учтиво, но сам факт того, что она хотела хоть как-то сгладить ситуацию отозвался в Леви далёким тягучим теплом. Он ничего не ответил, потом и вовсе забыл об этой встрече. Пока из-за несобранности и беспечности не повредил запястье на тренировке. Командир сразу же отправил его в лазарет, тогда в голове всплыли воспоминания о той сестричке. — Слишком мало времени прошло с нашей последней встречи, знаете? — Ханна собрала длинные волосы в хвост. — Ничего не поделаешь, — Аккерман расстегнул пуговицу на рукаве и подогнул ткань, оголяя запястье. — Не хотите меня видеть? — Не подумайте, — медсестра хмыкнула и взяла руку. Она осматривала запястье на предмет отёка, но глаза невольно цепляются на извилистые проступающие вены. Ханна шумно сглатывает слюни и берёт со стола мазь из трав. Единичные мурашки пробежали по телу, когда прохладный бальзам коснулся кожи. Боль от растяжения понемногу отступала. — Вы из новобранцев? — она вытерла пальцы салфеткой и достала накрахмаленный бинт. — Вроде того, — Леви размял шею. — Не похоже, чтобы вам было меньше двадцати, — Ханна недвусмысленно хмыкнула и наложила крепкую повязку, снижая подвижность руки. — Поздно поступил, — безразлично сказал он, переводя взгляд в окно, — а вам сколько? — Сколько дадите? — сестричка цокнула большими ножницами, отрезая концы узелка. — Вы молодо выглядите, — Аккерман призадумался, — около двадцати? — Двадцать два, — Ханна осторожно отпустила руку и подошла к столу. — Неделю покоя, потом приходите. Скажете внизу, что на массаж, вас проводят. — Как скоро смогу вернуться в строй? — он застегнул пуговицу и поднялся. — От вас зависит.***
Стена Мария пала. Эта печальная весть мгновенно разлетелась среди людей, ведь теперь всему народу приходилось ютится в двух стенах, вместо трёх. Всех врачей и некоторых медсестёр перевезли в другую больницу, давая возможность продолжить работу там. Многие члены гарнизона оказались на койках, а ещё больше погибли, пытаясь вывести гражданских. Ради того, чтобы этих же гражданских вновь отправили титанам на корм. Леви спешил донести раненного товарища, закинув его руку себе на плечо. Вокруг суетились белые халаты, бегая от одного пациента к другому. — Кладите сюда, — совсем молодая девушка провела Аккермана к пустой койке. — Сейчас подойдёт врач. Разведчик рухнул на кровать, выскальзывая из хватки Леви. Он громко застонал от боли, но его заглушали истошные крики других военных и попытки медсестёр их успокоить. Через короткое мгновение к Аккерману подбежала Ханна, весь халат перепачкан в багряной крови сослуживцев, а лицо белее мела. — Сними одежду, — попросила она, доставая принадлежности из большой кожаной сумки. Леви рывком распахнул ало-чёрную рубашку товарища. Ханна махнула ему рукой, мол, свободен, и приступила к работе. Аккерман отошёл, чтобы не мешать остальным. Он и сам ранен, но сейчас брались за тех, кто находился при смерти. Доктора зашивали раны, откачивали военных. В такие моменты он бесполезен, ничего не оставалось, только смотреть и верить в силы врачей. — Тварь! Сожрать меня хочешь?! — закричал один из раненных и с силой ударил по лицу Ханны, которая подошла его осмотреть. — Эй! — Леви бросился к ним и едва успел придержать девушку за талию, не давая встретиться с кафельным полом. Она пошатнулась и мельком оглянула Аккермана, тот отстранился и подошёл к военному, что дёргался и безудержно орал. — Не распускай руки, — прошипел разведчик и с лёгкостью перехватил его запястье, не давая вновь замахнуться. Ханна опомнилась и метнулась к Леви. — Не нужно, — она мягко похлопала его по предплечью, а затем криком обратилась к помощнице. — Дай ему успокоительное! Тяжёлый вздох. Обмен взглядами. Оценка происходящего. — Ты тоже ранен, идём. Новоиспечённая докторша быстрым шагом направилась из общего зала в отдельный кабинет. Аккерман молча последовал за ней. Звон ключей, скрип петель. В небольшой комнатке тише, чем во всём остальном крыле. Не стоял острый запах крови и лекарств. Уши отдыхали от бесконечного воя солдат. Леви приземлился на стул возле большого стола, захламлённого бумагами. В любой другой обстановке он может и поморщился бы от такого беспорядка, однако сейчас ожидать другого было бы глупо. Ханна сплюнула кровь изо рта в металлическую миску на комоде и поправила взъерошенные волосы. — Что ж, осмотрим тебя, — она промыла руки в небольшой раковине и вернулась к разведчику. — Давно ты врач? — Леви хотел, наверное, хоть сколько-то разрядить обстановку. — Надеялся, что тебя повысят раньше? — Ханна слабо усмехнулась и помогла избавиться от ремней, а затем снять верх. Аккерман хмыкнул и слегка наклонился, позволяя обработать ссадины на спине. Свежие раны щипало, но разведчик даже не поморщился. Когда доктор села перед ним, Леви заметил, как сильно трясутся её руки. Она тоже истощена нелёгкой службой. Поднимаясь, Ханна чуть не упала, схватившись за стол. Разведчик дрогнул, готовясь ловить. — С тобой что? — Аккерман внимательно смерил её холодным взглядом. — Можешь идти, — врач шумно выдохнула и убрала пряди от взмокшего лба. Леви сидел и медленно застёгивал рубашку, не зная, как поступить. Спросить или не стоит? Остаться ненадолго или всё же уйти? Она ведь уже пару лет как принимает его после боя, лечит и иногда даже слушает, если что-то случилось. Аккерман хоть и относился к этому, как чему-то должному, но где-то внутри понимал, что, возможно, нужно проявлять хотя бы мизерную каплю благодарности тем, кто стоит позади и всегда готов помочь. Не успел он покинул кабинет, как Ханна всё же рухнула на пол. Упала без сознания. Переутомление? Леви на момент перестал сомневаться, подскочил к ней и потряс за плечо. Не реагирует. Его ладонь коснулась лба. Доктор вся горела. — Да тебя лихорадит! — как-то гневно изрёк Аккерман и, чертыхнувшись, поднял в сидячее положение. — Кому в таком состоянии собралась помогать?! — отчитывал её, словно уже стал капитаном и обращался к подчинённому. — Там был мой дом, — в бреду шептала Ханна, едва открывая глаза, — и жених. Леви замер. Она про стену Мария. Слово «жених» из её уст отдалось неожиданной ревностью в груди, отдалённой, где-то совсем в глубине того, что называют душой. Аккерман замолчал, не понимая, откуда неприязнь к незнакомому человеку, да ещё и в такой момент. — Пожалуйста, не допусти этого снова, — докторша уткнулась лбом в сильную грудь. Его будто холодной водой окатили. Хмурые брови вдруг распрямились. Как он мог забыть? Ради таких, как Ханна, Леви служит и убивает титанов. Ради тех, кто продолжает верить в Разведкорпус и оставляет последние силы, не давая надеждам погаснуть в сердцах людей. Все они борются ради общего блага, хоть и на разных сторонах, но одной медали. — Не допущу.***
Утро. Больничное крыло. Аккерман явился на перевязку, но пришёл слишком рано. Ничего не мог поделать с тем, что проснулся ни свет, ни заря. Кошмары снились всё чаще, а бумажная волокита затягивалась до поздней ночи. Так и ходил он с кругами под глазами, стараясь не рявкать на подопечных больше нужного. Ханна недавно поздравила с повышением, и теперь ноги вели его к ней. Порой Леви нарочно отказывался от помощи других, хотя поменять бинты могут и сёстры. Настойчиво шёл к врачу на правах сильнейшего воина человечества. Слишком разбаловал себя. Даже постучаться забыл. Стоял в проёме и наблюдал за тем, как Ханна натягивала чулок. Кружевная резинка так и заигрывала с ним, просила дотронуться. Докторша стояла спиной и только начала поворачиваться, как Леви поспешил выйти обратно в коридор. Он проклинал того, кто придумал чулки. — Входи, — донеслось из кабинета. Аккерман зашёл и хотел извиниться за бестактность, но Ханна начала говорить первая. — Надеюсь, было что-то срочное, раз ты забыл постучать, — даже не потрудилась спрятать насмешку. Можно ли было считать делом срочной важности его желание поскорее увидеть её? Леви оправдывал это тем, что ему не так часто выдавалась возможность поговорить с интересными женщинами. На службе редко знакомятся, ещё реже заводят роман и семью. Чаще краткосрочные отношения на пару месяцев, пока вновь не отправят на вылазку. Пускай Аккерман и предпринимал попытки найти кого-то, но всегда было что-то не так. Одна слишком молодая и глупая, другая хочет серьёзности и детей, а третья и вовсе пискляво стонала. Да, и такое его порой раздражало. Сложнее было из-за того, что ему оставались не чужды обыденные желания. Такие, как найти уголок спокойствия в этом безумии. Прийти туда, где согреют. И рядом с Ханной он ощущал себя так. Начал понимать это только недавно. Докторша поправила халат, пытаясь расправить упрямые складки, убрала пряди за ухо, заботясь о собственном виде. Леви ведь пришёл в гражданском костюме, идеальной рубашке, несмотря на раннее утро. И ей хотелось бы соответствовать. А жест её откликнулся в нём чем-то трогательным. — Сними рубашку, — мягко сказала Ханна, доставая из тумбы все принадлежности. Ох, и как бы хотелось обоим, чтобы эта фраза звучала в совсем иной обстановке. Аккерман спустил пиджак, оставил его на спинке стула, принялся расстёгивать пуговицы. От глаз не скрылся изголодавшийся взгляд. И как давно… Ханна так смотрит на его тело? — Будет щипать, — слишком спокойно звучал её голос для той бури, что разгоралась внутри. Леви хотел бы попросить не смотреть так, иначе сорвётся, но неприятное жжение в ране отвлекло обоих от сладкого напряжения. Они здесь не за этим. — Спасибо, — всё же приучил себя говорить Аккерман после каждого приёма врача. — Обращайся, — Ханна едва улыбнулась и села за стол, приступая к бумагам.***
И вот Леви вновь шёл на перевязку, теперь уже заключительную. Может даже скажут, что пора снимать бинт, а капитан полностью здоров. Медсестра уведомила, что доктор Ханна болеет и сейчас никого не возьмёт. Тогда Аккерман впервые осознал, что тоскует. Даже скорее скучает. Слишком привык быть у неё. Через пару дней он снова пришёл. Ханна в своём кабинете. Это не могло не обрадовать, пускай Леви не сможет об этом сказать и никак не покажет. Но её… — Что с волосами? — Аккерман привычно нахмурился, наблюдая за тем, как докторша расставляет книги. — А, — она отвлеклась и пропустила короткую прядь между пальцев, — с длинными неудобно работать. Врёт. Считает его настолько глупым? Столько лет проходила с волосами до талии, а сейчас вдруг стали мешать? Леви злится, отчего сам не знает. Из-за лжи или от чувства, что что-то не так? — Тебе не нравится? — с грустью спросила доктор, замечая огорчение на лице капитана. — Дело не… в этом, — осёкся, хотел оправдаться. Перед ней-то? Но услышав искреннюю досаду, он не смог устоять, размяк. Переживает, что не понравится Леви? Эх, если бы дело было в одних волосах. Аккерман погрузился на стул, Ханна всё никак не могла подойти. Капитан вдруг понял, в чём дело. — Тебе так тоже идёт, — всё же сказал он эти слова, пытаясь не казаться совсем уж грубияном. Девушки ведь любят иначе — ушами. А как полюбить того, кто даже не может сделать комплимент новой причёске? Ханна лишь тихо рассмеялась, подмечая, что Леви так мил, когда хочет проявить немного внимания. — Спасибо, — она улыбнулась и рядом встала на колени, подцепляя пальцем мазь из маленькой чаши. — Тебе необязательно говорить так, чтобы понравится девушке. Докторша всё понимала. Даже глухой и слепой заметит, что капитана приводит сюда интерес. Помочь могут и в другом кабинете, а он снова и снова появляется здесь. — А что нужно? — Аккерман словно неумелый мальчишка впервые подумал о том, как же добиваться взаимности. — Ты и так нравишься.***
Он плёлся по коридорам, желая видеть только её одну. Попавшийся под руку юноша подсказал, что доктор Ханна уже отдыхает. Действительно, рабочий день ведь закончился, Леви пришёл не вовремя, но уже плевать. Ноги сами несут его к нужной двери, после падения стены Мария некоторые врачи остались без дома, а выделить им новый не позволяли обстоятельства. Так они и ютились в комнатах, бывших палатах, переделанных под спальни сотрудников. Ступенька, ещё одна. Последний этаж. Нужная дверь. Аккерман постучался, услышал тихие шаги. Скрип петель, заспанное лицо. Тонкие лямки открывали вид на хрупкие плечи, аккуратные ключицы. Короткая сорочка совсем не скрывала ног, а через полупрозрачную ткань виднелись две бусины на груди. Ханна смотрела сквозь ресницы, пытаясь уловить хоть какие-то эмоции. Леви скупился на них, осознанно или неосознанно — неважно. Девушка не могла винить его в этом, не просила объяснений. Казалось, она и так всё понимает. — Можно? — пересохшими губами вымолвил он. — Заходи. Ханна, ещё не пришедшая в себя после сладкой дрёмы, впустила его. Кровать качнулась под её весом. Леви закрыл за собой и подошёл к докторше, устало опустился на пол возле её ног. Тёплые руки уложили его голову на колени, пальцы зарывались в волосы, успокаивая. Аккерман не умел проявлять чувства, не знал, как это делается. Пол жизни был преступником, а теперь убивал титанов. Дела с женщинами имел, хоть и заканчивалось всё довольно печально. Да и не ощущал он с ними того же, что с ней. — Весь мой отряд погиб, — с какой-то отрешённостью тихо сказал Леви. Серые глаза буравили стену. Блёклый лунный свет слабо освещал комнату, так что толком разглядеть что-то было невозможно. Он лишь смотрел, не зная, куда деть глаза. Ханна молчала, обдумывая, что сказать, и гладила капитана по голове. — А ты… с тобой всё в порядке? — неуверенно спросила она. — Только обо мне думаешь? — неоднозначно произнёс Аккерман, ухмыляясь. — Думать о живых — моя обязанность, — сгладила Ханна, не желая показаться равнодушной. — Ногу вывихнул, — всё же ответил капитан без прежней насмешки. — Мне посмотреть сейчас или завтра? — ласковый голос прозвучал рядом с ухом. — Завтра. — Оставайся у меня, если хочешь. И Леви хотел. Он ни за что не откажется от возможности побыть с ней ещё чуть-чуть. Глаза закрылись сами собой, капитан сидел на полу, теряя счёт времени. Тревога внутри медленно отпускала его, оставляя место чему-то другому. Сделать то, что Аккерман умеет? Пожалуй, это будет лучшим шагом навстречу с его стороны. Он встал, повернулся. Ханна подняла глаза и невесомо дотронулась до рубашки капитана. Леви снял куртку, оставил на полу. Щёлк. Ремень на груди расстегнулся, отправился к куртке. Пальцы девушки помогли избавиться от ремешков на бёдрах. Остатки снаряжения были сняты, Леви облизал губы и заискивающе посмотрел на Ханну, ожидая немого согласия. Её тонкие руки притянули его ближе, коленом он упёрся на кровать между её ног. Мгновение, и Аккерман над ней. Докторша расстёгивала его рубашку, пока огрубевшие от рукоятки пальцы оттягивали лямку, а шершавые губы касались плеча. Белая ткань оказалась в стороне, даже в сумраке Ханна видела красные следы от ремней на белой коже. Она водила по ним, словно пытаясь залечить. Леви спешно стал поднимать сорочку, чтобы снять. Неожиданно тёплая рука взяла его за запястье, останавливая. — Что? — прохрипел капитан и заглянул в глаза. Ханна поджала губы, будто не решаясь дать ответ. На тонком лице промелькнул страх, не укрывшийся от Аккермана. Чего ей бояться? — Извини, я… Она захлебнулась воздухом и с трудом ослабила хватку, позволяя Леви продолжить. И только увидев обнажённое тело перед собой, он понял, в чём дело. Синяки. Где-то свежие, где-то едва различимые. На груди, на животе, внутри бёдер. Взгляд пал на ягодицы. Аккерман слегка повернул её ноги, желая рассмотреть получше. Не ошибся, там несколько тёмных ссадины, которые в ночи казались почти чёрными. Всё встало на свои места: и болезнь, и короткие волосы. — Кто это сделал? — с еле прикрытой злостью спросил он, убирая пряди от лица Ханны. — Уже неважно. Нежные ладони легли на скулы Леви, притянули его ближе. Она поцеловала его в кончик носа, чтобы отвлечь и не возвращаться к этой теме. Капитан ещё вернётся, не сейчас, потом. Найдёт того, кто посмел. Накажет, если потребуется. — Могу я… Аккерман не знал, насколько правильным будет с его стороны продолжить. В привычно безразличных глазах скрывалась растерянность. Он до исступления хотел её, уже давно. И когда видел щиколотки, и когда ненароком лицезрел кружевную резинку чулок, прямую спину с выступающими позвонками. Клянётся, ему чуть голову не снесло в один день. Тогда Леви в очередной раз снял рубашку перед ней и впервые заметил ответное желание. Но что теперь? — Да. Прошептала Ханна и приблизилась, опаляя кожу горячим дыханием. Капитан впился порывистым поцелуем в мягкие губы, завёл запястья девушки над головой и одной рукой прижал их к белой простыне. Он не знал, какова нежность. Более того был уверен, что и вовсе не способен на неё. Даже с Ханной. И всё же Леви приходилось сдерживать себя местами, когда хотелось сжать грудь или ягодицы. Не позволил себе причинить ей боль. Даже шею кусал иначе, стараясь не оставить следов. Девушка промычала, выгибаясь навстречу, ощущая язык на бархатной коже соска. Аккерман судорожно выдохнул, видя такую отзывчивость. В штанах стало тесно до боли. Пора от них избавляться. Ханна, воспользовавшись случаем, водила ладонями по его коже, задевая шрамы и царапины. Она поцеловала слегка сутулое плечо, а у Леви дыхание спёрло от новых ощущений. Доктор так обходительна с ним, трогательна. Чем он мог заслужить такое? А Ханна лишь искренне хотела помочь ему, утешить и заглушить боль, что таилась глубоко внутри и не находила выхода. Успокоить тревогу и спасти от круговорота смертей и крови товарищей. Думать о живых, заботиться о них — её работа. — Можешь не сдерживаться, — сказала она, когда капитан нерешительно осторожничал. — Уверена? — последний раз хотел убедиться Леви. — Уверена, — твёрдо ответила Ханна. Капитан придерживал её ногу под коленкой и медленно входил внутрь, теряя голову от горячей тесноты. Аккерман уткнулся в шею и резко толкнулся, срывая громкий стон с розовых губ. И это стало последней каплей терпения. Леви перешёл на грубость, не забывая целовать всё, что попадётся: синяки, ключицы, уши, губы. Ханна сдавленно стонала под ним и ногтями оставляла белые следы на спине, заставляя капитана вспыхнуть ещё сильнее. Светлое постельное сминалось под ними. Леви забывался в Ханне, не обращал внимания на тянущую боль в ноге. Слишком простой и банальный способ разрядить тело и голову. Но если бы Аккерман хотел только этого, то не пришёл бы именно сюда посреди ночи. Руки ласково обвивали шею, не давали и шанса беспокойству вернуться. Ни сейчас, ни потом. Ох, как же Ханна желала, чтобы эти чувства оставили его навсегда, но такова разведка, такова жизнь. Леви ускорился, чувствуя, как приближается разрядка. Изящные пальцы с силой вцепились в плечи, женское тело пробила мелкая дрожь, которую Аккерман ощутил всем собой. В глазах он увидел похотливый блеск, смешанный с благодарностью. Пара толчков, и капитан спешно выходит, пачкая живот Ханны. Шумные вздохи эхом отражаются от глухих стен, за окном начинает светлеть. Леви наблюдал за тем, как докторша вытиралась платком, и не знал, нужно ли ему уходить или можно остаться ещё ненадолго. — Ты чего? — она углядела спрятанное смятение. Ханна пододвинула одну единственную подушку и потёрла глаза, недавние сладкие чувства сменились усталостью. Её голова заняла лишь малый край, позволяя Леви лечь рядом. Он устроился на постели и уткнулся носом в затылок, накрывая их одеялом. Ханна спиной прижалась к Аккерману и настойчиво положила его руку себе на талию. Тот лишь усмехнулся ей в волосы и обнял, закрывая глаза.***
Когда Леви проснулся, то первое что увидел, как Ханна стоит возле окна и мажет фиолетовые синяки на ягодицах. Среди них отчётливо виднелись следы чьих-то пальцев. Аккерман хочет помочь ей, пускай по-своему, но хочет. Он приподнимается на локте, отчего докторша вздрагивает и поворачивается. Смущённо опускает сорочку, чтобы спрятать увечья. Она боялась тревожить его по такому, как ей казалось, пустяку. Ханна прикусила губу и вытерла руки полотенцем. — Скажешь, кто это сделал? — капитан не собирался оставлять всё так. Как кто-то посмел так обойтись с ней? С человеком, который спасает жизни других и его собственную. Не от смерти, скорее от звенящей пустоты, но всё же. — Полицейский из столицы, — тихо ответила Ханна и заправила пряди за уши. На фоне окна её силуэт, просвечивающий на свету через ткань, казался ещё более тонким и хрупким. Как ни посмотри — она девушка в первую очередь, а уже потом лекарь, служащий народу. Эти подонки, что греются под солнцем далеко от титанов, только и мнят о себе больше, чем есть на самом деле. Позволяют то, что обычные солдаты никогда не сделают. Между полицией и разведкой всегда будет эта стена из противоположных принципов. — Имя? — Леви привстал, садясь на постели, мягкое одеяло упало и прикрыло пах. Ханна вздохнула и села на край кровати, серьёзно посмотрела на капитана. Она не беззащитная девочка, может сама справиться с этим. — Не надо. Руки притянули Аккермана ближе и уложили голову на плечо, погладили по спине, волосам. Леви проклинал себя, ведь сейчас это должен делать он, а не Ханна. Его ладони несмело легли на узкую талию. — Скажи имя, — уже требовательнее повторил капитан.***
Привычный запах больницы ударил в нос. Недавно ему вправили вывихнутую ногу, теперь он шёл на заключительный осмотр, чтобы подтвердить выздоровление. Леви остановился в коридоре, в кабинет Ханны стучался мужчина с букетом. Она открыла дверь и переступила порог. Военный с сияющей улыбкой смотрел на неё, радуясь встрече. Доктор не разделяла его счастья, вежливо кивнула и улыбнулась уголком губ. — Прошу, доктор Ханна! — мужчина выпрямился и снял шляпу. — Примите моё приглашение на свидание? Аккерман перевёл взгляд на женское лицо, ожидая реакции. — Ох, — она смущённо заправила прядь за ухо, — извините, не могу согласиться. Капитан облегчённо выдохнул, всё же Ханна так мила только с ним. Член гарнизона понимающе кивнул и расстроился. — Хотя бы цветы примете? — он протянул букет. — В знак благодарности. — Конечно, спасибо, — доктор благодарно улыбнулась и приняла подарок. Она проводила мужчину глазами и встретилась со взглядом Леви. Ханна неоднозначно усмехнулась и зашла в кабинет, оставляя дверь открытой. — Здравствуй, — тихо поздоровалась и взяла вазу с комода. — Привет, — Аккерман прошёл в комнатку и присел на стул. — Как дела на службе? — врач поставила вазу с цветами на стол и присела на корточки рядом с Леви. — Эрен разочаровывает, все эксперименты провалились, — капитан снял туфлю и носок. — Он ведь ещё совсем мальчишка, — Ханна усмехнулась и ножницами подцепила узел бинта. — Не оправдывай его, раз вызвался воевать против титанов, значит уже не ребёнок, — Леви покачал головой и скрестил руки на груди. — Может и так, — она пожала плечами и сняла повязку, принялась осматривать ногу. — Судьбе любого в этих стенах не позавидуешь. — Кроме тех, кто сидит у верхушки, — Аккерман отвёл взгляд в окно, но глаза зацепились за букет в вазе. — Но скоро и их час придёт. Доктор поднялась на ноги и повернула к себе дежурный блокнот с ручкой. Леви обулся, понимая, что вывиха как не бывало. Теперь он сможет вернуться в строй. Ханна встала между его коленей и мягко притянула к груди, обнимая за плечи. Капитан вдохнул знакомый запах духов и прикрыл глаза: чёртовы цветы на столе его раздражали. Нельзя взять их и выкинуть. Особенно когда тебя заботливо целует в лоб прекрасная девушка. Выход есть. И он один. Через пару дней Леви пришёл в больницу с букетом. Ханна едва усмехнулась, когда увидела его таким серьёзным. Капитан даже не смутился, протянул цветы и сказал: — Те скоро завянут. Врач повернулась к столу. Букет в вазе даже не начал засыхать.***
Конец рабочего дня. Аккерман ожидаемо сидел в кабинете и застёгивал рубашку. Врач смотрела на аккуратную линию челюсти и серые глаза, казавшиеся жёлтыми в свете заходящего солнца. Ханна нежно улыбнулась и достала что-то из ящика, обошла стол и встала рядом с капитаном. — Возьми, — она протянула небольшую коробочку, украшенную белой лентой. — Что это? — Леви накинул пиджак и недоверчиво посмотрел на… подарок? — Там мази и чай, — доктор нерешительно поджала губы, — мне предложили пост главного врача в Стохесе. Аккерман вдруг резко махнул рукой, выбивая коробку из руки Ханны. Это она прощается так?! — В чём дело?! — повысила голос Ханна и непонимающе уставилась на Леви. Он и сам до конца не понимал. Ей нет причин оставаться в этой больнице и ютиться в маленькой спальне, когда предлагают вариант гораздо лучше. Но… куда ему приходить? Куда возвращаться после тяжкого сражения? Как быть без ласковых рук, к которым привык? Аккерман молча поднялся со стула и направился к двери. Доктор крепко схватила его за руку, останавливая. — Объяснись! — приказным тоном сказала она. — Мне не нужны такие подачки, — Леви дёрнул запястьем, вырываясь из тонких пальцев. — Подачки? — Ханна опешила. — Если хочешь попрощаться, сделай это по нормальному. — Да что с тобой? — докторша с силой вцепилась в плечо капитана. — Прекрати, — Аккерман скинул с себя руку. Слишком резко. Он обернулся и увидел, с каким ошеломлением смотрит на него Ханна. Стало противно. От себя. Капитан вышел, хлопнув дверью. Поддался не тем эмоциям, а ведь если она уедет, то Леви не будет видеть её также часто. Если они ещё встретятся вообще, ведь главные врачи, как ни прискорбно, в большинстве своём не лечат, а управляют. Мог ведь сдержать себя и уйти, не испортив впечатления. Испугался, что снова потеряет кого-то близкого. А с этим страхом ему не совладать.***
Он сидел в кабинете над бумагами, пытаясь хоть что-то сделать с накопившейся работой. Дождь за окном не переставал идти с его возвращения в штаб. Время на часах подсказывало, что уже пора спать, но Леви даже не собирался. Совесть всё-таки мучала. Надо будет найти её перед отъездом, объясниться по-человечески. Признаться в конце концов в том, что неравнодушен к ней. Ведь так делают все люди? В дверь постучали. — Капитан, к вам пришёл врач. — Пусть заходит. Ханна стояла на пороге кабинета. С плаща стекала вода, все волосы промокли, а под глазами размазалась тушь. Леви подскочил с места и взял зелёную накидку из шкафа, накинул на голову докторши, вытирая влагу с волос. Ничего лучше для этого у него не нашлось. Она сжала его рубашку, но не оттолкнула. — Ты серьёзно думаешь, что я уеду и оставлю тебя? — прошептала Ханна. — Как я могу? После того, как ты пришёл ко мне ночью, когда было хуже всего… как я могу уйти?! — она зажмурилась, говоря громче. — К кому ты тогда пойдёшь, если снова будет плохо?! Аккерман стоял и слушал, чувствуя, как её плечи дрожат. И было больнее всего слышать, как Ханна всхлипывает. От неё пахло алкоголем. Напилась и явилась в штаб, чтобы поговорить с ним. — Не плачь, — Леви обхватил её и прижал к себе. Глупый дурак. Это он должен был принести подарок, поздравить. Её труд наконец признали, а это огромное достижение. Ещё и отказалась от такого предложения, дура, а всё ради него одного. — Слышишь? — прошептал и погладил по спине. — Не плачь, Ханна. Аккерман опустил голову, не расцепляя руки. Когда она успокоилась, Леви отвёл её к себе в комнату. Непослушные руки стягивали мокрую одежду, капитану пришлось помочь, уже не обращая внимания на запах перегара. В этом худеньком теле было слишком много спиртного. И вот Ханна лежала на кровати в одном нижнем белье и чулках. — Иди ко мне, — сказала она, пока её глаза пьяно поблескивали в свете одинокой свечи. Леви, словно во сне, забрался на постель. Его нежно притянули и поцеловали губами со вкусом вина. Он запустил руки в её волосы и слегка оттянул, открывая шею. Принялся целовать бархатную кожу, иногда поднимался, чтобы укусить мочку уха. Ханна покрывалась сладкими мурашками и нетерпеливо стягивала рубашку капитана, задевая кожу ногтями. Аккерман пообещал себе быть хоть немного нежнее, однако с трудом сдерживал желание взять своё прямо сейчас. Своё? Как громко Леви отзывался о ней, а иначе попросту не мог. Её не обделяли мужским вниманием, порой даже слишком, переходя черту. И только с ним она была так любезна, глушила его боль собой, забывая о собственной. Капитан давно понял, что не из-за работы Ханна так обходительна с ним, не из-за обязанностей. И с того момента мысленно обозначил её своей. Она ждала его, из раза в раз, пускай и не хотела, чтобы на крепком теле появлялись новые раны. Вылечит, не проблема, раз такова служба. И всё равно. Не хотела. — Прости, — Аккерман навис над ней, всё ещё испытывая вину. — Не переживай. Ханна отодвинула его влажную чёлку, заглядывая в глаза. Леви впился в приоткрытые губы настойчивым поцелуем. Она не помнит, как капитан спустился, а его язык оказался внутри. Аккерман закидывал ноги на плечи, вслушиваясь в приглушённые стоны. Когда на все его нежные движения находился яркий ответ, он хотел почаще быть таким. Хотя никто не требовал, не просил. Уже через пару мгновений они сидели на кровати. Ханна сжимала Леви внутри, пока его губы смазано целовали румяное лицо. Она вся дрожала от наслаждения, снова и снова содрогаясь в горячих руках. Слишком пьяная, завтра придётся худо. Настанет очередь Аккермана ей помогать. А пока… — Спасибо, — едва слышно прошептал капитан. Этого хватило, чтобы Ханна услышала. Леви впервые благодарил не за лечение, а за те ощущения, что были рядом с ней. За то, как он чувствовал себя, как терялся в новых эмоциях, не вспоминая о прошлом, о сражениях. Она тихонько рассмеялась и поцеловала кончик носа.