Легенда о герое неозвученного романа

«Это произошло тогда, когда глаза людей были глубокими и мудрыми, как сияние черных жемчужин, которые море иногда, в шутливом капризе, выбрасывало на песчаный берег рядом со старым маяком. Но в маяке жил не смотритель - в нём жил рыбак, нескладный парень с вечно растрепанными каштановыми волосами и кожей, задубевшей от соленого ветра. Про него говорили, что он одинок в этом мире - и никто не знал, что на самом деле это мир был одинок без него.» – мелодичный голос мужчины отдавался от стен комнаты глухим эхом с сопровождающим его тихим шелестом перелистываемой страницы книги. Рядом языки пламени в камине резво кусали древесину, тёплыми тенями протягиваясь на красивом, расписанном различными причудливыми узорами, ковре. За открытым нараспашку окном в комнату проглядывала луна и бликами отражалась в глазах юного наследника гильдии. Юноша безмолвно ждал продолжения начавшейся истории, невзначай пересчитывая неизменное количество маленьких фарфоровых зайчиков у подоконника. А на полках статуэтки героев мифологии, белоснежным мрамором отсвечивавшиеся при взглядах звёзд, смотрели на Син Цю задумчиво, будто намереваясь подсказать, что сегодня уютный вечер историй сможет оставить после себя в сердце мальчика что–то очень–очень ценное. Мужчина натянул, чуть спавшие с носа очки, обратно на переносицу, возвращаясь к чтению. – «Иногда ночью он лежал на оранжевом, как его душа, песке, и, заложив за голову руки, смотрел на бездонно-черное небо, и думал, как же небу тяжело в ночной тьме. И он решил подарить ему звёзды.» – мальчик в изумлении перевёл взгляд на текст, не веря своим ушам. Син Цю являлся одним из ярых поклонников самоотверженности, люди, готовые отдать миру хоть всю свою душу в нескромном желании сделать мир лучше, отзывались в сердце юного наследника гильдии искренним восхищением. Однако в сказках, которые ему доводилось слышать, благородные помыслы можно было встретить лишь в ярких рыцарских доспехах, но никак не в парне "с вечно растрепанными каштановыми волосами и кожей, задубевшей от соленого ветра", юношу это просто-напросто удивило, а интерес проявился сильнее. – «Он был рыбак, и он собирал морские звёзды среди пёстрых коралловых рифов. А рыбы пели для него песни, которые понимали только рыбак и белоснежная пена на гребне танцующих волн. Но пена жила лишь секунды, разлетаясь над морем, и песни запоминал и насвистывал лишь рыбак, ночами залезая на вершину своего маяка, и, что-то шепча потрескавшимися от соленого ветра губами, по одной бросал на антрацитовое небо багряные звезды.» – карие глаза невольно упали на усыпанную светлыми крапинками небесную гладь. Син Цю мысленно отметил, что пустое небо и правда выглядело бы довольно одиноко. Если же продолжить эту тему и поразмыслить глобальнее, то можно обнаружить, что без звёзд в ночное время суток можно потерять много немаловажных вещей: без полярной звезды путешествия становились бы труднее; вечера не казались бы такими романтичными без украшенного небосвода; а таинственные созвездия не успели бы стать чем–то важным в исследовании широт вселенной. Однако молчаливому рассуждению было предназначено остановиться на этом моменте, когда страница вновь перевернулась, и голос дедушки продолжил свой рассказ. – «И каждую из них он кому-нибудь посвящал - прекрасной девушке-циркачке, однажды увиденной им в передвижном шапито, пришедшей к нему во сне королевне, сотканной из тончайших паутинок и молочных капель... Матери - той позабытой теплоте, пахнущей свежим хлебом и тмином... Никто из них никогда бы не узнал, что в честь них на небосводе зажигался маленький, безупречно ограненный бриллиант.» - Понравился ли тебе этот небольшой отрывок легенды? - улыбнулся дедуля так, как улыбаются добрые и милые старички: в такие моменты все морщины в миг сходят с лица, а полуприкрытые глаза смотрят с лисьим прищуром, и видно в них блики такой родной мальчику детской заинтересованности. - Понравился. - скромно ответил Син Цю. Не удержавшись от заразительной улыбки, уголки его губ так же поднялись. - Рыбак - очень хороший человек! - Напоминает рыцаря, но без доспехов, не правда ли? - Да... - изумился мальчик. Только недавно он думал об этом, а дедушка тут же смог так ясно процитировать его мысли. Цю задумался над тем, что, возможно, дедуля не так прост как кажется, и вполне вероятно чтение мыслей могло оказаться не просто чьей-то странной фантазией. Мужчина не сдержал своего приглушенного смешка при наблюдении за забавным лицом внука в минуты его серьёзных размышлений, и под растерянный взгляд мальчика посмел продолжить свою начатую мысль: - Хочешь ли ты стать таким же богатым душой юношей? - Конечно! - воскликнул парнишка, представляя себя в качестве почётного рыцаря. - Я стал бы помогать нуждающимся, и все бы любили меня. - Молодец. - мягко улыбнулся старичок и взъерошил волосы парня. - Вот только не во всеобщей любви дело. Когда ты по-настоящему помогаешь, то не ждёшь чего-то взамен. - Но папа говорил, что нужно помогать другим, только если от этого будет какая-то польза в мою сторону. Вот я помогу кому-то в беде и стану хорошим мальчиком для всех! - Ты... поймёшь мои слова, когда вырастишь. Наконец дедушка присел на корточки, становясь с юношей на одном уровне. - Син Цю, мальчик мой, послушай. У тебя благородная душа, ясный ум и доброе сердце. Не дай этому богатству повязнуть в своём жизненном пути. - если до этого мальчик лишь издавал небольшие смешки и был поглощен мечтами о своих будущих подвигах, то сейчас будущий наследник гильдии смотрел на старика, задержав дыхание. Подобно главному нравоучителю, перед ним открывался сейчас его доколе простодушный дедуля. Взволнованно Цю вслушивался в слова говорящего, обещая запечатать их у себя внутри. - Пожалуйста, стань хорошим человеком в будущем, стань рыбаком, подарившим миру звёзды. Казалось, будто время остановилось на несколько минут, дабы дать мальчику принять услышанное. В небольшом непонимании смотрел он на старика, встающего на ноги. Хотел было юноша спросить ту непонятную ребяческому сердцу истину, как на смену некогда бархатного голоса мужчины, воздух прорезал неприятный хриплый кашель. "Потом спрошу" - неуверенно решил Син Цю, замечая удручённый взгляд дедушки прежде, чем он смог его скрыть. Мальчик сглотнул и тихо пошёл спать. Однако проснулся уже один.

***

В библиотеке стояла тишина, лишь брёвна в камине иногда трещали под едким ползучим огнем, да вьюга за большими панорамными окнами завывала свои заунывные песни. После смерти его дорогого дедули жизнь Син Цю окутала глубокая серая пелена печали. Все внешние факторы и события стали далеки от юноши, и лишь в редкие моменты он мог взглянуть на календарь, числа которого менялись слишком хаотично, чтобы уследить за ними. Всё было словно в трансе. Парень уже давно забыл то чувство жизни, когда яркие лучи солнца дарили счастливому мальчишескому лицу тёплый свет, забыл звонкие голоса утренних пташек за окном, забыл приятный и успокаивающий шум моря, хотя, кажется, будто это и не происходило с ним вовсе. Как-то совсем неосознанно получается воплощать единственный сохранившийся обрывок памяти о последней встрече с дедушкой, сидя на старом кресле-качалке около камина. Не особо понимая смысл своих действий, он как-то невзначай устремляет взгляд в окно, в неясной надежде там что-то разглядеть. Но что же? Метель на улице всё так же продолжает кружить, завывая, и взгляд теряются в ней. А языки пламени кусают древесину, отголосками света ложась на застывшем лице юноши, пока полена не заканчиваются, и огонь не потухает…