Любовь к звезде

      Саша Белов романтичен до чертиков и влюбчив до белых пятен перед глазами. Каждый предмет воздыхания для него как глоток свежего воздуха, "как любовь к звезде!" - одна и на всю жизнь. Но к своему несчастью парень был слишком медлителен: его возвышенный взгляд на предмет воздыхания не давал сделать шаг на встречу. Да еще и любовь к мужчине не поощряется в обществе от слова совсем, от чего в этот раз дела были совсем плохи. Тут не то, что подойти и признаться, тут и думать об этом - грех.       Что же оставалось несчастному романтику? Молча страдать и прикрываться влюбленностью в Ягужинскую, лишь бы увидеть улыбку на худом лице, лишь бы снова увидеть эти прекрасные ямочки на щеках, которые так волшебно смотрятся на фоне рыжих растрепавшихся волос. А его смех...казалось, что если бы гардемаринов все же допустили до кораблей, личное судно Белова моментально бы пошло ко дну лишь только от одной его улыбки или усмешки. Саша был безнадежно влюблен в своего лучшего друга и не мог ничего с этим сделать, и уж тем более кому-то облегчить душу. Алёша его не поймет, а друзей у него больше то и нет.        И вот сегодня - очередной день, когда Белов утопает в карих глазах и пропускает идущий на него удар уже в пятый раз. Нервы сдают окончательно, отчего гардемарин неожиданно для самого себя с размахом бросает рапиру на пол и быстро удаляется из зала под недоумевающий взгляд Оленева. Никита вытирает рукавом выступивший пот и смотрит на восходящее солнце через мутное окно. Изменения в состоянии друга уже который день не дают ему покоя. Нервно сдув с глаз прядь непослушных волос, князь снял перчатки и незаметно для остальных учеников побежал за другом. Незаметно для всех, кроме Корсака.       Настигнув кудрявого на скамейке с полотенцем в руках Оленев усмехнулся и попытался слегка разрядить обстановку. - Что, друг, любовь к "звезде" - сказал он, указывая пальцем в небо - никак не дает покоя твоей душе?       Белов вздрогнул и резко встал на ноги, испугано глядя на вошедшего, но узнав приятеля уселся обратно и слегка усмехнулся. - Не то слово, ощущение, что во мне скоро дыра вместо сердца будет. - Ну...возможно тогда твоя жизнь станет немного легче - ухмыльнулся Оленев и осторожно сел рядом с Сашей, забирая у того полотенце - рассказывай, в чем дело? Только смотри, меня не обманешь.       Никита положил руку другу на плечо и слегка наклонил голову, пытаясь вглядеться в глаза Белова. Они же безостановочно бегали от предмета к предмету, в то время как ресницы тряслись от слишком частого моргания. Руки так же прилично подрагивали, от чего князь нахмурился. - Та-ак, Сашка, тебе нужен отдых, ты очень бледен.       Белов все еще не проронил не слова, он даже не поворачивал голову на Никиту и просто думал о чем-то неосязаемом. - Пойдем, несчастный, хоть воды выпьешь и расскажешь, что с тобой такое.       Никита бодро вскочил, протягивая руку Белову, на которую тот обратил внимание не сразу, но после с удовольствием за нее ухватился, чтобы встать. Взяв со скамьи перчатки, Саша не сопротивляясь направился вслед за Оленевым, внимательно наблюдая за прилипшей к спине рубашкой, которая так выгодно очерчивала изгибы сильных мышц. Белов вздохнул, намереваясь все же объяснится товарищу...или же снова соврать по поводу Анастасии. В результате парень выбрал второе во имя собственной безопасности.       Выйдя на улицу Оленев хорошенько потянулся, после позвав товарища сесть в тени ближайшего дерева. Пристроившись у крупных корней Саша заметил, что Никита уже протягивает ему взявшуюся из ниоткуда флягу с водой. На самом деле появление этого предмета было последним, что волновало Белова в этот момент, поэтому он молча взял ее и, сделав пару глотков, решил слегка рассмотреть. - Подарок отца? - спросил Александр, указывая на инициалы с украшениями в виде еловых веток и протягивая вещь ее обладателю. - Он самый. Последнее, что осталось после... - Оленев неожиданно замолчал. Он вдруг напрягся и беспокойно уставился перед собой, считая травинки. Белов не мог не заметить образовавшуюся заминку и даже отвлекся от своих дум, спрашивая: - Осталось после...чего? - Кхм - князь слегка прочистил горло, не отводя глаз от земли - вот знаешь, ты ведь наверняка задавался вопросом, что человек с моим титулом делает в таком месте? Так вот дело в том, что я хоть и князь, но кроме названия от этого ничего не имею. - В каком смысле? - Саша слегка наклонил голову, слушая внимательно исповедь товарища. После небольшой паузы Никита продолжил: - Я байстрюк - Белов недоуменно уставился на друга. Оленев наконец-то смог поднять глаза на кудрявого и даже слегка услыбнуться - Ты знаешь, что это значит? -Нет - Что-ж... - Никита почесал затылок и снова ненадолго уставился в траву - Я незаконнорожденный. Отец сейчас ждет второго сына, "правильного", а я...видимо стал не нужен. Поэтому и денег у меня нет, и от звания лишь пустой звук. Сам знаешь, как относятся к байстрюкам в обществе. - Да уж, Никита, не повезло тебе, друг - Сашка слегка потрепал того по плечу и лучезарно улыбнулся, заглядывая в карие глаза - но ты и без титула многого добьешься. Ты же такой умный, да еще и столькому научился, что никакие слова не смогут сделать тебя хуже. Ты же просто, просто...потрясающий! - воскликнул Белов, поднимая лицо Оленева на подбородок. Он ясно увидел проблески слез, которые сейчас были уже не от горя, а от счастья. Никто еще никогда не говорил Никите таких слов, поэтому он в чувствах обнял товарища за шею и прошептал тому на ухо: - Спасибо.       От тёплого дыхания и мягкого шепота Оленева по телу гардемарина пробежала волна мурашек, передавая ощущение счастья им обоим. Единственное, что это счастье было перемешано с необъятной тоской от того, что такой замечательный Никита достанется какой-то даме и лишь она одна будет в его сердце. Уныние окатило Сашу ведром реальности уже через минуту от чего, как только объятия завершились, Белов томно посмотрел в небо и был не в состоянии проронить не слова. Оленев тяжело вздохнул: -Та-ак, дорогой мой друг, если ты сейчас-же не расскажешь мне, из-за чего на иголках уже который день подряд, я окуну тебя в ближайшую реку и больше никогда с тобой не заговорю! - Напугал до дрожи в коленках, как страшно - с сарказмом произнес гардемарин, не отводя глаз от движения облаков. - Вот пошутили, Саша, а теперь серьезно. Рассказывай все, как есть. - он положил руки на колени и приготовился выслушивать тираду о разбитом сердце но, на удивление князя, Белов сказал лишь одно слово: - Любовь. -Так, дорогой мой, это я понял, но может быть выразишься более конкретно? Обычно тебя не заставить замолчать, а тут... - Ну что сказать, дурак, влюбился в прекрасную даму, да так, что взгяд не могу отвести не то что от ее глаз или улыбки, а от неё самой. Она слишком прекрасна для простых слов и слишком недосягаема, я не знаю, как быть с моим больным сердцем. Я страдаю... -Оно и видно. Саш, я понимаю, любовь к "звезде", но неужели совсем нельзя отвлечься на кого-нибудь другого? - Абсолютно не представляется возможным. - Ну а выпить? - Пробовал. - Петь песни? - Сочинял. - Ну неужели нет ни единого способа спасти тебя от хандры? - Боюсь, что нет. - Ну... - Оленев неловко уставился на небо, как будто взвешивая бредовую идею и собираясь с мыслями, и после минутного молчания продолжил - Я конечно не совсем похож на прекрасную даму, но... - Белов в немом шоке уставился на друга - Если я распущу волосы и тебя поцелую, то...может тебе станет легче?       Мысленно у Александра отпала челюсть. Смотря на несмелый взгляд карих глаз и искреннюю улыбку, гардемарин никак не мог поверить в услышанное.       "Неужели все так просто? А как же страдать по объекту воздыхания и не надеяться на взаимность? Ведь Оленев - мужчина, его должны интересовать женщины...как и меня. Но видимо, фортуна впервые на моей стороне, и вот "звезда" предоставляет мне шанс, сама идет на встречу! Потрясающе, счастье сейчас сожжет меня изнутри, но...что, если он шутит? Да нет, Никита никогда не стал бы так шутить"       Пока мысли беспрерывно проносились в голове у Белова, пауза определенно затянулась. Эмоции с побелевшего лица считать было почти невозможно, поэтому князь уже много раз успел пожалеть о предложенном. - Ох, ну и глупость же сказал, как можно, не подумал...прости друг, я не должен был... - Я не смею отказаться - все-таки выдавил из себя Саша, прерывая тираду парня, сперва ее даже не заметив. У Никиты же глаза стали размером с блюдце. - Прости, я наверное ослышался... - Я сказал, что отказаться от такого предложения было бы крайне глупо с моей стороны - Белов положил руку на плечо князя, от чего тот слегка вздрогнул - Вау...даже и не думал, что ты согласишься. Как то глупо это все. - Но все же не смотря на это я согласился. - Тогда кто же первый сделает шаг вперед: гордый гардемарин или прекрасная дама? - Никита слегка прищурился, снимая с волос резинку и поправляя растрепавшиеся кудри. Если бы он только знал, на сколько очаровательно выглядел в глазах Белова в тот момент. Не отводя взгляд от потрясающей картины, Александр несмело придвинулся к Оленеву и положил руку ему на затылок, погружаясь в темноту глаз все сильнее. Однако через секунду Саша замер в нерешимости, из-за чего Никита, изначально ожидавший поцелуя с полуопущенными веками и тяжелым дыханием в губы партнеру, сократил расстояние сам, зарываясь тонкими пальцами к пышные кудри и беря всю инициативу в свои руки. В одну секунду в голове у Саши взорвались миллиарды фейерверков. Слегка опешив в самом начале, он закрыл глаза и начал охотно отвечать, вкладывая в этот поцелуй всю свою нежность и любовь, которые успел накопить за последнее время. Хотя для таких эмоций недостаточно лишь поцелуя, от чего страсть потихоньку заполняла Сашу, заставляя того отдаваться процессу с большим жаром. Целоваться князь явно умел, а губы у него были мягче любых женских, когда либо существовавших на свете. Белов определенно не ошибся в своем выборе: для него Оленев был идеален во всем. Ему не нужны были все женщины этой вселенной, ему достаточно было чувствовать эти губы и слышать легкие поскуливания напротив. "Стоп...поскуливания?"       Только сейчас до Белова дошло, что Оленев целуется даже активнее него и в процессе прижимается как можно ближе, негромко постанывая. "Неужели ему нравится? Может быть я сплю?" Чтобы удостоверится в своем наблюдении, гардемарин приоткрыл рот в попытке углубить поцелуй, но даже здесь Никита оказался проворнее. Уже через секунду язык князя активно исследовал рот Белова, а постанывания явно стали намного громче. Саша почувствовал, как пальцы сжали его волосы сильнее, и далеко не в попытке отстранить. Казалось, что это бы продолжалось вечно, если бы парни спустя неопределенное время не почувствовали чье-то присутствие и нехотя разорвали поцелуй, какое-то время смотря друг от друга не в состоянии оторваться. Однако томный вздох рядом заставил их резко отскочить друг от друга и испуганно уставится на источник звука. Их лица мгновенно стали белее облаков на небе: перед ними на траве сидел Алеша и лукаво улыбался. Парни как можно быстрее пытались прийти в себя и сформулировать хоть одно слово, но получалось это с огромным трудом. Их сбитое дыхание никак не унималось. Первый с мыслями собрался Оленев: - И...давно ты здесь? - Почти с самого начала, но вы были так увлечены друг другом, что не заметили бы и присутствия императрицы со всей ее свитой. - Корсак слегка усмехнулся, не сводя глаз с озадаченных друзей. - Я то думал, что ты вечно будешь бегать вокруг да около и так и не сможешь взять все в свои руки - Обратился Алеша к Белову - а то ей богу, на тебе лица не было, я уже начал переживать, что ты болен. - Болен он только в делах сердечных, каждый раз страдает как в первый - к Оленеву все же вернулся дар речи. - и все же я не хочу, чтобы кто-то знал об этом, да и Саша, я думаю, тоже. - Полностью согласен с Никитой, умоляю, не говори никому об этом! - взвыл Белов, протягивая трясущиеся от волнения руки к Корсаку, на что получил заливистый смех. - Да не волнуйся ты, я и не собирался. Вы уже достали, ей Богу, оба бегали друг от друга с одной и той же проблемой, один даже пришел мне в плечо плакаться, что значило, что дело серьезное. - Погоди, о чем это он? - Саша явно перестал понимать, что происходит, из-за чего Алеша резко закрыл рот рукой. - Ой, а он что, не знает? - в этот раз гардемарин обратился в Никите, что резко стал чернее тучи - тогда почему вы?... - Не твое дело, Алешка, ох, не твое дело! - вдруг взвыл князь и даже выхватил шпагу, вставая с земли. Его примеру последовал атакуемый Корсак в готовности защищаться, но был спасен от вовремя ожившим Беловым. Саша аккуратно обнял со спины Никиту и прошептал ему: - Успокойся, дорогой мой, успокойся, он тебе ничего не сделал. - Как же, он порочит мою честь! - казалось, что если бы не Белов, Корсак был бы давно разрезан на лоскуты. - Никто твою честь не порочит! Никита, положи оружие и мы с тобой спокойно поговорим. Пожалуйста.       После череды резких вдохов и свирепых взглядов князь немного остыл. Оскал превратился в более спокойное выражение лица, хоть и все еще напряженное, грудь продолжала неистово вздыматься, а глаза бегали в разные стороны. Нельзя было понять, напуган Оленев в данный момент или в ярости, но ему определенно нужно было успокоится. И поговорить с Беловым. Теперь без этого уже никак.       Убрав шпагу в ножны, Никита развернулся к удерживающему его гардемарину и сказал почему-то шепотом: - Поговорим здесь. Вечером. В 8.       Оленев поднял с земли свою флягу и гордо направился в здание с намерением собраться с мыслями. Алешка понял, что сейчас самое время удалиться куда подальше и не испытывать судьбу, поэтому так же сложил свою шпагу и направился за здание училища с намерением прогуляться. Белов же сел обратно под дерево и решил дождаться назначенного времени здесь, тем более, что оставалось не более 4 часов. Глаза мечтателя вновь были направленны в небо.

***

      Где-то в районе 8 часов вечера успевший задремать Саша все еще сидел под деревом и ждал своего возлюбленного. От предвкушения и напряжения дрожали колени, хотелось постоянно ерзать, все больше стирая пальто о ствол дерева, но сон после почти двух дней на ногах окутывал взволнованного юношу все сильнее. В попытке пересилить дрёму, парень то и дело вздрагивал и вглядывался в пустоту в надежде увидеть знакомый силуэт, но уже после десятой такой попытки начал не на шутку волноваться, что либо его обманули, либо с Никитой что-то приключилось. Тем не менее спать хотелось до жути, поэтому Саша постарался не думать о плохом и все же дать себе немного отдохнуть. Уже намереваясь окончательно придаться сну, Александр вдруг заметил на горизонте белое пятно, которое стремительно приближалось к невысокому дереву. Пятно становилось все больше, пока не стало похоже на силуэт, причем довольно знакомый. Полусонное сознание так и норовило добавить этому фантому крылья, из-за чего уже через секунду Белов был уверен, что видит божество. В благоговении к неземному Саша встал с земли так быстро как мог и стал всматриваться более тщательно в уже почти подошедшую к нему фигуру. "Оно" явно бежало к нему на встречу, от чего гардемарин не на шутку испугался. Когда же "нечто" подошло ближе, Белов ясно увидел некое сияние, исходившее от белых одеяний. Не в состоянии больше молчать, Саша в изумлении произнёс: - А...ангел?       На что вместо какого либо вразумительного ответа получил громкий заливистый смех, который откровенно перерастал в истерику. Встряхнув головой, Белов все же смог собрать поплывшее сознание в кучу и сфокусироваться на человеке на против него, который прямо сейчас сгибался пополам от смеха. Когда-же "некто" отдышался и смог посмотреть Саше в глаза, второму пришлось стыдливо прикрыть свои рукой. Это был Никита. - Знаешь, так меня еще никто не называл, но для тебя я могу быть кем угодно - улыбка Оленева превратилась больше в игривый оскал, от чего ноги Белова в этот раз подкосились далеко не от бессонных ночей. Все таки улыбка Никиты - как мушка Корсака, не только талисман, но и главная изюминка ее владельца. У гардемарина не было сомнений, что одним лишь этим оскалом он мог заполучить любую девушку, но почему же он выбрал его? - Прости, друг, я...я не спал прошлой ночью и немного задремал. - Надо спать, Саша, и никакие ангелы не будут мерещится. Ты, как я понимаю, уже оценил мой сегодняшний наряд на вечер? - Несомненно, ты выглядишь потрясающе, но...ты разве был на балу или на другом мероприятии? - Белов и правда не понимал, почему друг вдруг решил так вырядиться. - Нет, просто...хотелось удивить тебя что-ли? Сам не знаю, душа просила зрелищ - сказал со смущенной полуулыбкой Оленев и, сделав изящный реверанс, сказал: - Присядем. - Конечно, мадам. Специально, чтобы не запачкать вашего платья, я постелю вам свое пальто. - Ох, что Вы, сударь, право, не стояло - откровенно кокетничая пропел князь высоким голосом и элегантно присел на предложенную подстилку, естественно не без помощи руки "джентльмена". - Ну вот я уже и стал прекрасной дамой, не так ли?       Последняя фраза была почему-то произнесена с тяжелым вздохом, далеко не так задорно, как все остальное до этого. Секунду назад Белов удивлялся способности Оленева откровенно заигрывать и краснеть с промежутком в мгновение. Теперь же все его существо заметно напряглось. - Я думаю, что нам есть, о чем поговорить. Тебя явно что-то беспокоит как, признаюсь, и меня. Сможешь начать или же стоит вступить мне? - Саша старался говорить максимально аккуратно, чтобы не напугать собеседника и не испугаться самому. Пути назад у них явно не было. После произнесенной фразы Белов как бы невзначай положил ладонь на колено князя и слегка погладил белую ткань брюк, после чего Оленев слегка оживился. Он осторожно приблизился к лицу Саши и мягко поцеловал, всего на мгновение прикасаясь к чужим губам. Это мгновение было необходимо обоим как глоток свежего воздуха. Никита еще некоторое время после этого не мог отстраниться от чужого лица и просто с невообразимой нежностью всматривался в длинные ресницы и бирюзовые глаза напротив, мечтая утопать в них целую вечность. О том же вместе с ним мечтал и Белов, растворяясь с нежности друга и не видя ничего вокруг, кроме карих глаз. Решив все же отложить вечность на потом, Никита слегка отстранился и начал говорить: - Эх, Сашка, не думал я, что этот день когда-нибудь настанет. Мне кажется, я полюбил тебя с твоего первого появления в ряду гардемаринов, или когда ты первый раз держал в руке шпагу и стоял в паре со мной, или когда мы первый раз заговорили...сказать крайне сложно, все сливается воедино и только ты один не растворяешься в круговороте событий. Я помню, что влюбился в твой образ, а позднее полюбил твою душу. Теперь, раз уж так все вышло, я готов сказать тебе это прямо: Я люблю тебя, Александр Белов, и я не верю, что наконец могу перестать молчать. Как ты мог догадаться, терзания моего сердца были настолько болезненны и сильны, что я даже осмелился рассказать о них Алеше и был удивлен той поддержке, которую он мне оказал. На секунду я даже поверил, что у меня есть шанс, но то, как ты говорил про Ягужинскую...это сводило меня с ума еще больше. Я, право, никогда не видел ее в живую, но замечая схожесть ее внешности и характера со своими я каждый раз задавался вопросом: А чем я хуже? Почему ты выбираешь ее, когда я здесь, прямо перед тобой! Неужели я настолько всегда был тебе противен, Саш? - Никита замолчал, ожидая ответа. По его лицу уже во всю текли слезы, он пытался стереть их в процессе, но кожаные перчатки не позволили этого сделать, поэтому князь, еще больше расстраиваясь, остервенело сорвал их с рук и бросил перед собой, от чего Белов звонко рассмеялся. Оленев был сейчас такой беззащитный и милый, он обижался на перчатки и швырялся ими, что не могло не вызывать умиления. Он был похож на маленького ребенка, которого хотелось обнять и больше никогда не отпускать. Взяв нахмуренное лицо в руки, гардемарин поцеловал Никиту так уверено и при этом нежно, как только мог, а после прижал его к себе за шею. Настала его очередь высказываться. - Мой дорогой Никита, неужели ты подумал, что можешь быть мне противен? Я не зря спутал тебя с божественным сегодня ведь ты и есть ангел воплоти, ты такой восхитительный, что любить тебя это...будто любить... - Звезду? - вовремя прервал его Оленев, прекрасно зная излюбленную фразу друга. И каждый раз, когда он ее слышал, он был уверен в ее искренности и правдивости. - Именно, дорогой мой, именно. Я люблю тебя больше жизни, Никита, и никогда мне не была нужна никакая Анастасия. Ты видел в ней сходства с собой не зря, ведь я думал о тебе, когда описывал ее. Я пытался выразить свою любовь незаметно и, судя по твоей реакции, у меня это получилось - князь усмехнулся и прижался к Саше немного сильнее. - Я так боялся признаться тебе, боялся, что ты посчитаешь меня испорченным и отвернешься от меня, что я поклялся никогда не разрушить этим нашей дружбы, но взамен продолжил увядать с каждым днем все сильнее, что ты в итоге и заметил. Чувства сжигали меня изнутри, они как факел освещали путь во тьме, при этом делая мучительно больно. Но вот, мы здесь, и я зря боялся, ведь ты тоже меня любишь!.. до сих пор не верю, что ТЫ...любишь меня... - Почему ты был так уверен, что я не способен полюбить тебя, глупый? - резко встав на колени и с полными удивления покрасневшими глазами спросил Оленев. - Потому что ты - мужчина и...потому что любить божественное - противоестественно - эти слова были произнесены почти шепотом, как будто гардемарин хотел, чтобы их услышал именно Никита и никто другой. И слова дошли до адресата.       Через мгновение Белов был утянут в страстный поцелуй, а рука с аристократично тонкими пальцами обвила его шею, хватаясь за волосы на загривке. Почти сразу углубив поцелуй, Никита стал второй рукой расстегивать пуговицы на белой рубашке, чувствуя жар тела напротив даже через плотную ткань. На каждое действие Оленева Белов отвечал мелодичными постанываниями и отчаянными движениями рук в густых волосах. Саша стянул с рыжих волос ненавистную резинку и откинул ее далеко в сторону, расправляя локоны пальцами и наслаждаясь их мягкостью. Никита жалобно простонал от удовольствия и отстранился. - Подожди, я...никогда...не спал с мужчинами - сказал князь в попытке побороть сбившееся дыхание, на что получил "Я тоже" с легким смешком. Оба улыбались от переполнявшей их нежности, которая в миг убивала любую неловкость. - Слушай, я совру, если скажу, что не готовился к такому исходу больше всего, поэтому вот - Никита вытащил из ажурного кармана бутылочку с какой-то вязкой жидкостью - Спасибо Гавриле за его хобби! - парни довольно рассмеялись и у обоих возникло по вопросу. Первым свой задал Оленев: - Саш, а кто из нас...? - впервые хорошо образованный и умный князь не мог словами выразить того, что хотел. Щеки его пылали как при горячке. - Не волнуйся, Никита, хоть ты и прекрасная дама, я всегда хотел отдаться тебе. Только есть один вопрос... - сказал Саша, ложась на спину и заставляя Оленева повиснуть на вытянутых руках. - Слушаю? - с еще большим придыханием ответил Никита. - Эм...как с тебя снимать-то все...это? Я ничего ненароком не порву или там...не испачкаю - он аккуратно водил по складкам дорогой одежды, в то время как ее обладатель опять не смог удержать равновесие от смеха и чуть не раздавил бедного Сашу. - Саша, ты бываешь таким смешным, ей Богу. Если ты так боишься, то может я сам сниму его для тебя?       От такого предложения щеки Белова загорели адским пламенем, а в глазах появилось еще больше чертиков. - Не смею отказаться - совсем шепотом сказал Саша и мягко поцеловал возлюбленного, после слегка отстранившись, давая князю свободу для выступления. Состроив самое сексуальное выражение из всех, что были ему доступны и элегантно запусти пальцы в пышные волосы, Оленев сел на колени, раскинув бедра и касаясь земли. Вдоволь накрасовавшись перед ошалевшим Беловым, Никита стал нарочито медленно и развязно снимать воротничок с шеи. Когда тот улетел далеко за дерево, князь провел костяшками по выпирающему кадыку и изгибам шеи, после чего принялся расстегивать рубашку, ни на секунду не отводя взгляд от Саши. Гардемарин под нетерпеливым взглядом друга избавился и от нее, но на этот раз не выкинув, а аккуратно положив предмет рядом с собой. Слегка ухмыльнувшись такой неожиданной аккуратности, Белов спросил: - Подарок? - Гаврила подарил на вырученные деньги, она совсем новая       Они рассмеялись и снова слились в поцелуе, на этот раз соприкасаясь уже оголенными телами. Никита помог Саше снять с того рубашку окончательно и перешел поцелуями на шею, вырисовывая языком каждую венку и сокращающуюся мышцу. Оленев запустил пальцы в пшеничные вихры и слегка потянул их вниз, заставляя партнера больше открыть зону шеи, после чего лизнул дрогнувший кадык и нацелился оставить засос где-то справа от него. Заприметив наиболее красивую область, князь слегка прикусил нежную кожу зубами, после чего втянул воздух, чем вызвал недовольное шипение сверху. Почувствовав ладонь на затылке парень уже намеревался отстраниться, как вдруг его притянули только сильнее, намекая на продолжение действий. Закончив с первым засосом, Никита не мог себе отказать в удовольствии еще раз взглянуть в раскрасневшееся лицо Белова и легко поцеловать его, возвращаясь к оставлению меток.       Закончив с шеей, Оленев невесомо надавил на грудь Саши, заставляя того лечь на спину, но что получил отрицательные кивки. - Позволь мне немного повести, а то вся главная роль достанется тебе. - Что ты имеешь в виду? - спросил было Никита, но настойчивые поцелуи у ключиц, переходящие в сторону кадыка заставили его лишь громко простонать, непроизвольно откидывая голову. - Эрогенная зона значит... - заинтересованно произнес Белов на реакцию юноши, продолжая дорожку поцелуев уже в сторону челюсти и чувствуя губами вибрации от новой порции полу стонов. Рука, почти не покидавшая кудрей, надавливала на затылок в попытке придвинуть ближе возможного, дыхание полетело к чертям, а глаза то и дело закатывались. Каждая мышца тела Оленева была в напряжении, а солидных размеров член давно мешал сидеть спокойно из-за неприятно давящих на него брюк. Поддавшись бедрами вперед Никита задел эрекцию парня, из-за чего последовал вскрик князя: Саша чуть не прокусил ему кожу. Закончив терзать чувствительное место, гардемарин стал прочерчивать языком дорожку к возбужденному органу, специально задевая горошинку соска и чувствуя, как тело перед ним резко поддается на встречу каждому новому движению. Очертив упругие мышцы живота, Белов не торопясь расстегнул крупные пуговицы брюк и аккуратно помог Оленеву их снять, после чего слегка замешкался. Не представляя плана дальнейших действий, Саша нежно взял член в руку и на пробу провел по нему несколько раз. Получив ответный толчок бедер и стон сверху, Белов провел языком по всей длине, обводя выпирающие голубые венки, после чего сделал пару круговых движений вокруг головки и посмотрел наверх. Казалось, что только от этих невинных и вопрошающих голубых глаз Оленев был готов кончить за секунду. Он слегка надавил на кудрявый затылок и откинул голову с блаженным стоном, отдавая контроль действий партнеру. Получив одобрение своих действий, Саша взял орган в рот и начал неторопливо двигать головой, не забывая языком слегка очерчивать изгибы вен. Князю же оставалось жалобно поскуливать, закусывая губу, и несильно толкаться бедрами навстречу, временами намекая на ускорение темпа. Белов же покорно повиновался и ускорял темп, когда от него это требовали, однако уже через полторы минуты активных действий и ускоряющегося темпа был прерван усилием тонких пальцев в волосах. Слегка вопросительно отстранившись от партнера, Саша, краснея, признался: - Ты действительно идеален, Никита, даже твой член похож на произведение искусства - гардемарин откровенно пялился на сидящего на его пальто Оленева, который ошалелыми глазами смотрел на Сашу и не мог сказать ничего связного, кроме: - Если ты не прекратишь...я сейчас же кончу...иди сюда       Улыбка засияла на лице влюбленного парня, но уже через секунду она была стерта страстным поцелуем, во время которого Оленев явно дал понять, что теперь его очередь управлять ситуацией. Он аккуратно перевернул Сашу на спину и навис сверху, щекоча волосами бледное лицо и, переходя поцелуями на шею, умело стянул брюки Белова и резким движением отбросил их в сторону, заставляя партнёра ненадолго приподняться, опираясь на локти. - Ты готов? - как можно нежнее спросил Никита, взяв тюбик "смазки" в руки и, распределив некоторое количество на пальцы, подставил их к колечку мышц. Он чувствовал, как оно рефлекторно сокращалось, когда подушечка среднего пальца проходилась по кругу и слегка надавливала в середине. Саша громко сглотнул и неуверенно взглянул в глаза партнеру. - Да...да, я готов - голос переставал его слушаться, из-за чего игривое выражение князя сменилось на обеспокоенное. - Саша, любимый, ну ты чего - Оленев вернулся поцелуями на лицо и бережно прикоснулся к каждому его миллиметру - я не сделаю тебе больно, правда, ты главное расслабься, я буду очень аккуратен. Говори мне все, что ты чувствуешь и если что-то пойдет не так, я немедленно прекращу, хорошо? Саш, ты мне доверяешь?       Еще секунду назад подрагивающий от волнения гардемарин вдруг поплыл от такого количества нежности и заботы и нежно поцеловал Никиту в уголок губ. На его лице расцвела искренняя, уже почти не напряженная улыбка. - Конечно я тебе доверяю, думаю, что даже больше. чем себе самому, просто...не думал, что когда-то до этого дойдет... - Но вот мы здесь, так что просто постарайся не думать о плохом. Поцелуй меня, пожалуйста - он прошептал это прямо в губы Белову, и тот моментально исполнил его просьбу. Первый палец, до этого беспрерывно кружащий вокруг ануса, оказался внутри на половину. Белов негромко зашипел от непривычки и углубил поцелуй, отвлекаясь на партера. Через мгновение палец был внутри уже полностью и аккуратно ощупывал мягкие стенки. Как только Саша расслабился еще больше и привык к ощущениям внутри, Никита добавил второй палец и отметил, что сопротивления почти не было, а Белов был полностью увлечен ласками, параллельно слегка поглаживая свой член. Разводя тонкие пальцы на подобии ножниц, Оленев не торопясь растягивал гардемарина, иногда разрывая поцелуй и смотря в бирюзовые глаза, следя за реакцией, позже переходил на шею и другие чувствительные участки. Посасывая кожу под правым ухом он ввел третий палец спустя приличный промежуток времени и застыл на месте ожидая, пока Саша сам не начнет двигаться, что вскоре и произошло. Принимая одобрение на продолжение, он еще некоторое время бережно растягивал проход, пока Белов не перестал зажиматься окончательно и его движения не стали более рваными и хаотичными. - Никита - еле слышно простонал он - Я готов. Давай. - Точно? Тебе не больно? - и снова водопад нескончаемой нежности в пересмешку с поглаживаниями бедер и беглыми поцелуями. - Прошу... - не выдержав, Саша провел свободной рукой по изнывающему члену князя, от чего тот резко дернулся и зашипел, медленно вынимая пальцы.       Выдавив максимальное количество лубриканта как на орган, так и на партнера, Оленев, не разрывая зрительный контакт, на пробу надавил головкой на расслабленные мышцы, после чего бережно вошел на несколько сантиметров, давая тяжело дышащему Белову привыкнуть. В глазах кудрявого гардемарина заблестели слезы, а челюсти непроизвольно сжались от необычных и из-за этого слегка болезненных ощущений. Саша поднял правую руку и переплел свои пальцы с пальцами Никиты, от чего тот нежно заулыбался. Левая рука же хваталась за траву в попытке расслабится и погрузиться в процесс, пока Оленев продолжал по миллиметру входит в партнера. Он все еще не отрываясь смотрел Белову в глаза, от чего у второго мурашки табунами бегали по оголенной коже.       Войдя почти полностью Никита рвано выдохнул, наконец прикрыв глаза и слегка прикусив ключицу партнера, вызвав у того несдержанный вздох. Он замер в таком положении на некоторое время, ожидая сигнала к действию от Саши, который последовал достаточно быстро. - Никита... - негромко простонал Белов, заставляя парня резко поднять голову в ожидании указаний. Он слегка дернулся навстречу и накрыл губы князя своими, от чего тот буквально заскулил в поцелуй и, не разрывая его, сделал пробный неглубокий толчок. Тело под ним нисколько не зажалось и лишь сделало повторное движение, насаживаясь на член, и Оленев наконец начал плавно и ритмично двигаться, то отрываясь от губ партнера чтобы перейти на шею, то возвращаясь обратно в попытке как поделится переполнявшими его чувствами, так и заглушить собственные стоны. Сделав некоторое количество неторопливых толчков, Никита начал аккуратно ускорятся, не переставая менять угол проникновения, что привело к своим результатам. В очередной раз толкнувшись немного в другую сторону князь услышал невероятно громкий стон, который поспешно пытались заглушить в поцелуе-укусе в плечо. Саша прогнулся в спине и широко раскрыл глаза, удивляясь собственной реакции и остроте этой вспышки удовольствия. - Сделай так еще раз - прошептан Белов в самые губы гардемарину и Никита мог поклясться, что готов был кончить в эту самую секунду. Он сильно прикусил губу и, упершись лбом во влажную шею Саши, начал двигаться под тем же углом, чувствуя сильные вибрации от новой порции желанных стонов. Парень искренне старался сдерживаться, но, как оказалось, с Оленевым это совершенно не представляется возможным. Не меняя ритма, князь обхватил пальцами изнывающий без внимания орган Белова и начал надрачивать его в ритме собственных толчков. Он чувствовал, что скоро оргазм накроет его, но отчаянно старался не закончить первым. Однако Саша тоже был на грани, он чего хрипящим голосом просипел: - Никита, я уже скоро...       Оленеву не нужны были лишние слова чтобы понимать желания своего возлюбленного, поэтому он с тихим рыком ускорил и углубил толчки, не меняя при этом скорости движения руки на чужом члене. От контраста энергичных толчков и плавных, неторопливых движений пальцев у Саши кружилась голова, а перед глазами мириады звезд закружились в ритме вальса. Он хрипло скулил то ли имя князя, то ли признание в любви к звездам, чувствуя, как судорога оргазма завладевает его телом. Белов последний раз протяжно простонал и выгнулся дугой, пачкая руку гардемарина и свой живот горячими каплями спермы. Он сильнее сжал руку Никиты и умолял того не останавливаться, чувствуя, как зубы князя сомкнулись на его шее в удовольствии ответного оргазма, а рука продолжала движения, давая Белову получить максимальное удовольствие. Никита вытащил пульсирующий член и кончил, не размыкая зубов и смешивая свое семя с семенем партнера. Он так же как и Саша загнанно дышал, но выглядел сказочно довольным. Наконец разомкнув зубы, он посмотрел Белову в глаза и широко улыбнулся, засмеявшись с ним в унисон. Они были счастливы, наконец дотянувшись до звезд.       Князь первый потянулся за поцелуем, после чего лег на гладкую грудь парня, впервые за все это время разомкнув их пальцы. Он стал выводить одному ему только известные узоры указательным пальцем и смотреть на звезды. Спустя минуту умиротворяющего молчания, он почти шепотом сказал: - Так вот оно как, любить "звезду"... - Саша довольно улыбнулся на это заявление и запустил руку в каштановые волосы, перебирая влажные пряди - Знаешь, Сашка, если бы не ты, я бы так и не понял какого это.       Никита все еще не сводил глаз с ночного неба, соединяя взглядом неизвестные созвездия. Сейчас ему хотелось назвать в честь Белова все звезды во вселенной. - Я люблю тебя - еле слышно сказал Саша в самое ухо парня, от чего по его телу побежали холодящие мурашки. Оленев довольно улыбнулся, потянувшись к парню за новой порцией поцелуев. Прервав один из них, он преданно уставился в светлые глаза и наконец игриво произнес. - Любить тебя, Саша, все равно, что испытывать любовь к "звезде", ты знаешь об этом? И я люблю тебя сильнее, чем сияет любая из них. - Саша заливисто засмеялся, на миг устремив взгляд в небо, и накрыл губы напротив нежным поцелуем. Теперь он окончательно осознал, что эта фраза будет преследовать его до скончания времен. И да, он был совершенно не против.