Абонент находится вне зоны действия сети

      Юнги начал замечать, что что-то не так, когда Чимин начал спать почти по шестнадцать часов в сутки, перестал нормально есть и не мог работать. Он взял отпуск за свой счет, и просто не выходил из спальни. Побледневший, похудевший, с синяками под глазами — он больше походил на мумию, чем на живого здорового человека. На уговоры Юнги пойти в больницу или хотя бы вызвать врача на дом тот отмахивался, говоря, что все в порядке и он просто устал, ну, возможно, немного простудился. Чимин вымученно улыбался ему, чтобы парень перестал так сильно беспокоиться, лежал у него под боком и рассказывал какие-то глупые шутки, водя пальцем по прессу и вырисовывая хаотичные линии.       Чимин пил какие-то лекарства, которые обычно пьют при простуде, но никаких улучшений не было. Температура держалась постоянно около 37.7, и не падала за эту неделю ни разу. Но терпению Юнги все же пришёл конец. Был пятничный вечер, Мин пришел с работы пораньше и принес любимые пирожные Чимина, включил на телевизоре какую-то музыкальную программу. Казалось, все было хорошо — сначала даже танцевали, медленно, правда, потому что сил все так же не прибавилось, но учитывая то, что до этого все дни Чимин просто лежал пластом, это был успех.       Они сели за накрытый стол. Мин улыбался и сжимал в руках тонкую холодную ладонь, завороженно смотря в глаза напротив и говоря, как сильно он его любит. Чимин смеется и говорит то же самое в ответ, потянувшись за поцелуем, который тут же получает. Оторвавшись от любимых губ, берет пирожное — и тут резко бледнеет чуть ли не до прозрачности, а из носа бьёт кровавая струя, пачкая пижаму и десерт, который он даже не успел откусить.       Юнги подрывается с места, успевая подхватить ослабевшего парня и, вытащив из кармана джинс телефон, порывается звонить в скорую, но понимает, что самому довезти ему будет намного быстрее. Он укутывает Чимина в плед, хватает с вешалки ключи от машины, и, даже не запирая дом, сажает парня в автомобиль и резко газует, оставляя после себя клубы дыма.       Пока Мин едет, нарушая абсолютно все правила дорожного движения (на что ему сейчас глубоко наплевать), то периодически кидает взгляд на пассажирское сидение. Щеки и лоб Чимина горят огнём, он весь покрыт испариной и сдавленно стонет, не открывая глаза.       Добравшись до больницы, Юнги так же держа на руках свою ношу, вбегает в приемный покой и поднимает шум. Всполошившиеся медсестры говорят класть Чимина на каталку, а дальше он смотрит, как его увозят за какие-то двери, куда ему нельзя входить. Прибегает врач, опрашивает Юнги, и тот на автомате отвечает ему, не сводя глаз с кабинета, в котором сейчас находится его драгоценность.       Это была самая долгая ночь в его жизни. Он сидел на диванчике возле палаты, куда перевели Чимина после долгого обследования. К нему не пускали и парень был ужасно зол, но ничего не мог поделать. Врач ходил туда-сюда, еще больше раздражая этим Юнги, но ничего конкретного не говорил. Сказал, что нужно дождаться результатов анализов, и уже тогда можно будет что-то предполагать. К нему несколько раз подходили медсестры и уговаривали поехать домой, так как до утра его все равно не пустят в палату, но он был непреклонен. Одна из работниц принесла ему кофе, плед и подушку, чтобы он мог нормально отдохнуть. Юнги слабо улыбнулся и поблагодарил её.       Кофе был ужасен, но Юнги выпил его в два глотка, и все же уснул, правда, ненадолго. Его разбудил легким шлепком по плечу врач. — Как он? — Скажите, кем вы приходитесь пациенту? — Я его парень. Так что с Чимином? — Пока что он спит, состояние стабилизировали. Когда очнется, можете заглянуть. А что касается диагноза…давайте пройдем в мой кабинет. Они зашли в кабинет к доктору, он прошел к своему столу и, сев в кресло, кивком указал Юнги на стул, стоящий напротив. Мин сел, закинув ногу на ногу и приготовился слушать. Врач снял очки, сцепил руки в замок и вздохнул. — Я, как врач, обязан говорить своим пациентам правду и ничего кроме правды. А ещё призывать не сдаваться, если это что-то серьёзное. Надеюсь, вы понимаете, к чему я веду? — Примерно. — У вашего парня острый лейкоз. Рак крови, иначе говоря. — Лей…коз? — в горле моментально пересохло, и Юнги не сразу понял смысл сказанной врачом фразы. — Да. Это злокачественное заболевание белых кровяных телец — лейкоцитов. Поначалу болезнь начинает свое развитие в костном мозге, а затем распространяется в кровь, лимфатические узлы, селезенку, печень, центральную нервную систему и другие органы. Мы провели необходимую диагностику — взяли кровь и костный мозг на анализ, и, к сожалению, мои опасения подтвердились. — Это не может быть ошибкой? — Увы, но нет. Мы тщательно исследуем материал, и, если есть какие-то сомнения, берем анализ повторно. В вашем случае это совершенно точно. Скажите, были ли у него какие-то признаки — сонливость, кровь носом, апатия, потеря веса, бледность, одышка, и как давно? — Да, все, что вы перечислили. Где-то чуть больше недели назад он начал жаловаться на постоянную слабость, головные боли. Мы думали, что он просто устал. А потом он начал много спать. Очень много. Взял отпуск, и просто спал и спал, резко похудел. Кровотечение было только вчера, хотя, возможно, было и до этого. Я ведь работаю, мог не увидеть… — Я вас понял. Что ж, в таком случае я должен ознакомить вас с последующими действиями. — Да, все, что угодно, я готов. — У нас есть два пути лечения — интенсивная химиотерапия либо пересадка костного мозга. В каждом варианте есть свои плюсы и минусы, но второй для вас определенно лучше. Так как получилось выявить болезнь на второй стадии, шанс выздоровления высок. Но найти подходящего донора очень сложно, и стоит это немалых денег. — Проблем в деньгах нет. А кто может быть донором? — Лучше родственники — брат, сестра, мама…у него кто-то есть? Юнги покачал головой. — А я могу быть? — Мы можем взять ваш костный мозг на анализ и сказать, если вы подходите. Вы согласны? — Конечно согласен. Когда это можно будет сделать? — Приходите завтра с утра в кабинет 157. Вот все необходимые документы, которые нужно подписать. — врач достал из ящика прозрачную папку. — А если я не подойду? — Будем искать другого донора. Я внес его в очередь на пересадку, но сами понимаете, на это могут уйти месяцы, а то и годы. Но мы в любой момент можем начать химиотерапию, если того потребует ситуация. Пока что будем поддерживать его состояние соответствующим лечением. И еще…сейчас ему важна моральная поддержка, надеюсь, вы понимаете это. Поэтому старайтесь приходить чаще и настраивать его на позитивный лад. Если у человека есть желание — он сможет выкарабкаться.       Как и договаривались, Юнги пришел на следующий день и сдал анализ, но результат оказался неутешительным — он не подходил в качестве донора. После этого парень сидел в палате Пака и, рыдая, сжимал его ладонь и извинялся, Чимин гладил его по голове и говорил, что он глупый, если извиняется за подобное. «Не подошел ты — найдется другой. Это не твоя вина. Я все так же люблю тебя.»       Так начались тяжелые будни. Юнги тоже взял перерыв на работе и всецело посвящал себя Чимину, приходя к нему каждый день. Он приносил кучу цветов, любимых фруктов, даже игрушки из их спальни, сидел и разговаривал с ним, рассказывал какие-то дурацкие истории, лишь бы Пак не думал о плохом. А тот и не думал. Он смеялся, совершенно искренне, но Юнги не видел того блеска в глазах, как раньше. Видел, но делал вид, что не замечает, все так же продолжая болтать, вывозить его на прогулку в сад на коляске — долго ходить у Чимина не хватало сил. Иногда они лежали вместе у него на больничной койке, пока никто не видит и целовались. Просто целовались, без какой-либо пошлости. Изредка Юнги позволял себе гладить исхудавшие бока и бедра, слегка сжимая и притягивая к себе. В такие моменты Чимин чувствовал себя настолько живым, что, вспоминая, где он находится и по какой причине, хотелось выть в голос.       Что касается реакции Чимина на свой диагноз, он оставался спокоен и не закатил истерику, когда после того, как он очнулся, пришел врач и рассказал ему все. Просто принял эту информацию как данность. На удивленный взгляд врача он слабо улыбнулся и ответил: — Смысл разводить хаос, если от этого ничего не поменяется? Это уже случилось, слезы тут не помогут. Просто буду лечиться. — Вы молодец.       Прошел месяц. Донор ещё не нашелся, и врач предложил начать химиотерапию, так как состояние начало ухудшаться. Теперь Юнги практически переехал к нему палату — дома находиться было невыносимо.       А Чимин хотел жить. Хотел жить и продолжать любить Юнги, как делал это всегда. Но с каждым днём ему становилось все хуже и хуже, и даже Мин уже не в силах был скрывать свое состояние. Просыпался от единого шороха со стороны кровати, не сводил с него глаз. Ему казалось, что если он отвернется хотя бы на секунду, то Чимин исчезнет.       В один из дней Юнги возвращался из магазина, в который пошел по просьбе Чимина — ему захотелось винограда. Подходя к палате, он услышал шум и возгласы, и, подорвавшись с места, распахнул двери и увидел медсестру и нескольких врачей, стоящих возле койки. Ему не было видно за их спинами, что случилось, он слышал лишь противный звук пищащих аппаратов и громко говорящих медиков, которые что-то делали с Чимином. Один из них увидел его и приказал медсестре вывести его из палаты, но Мин не позволил этого сделать, бросил пакет на пол и подбежал к кровати, распихав врачей. Чимин лежал без сознания и, кажется, не дышал. Юнги поднял полный страха взгляд на монитор — все по нулям.       Его словно окунули с головой под воду и он ничего не слышал и не видел. Он вцепился в холодную руку, молясь, чтобы это было сном, но его оттащили от Чимина и выпихнули за дверь. Юнги медленно осел на пол, схватившись руками за голову. Нет, это не может быть правдой. Это неправда. Он жив. Казалось, что прошла вечность, но на деле это были каких-то жалких пятнадцать минут — именно через это время дверь палаты открылась и оттуда вышли люди. Лечащий врач подошел к Юнги, помог подняться ему с пола и тихо сказал: — Мы сделали все, что могли. Мне очень жаль. — Что?.. — переспросил парень, хотя прекрасно все расслышал.       На негнущихся ногах он прошел в палату, и, увидев бледное, такое безмятежное сейчас родное лицо, бросился к кровати и просто зарыдал, обнимая худое тело. Он не просто плакал, он выл, словно раненный зверь, раскачиваясь из стороны в сторону и не желая его отпускать. Юнги зарылся пальцами в волосы, целовал губы, щеки, лоб, словно пытаясь разбудить. — Милый мой, родной, прошу тебя… — повторял он словно мантру.

***

Прошло уже пять лет, а Юнги все так же, заходя домой, хотел увидеть улыбающегося Чимина, почувствовать запах ужина, который он готовил с особой любовью. Хотел лежать в обнимку, смотря какое-нибудь шоу, хотел заниматься любовью и целовать, хотел гулять с ним в парке. Но вместо этого дома его встречала пустота и неприветливая темнота, которая с каждым днем поглощала его все больше и больше. Иногда на улице Чимин ему мерещился, и он бежал вслед, но потом одергивал себя и понимал, что сходит с ума. Первое время он просто рыдал и кричал по ночам, просыпаясь от кошмаров, а потом наступила апатия. Никаких эмоций, лишь пустой страшный взгляд. Он медленно погибал без него. Периодически Юнги набирал номер телефона Пака, ожидая чуда, но каждый раз в динамике слышался автоответчик: «Абонент находится вне зоны действия сети.» И Юнги никогда не узнает, о чем ему хотел сказать Чимин в тот день. 20 июля 20** года. Юнги ненавидит эту дату.