stella polaris

      Прекрасно поставленный мюзикл на сцене театра быстро наскучил.       Ни красочные декорации, ни искусные песни, ни старательные актёры не трогали сердце Ноэ и тем более не смогли бы заставить отвлечься от мыслей о выборе, который встал перед ним.       Он устало развалился в роскошном кресле вип ложи в окружении бархатных тяжёлых штор и прочего убранства, созданного для любителей пыли в глаза. Хотя старинная красота места, безусловно, заставляла взгляд нет-нет да и мазнуть по витиеватым узорам обивки кресел, по отделке редким деревом, прищуриться от блеска позолоты и стекла невообразимо громадной люстры. Под ней можно было бы похоронить весь партер. Рука потянулась ослабить удавку галстука, заботливо выбранного Лайей, но замерла, едва коснувшись шёлка.       Где-то за спиной раздался шорох, заставивший Ноэ озадаченно нахмуриться; складка между бровями стала глубже, когда из темноты на соседнее место змеёй скользнул знакомый демон с приветственной полуулыбкой.       — Ты не против, если я присоединюсь к этому представлению? — бархат штор немедленно оборачивается в жёсткую наждачку по сравнению с голосом Септентриона. Ноэ показалось, что даже мюзикл перестал на мгновение играть ради этого вопроса. Вместо радости от встречи он лишь неодобрительно покачал головой и перевёл взгляд обратно на бегающих по сцене актёров. Главный герой как раз собирался притвориться кем-то, кем не являлся, что удивительно резонировало с душевными метаниями.       — Как вы меня нашли?       — Слишком хорошо тебя знаю, — спокойно ответил Септентрион, игнорируя сухой тон и отсутствие манер. Постановка ничуть не заинтересовала его, так что последующие слова не заставили себя долго ждать. — Ноэ, ты не сможешь вот так вечно убегать.       — Да? — он невесело усмехнулся, уперевшись локтем в подлокотник и прижав пальцы к бьющейся жилке на виске. — А я уж думал, как будущий адитум могу делать, что хочу.       — Сплошные капризы, — пальцы советника барабанили по красному дереву, убаюкивая мерным стуком. — В статусе адитума, на мой взгляд, как раз нет места самовольничеству.       Ноэ шумно выдохнул, как от удара под дых, возвёл глаза к люстре, словно она могла избавить его от неприятного разговора.       — Тебя беспокоит эта девушка, не так ли? — участливо начал Септентрион, отмечая, как сжались челюсти его бывшего ученика. В яблочко. — Мисс Бёрнелл. Очаровательное создание, общаться с ней сплошное удовольствие, должен отметить. Земные дамы… и правда способны вскружить голову.       — Ничего она мне не вскружила, — пробурчал Ноэ, хотя его алеющие щёки можно было заметить и в полутьме театральной ложи.       — Ну конечно, — Септентрион улыбнулся одним краешком губ, как делал всегда, когда удавалось подловить нерадивого лжеца.       — И не такая уж она земная, раз в ней свет души, который спасёт… Влада, — имя друга далось как-то по-особенному тяжело, за что Ноэ себя мысленно пожурил. Хотя от учителя не было смысла скрывать что-либо: его ученик для него открытая книга.       — Та самая Полярная звезда, м?       Брошенный будто между делом вопрос Септентриона заставил Ноэ похолодеть, от чего плечи сами передёрнулись. Непрошеные воспоминания о совсем давнем прошлом тёмными щупальцами сгустились вокруг, подбираясь ближе, стремясь захватить всё внимание. Их разговоры о звёздах и созвездиях, та жизнь, которая стала совсем блёклой на фоне нынешних событий. Разноцветные глаза подёрнулись дымкой тоски об ушедшем.       — Не знаю…       — Позволь мне угадать, — мягкий ласкающий слух тембр демона удерживал Ноэ в реальности, хотя всё его естество желало быть от неё подальше. — Предположу, что ты познакомился с мисс, когда она была уже при Владе, и сначала устроил сцену ревности, может, даже перегнул палку.       — Я просто хотел, чтобы она знала, с кем связалась, — пробурчал Ноэ, отводя стыдливый взгляд. Вот только истории про Балаура здесь не хватало.       — Тебя щёлкнули по носу, — невозмутимо продолжил Септентрион, — и ты сделал всё, чтобы остаться с их компанией ведь, как обычно, всё, что касается Влада, вынуждает тебя оставаться. Тогда ты решил забрать его возлюбленную, чтобы досадить. Вы с мисс Бёрнелл начали сближаться, ты узнал, что она не состоит с Владом в отношениях, а лишь хочет помочь ему победить безжалостную тьму. Ну, раз уж их условно связывает общее прошлое. Чем больше приключений вы разделяли, тем быстрее истончалась преграда между рацио и желанием обладать ей. И вот теперь, когда цель достигнута, перспектива отречься от девушки ради служения Тьме не слишком радует.       Он беспристрастно встретил хмурый взгляд Ноэ, насладился полярностью карей и зелёной радужек. Глупо отрицать, что Септентрион скучал по этим выразительным глазам, в которых легко считать истинные мысли, пока рот говорит глупости.       — Угадал? — невинно уточнив, он впервые посмотрел на виднеющуюся внизу сцену. По сюжету главный герой отчаянно пытался покорить сердце неприступной (впрочем, только для вида) героини.       — Я что, настолько предсказуем? — вопросом на вопрос ответил Ноэ и печально усмехнулся. И кресло, и ложа резко стали неудобными и даже нелепыми: помпезные декорации для его личной трагедии.       — Мне легко это представить, ты всегда был взбалмошен и влюбчив. Чего стоят твои проказы, когда ты был моим подмастерьем.       — Ждёте, что я раскаюсь? — привычная дерзость ученика заставила Септентриона расплыться в улыбке. В его глазах было неприкрытое бесноватое озорство, Ноэ знал этот взгляд и уже догадался, о чём ему напомнят, из-за чего заёрзал на месте.       — Вовсе нет. Зачем же раскаиваться за наивную влюблённость в своего учителя, м? Это было весьма трогательно.       — Вы смеётесь надо мной, — цыкнул Ноэ и поджал губы, будто это спасло бы от лишних слов.       Прикосновение к своей руке, лежащей на подлокотнике со стороны Септентриона, заставило вздрогнуть. Чужие пальцы невесомо прошлись от фаланг к запястью, споткнулись о металл часов, но всё же дошли до кромки рубашки, выглядывающей из-под подкатанных рукавов. Ноэ завороженно наблюдал за плавным движением, чувствуя, как всё тело покрывается мурашками, а волоски на руке встают дыбом. Для него близость между ними давно казалась сном и что же было сейчас, может, тоже сон? Тогда уж иллюзия.              Взгляд зацепился за плоские обычные человеческие ногти того образа, что когда-то был создан им для Септентриона. Ему куда больше шли чёрные коготки, привычные в его демоническом облике. Он моргнул. При виде своих настоящих ногтей демон усмехнулся и кожу Ноэ царапнуло.       — Мне это нравилось, — Септентрион продолжил истязать воспоминаниями, будто не прервался только что ради физической пытки на это слишком короткое мгновение. Его рука соскользнула с кисти Ноэ, заставив последнего несдержанно вздохнуть. — Несчастный ребёнок, потерявший семью, обиженный на весь мир. Такой юный, ранимый…       — Вы хотели сказать наивный, — недовольно поправил Ноэ. Пальцы сами сжались на подлокотнике, хотелось сесть как-то иначе, так, чтобы его больше не могли тронуть, но получилась бы только лишняя возня. Он заставил себя не менять положение.       — И это тоже. А ещё гордый и дерзкий. Как ты был настойчив со своими соблазнениями, стоило тебе подрасти. Хоть кто-то однажды смог устоять перед твоими чарами?       Ноэ серьёзно задумался над вопросом, но, кажется, Септентрион был прав — таких в многовековой истории не находилось. Кроме одного исключения. Внезапно до слуха донёсся собственный голос со стороны, будто где-то заговорила его копия, откуда-то снизу. Бросившись к краю ложи, он не поверил своим глазам: мюзикл на сцене исчез. Вместо него — декорации до боли знакомой вечерней лужайки дома Септентриона, они вдвоём в истинном облике тёмных лежат на траве, и Ноэ даже показалось, он ощущает её мягкость как наяву. Точнее помнит.       — Почему вы меня отталкиваете, учитель? — от слов своей копии коробит, но и оторваться, не смотреть — невозможно. Перевернувшись под боком демона так, чтобы заглянуть ему в глаза, юный Ноэ надувает губки и хмурится. Септентрион рассеянно касается его собранных в хвост волос и проводит до самых кончиков, заставляя белый шёлк струиться между пальцами. Такой родной жест.       — Потому что тогда ты точно решишь, что тебе всё дозволено, — но Ноэ не слышит, сам осторожно протягивает руку и, играясь, накручивает на палец чёрную прядь волос, напоминающих ему тёмную гладь водопада. Ощущения от прикосновения покалывают на ладонях реального Ноэ, пока сидящий рядом Септентрион наблюдает за их общими воспоминаниями с загадочной полуулыбкой.       — Тогда хотя бы украдите мой первый поцелуй, — его ресницы дрожат от смущения. Ноэ не видит этого из ложи, но хорошо помнит себя в тот момент. — Раз уж вы украли моё сердце.       — Ты самый настоящий чертёнок, — смеётся Септентрион на слова юноши и тот всё же подаётся вперёд, уперевшись ладонью в грудь демона, словно хочет поймать ртом этот заразный смех. Осторожничает, когда светло-голубые радужки в чёрной окантовке загораются в предвкушении а хватит ли ему смелости, и теперь хочется поцеловать назло.       Реальный Ноэ затаил дыхание вместе с собой из прошлого, когда наконец его иллюзия коснулась губами чужих, замерла в ожидании реакции, но её не последовало. Вместо жадного ответа лишь усмешка, когда мальчишка отстраняется с испуганными глазами. Его гетерохромия в такой близости в очередной раз заставляет Септентриона поразиться красоте ученика. Пусть демон не поддаётся (пока) на все эти провокации, но как трудно будет устоять простым смертным перед его обаянием. Он даже испытывал что-то похожее на жалость к будущим пассиям Ноэ, ведь у них просто не будет выбора.       — Что же ты остановился? — Септентрион дразнит его из вредности и потому что видеть это юное лицо зардевшимся доставляет ему удовольствие.       — Я… увидел отражение звёзд в ваших глазах, — вдруг выдыхает Ноэ, залюбовавшись. Его тёплое дыхание щекочет чувствительную кожу Септентриона, который довольно жмурится от этого ощущения. Маленькую шалость продолжает нежное касание к острому кончику уха; подушечка пальца скользит по ребристым демоническим выступам на скуле, расчерчивает вслед за самым длинным щёку и замирает возле губ.       — Сейчас будет мой самый любимый момент, — наклонившись к реальному Ноэ, тихо шепчет Септентрион и кивает на сцену, где по его желанию разворачивается иное действие. Хотя Ноэ может не смотреть: он помнит свою роль наизусть.       — Я прочитал современные представления людей о мире, — неожиданно серьёзно заявляет юноша, вынуждая демона удивлённо поднять брови. — Они кличут вашим именем север, где находится самый холодный безжизненный материк.       Тяжело вздохнув, Ноэ ложится щекой на грудь застигнутого врасплох Септентриона, который не замечает, как удобно прижался к нему ученик за своими рассказами.       — Некоторые называют это красивое неизведанное царство льдов глубокой бездной, — он вдруг вскидывает голову и смотрит так пронзительно, что у демона захватывает дух. — Как будто все они видели ваши глаза.       — Мои глаза?.. — Септентрион чувствует себя совсем сбитым с толку, но не смеет прерывать тираду.       — Да, ваши глаза такие же чистые и нежно-голубые как лёд, и… — набрав в лёгкие воздуха, Ноэ заставляет себя быстрее закончить, — …и когда я смотрю в них, то будто проваливаюсь в ту самую бездну, которой так боятся люди. А мне только в радость. И ещё!       Указательный палец, который только что гладил чужое лицо, взмывает вверх, тыча куда-то в небо.       — Что же ещё? — заражаясь возбуждением ученика, демон внимает каждому слову.       — Звёзды, — Ноэ задирает на секунду голову так, что Септентриону открывается вид на его вытянутую беззащитную шею с выделяющимся кадыком. Только стоит ей приковать голодный взгляд, как Ноэ ловит его и снова смотрит в обожаемые подсвеченные интересом глаза. О, конечно же он знал, что им любуются. — В вашем имени спрятаны семь звёзд созвездия и одна из них — самая яркая на небосклоне. И всегда указывает морякам путь на север, к тому самому царству льда.       В мгновение ока шустрый юнец оказывается на бёдрах демона, позабыв о своей робости, наклоняется к самым губам Септентриона, чтобы закончить свою мысль как можно нагляднее:       — И я тоже иду туда, куда указывает звезда, — целует второй раз, уже требовательнее, получая долгожданный ответ наставника. Тот даже позволяет себе положить руки на талию Ноэ, которая кажется ему совсем уж близкой к девичьему стану (кому-то надо больше есть).       Взаимный поцелуй вызывает у мальчишки такой щенячий восторг, что Септентрион не может удержаться от улыбки, пока его лицо продолжают преданно зацеловывать. И только когда Ноэ начинает спускаться к шее, приходится мягко отстранить его за плечи.       — Что-то не так? — несмотря на растерянность в голосе, в разноцветных потемневших глазах отчётливо читается желание, из-за чего карий стал почти чёрным, а зелёный — насыщенным подстать траве, на которой они лежали. Как легко взять то, что предлагают столь бесстыдно. Септентрион едва не расхохотался от того, как без особых усилий подпал под чары демонёнка, всего лишь пара красивых слов.       Он был готов дать ответ, как иллюзия их двоих вдруг развеялась со сцены, словно песок в песчаную бурю. На свои места вернулись декорации мюзикла, снова заскакали актёры, зазвучали заученные тексты. Главному герою вот-вот предстояло сразиться с главным злодеем и причиной всех его бед.       — Жаль, что не дал досмотреть, — притворно печальный голос Септентриона заставил Ноэ скрежетнуть зубами от злости. Он откинулся на спинку кресла и по-ребячески сложил руки на груди.       — Было бы на что смотреть. Вы разбили мне сердце, а теперь ехидничаете, напоминая об этом.       — Кто я такой, чтобы пользоваться расцветом первых чувств совсем юного демона. Да и не мог позволить себе заиграться с внуком адитума Прокула. Даже если очень хотел.       — Пф, — губы Ноэ презрительно скривились от своей юношеской незрелости. А может от того, что спустя много веков он так и не смог закрыть этот гештальт.       — Но твоя влюблённость была очаровательна, я всегда вспоминаю её с лёгким трепетом.       — Вообще-то, меня так ранил ваш отказ, что я постарался заработать себе славу искусителя и ловеласа вам назло, — равнодушно отозвался Ноэ, бросая косой взгляд в сторону демона, который засмеялся от услышанного.       — Ты мне льстишь, хотя всё равно приятно, — Септентрион облокотился на подлокотник кресла ближе к бывшему ученику, сверкнул в переливах люстры своими глазами-льдинками. — Я думал, ты делал это назло Владу.       — Что за перепись моих неудач, — буркнул Ноэ, физически ощущая, как пятна румянца покрывают даже шею. Он всё же ослабил галстук, чтобы вдохнуть больше воздуха.       — Признаюсь, я порой чувствую вину за то, что познакомил вас. Ты был ему так предан, а он…       — Он поступил так, как посчитал нужным, — глухо ответив, Ноэ закусил нижнюю губу. Если обсуждение его любви в юношестве вызывало скорее лёгкую тоску по тем временам, то всё касающееся Влада хотелось бы вырвать из груди и похоронить уже со всеми почестями.       — Ты многое сделал для его становления среди тёмных и понимания собственных сил. Должно быть, цена за такую помощь была воистину высокой, — бархатный мягкий голос Септентриона уносил Ноэ в самую пучину действительно болезненных воспоминаний. Из недр на сушу вернуло прежнее ехидство. — Надеюсь, ты рассказал ему, что имя Влад означает властитель, чтобы заполучить его сердце.       — Нет, — вообще да, но Ноэ не хотелось веселить советника больше, чем он уже своими жалкими потугами влюбить его в себя когда-то.       — А мне как раз было интересно, изменился ли твой подход. Полагаю, ты всё же на всякий случай выяснил, имеет ли имя Лайя необычайно интересное происхождение?       Ноэ наморщил нос и повернулся к невозмутимому Септентриону, но не смог выдавить из себя и слова (хотя казалось бы, у Ноэ они всегда найдутся). Взгляд моментально выцепил те детали, которые всегда были его слабостью: гладкое полотно чёрных как сама тьма волос, по-аристократичному изящная кисть у лица с кольцом, инкрустированным небесно-голубым камнем. Прямо под глаза, а они всё также в мрачной кайме и действуют на него как единственный источник света. Полярная звезда, по неизвестной ошибке разделившаяся на две части. Он помотал головой, отгоняя непрошеные фантазии, совершенно неуместные сейчас, заставил себя сказать хоть что-то:       — Нет.       — Видимо это ответ на мой вопрос про имя мисс Бёрнелл, — с усмешкой констатировал демон и продолжил серьёзно. — Я понимаю, ты привык к тому, как легко можно крутить несчастными, чья душа открыта нараспашку. Это быстро входит в привычку. И тянет тебя на проблемных, с ними интереснее, ещё и такая прекрасная пара: Влад и его маленькая мисс. Но романтика, нежные разговоры о любви и само чувство — всё это земные удовольствия. Короткие и часто оставляющие рубцы на сердце, пусть они и блекнут со временем. Ты — один из лучших, невероятно одарённый, с задатками лидера и прямой наследник должности адитума Прокула. Мир тёмных нуждается в тебе. Равновесие нуждается в тебе и твоих способностях. Удержать баланс важнее любования красотой самого чарующего цветка, который сорвётся с дерева и приземлится на одну из сторон. В конце концов, цветы имеют свойство вянуть и гнить, а нарушенный баланс ведёт к разрушению всей композиции. И вернуть её прежний вид будет невозможно.       — Но…       — Это ведь была твоя мечта, не Влада, править в Тёмном мире. Ты почти убедил его, хитрец, но не учёл непредсказуемости обращённых людей. Порой, их выборы совершенно нерациональны, — Септентрион поймал потухший взгляд разноцветных глаз, словно в грудь Ноэ всадили нож. К сожалению, придётся провернуть его. — Мисс Бёрнелл в первую очередь всего лишь человек. Прекрасная, отважная, необычная, но всё же человек. Развлечение на пару десятилетий. Власть — до конца. Она твоя по праву.       — Я изменился, — с достоинством ответил Ноэ, продолжая смотреть прямо в глаза демону. Главный герой на сцене вовсю сражался с главным злодеем, то проигрывая, то получая фору.       — Любовь совсем тебя испортила, мой дорогой Ноэ, — впрочем, тон Септентриона спокоен, он просто констатировал факт.       — Если я избегаю ответственности, ещё не значит, что дело в какой-то любви.       — Конечно.       Советник встал с места и протянул ученику руку раскрытой ладонью вверх, приглашая последовать за ним. Крепко сжав чужую кисть в своей, Ноэ поднялся. Септентрион не отпустил его.       — Каждый из нас одержим, но кем и чем решаем не мы, мы только решаем, как быть. Я знаю, принимать такие решения сложно, поэтому напоминаю тебе о твоих амбициях и стремлениях. Всё в твоих руках. Со своей стороны могу обещать, что в случае твоего положительного ответа мы выстроим свой механизм власти, изменим мир тёмных по заветам твоего отца. Для этого тебе нужно только довериться полностью мне.       Внезапная откровенность окатила Ноэ волной цунами: заставила захлебнуться словами, почувствовать на себе давление тонны информации, сложившейся в ясную картинку. Он нахмурился от понимания, на что намекал демон. Хитро улыбнувшись, Септентрион добавил, как бы невзначай:       — К тому же я буду рядом гораздо дольше мисс Бёрнелл.       Закончилась финальная песня мюзикла на сцене, зазвучали оглушительные аплодисменты. Зло побеждено. Коготки царапнули нежную кожу запястья; Септентрион легко потянул на себя не слишком сопротивляющегося Ноэ, обхватил за талию одной рукой, второй придерживая его ладонь на весу, как в танце. Казалось, время замедлило свой бег или вовсе остановилось на мгновение, а гипнозу ярких глаз хотелось сдаться хотя бы потому, что это было проще, чем владеть собой. Может, он и прав. Совсем тихий голос демона зашелестел где-то в голове:       — Тебе откроются все двери к мирозданию, но всё это после того, как разучишь движения. Я научил танцевать уже сотню демонов, но твои глаза…       Ноэ забыл обо всём, когда Септентрион вдруг сделал шаг вперёд, вынуждая подчиниться и отшагнуть назад. В ведомой роли не слишком удобно, когда на тебе тесный костюм, но в дьявольском вальсе такая мелочь быстро стала неважной. С каждым шагом у него всё больше кружилась голова, мысли рассыпались под участившимся стуком сердца; желанная близость и ощущение тёплой ладони в своей пьянили, пока под пальцами другой руки — мягкая кожа портупеи на груди Септентриона. Ноэ помнил, как создал ему этот образ: с большой любовью и вниманием к каждой детали, желая сохранить, а лучше преумножить красоту наставника. Стыдно было признавать, но даже над человеческим обликом Влада он старался меньше. Смешно, как быстро треснула собственная маска ловеласа и повесы, стоило Септентриону проявить малейший интерес к его персоне.       Они танцевали совсем недолго, когда из наивной фантазии их выдернул резкий шум внешнего мира, вынуждая обернуться на оживлённый театр. Переливающаяся под софитами люстра хрустнула в районе троса и стремительно полетела вниз, где разбегался в ужасе партер. Раздался оглушительный звон бьющегося об стулья и пол хрусталя. Ноэ резко обернулся на Септентриона, тот лишь с мечтательной улыбкой продолжал смотреть свысока ложи на кровавое месиво из зрителей внизу.       — Пандемониум ждёт, — губы советника даже не дрогнули, казалось, слова прозвучали сразу в голове.       Театр затрясся, начал рушиться под воздействием неизвестных сил, потонул в визге зрителей. Ноэ отступил, когда всполохи тьмы поглотили Септентриона, забирая из этого мира и оставляя в одиночестве. Чёрные щупальца не остановились, обрели плотскую форму и ринулись пожирать золото, редкое дерево, дорогие ткани, людей, по своей природе стремясь только уничтожать красоту. Всё, чего они касались, исчезало, пока не пропали все звуки, всё видимое и невидимое, пока не осталась лишь чистая тьма, посреди которой в пустоте совсем один стоял Ноэ, как последний оплот сопротивления.       Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, позволяя жадной тьме проникнуть в его лёгкие, захватить целиком. Забирайте…       — Ноэ! — женский голос наравне с требовательным стуком в дверь заставили веки резко распахнуться. Он не сразу признал комнату, где находился: в ней только раскрытое настежь окно в ночь с беснующейся на ветру занавеской. Ах да, та комната, куда он привёл Лайю накануне, теперь же вновь пустая и холодная без неё рядом.       Поднявшись как можно тише с пола, на котором пришлось сидеть по-турецки всё это время, Ноэ затаился, чтобы прислушаться к звукам по ту сторону двери. Снова раздался стук её кулачков, затем полный радости голос:       — Мы освободили Влада! От тьмы! Я сразу пошла к тебе, но в комнате пусто. Подумала, вдруг ты здесь? Ты вернулся из Тёмного мира? Ноэ?       Её настойчивость и восторг — музыка для ушей. Как она искала своего любовника, его, чтобы поделиться этой важной новостью. Ох, Лайя… очередной его грех. Ещё одна Полярная звезда.       Ноэ посмотрел на дверь, разделявшую их, улыбнулся одним уголком губ.       И исчез.