Не Могу Спать Один

Ночь была тиха, ни звука, ни движения в её тёмных глубинах. Всё было в покое, всё было в мире, и все были в одиночестве в своих мечтах. Кроме одного. Единственного пони, который не мог уснуть в безмятежности ночи, был Сомбра, бывший Король Кристальной империи. Его прибытие в Понивилль пару месяцев назад казалось таким далёким для него и других, кто отвечал за его перевоспитание по приказу самой Принцессы Селестии. Сомбра жил в библиотеке Твайлайт, лёжа на раскладушке, которая стояла рядом с лестницей, ведущей к кроватям Спайка и Твайлайт. Несмотря на его прежние жалобы на то, что он спал в таком «дурацком месте», как он выразился, он привык к кровати как к месту отдыха, освобождая себя от дневных испытаний. Но сегодня была не одна из таких ночей. Жеребец раздражённо фыркнул, извиваясь всем телом, слегка меняя позу в попытке найти утешение, и не удивился, когда такового не оказалось. Несмотря на то, что за последние пару часов он несколько раз перевернулся и, наконец, удобно устроился на боку, он обнаружил, что не может спокойно закрыть глаза. Вздохнув, он засунул копыто под подушку и поднял голову, затем перевернул её на более прохладную и свежую сторону. Раздражённо застонав, он опустил голову на подушку, как ему показалось, в пятидесятый раз, и уютно устроился в ней, закрыв глаза. И всё же он лежал без сна. — Будь проклята моя бессонница… — мрачно подумал он, искоса взглянув на свою подушку, — …и будь проклята причина этого! Было много ночей, когда Сомбра лежал в одиночестве в Империи, вполне довольствуясь собой в компании во время прихода ночи. Прошла тысяча лет с тех пор, как он обнаружил, что лежит без сна, не в силах радоваться удовольствиям, которые приносил сон. И он знал причину этого. Он не любил спать один. Это было так ошеломляюще осознавать, несмотря на всё, через что он прошёл, что у него был двоякий сон. У Сомбры никогда не было проблем со сном до его приезда в Понивилль. До того, как он встретил её. Сомбра раздражённо фыркнул, повернувшись на сторону, выходящую на лестницу, подальше от всех отвлекающих факторов, которые таила в себе тёмная комната. Он терпеть не мог быть так погружён в своё окружение, когда должен был пытаться заснуть. Но он знал, что не сможет этого сделать. Не без неё рядом с ним. В то время как у них были интимные отношения, которые выходили за рамки платонического поведения, Сомбра прекрасно понимал, что не сама близость помогла ему пережить ночь. Он лежал рядом с ней, чувствуя её рядом с собой, зная, что она принадлежит ему, и это давало ему спокойную безмятежность сна. Он поймал себя на том, что представляет себе все черты, которые ему в ней нравились, и его разум погрузился в ностальгию. Её кудрявая, беспорядочная грива, которая казалась вихрем, удерживающим случайный набор предметов простым движением копыта. Сомбра вспоминал о том времени, когда его любопытство к инвентарю её гривы взяло верх над ним и как он пытался искать предметы в её гриве, пока она спала. К его большому замешательству и удивлению, там ничего не было, её грива была такой же нормальной, как у любого пони. Её кристально чистые глаза, голубые, как сами моря, и такие же бесконечные в своих глубинах. Сомбра часто ловил себя на том, что заглядывает в них, надеясь найти секреты, которые они хранили. Но, точно так же, как океаны, которые они так красиво напоминали, они оставались неизведанными, непостижимыми, неопределенными, правда, которую он надеялся узнать, предназначалась только для её уст. И её голос, хотя и высокий и резкий для других, был мелодичным и чистым для его ушей. Столько лет он был проклят своим невежеством по отношению к истинной музыке, к истинному лирическому величию, что вскоре было исправлено в тот момент, когда её голосовые связки резонировали на идеальном уровне между сладко-нежным и фонически грубым. Тартар, как он ненавидел её совершенство. Именно из-за её чудесного, достойного восхищения и великолепия он не мог спать спокойно. Если бы она не была таким чудом в его тёмной жизни, у него никогда не было бы бессонной ночи, чтобы опасаться. До встречи с ней, если бы вы спросили его, считает ли он, что ангелы существуют, его ответ был бы, мягко говоря, отрицательным. В его жизни не было ни изящества, ни красоты, ни счастья, о котором можно было бы говорить, все позитивные чувства, которые могла предложить жизнь, были целиком и полностью уничтожены поглотившей его тьмой. Внезапно ему был дарован ещё один шанс на жизнь, само по себе чудо. В своей горечи по поводу своего оживления он не знал о небесном присутствии, которым он был удостоен, который ухватился за возможность предложить ей чудесное понимание счастья. Хотя её тактика была, мягко говоря, довольно сомнительной и случайной, она была не чем иным, как эффективной, поскольку время, которое они проводили вместе, росло. И, наконец, после нескольких месяцев борьбы за то, чтобы удержать запретные чувства, которые скрывала от него тьма, он признался ей в любви, почти уверенный, что она отвергнет его. Но ангелы никогда не могут отказать в любви там, где она необходима, особенно когда это происходит по обоюдному согласию. Сомбра покачал головой в тщетной попытке отогнать воспоминания и мысли прочь. Он заставил свои глаза оставаться закрытыми, думая, что, если они останутся такими, к нему придёт сон и избавит его от суетливых мыслей в голове. Но как раз в тот момент, когда он цеплялся за последние остатки сил, чтобы не сомкнуть веки, он услышал шорох снаружи библиотеки. Сомбра замер, у него перехватило дыхание, когда он приоткрыл глаза, его зрачки сразу же метнулись к уголкам глаз, когда он слегка повернул голову. Он увидел, как тень фигуры просочилась под дверь, прокралась в библиотеку и потянулась к фигуре Сомбры. Он с любопытством изменил свое положение, чтобы лучше видеть фигуру, не испытывая никакого страха в том деле, в котором он был несколько замешан. Внезапно знакомый стук, который он слышал много раз, разнёсся по всей библиотеке, на удивление не разбудив других обитателей в её недрах. — Побриться и постричься. — Это была обычная стучащая мелодия в Понивилле, но особенно популярная у ангела, который преследовал его ночью. Он должен был догадаться, что в какой-то момент его услышат в темноте. Он снова лёг, не желая, чтобы его считали ожидающим её прихода. Он не доставит ей удовольствия от осознания того, что она нужна ему. После мгновения тишины последовал скрип, луч люминесцентного света прокрался в библиотеку и упал на фигуру Сомбры. Сомбра заставил себя не смотреть, зная, что это только заставит его казаться отчаянно нуждающимся в ней, несмотря на то, что он чувствовал именно это. Вскоре он услышал лёгкий цокот копыт, осторожный и тихий, когда она закрыла за собой дверь, рассеивая свет, как только он появился. Сомбра сдержал свое непреодолимое желание поприветствовать её от всего сердца, его гордость была единственным, что удерживало его от того, чтобы повалить её на пол и дать ей всё, что он должен был дать. Наконец он почувствовал её прикосновение, такое лёгкое и нежное, почти неосязаемое, но такое реальное. Его дыхание сбилось, лёгкая дрожь отозвалась в том месте, которое она так деликатно затронула. Слишком поздно Сомбра понял, что он выдал свое сознание, предупредив её, что он не спал к её приходу. Он напряг мышцы, надеясь создать впечатление, что она всего лишь заставила его врасплох пробудиться ото сна, а не то, что он намеренно проигнорировал её появление. Он был удивлён, почувствовав, как она забралась в постель рядом с ним, такая удобная и расслабленная в постели с ним, несмотря на его молчаливую ложь. Он не повернулся, чтобы посмотреть на неё, боясь, что это разрушит то немногое спокойствие, которое у него осталось. Она уткнулась лицом в его гриву, прижимаясь к ней, и удовлетворённо вздохнула. Она много раз говорила ему, как сильно ей нравится его грива и какая она мягкая, сразу после чего последовало интимное прикосновение к ониксовым локонам. Сомбра сдержал тихое ворчание, когда её личико переместилась к его уху, которое он изо всех сил старался не опустить рефлекторно. Слегка уткнувшись носом в её нос, он услышал слова, которые изменили его взгляд на ситуацию, в которой он оказался: — Я не могу уснуть без тебя. И с этими словами Сомбра больше не мог сдерживаться. Он перекатился туда, где лёг на неё, успешно прижав её к койке. Она не казалась удивлённой, а скорее более ошеломлённой, её глаза были несколько расширены, когда она пыталась осмыслить его резкое действие. Он наклонился к ней, его глаза были мягкими и милыми, взгляд, который никто другой не имел милости видеть. — Я тоже не могу спать без тебя, — прошептал он, его нос коснулся ее носа. Самым нежным движением он легко поцеловал её, его негативные эмоции исчезли, когда он понял, что, хотя они оба были одиноки большую часть своей жизни, ни один из них не мог спать в одиночестве. Через мгновение, прошедшее между поцелуями, Сомбра упал на бок, притянув своего розового ангелочка к груди и уткнувшись лицом в её гриву из сахарной ваты. — Я люблю тебя, — прошептал он, опустив глаза. — Я тоже тебя люблю, — ответила она, прижимаясь к нему, И с этим последним страстным обменом двое влюбленных погрузились в глубокий сон, наконец-то способные отдаться ночи, когда они обнимали друг друга, и больше не одни.