Между двух миров

Ядвига Петровна       С чего началась эта история? Пожалуй, так и не вспомнишь… Хотя нет! Помню. История эта началась с криков влетевшего в горницу Водяного, местного простофили и пьяницы.       — Ой, беда, беда! Из королевства сказочного ирод едет, черт бы его побрал. Мэром, говорят, новым будет! — запричитал он. — Это что ж это делается-то! Сколько веков сами управлялись, никаких жалоб не было. Пришла беда откуда не ждали! Ой, горе нам, горе. Чует мое сердце, наведёт ирод тут своих порядков… Травить ирода надо!       Ввалился Водяной аккурат в момент, когда мы с Котом Черным чай пили, а я так вообще пряник дожевывала и к воплям нечисти не готова была. Обычно они такого себе не позволяли. Избушка Бабы Яги для всех нечистых местом чуть ли не священным была, никто не осмеливался без стука зайти, не то чтобы ввалиться и требовать чего-то.       — Ты что опять, синий? — первым из шока вышел Кот. — О чем ты вообще? Мышкин у нас в порядке. Чистенький, аккуратненький, красивый городок. От тех же самых туристов отбоя нет, — кончик его хвоста нервно дёрнулся. — Ступай с миром.       Водяной заткнулся, проникся, почесал перепончатой пятернёй лысину и задумался. Подумать действительно было о чем. Уголек у нас кот ученый глупостей не посоветует.       — Кто тебе этих глупостей на рассказывал? — прожевав сдобу, спросила злая Баба Яга, то есть я.       — Так это ты, Ядвига Петровна, не серчай, — Водяной смущённо улыбнулся, — весь город шепчется уже. Поговаривают, выслали его за что-то из страны своей сказочной, приедет он, ирод, и будет тут порядки свои наводить. Он же ни черта про мир наш не знает, чужой он тут, не приживётся. Давай отравим?       Нет, ну я поражаюсь! Как у них все просто, однако. Взял, отравил и дело с концом. А кто будет разгребать все это? Правильно — Баба яга и будет, она же у нас защитница сирых и убогих. У лесных всегда так — кто не с ними, тот отгребает.       — Говорить можно все что угодно. Слухи дело такое, один сказал, второй додумал, третий не так услышал и понеслось сарафанное радио. Ты лучше мне скажи: какое тебе вообще до ирода этого дело?       — Как какое? — оскорбился водяной. — За Ядвигу Петровну нашу переживаю. Она у нас молодая, красивая — чай, заграбастает себе увезет в сказочные дали, а нам что делать прикажет?!       Я прям растрогалась. Какая у меня нечисть заботливая! Оказывается, не только пакости делать умеет, ещё и переживает, заботится. Даже злиться на Водяного расхотелось.       Спустили замечтавшуюся Бабу Ягу с небес на землю очень быстро.       — За Ядвигу Петровну переживаешь, значит, — хитро сощурился Кот, — а сам-то про ирода небось от русалок своих узнал?       Водяной посинел, побелел, а потом снова зазеленел и кивнул поникшей головой. Жалко бедолагу, конечно. С другой стороны, сам виноват: каждый ребенок с детства знает, что утопленницы существа легкомысленные и глупые. Топятся они обычно из-за любви неразделённой, а какая умная женщина будет убиваться по мужчине, который её не достоин? Правильно, только дура. Зато русалки у него красивые, все как на подбор: чернобровы, мертвенно бледны, с длинной пышной шевелюрой. Загляденье просто. С первого взгляда и не скажешь, что мертвые. Вот только есть у красавиц один очень пикантный изъян: больно уж они влюбчивые. Пойдет мужик мимо озера в полночь, они из воды повылазят и как давай песни свои сладкие петь, в темные воды заманивать. Заслушается мужик, шагнет в омут, а они его на дно утащат и зацелуют до смерти. Сколько Водяной с ними ни бился, сколько ни наказывал — каждый раз одна и та же история.       — И что говорят? — продолжил издеваться Кот.       — Мол молодой, не женатый… красивый… Говорят, влюбится и увезет в страну свою сказочную.       Уголёк тактично прикрыл морду лапой, чтобы не заржать в голос. Я таким уровнем человеколюбия не обладала, поэтому позволила себе в открытую хохотать.       — Не велика потеря. У тебя жëн сколько? Небось и не заметишь, если одна пропадет.       — Смешно тебе? — кажется, кто-то обиделся. — А вот посмотрел бы на тебя, если бы они твоими женами были. Таких красавиц и днём с огнем не сыщешь. Да и девки в последнее время умнеть начали, собой заниматься, книжки читать, а не топиться из-за мудил всяких. Последний раз я женился сорок лет назад. А если эти разбегутся? Где мне новых взять-то? Знаем мы этих иродов сказочных: наобещают золотых гор, а мои девочки и ведутся. И вот чего им только не хватает? И жемчуга у них есть, и камни самоцветные. Чего не хватает?       — А ты возьми и разведись, — предложила бедняге. — Выгони этих вертихвосток. Найди себе нормальную жену, чтобы один раз и на всю жизнь. Сколько их у тебя? Пять? Десять? А толку-то?       — Ничего ты, Ядвига Петровна, не понимаешь, — грустно ответил Водяной.       Ну конечно, куда уж мне! Ему бы только помоложе и покрасивее. Только девица утопла — он ее уже к алтарю, та опомниться не успела как женой стала, так ещё и не единственной в придачу. Тоже мне, счастье огромное мужа ещё с девятью русалками делить. А он и рад, потакает лишь всем их капризам и ссорам. Возомнил себя султаном османским и ходит довольный.       — Иди давай к бабам своим, пока они волосы друг другу за тебя не повыдирали, — фыркнул Кот.       Водяной ещё немного повозмущался, но ушел.       Часа не прошло, как в мою избушку началось страшное половничество нечисти. Сначала был Леший — старик с морщинистым лицом и добрыми васильковыми глазами, который требовал яду для туристов. С трудом удалось успокоить его воинственный настрой — пообещала натравить на них службу по охране природы. За ним сразу же припёрлись вечно орущие кикиморы — за оборотным и приворотным зельем. Ещё не прибывшего в Мышкин ирода из сказочного мира стало жаль. Потом прилетели привидения: жаловались, что дети перестали их бояться, и требовали зелье страха; через четверть часа забежали домовые и просили заклинание для омертвления робота-пылесоса. Вечером бесы жаловались на блогеров, которые все время пытаются их вызывать и не дают спокойно спать по ночам.       В итоге кикиморам вместо оборотного и приворотного выдала витамины и слабительное — лишними не будут, хотя бы как профилактика от глупости врождённой. Сомневаюсь, что поможет, но попробовать можно, дня три точно их не увижу. Привидениям посоветовала отстать от детей, потому что создателей ОГЭ и ЕГЭ им не переплюнуть и переключиться на блогеров — их хотя бы не жалко. Домовым намекнула перегрызть провода, а бесов убедила, что спать они, благодаря привидениям, будут крепко.       И когда за последним посетителем закрылась дверь, а бедная и уставшая я наконец уселась в кресло, в двери тихонечко поскреблись.       — Заходи, коль с миром пришел, — не глядя бросила уже дежурное приветствие.       Дверь, тихо скрипнув, впустила в горницу позднюю гостью. Ею оказалось босоногая девушка с длинными темными волосами, тонкими губами и орлиным носом, одетая в белую сорочку, волочащуюся по полу.       — Ядвига Петровна, — с порога начала русалка, — не гневайтесь только, знаю, что устали вы, но выслушайте, прошу. Не гоните меня, — голос у нее был на удивление звонкий, как будто одновременно звенели сотни маленьких колокольчиков.       — Если за приворотным для ирода пришла, то лучше сразу проваливай, иначе все мужу расскажу.       Русалка побледнела, хотя казалось, куда уж больше — и так белее снега.       — Нет, что вы, — возмутилась она, — как вы вообще подумать такое могли. Я замужняя.       — Ага, вы все замужние. Рассказывай давай, мне некогда жизни тебя учить.       Русалка смущённо опустила голову и взглянула из-под опущенных ресниц. Стояла она по-прежнему на пороге, неуверенно переступая с ноги на ногу, будто не сама пришла, а силой приволок кто-то.       — Даже не знаю с чего начать, Ядвига Петровна. Не спокойно у меня на сердце, будто кошки скребутся — все чудится, вот-вот страшное что-то случится. Тени всюду мерещатся. А вчера ночью шел мимо озера нашего человек и страшный такой, а с ним под руку сама Смерть шла, — посиневшими от страха губами шептала она. — Он все искал что-то. Говорил, вот-вот свершится, и будет он править, и уже не он ей, а она ему прислуживать станет.       Она замолкла, опустила голову ещё ниже и тихонько задрожала. Сейчас русалка казалась такой маленькой и хрупкой, как фарфоровая куколка. Русалочье племя действительно могло видеть смерть, усопшие свою покровительницу за версту чуяли, а значит, не врала она.       Внутри что-то болезненно сжалось, царапнуло и ощущение такое, будто тучи над головой нависли и вот-вот гроза будет. Словно в подтверждение моим мыслям в окне мелькнула молния и грянул раскат грома. С темного неба сорвались первые капли дождя и уже через минуту начался ливень.       — Останься-ка у меня сегодня. Вон, дождь какой, ещё заблудишься по дороге.       — Нет, — упрямо запротестовала она, — меня Водя хватится, переживать будет. Да где это видано, чтобы жена, да при живом муже, не ведь где ночевала. Простите, Ядвига Петровна, но не останусь.       Держать ее я была не в праве. Вот только и отпускать не хотелось, тяжело на сердце было.