Останься, Роберт...

Усыпляющий и монотонный монолог директора управления прерывает звук уведомления моего телефона. Трёхсекундная пауза. Взгляд полный укора. Чувствую себя школьником, который попался на списывании, и возвращаю руку, потянувшуюся за мобильным, обратно на стол. — Итак, что мы имеем с вами к этому часу? — прокашлявшись, продолжает начальник. — «Таролог» в очередной раз ускользнул у нас прямо из-под носа. — Градус в помещении повышается — мы уже третий месяц не можем схватить дилера, которому фортуна пока что улыбается, а его «карты», как называет их молодёжь, расходятся по барам и клубам города. Замечаю боковым зрением, как коллега нервно теребит галстук и ослабляет узел. На его месте я бы тоже чувствовал себя как уж на сковороде. Неверное перераспределение сил во время городской ярмарки — и вот, твои прошлые заслуги летят стремительно вниз, а к фамилии за спиной добавляют «неудачник». Не успевает директор продолжить, как телефон вибрирует в кармане, оповещая всех присутствующих, о том, что кто-то очень желает связаться со мной. Чёрт! — Операцией будет руководить Штицхен! — вот теперь я точно провинившийся школьник. — Если это не какой-то свалившийся с неба информатор, — он может не продолжать, взгляд говорит сейчас намного больше, — то советую отключить телефон до конца брифа. На дисплее несколько сообщений с вложениями от неизвестного номера. Выключаю звук и убираю телефон обратно — сейчас это точно не стоит моего внимания. С момента перевода в отдел по борьбе с наркотиками прошло уже полтора года, и я точно не намерен протирать задницей стулья в кабинете или быть на побегушках. Раз это дело передают мне — то пора показать, на что я способен. — Да, сэр! — встаю и коротко отчеканиваю. — Бойд передаст тебе материалы, завтра утром я жду план операции. На сегодня всё.

***

Уже покинув участок, в котором последний час провёл в кабинете Бойда, пока тот без особого энтузиазма передавал мне папки, контакты и всю информацию, имеющуюся на «Таролога», достаю телефон. Смахиваю шторку уведомлений и удаляю спам, от которого, наверное, я никогда не избавлюсь. От неизвестного номера семь входящих сообщений. На мгновение решаю, что это мой информатор. Но открыв переписку, не знаю, как реагировать и замираю прямо посреди парковки. С экрана на меня смотрит полная грудь, обтянутая нелепым кружевом. Родинка на левом полушарии кажется знакомой. Нет, не кажется. Она абсолютно точно мне знакома, как и две точечки на ключице. Селена. Нерешительно листаю её сообщения. Чёрное кружево сменяется бордовым. Лучше всего было бы без него. Но что это за показ мод? На третьем фото паутина из кожаных шлеек и металлических заклёпок и колец, полупрозрачная ткань прикрывает тёмные ареолы сосков. Нащупываю пачку, слишком нервно, так что ломаю сигарету. Достаю следующую. Облокотившись на автомобиль, возвращаю внимание к экрану телефона. Листаю карусель фото. Ощущаю давление снизу. Приятная нега становится почти болезненной, и я всё-таки перехожу к тексту сообщений. unknown number: Какой выбрать? unknown number: Ты ослеп от красоты? unknown number: Возьму все. Фильтр обжигает пальцы. Бросаю окурок и тянусь за новой сигаретой. Набираю Селену. Гудки кажутся вечными. И вот, уже когда я готов сбросить вызов, слышу томное и сладостно-тягучее: — Роберт? — Нет, чёрт подери. Папа Римский. — Что-то случилось? — игриво, осторожно. — Это я хочу спросить у тебя. Новый номер? — Личный, — поправляет меня. — Тот, что у тебя — рабочий. Теряюсь и не нахожу, что ответить, а спустя несколько секунд, прочистив горло, выдаю: — Поздравляю. — С чем? — искреннее недоумение. Наверняка, она сейчас закатила глаза и закусила губу. — С удачными покупками, — смещаю вектор разговора к фотосессии. — А-а-а… Ты об этом, — бьюсь об заклад, что на её лице расцвела хитрая улыбка. — Понравилось что-то? — Нет, — как можно убедительнее отвечаю. Но в этот же момент момент переключаю её на громкую связь и возвращаюсь к соблазнительным фотографиям в сообщениях. — И когда мы успели перейти эту грань от «Нас связывает только работа, детектив Штицхен» до «Я выбираю бельё, Роберт, какое из ты предпочёл бы снять сегодня вечером»? Снова пауза. Селену трудно смутить и уж тем более заставить зависнуть, подбирая ответ. Она относится к тем, кому палец в рот не клади, всегда готова острая шпилька для собеседника. — Ты слишком много берёшь на себя, — слышу нотки недовольства. — Речь не шла о снятии. — Она подбирает слова. — Просто, — очередная пауза, — просто мне нужен был совет мужчины. У меня… У меня свидание. — С работой? На работе? По рабочим вопросам? — позволяю себе язвительный тон, перечисляя варианты. — Селена, в твоей жизни нет ничего кроме «Бридж Корпорейшен», — про себя же добавляю «и меня». За наши редкие встречи несложно было понять, с какой осторожностью она относится к противоположному полу. И что бы там не натворил её бывший, я бы разбил его лицо при первой же возможности. — Иди в задницу, Штицхен. Я бы и не против, тем более, если она приглашает, но игривый настрой улетучивается быстро, когда в трубке раздаются короткие гудки. Как по-взрослому, Селена. Давление на ширинку слабнет. Выкуриваю ещё одну сигарету, прежде чем покидаю стоянку. Дорога до дома займёт не более двадцати минут, и у меня есть время проветрить голову перед бессонной ночью. В мыслях начинаю прикидывать все варианты предстоящей операции: потрясти информатора, использовать приманку и устроить засаду в клубе, выйти на курьера, установить слежку… Взгляд против воли падает на мобильный: сообщения в рабочем чате, уведомление с фейсбука. Останавливаюсь на светофоре и лишь, услышав противный гудок позади, понимаю, что гипнотизировал экран в надежде на то, что Селена перестанет дуться и перезвонит. Резко срываюсь с места и едва вписываюсь в поворот, разворачиваясь в противоположную сторону. Мысли далеко не о поимке «Таролога». Перед глазами родинка на левом полушарии. Край ареолы, прикрытый тканью. Серебряные кольца на загорелой коже. — Цветы, — шепчет ангел с правого плеча. — Вино, — предлагает демон. — Плюшевый медведь, — пищит светлая сторона. — Наручники, — подначивает тёмная. — Шампанское и клубника, — спор происходит без моего участия. — Презервативы, — выкрикивает бесёнок слева и ставит точку. Трясу головой, прогоняя недопомощников. С Селеной ни один вариант не прокатит. И вообще, какого чёрта меня сейчас беспокоит это. Паркуюсь в квартале от её дома. На заднем сиденье несколько папок с материалами на «Таролога», и это мой шанс показать чего я стою. А через несколько домов — девушка, лишающая покоя с момента нашего знакомства. Только сейчас могу признаться себе в этом. Спор окончен. Бью по рулю, сдаваясь. Набираю Селену, уже стоя у подъезда. В её окнах нет света. Может, она не соврала насчёт свидания? Надо же быть таким дураком. Даю ей себе ещё двадцать секунд, пока оператор не прервёт соединение безжизненным металлическим голосом. И даже теряюсь, когда слышу Селену. — Уже поздно для звонков, детектив Штицхен, — она деловито отвечает. — Если это не вопрос жизни и смерти, то запишитесь на встречу завтра через мою помощницу. Телефон едва не выскользнул из рук. Она точно на свидании. — Селена, — прочищаю горло. — Селена, прости. Оказывается, это так легко. Ей легко манипулировать мною, а мне извиняться. Глупее ситуации не бывает. — Это всё, детектив? — Открой дверь, — выпаливаю как можно скорее. — Что? — в окне зажигается свет, и на фоне возникает тёмный силуэт. — Я знаю, что ты дома. Открой, — повторяю просьбу. — А если я не хочу тебя видеть? — смягчившийся тон с заигрывающими нотками сигнализирует о том, что лёд тронулся. — Тогда перестань выглядывать меня в окно, — не могу сдержать улыбки. Набираю номер её квартиры, и спустя один гудок дверь открывается. Преодолеваю лестничный пролёт за считанные секунды. Стучу и, не дожидаясь, дёргаю ручку. Селена стоит, сложив руки на груди. Тяжело дышит через нос. На лоб лезут выбившиеся из причёски прядки волос. Домашний халат (хотя я бы ещё поспорил, обычно в таких выступают в стрип-клубах) едва прикрывает упругие ягодицы. Она переминается с ноги на ногу, наверняка сейчас лопнет от нетерпения в ожидании моего «Прости», но уже не по телефону, а глаза в глаза. Снова улыбаюсь. Я видел её собранной, уставшей, разомлевшей от ласк, строгой, возбуждённой, но такой… домашней впервые. — Симпатично, — глупо комментирую то ли её внешний вид, то ли обстановку. — Ты пришёл за этим? — вновь сталь в голосе. — Нет, — делаю шаг к Селене, но в грудь мне упирается её ладошка. — Твои извинения приняты, — сухо, отчуждённо отвечает, отводя взгляд. — Селена, — ещё шаг, — нам не по пятнадцать, когда можно бросать трубки, дуть губки и игнорировать звонки. Виновато молчит. — Я не хотел тебя обидеть, — беру её ладонь и целую. Господи, выгляжу как чёртов Дон Жуан, явившийся с повинной. — Мир? — приподнимаю свободной рукой её подбородок, вглядываюсь в уставшие и покрасневшие глаза. Наверняка сидела за ноутбуком и опять работала. Заправляю пряди её волос за ухо и оставляю поцелуй на макушке. — Кофе? — хрипло спрашивает, а я замечаю, как уголки пухлых губ почти незаметно тянутся кверху. — Не отказался бы, — Селена тут же выскальзывает и разворачивается в сторону кухни. Снимаю ботинки, спешу за ней. — Сахар, сливки? — спрашивает так, будто не было бросаний трубок и этой недоссоры. А я просто заехал выпить кофе. — Ничего, — отказываюсь и тут же встречаюсь с её удивлённым взглядом. — Что? — Надеялась, что ты не ходячее клише из фильмов про копов, которые любят крепкий чёрный кофе, — улыбается так, что внутри всё переворачивается. Хочется видеть её такой каждый раз. — Я ожидала, что ты спародируешь сцену из «Аэроплана». Едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Представил, как невозмутимо отвечаю Селене: «Я люблю, когда кофе чёрный, как мой мужчина». — У меня непереносимость молочных продуктов, а из сладкого я предпочитаю другое, — абсолютно без двойного дна в последней фразе отвечаю. — Штицхен, флиртуешь ты так себе, — наконец-то позволяет себе рассмеяться. Селена слегка откидывает голову назад, на мгновение прикрывает глаза. Я вижу, как синеет венка на загорелой коже шеи. Сглатываю. Понимаю, что пауза в очередной раз затянулась лишь тогда, когда дно кружки брякает о стол. Чёрт, я что, правда, приехал вот так посидеть на кухне и попить кофе? — Как дела на работе? — будничным тоном интересуется Селена. — Тебя действительно это сейчас волнует? — поднимаю взгляд от кружки. Она накручивает прядку на палец, но это не выглядит вульгарно. Халат немного спустился с плеча, открывая вид на родинки, украшающие ключицы. — Ты знала, что родинки — это те места, куда целовали ангелы? — мысленно я уже разбил лоб о столешницу. Почему именно сейчас я вспомнил мамины истории, которые она рассказывала мне в детстве, укладывая спать?! Селена чуть ли не давится кофе, прыскает от смеха в кулачок. — Роб, ты не заболел? — перегнувшись через стол, прикладывает ладонь к моему лбу, а неведомая сила толкает на следующий жест. Касаюсь губами внутренней стороны её запястья, оставляя смазанный поцелуй. — Разве я похож на больного? — лукаво щурюсь, склоняю голову набок. — Да, — заключает она, и в ту секунду, когда Селена хочет убрать руку, чтобы вернуться в прежнее положение, я аккуратно её перехватываю, немного сдавливая. — Но мне нравится эта мысль. — И судя по тому, что я уже видел, твой ангел пал грешником, — намекаю на родинки на груди, пояснице, бёдрах. Я точно флиртую как подросток. Вечер идиотских подкатов объявляю открытым! Не замечаю, как оказываюсь стоящим около Селены. Она слишком невинно смотрит снизу вверх. Длинные ресницы слегка дрожат. А я ощущаю в очередной раз за вечер давление на ширинку брюк. Не сразу понимаю, что происходит в следующий момент. Нахожусь будто в вакууме и вырываюсь оттуда, лишь когда сдавленно выдыхаю в макушку Селены. Опускаю взгляд на её ладонь, устроившуюся на выпирающем бугре снизу. Взгляд обольстительницы. И только сейчас до меня доходит, как глупо она меня развела. Да это же типичный женский приём. А я повёлся. — Чертовка, — шепчу ей на ухо. — Это было слишком легко, Штицхен, — не скрывая победной улыбки, также шёпотом отвечает Селена. И первая тянется навстречу. Не могу сдерживаться и перехватываю инициативу, жадно сминая её губы. Она хватает за воротник рубашки и притягивает к себе. Следом за предыдущим, меня накрывает новое озарение. Я голоден. Чертовски. Селену хочется кусать. Пытаться урвать больше. Чтобы всю. Без остатка. Подхватываю её под бёдра, в ответ она обвивает меня ногами. Я даже не удивлён, что на Селене нет белья. Теперь моя очередь победно улыбнуться. Она ждала меня. Не разрывая поцелуя, прижимаюсь, буквально впечатываюсь в Селену. Она льнëт как домашняя кошка под рукой любимого хозяина. Прогибается в пояснице. Чувствую телом её жар. Она трётся сосками о мою грудь. Спазмом скручивает низ живота. Эрекция настолько сильно давит, что сводит скулы. Дыхание Селены сбивается, она безраздумно, невпопад, ударяясь зубами, настойчиво целует меня. Уже и не разберëшь, кто из нас двоих жаждал этой встречи. Разворачиваюсь и усаживаю Селену на столешницу. Тут же следует глухой звук упавшей на пол кружки. К чёрту кофе! К чёрту всё! Первым отрываюсь от её распухших от поцелуев губ. Несколько секунд уходит на то, чтобы привести дыхание в норму. Не сразу фокусирую взгляд, приходится даже зажмуриться. А когда открываю глаза, чуть ли не присвистываю от удовольствия перед развернувшейся картиной. Откинувшись назад, Селена опирается на ладони, и полулёжа на столе, обольстительно улыбается. Её грудь вздымается от учащённого дыхания. Полы халата разъехались в разные стороны, обнажая тело. Те самые родинки. Вывожу дорожку языком по разогревшейся загорелой коже. В поясницу упираются её пятки, и Селена притягивает к себе, вынуждая склониться. — Я не против такого ужина, — хриплю ей в плечо. — Тогда вам стоит разогреть блюдо как следует, — выдыхает Селена и тянется к моим губам. Порой меня нервирует всё, что вылетает с такой интонацией из её рта, а сейчас мне предоставляется возможность наконец-то прикрыть его ненадолго. Просунув руки под её спину, резко отодвигаюсь от стола, разворачиваясь вместе с Селеной. Мне не приходится даже прикладывать усилий. Почувствовав пол под ногами, она опускается передо мной на колени, усаживаясь своей аппетитной задницей на пятки. Бедро тянет судорога от предвкушения. Её губы ощущаются даже через ткань брюк. Селена хаотично целует в области паха, стараясь расправиться с ремнём. Приоткрываю глаз, удовлетворённо и, не скрывая насмешки, наблюдаю за её нервными движениями. В этот раз помогать не стану, даже несмотря на то, что давление в паху становится снова болезненным. Избавляюсь от кобуры и рубашки, скидывая на пол. Победный щелчок пряжки ремня. Тихий лязг молнии. Ощущаю ногти Селены, когда она в прямом смысле слова сдёрнула бельё с меня. Одной рукой она хватается за ягодицу, впиваясь пальцами. Горячее прерывистое дыхание у эрекции отодвигает весь внешний шум на задний план. — Приятно знать, что мне так рады, — доносится до края сознания, когда влажные и тёплые губы касаются плоти. Её имя смешивается со стоном и срывается в пространство, растворяясь в нашем громком и неконтролируемом дыхании. Селена проводит языком вдоль. Опускаю голову и вижу, как она с довольным выражением лица слизывает выступившую смазку. И быстрее, чем я делаю вдох, накрывает головку, скрывая её за плотно обхватившими губами. Шикаю, когда она торопливо задевает плоть зубами. Свободной рукой Селена обхватывает член у самого основания. Она не спеша скользит влажными губами вниз. Останавливается, а я задерживаю дыхание, напрягаясь телом и концентрируя все ощущения на её движениях. Несколько секунд, и она также медленно, не размыкая рта, поднимается вверх. Выбрав комфортный темп, Селена повторяет так ещё несколько раз до тех пор, пока я не начинаю чувствовать, как подкашиваются ноги. Она высовывает язык и, уже скользя им по члену, начинает ускоряться. Так не пойдёт, главное блюдо ещё не было подано. Крепко цепляюсь одной рукой за столешницу, в попытке найти опору. Второй же собираю растрепавшиеся волосы в хвост и оттягиваю голову Селены назад. Выдыхает с отчётливым разочарованием. Вынуждаю её подняться. Тут же влажно целую её. Прижимаю Селену, но больше похоже на то, что пытаюсь слиться с ней в одно целое. Почти спотыкаюсь из-за спущенных на щиколотки брюк. Обеими ладонями повторяю изгибы обнажённого тела. Поддеваю пальцем поясок, позволяю халату отправиться на пол. Отодвигаюсь, чтобы рассмотреть Селену. Она ни капли не стесняется своей наготы. Безумный взгляд, расширенные зрачки. Приоткрытый рот с ниточкой слюны. Распухшие губы. Выпутываюсь из брюк, переступая, отодвигаю их в сторону. Одновременно разворачиваю её спиной к себе. И вжимаюсь в ягодицы пахом. Нетерпеливость, граничащая с агрессивностью. Обхватив за шею, наклоняю над столом. Второй рукой закидываю её ногу на столешницу. Придерживаю за талию и оставляю мазки губами на горячей коже. Шея, плечи, руки, поясница. Накрываю ладонью промежность, надавливая. Её стон запускает волну мурашек. Вытянувшись на одной руке, Селена разворачивается ко мне лицом. Она что-то собиралась сказать, но в этот момент погружаю в неё сразу два пальца. Чувствую, как сокращаются её мышцы. Игриво виляет тазом, опуская голову. Я не могу больше терпеть. Заменяю пальцы внутри неё членом. Селена прогибается в пояснице, позволяя мне толкнуться глубже. Ощущаю пульсирующее давление горячих и влажных стенок на член. Прикусываю её плечо, как бы говоря, чтобы прекратила, потому что я могу кончить уже через пару секунд, если она продолжит. — Не торопись, — предупреждаю уже вслух. — Иначе мы закончим вечер, как и начали… — Как подростки, — улыбается, повернув лицо ко мне. Согнув колени, немного меняю угол. Не выхожу из неё, намеренно задерживаясь на самой границе. Дразню. Перехватываю её поперёк живота, прижимаясь. Она стонет, что-то выкрикивает, но срывается на хрип. От такой близости чувствую, как её кожа покрывается испариной. Она сбивается с ритма. Я ускоряюсь, но заканчивать так не намерен. Хочу видеть её довольную, расслабленную улыбку, выступившие слезинки в уголках глаз. Хочу ловить её стоны ртом. Селена опускает ногу на пол, вынуждая меня остановиться. Мы замираем, прислушиваясь к норовящим покинуть грудную клетку сердцам. Она первой поворачивается и упирается влажным лбом мне в грудь. Дую на прилипшие пряди волос, бесцеремонно лезущие в глаза. — Так и будешь стоять? — Селена улыбается, опуская ладони мне на бёдра. — Так и будешь болтать? — прикусываю её нижнюю губу и оттягиваю. — Ш-ш-ш, — противится без особого упорства. Селена поднимает ногу и, согнув её в колене, обнимает меня. Бедром чувствую насколько она влажная. И сопротивляться инстинктам не намерен. Вхожу в неё. Такую податливую. Такую желанную. Такую просящую. Пропускаю руку под её коленом и отвожу ногу немного в сторону. Снизу сладостно-томительное зрелище. Её раскрытые, набухшие губы скользят по всей длине. Член блестит от влаги, скрывается в складках. Чувствую её настоящий запах. Запах её тела. Запах её возбуждения. Запах, слившийся с моим. Это подобно алкогольному опьянению, только удовольствия в тысячи раз больше. Затуманенный разум отчего-то задаёт медленный темп, что совсем не устраивает Селену, судя по тому, как ритмично она начала прижимать меня к себе. Подхватывая за ягодицы, приподнимаю, усаживая на столешницу. Теперь обе её ноги согнуты и перехвачены под коленями. Её не надо просить, она чувствует это сама и раздвигает их шире. Выгибается в пояснице. Впадина между упругими полушариями груди поблёскивает от испарины. Селена входит в один ритм со мной. — Быстрее, Роб… — умоляюще скулит. — Ещё! Да! Мгновение, и она прижимается грудью к торсу, а ногтями впивается в спину, наверняка оставляя лунки. Вытягивается как струна. Замирает и задерживает дыхание, прислушиваясь к своим ощущениям. Внутри она пульсирует. Сжимает член плотнее. Селена резко наклоняется вперёд и вонзается зубами мне в плечо. Крепко стискивает их. И я чувствую, как достигаю долгожданной разрядки. Тело слабеет, и я подаюсь ближе к ней, чтобы опереться на стол и не уронить Селену. Взгляд всё ещё затуманен, когда спустя пару минут я поднимаю её лицо за подбородок. Дыхание уже не такое рваное. Разомлевшая, уставшая. Сейчас она выглядит такой красивой. Без туго уложенных волос, макияжа и напускного шлейфа Снежной королевы. — Останься, — до меня даже не сразу доходит её тихая просьба. По всей видимости, я слишком надолго завис, не находя, что ответить, и она повторила: — Останься, Роб, — и взгляд, наполненный нежности. Целую в макушку, накидывая халат на плечи, заметив, что её кожа покрывается мурашками. Бой разума и чувств — самый неравный бой. Прикидываю возможные варианты. И сейчас я впервые жалею о том, что дело «Таролога» передали мне, о том, что связал свою жизнь со службой. Не хочу оставлять её ни в эту ночь, ни в последующие. — Селена, — она прикладывает палец к моим губам в безмолвной просьбе замолчать. — Ты можешь поработать в моём кабинете, я приготовлю нам ужин, мы примем душ, а утром проснёмся вместе, — звучит как приказ, но отданный самым ласковым тоном на свете. Она не даёт ни шанса на отступление. Я накрываю её губы своими, толкаюсь языком, зарываюсь ладонью во влажные волосы и различимо только для нас двоих, прервавшись, шепчу: — Мне не понравился ни один. Выберем новый вместе.