Ласковая гадина

      Суён, прежде чем войти в комнату мальчиков, тактично стучит в дверь костяшкой указательного пальца и терпеливо ждёт, пока ей разрешат войти. Она за много лет жизни с этими двумя уже научена одному главному правилу: всегда стучись. Особенно когда живешь с двумя взрослыми парнями, состоящими в романтических отношениях. Хватило ей уже пару раз стать свидетелем смущающих сцен и причиной огромных напуганных глаз Чонгука, что со скоростью света заворачивал их с Тэ оголённые тела в одеяло, пока последний возмущённо вскрикивал «Мама!».       Женщина, получив одобрение в виде приглушённого короткого рыка, приоткрывает светлую дверь и заглядывает внутрь. В комнате как обычно царит полумрак, потому что ни Тэхён, ни Чонгук не любят солнце, и стоит лёгкая прохлада из-за открытого всю ночь окна. Суён в шутку называет их вампирами.       Тэхён крепко спит, лёжа на животе и обняв руками подушку, пока на его широкой спине удобно умостилась чёрная морда уже привычно бодрствующего в это время Чонгука. Завораживающая своим видом и тёмной шерстью пантера расслабленно раскинулась рядом с Тэ и лениво дёргала кончиком хвоста, с интересом поглядывая на вошедшую женщину своими любопытными глазами цвета весенней зелени.       Суён улыбается Чонгуку и негромко спрашивает: — Будешь завтракать? Или подождёшь, пока Тэхён проснётся?       И совсем не удивляется, когда Гук отрицательно качает головой, что-то мурлыкнув себе под нос, и укладывая круглую голову на макушку сопящего в подушку Кима. Женщина беззлобно закатывает глаза, качая головой, и прикрывает за собой дверь, оставляя парней наедине.       Эти двое как липучки. Точнее, Чонгук этакий персональный преданный чёрный хвостик, которому только возможность дай не отлипать от Тэхёна — он и не отлипнет. Старший, в принципе, не особо-то и возражает. Так было всегда. С тех самых пор как они встретили Чонгука и взяли его в свою семью с подачи Тэ.       Женщина мягко улыбается, пока разливает им с мужем фруктовый чай, и вспоминает с нежностью события шестнадцатилетней давности.       Они с мужем всегда любили и стремились защищать природу и окружающий мир, помогали бедным и голодающим, поэтому участвовали во всяких волонтерских мероприятиях и жертвовали средства в различные фонды. Одним из таких мероприятий стала поездка в Африку на пару месяцев, где они должны были организовать поставку пропитания местным голодающим племенам. На тот момент Тэ — их сыну, было уже десять лет, поэтому они взяли его с собой.       К слову, помогала их организация не только людям, но и оборотням, которые старались держаться обособленно из-за непринятия многими людьми их животных повадок и сущностей. И хоть немало оборотней уже училось нормально сосуществовать с людьми, подавляющая их часть всё так же предпочитала жить в диких местностях по привычным для них порядкам. И может это была сама судьба, но Тэхён тогда наткнулся на маленького детёныша пантеры, которого не принимало собственное племя. Никто не любил не таких. Его окрас привлекал слишком много внимания в племени леопардов, где все были стандартной расцветки, а ещё чаще срывал охоту, ведь добыча очень быстро засекала подозрительное чёрное пятно в зарослях песочного цвета.       От Чонгука тогда даже собственные родители отказались. Он был маленький, худой и очень одинокий. Но такой ласковый и доверчивый, что без капли страха начал ластиться к протянутой маленькой ладошке Тэ и так преданно смотрел в лицо старшего мальчика, будто увидел в нём что-то невероятное. Хотя, для него это наверняка так и было.       Он был в племени на птичьих правах, никому не нужный, и о ласке и любви мог даже не думать. Старшие леопарды кривили губы при виде его и рычали, будто он прокажённый какой-то, а не просто другой окраски. Ровесники же фукали и постоянно выталкивали его из своих компаний, не желая играть со «страшилой».       Чонгуков окрас, который простой человек посчитал бы прекрасным и невероятным, для самих леопардов и оборотней был ничем иным, как ошибкой и браком. Так что светловолосый хихикающий мальчишка, что с упоением чесал его за крошечными ушками и крепко-крепко обнимал за шею — был тем, о чём шестилетний Чонгук даже мечтать не смел. Не смел, но именно Тэ и стал в итоге его мечтой.       Сам Тэхён сразу почувствовал интерес и необъяснимую тягу к маленькому чёрному котёнку с выразительными глазами, что сидел в отдалении от их волонтерского лагеря и с детским любопытством разглядывал выгружаемые из грузовиков ящики с водой и продуктами. Ким даже осознать не успел, как уже отошёл от мамы и сидел возле него на корточках, протягивая ладонь с целью погладить маленькую пантеру. И стоило ему только дотронуться до мягкой шёрстки и услышать довольное ворчание — всё, его маленькое сердечко было покорено.       Все оставшиеся два месяца он проводил с Чонгуком почти круглосуточно. Родители Тэ сначала скептично отнеслись к маленькому оборотню, что оставался у них даже на ночь, думая, что его родители будут переживать о его пропаже. Но стоило им как-то наткнуться на одиноко бродящего ночью Гука и услышать его историю из рассказов местных — они махнули на всё рукой и уже не удивлялись, когда находили своего сына в кровати в облипку с Гуком. Постоянно. И обязательно это всё сопровождалось довольным тарахтением спящего котёнка, который любил лежать, тычась носом в щеку хёна.       Мальчики вместе ели, играли, купались в ванне (Гук даже заплакал в первый раз от восторга при виде толстого слоя пены) и в целом проводили всё своё время вместе, пока старшие занимались своими делами. У Чонгука всё равно больше никого не было, а Тэ наконец-то смог найти себе друга в этих местах. Друг в друге они нашли всё, чего им не хватало.       Чонгук, к слову, неблагодарным ребёнком не был. Он постоянно упёрто просился помочь с чем-нибудь, помогал перетаскивать нетяжёлые продукты и часто мыл посуду. Мальчик всегда составлял Суён компанию, когда она хотела выпить чашечку чая, а все отказывались. Женщине и её мужу Чонгук нравился, он был воспитанным скромным крохой, к которому просто отнеслись слишком несправедливо из-за того, в чём он не виноват совсем. Даже получая столько неоправданной ненависти, он не озлобился на весь мир и сохранял в себе детскую непосредственность и искреннюю доброту.       Они заботились о нём и дарили столько же внимания, сколько и Тэ, желая хоть немного побаловать мальчика в заботе и хорошем отношении, которое он не получил от собственной семьи. Сын не обижался, лишь радовался как ненормальный, что его особенного друга приняли с такой теплотой, и с весельем расцеловывал румяные щёчки смущённого Чонгука, которому Суён вручила огромную шоколадку с орехами. Глаза Гука в тот момент были такими же огромными. Он был в шоке, что ему позволено съесть это всё одному. Что он, конечно же, не сделал, делясь сладостью с уже обожравшимся своей порцией Тэхёном.       Но время неумолимо шло и старшие с тяжестью на сердце понимали тот факт, что им скоро нужно будет уезжать. Втроём, без Чонгука. Чего они в глубине души оба делать не хотели от слова совсем. Юркий маленький котёнок, что постоянно вертится под ногами, уже стал каким-то родным, и вновь оставлять его одного на произвол судьбы было больно.       Тэхён, когда узнал всё… закатил скандал. Грандиозный и громкий. Разрыдался на всю Африку, прижал ничего не понимающего сонного Гука к себе и слёзно умолял родителей не оставлять его здесь. На попытки родителей пояснить, что это не так-то просто, яростно качал головой, агрился, а после заперся с Гуком в комнате, громко хлопнув дверью. И так несколько дней подряд. Тэхён яростно отказывался покидать Африку без Чонгука, который уже всё понял на тот момент и с ломаной улыбкой пытался его успокоить, говоря, что всё нормально. Хотя внутри маленького мальчика всё рыдало и кровило от боли и тоски. Он так не хотел оставаться один, без Тэ. Ему только дали надежду на счастливую жизнь, но суровая реальность так быстро у него её забирала.       Тэхён на все его жалкие попытки сделать вид, что он будет в порядке, злился, требовал замолчать и лишь обнимал младшего как плюшевую игрушку, судорожно гладя по спине и обиженно вперившись взглядом в родителей, что рвали волосы на голове, думая, как поступить.       Решение пришло само, когда Хёнсок, отец Тэ, нашёл Гука, украшенного кучей синяков перед их волонтёрским лагерем. Оказалось, что местные мальчишки-леопарды подловили его и побили в наказание за то, что он получает от людей слишком много вкусной еды и развлечений, хотя такой урод как он вообще их не заслужил. Мужчину тогда охватила такая волна ярости и сожаления. В момент, когда он аккуратно поднимал маленькое для своего возраста тельце на руки, а Чонгук преданно смотрел ему в глаза, шепча «спасибо», Хёнсок твёрдо решил, что тут они его не оставят ни за какие коврижки. Да и Тэхён их точно живьём за такую попытку сожрёт и выпрыгнет из самолёта налету. И плевать на трудности, которые перед ними встанут для возможности увезти чужого ребёнка из чужой страны.       В Африке они задержались ещё на приличное время. Сначала была канитель с оформлением Чонгуку документов, а после и опекунства на него. Бесконечные собеседования и проверки, установление официального отказа биологическими родителями от Чонгука были стойко выдержаны парой, и, в конце концов, они стали официальными опекунами мальчика. Когда нужно было выбирать между усыновлением и опекунством Суён с Хёнсоком как-то не задумываясь, выбрали второе, ведь что-то подсказывало им, что усыновление в будущем не очень хорошо сыграет в отношениях их сына и Чонгука.       К слову, не прогадали. Ведь в свой двадцать один год Тэхён с довольной улыбочкой объявил, что они с Гуком встречаются. И это было совсем неудивительно для спокойно принявших эту информацию родителей, ведь их нежное отношению друг к другу мог не заметить только слепой. Парни были как две половинки одного целого, их привязанность и любовь друг к другу была на каком-то другом, едва ли не на осязаемом уровне.       Ну а ещё Хёнсок за пару недель до этого видел, как они тайком целовались на заднем дворе, а после с довольной улыбочкой пересчитывал деньги от проспорившей жены. Она ставила на то, что они протянут без отношений ещё год. С того момента прошло ещё пять лет, а эти двое всё такие же: где один, там и второй. — Дай угадаю, Гук как обычно отказался завтракать без Тэ? — усмехается мужчина, с благодарностью приняв из рук жены протянутую чашку с чаем и аккуратно пригубив её. Суён цокает раздосадовано, садясь рядом с ним. — Ага. Скучаю по маленькому Чонгук-и, который всегда пил со мной чай и игнорировал мельтешащего рядом Тэ с пазлами в руках, пока я не закончу, — брюнетка негромко смеётся, откусывая немного от своего тоста с джемом и запивая всё горячим напитком. — Сейчас же он скорее неделю голодать будет, чем пойдёт кушать без Тэ. А ведь он тот ещё засоня. — Они как маленькая семья в семье. Друг без друга за стол не садятся. Мы с тобой ведь такие же, — подмечает Ким, на короткое мгновение накрывая ладонь жены своей. Суён вздыхает, согласно кивая головой и негромко прыская. А ведь и правда. Она ещё в самом начале их брака приучила мужа завтракать, обедать и ужинать вместе. Не любила она приёмы пищи в одиночестве, пропадал весь интерес к этому, и еда казалась не такой вкусной. — Не могу поверить, что они скоро уедут, — с лёгким огорчением тянет она, поджимая губы. — Тэхён, поганец, мало того, что сам в Японию работать уезжает, так ещё и Чонгука забирает с собой. Не мог оставить что ли? — возмущается она, всплескивая руками и забавно хмурясь. Хёнсок бросает на неё весёлый взгляд из-под бровей и закатывает глаза. — Оставил бы он — Чонгук бы за ним пешком пошёл, и вся Япония слышала бы какой «Тэхёни-хён сукин сын, как ты мог меня бросить?», — не шутит, констатирует факт. Как шестнадцать лет назад их друг от друга отлепить не могли, так и сейчас. — И то верно.       Чонгуку невтерпеж. Жуть как хочется разбудить Тэ и получить свои утренние ласки, но у них со старшим уговор: не будить последнего до одиннадцати часов дня минимум. Гук, конечно, мог бы спокойно проигнорировать и разбудить своего парня прямо сейчас, ведь ничего он ему не сделает, кроме недовольных ворчаний и щекотки, но Чонгук с уважением относится к просьбам хёна. Поэтому лежит, скучающе оглядывая комнату и временами потираясь щекой о тёплую спину старшего.       За эти годы Чон знатно вымахал и вместо маленького котёнка превратился в грациозную пантеру с сильными лапами и твёрдым жилистым телом. И хоть в массе он набрал достаточно, всё равно не мог отказать себе в удовольствии поваляться на Тэ, заползая на кряхтящего хёна всем своим телом.       Тот сначала ворчал, но стоило Гуку слабо прикусить его за загривок, как Тэ судорожно вздохнул и моментально обмяк. Чонгук тогда удивлённо мурлыкнул, медленно осознавая, что, кажется, случайно нашёл слабое место своего парня. И теперь пользуется этим на постоянной основе: стоит только Тэ начать хоть немного злиться, как Гук сразу же несильно впивается острыми резцами в крепкую шею, и это молниеносно остужает весь запал Кима. Это даже чем-то напоминает ситуацию, когда хищник впивается в горло своей добычи, дожидаясь пока жизнь медленно покинет её, и она прекратит трепыхаться. Только у Чонгука цель успокоить и немножко контролировать хёна, а не убить.       Чонгук сверлит взглядом часы на прикроватной тумбе, отсчитывая секунды и ликуя, когда наступает ровно одиннадцать часов. Теперь у него полный карт-бланш.       Пантера начинает урчать, как заводящийся мотор, тереться об старшего всем телом и настойчиво тыкаться мягким носом в чужую щёку, слегка щекоча ту жёсткими усами. В порыве эмоций слегка кусает за голое плечо и давно любимый загривок, и недовольно рычит, когда Тэ игнорирует все его потуги, продолжая дрыхнуть без задних ног. Они на этой неделе и так мало времени вместе проводили из-за большой загруженности Тэ по поводу перевода в японский филиал, так что Чонгук не успокоится, пока наконец-то не получит своё заслуженное внимание от собственного парня. До Тэхёна он слишком жаден, чтоб проявлять скромность и терпение.       Чонгук фыркает и начинает вылизывать шею старшего, с удовольствием подмечая едва заметный засос на ней. Он часто метит Тэ, ревностно водя губами по смуглой коже и стараясь оставить как можно больше своего запаха на парне. Сам Тэхён его даже не почувствует, зато для других оборотней он становится как запретная зона.       И вот, спустя несколько минут вылизываний, покусываний и ворчливых порыкиваний на ухо, Тэхён начинает ворочаться и сонно мычать, пытаясь открыть глаза. Чонгук терпеливо ждёт, пока тот осознает реальность и податливо сползает на кровать, когда Ким пытается перевернуться на спину. Старший на автомате протягивает руку и гладит засветившуюся от радости пантеру за маленькими круглыми ушами, пропуская короткую шерсть сквозь пальцы и бросая быстрый взгляд на часы. — Гадина, — бросает обречённо хриплым ото сна голосом, когда понимает, что Гук в очередной раз разбудил его в первую же минуту их договорных «часов для пробуждения». Чонгук, честно говоря, не чувствует себя ни капли виноватым, поэтому вновь заползает на Тэ, аккуратно укладываясь сверху.       Тэхён опускает глаза на младшего, не прекращая почесывать его по загривку. И за то, с какой преданностью на него смотрят зелёные глаза напротив, он готов простить Чонгуку всё. Даже если бы он разбудил его в восемь утра. Невозможно устоять под таким взглядом, он пробирает до самого сердца, укутывая его в тёплый кокон осознания сколько же любви и привязанности плещется на дне чужих глаз по отношению к тебе. Чонгук навсегда останется его любимым ласковым мальчиком, которому он не может отказать почти ни в чём. Чонгук лижет его в губы, щурясь и игриво поджимая ушки. Длинный чёрный хвост пантеры задорно дубасит Кима по голени, будто не зная, куда ещё выплеснуть нетерпение своего хозяина. — И тебе доброе утро, — Тэхён улыбается, почёсывая обеими руками Гука под пушистыми щеками, слегка поднимается и целует в нос в ответ. И ещё раз. И ещё. Расцеловывает кошачью морду с любовью, пока Чонгук с удовольствием подставляется под поцелуи, смотря на старшего как на самое дорогое, что есть в этом мире.       Вдоволь наобнимавшись с отзывчивой на нежности пантерой, Тэхён пихает младшего в бок и просит: — Перекинься. Мне срочно нужны твои губы на моих в качестве моральной компенсации.       И кто такой Чонгук, чтобы отказывать в такой просьбе. Лишь тот, кто уже через минуту в форме человека лежит на простынях, придавленный весом старшего парня и получающий поцелуи-бабочки по всему лицу. Ким просовывает ладони под спину младшего, крепко обнимая за аккуратную талию и прижимая ближе к себе. Чонгук мычит, закидывая руки ему на плечи, когда чужие губы настойчиво накрывают его собственные, а большая ладонь плавно сползает с талии вниз, собственнически впиваясь пальцами в крепкое мясистое бедро, усеянное леопардовыми пятнами.       Чонгук своего добивается в полной мере. Взаимно соскучившийся за эту неделю Тэхён долго терзает его на кровати, зацеловывая губы до онемения, шепча на ухо интимные признания и оставляя яркие засосы на внутренней стороне бёдер. Обожаемые Кимом лодыжки и запястья Чонгука тоже получают свои поцелуи, прежде чем старший, наконец, отлипает от потерявшего связь с реальностью Чонгука. У того ноги подкашиваются даже с учётом того, что он уже лежит, сердце сейчас из груди выскочит к чёртовой Африке, а в пижамных шортах становится неуютно тесно из-за подкатившего возбуждения. — Доволен? — нахально улыбается Тэ, наклоняясь и покрывая лёгкими поцелуями вспотевшую шею парня. Чонгук громко выдыхает, стискивая Кима между своих ног и зарываясь пальцами в его светлые волосы. — Ещё как, — урчит, потираясь чуть припухлой щекой о чужую макушку. — Скучал? — Ага, — бубнит в неё же, расслабленно прикрыв глаза. Старший улыбается, пробегаясь кончиками пальцев по покрывшемуся мурашками подтянутому животу Гука, невесомо очерчивая выделяющиеся рельефы пресса. — Мой хороший, — Тэхён вновь меняет их местами, укладывая Чонгука себе на грудь и начиная лениво перебирать отросшие тёмные пряди на его затылке. — У меня шею сзади щиплет, ты опять меня укусил? Чонгук поднимает на него чистейший невинный взгляд и хлопает своими чёртовыми длинными ресницами. — Как ты мог такое обо мне подумать, — охает он. Тэхён фыркает, целуя его в лоб. Врун. Не знай он его так хорошо, реально повёлся бы на эти искренние яркие глазищи, но Ким уже научен опытом, так что спокойно различает, когда Чон начинает хулиганить, строя из себя невинного.       Тэхён щёлкает его по носу и пытается встать с постели, что у него получается не очень просто, ведь Чонгук повис на нём влюблённой коалой, сцепив ноги за спиной Кима, а руками крепко обняв за шею. — Слезь с меня, микроб, — старший крутится из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть с себя несанкционированного пассажира, но тот оказался очень цепким и упрямым. — Я не микроб. Ну, пожалуйста, не скидывай меня, — просят почти не наигранно жалобно в ответ, смотря на Кима глазами кота из Шрэка. Один в один прям. Вот как Тэхён должен справляться с этим? Эти кошачьи выразительные глаза на симпатичном лице, что пялятся на него уже шестнадцать лет — главная слабость Тэхёна. — Ты сегодня истинно-ленивый кот, да? — Тэ хмыкает, сдаваясь под напором мокрых поцелуев, которыми начали покрывать его ключицы, и подхватывает уже немного сползшего вниз Чонгука под попу. Гук согласно тарахтит, пряча лицо в его шее и весело болтая ногами, пока его парень с кряхтением выходит из комнаты, стараясь не навернуться по пути с нелёгкой тушей в руках.       Обвивающий его ногу длинный чёрный хвост никак в этом не помогает, чёрт бы его, поганца, побрал.