Яишенка и томаты.

- Давай, придурок, поднимайся, уже утро! - громким и будящим голосом проговорил парень, пытаясь стянуть одеяло у полусонного друга. Этот друг не хотел просыпаться, вот совсем не хотел. Почему бы просто нельзя было позволить человеку еще немного поспать и видеть дальше сладкие сны, где его благословляют и величают Великим? Хоть где-то, и хоть кто-то. - Mein Gott, Лови, дай поспать еще немного! - раздражённо отозвался альбинос, упорно не давая стянуть с себя уютное одеяло и уж тем более мягкую подушку из-под уха. Но железное (а было ли оно таковым?) терпение Ловино кончилось, и он уже просто прыгнул к немцу на живот, чтобы тот мгновенно проснулся, почти даже добивая бедного пруссака. Байльшмидта это дико раздражало. А что делать, если один местный итальянец хотел кушать? Более того, он был страшно голоден и хотел жрать. Готовить сам он не умел, а вот друг его делал шикарную стряпню. Ну, почти что шикарную. Признавать-то он это не сильно хотел. - Ты что опять творишь?! - прорычал Гилберт, тут же садясь на постель и спихивая с себя обнаглевшего итальянца. - Это тебе за то, что заставляешь меня ждать! Я жрать хочу, придурок! - Сам научись готовить!! - раздражённо ответил тот, усиленно протирая глаза, чтобы хоть как-то проснуться побыстрее, ведь немец прекрасно понимал, что поспать ему больше никак не дадут, из-за чего все же соизволил подняться с постели. - Научил бы - может, и отстал бы от тебя, - проговорил Ловино, отворачиваясь и скрещивая руки на груди, - Придурок. - От придурка и слышу, паршивец, - ответил ему Гилберт, одеваясь и посматривая на недовольного и голодного итальянца, после чего кивнул ему в сторону кухни и с уже более спокойным голосом сказал, - Иди пока на кухню, я приду и начну готовить. Идёт? На что Ловино молча и все еще раздраженно, но послушно пошел туда, куда его попросили пойти. А Байльшмидт направился в ванную, быстро умывшись, а после всех остальных утренних процедур направился на кухню. Возле стенки у окна сидел забившийся Варгас, читавший новостную ленту в своем смартфоне и совсем не обратил внимания на зашедшего на кухню прусса. - Учиться готовить хоть раз в жизни не собираешься? - поинтересовался Гил, ставя руки в бока, но без всякой раздражительности. - Твою картошку я не собираюсь учиться готовить. И буду я есть только пасту, - все еще впиваясь в экран телефона, ответил он. Прикусив язык, альбинос решил больше не парировать с ним, все же ему не хотелось ещё сильнее портить свое настроение с утра, которое и так уже было никаким, и все же он вновь соизволил приступить к приготовлению завтрака, попутно доставая из холодильника несколько ингредиентов, что ему понадобятся для этого. Итальянец, оторвавшись от своего смартфона, все же решил глянуть на то, как готовил его сосед по квартире. Его взгляд был прикован к жилистым рукам прусса, что спокойно и уверенно справлялись с овощами, а те, в свою очередь, попадали на яичное тесто в сковороде. Он готовил яичницу. Такую, которую любил есть итальянец, и про томаты не забывал. Гилберт мог бы приготовить любую еду, хоть свою, хоть вообще не готовить на его порцию, но решил сделать то, что любил Ловино. Этому парню стоило быть чуть более благодарным за великодушие немца, но увы и ах. Варгас, опомнившись после пятиминутной залипаловки на парня, вдруг смутился и недовольно отвернулся в сторону, вновь схватив телефон, чтобы отвлечься от навязчивых и ненужных ему мыслей, как он считал. Но тот заметил на себе пристальный взгляд и даже захотел пошутить над ним. Просто так. - Эй, ты чего там покраснел аки аленький цветочек? - усмехнулся Байльшмидт, оглянувшись на друга и при этом не забывая помешивать. - Д-да ничего, заткнись и готовь еду дальше! - возмутился итальянец, только еще более зардевшись, и яро вцеплялся в бедный гаджет. - Да-да, - монотонно ответил он, все же разочаровавшись немного, ведь хотел получить немного иную реакцию. Но это же не Феличиано, который был гораздо милее, послушнее и добрее, чем его старший брат, что располагался сейчас за столом и сверлил взглядом спину прусса, - Как пожелаете, господин Варгас. В конце концов, немного погодя, еда была готова и мастерски разложена по тарелкам, а также пруссак не забыл сделать им чудесный ароматный кофе на завтрак. Хотелось побыстрее получить дозу кофеина и погнать в университет. Перед этим он успел запечатлеть фото с завтраком и отправить очередной пост в своем любимом блоге. А еще Гилберт втихаря следом сфотографировал Ловино, ловя момент, пока тот краешком губ улыбался, любуясь своим аппетитным завтраком. Это фото парень тоже отправил в блог, и у этого поста было явно больше комментариев и просмотров, чем у фото с едой. Многие удивлялись тому, что такой вот вредный итальянец мог улыбаться хоть как-то. Но это был его любимый итальянец. В самые редкие моменты пруссаку удавалось лицезреть на вечно хмуром и недовольном лице южанина улыбку. И часто подкалывал того, за что вполне заслуженно получал по затылку, в бок, в живот... Пока Байльшмидт вспоминал, куда обычно он получал удары, его завтрак успевал остывать, так что альбинос решил поскорее уж приступить к трапезе, чем думать о неприятном. Ну, или о менее приятном. - Приятного аппетита нам! - не мог не пожелать Гилберт. - Ага, - ответил Ловино, все же притрагиваясь к еде, нарезая кусок и откусывая ее, отметил в очередной раз про себя, насколько же его стряпня была вкусная. Настолько, что готов был есть ее хоть каждый день. Даже сдвинул бы пасту и пиццу на второе место. Пруссак краем глаза просматривал на удовлетворенного Ловино, сам улыбаясь, как довольный кот, наевшейся сметаны. Но постарался скрыть это из виду, состроив привычное строгое лицо. - Я рад, что ты доволен завтраком, но я явно обязан научить тебя готовить. После универа и приступим! На что Варгас даже удивился, что тот согласился на это, но сделал некие усилия над собой, чтобы скрыть свой радостный порыв, потому что втайне хотел этого, и более того, желал быть ближе к нему. Но ничего, все будет. Этим вечером он постарается быть послушным учеником и приготовит такую еду, что Гил будет умолять каждый раз приготовить ему что-нибудь снова. И с подобным настроем итальянец уже доедал свою порцию, предвкушая их вечер.