Исходный легион

      — Надеюсь на вас, док, — говорю я и отключаю подачу кислорода, позволяя воздуху иного мира поступить под маску через систему фильтров.       Первый вдох делаю с предвосхищением, но все же не без опаски. Особой разницы, впрочем, из-за фильтров я не ощущаю, но это пока. Карво предупредил, что содержание кислорода близко к минимально допустимому, так что мигрени нам не избежать. Надеюсь, это единственная цена, которую мы заплатим за нашу экономию. Нельзя допустить, чтобы необходимые меры переросли в желание растянуть собственное время и навредили миссии. Но драгоценный газ нам понадобится, когда мы спустимся в зараженную долину, тут с умниками не поспоришь. Не спорит никто и с показателями экспресс-анализов, что бы эти цифры ни значили, а уверенно следуют моему примеру.       Пока команда Карво сворачивает оборудование, замечаю их лингвиста, одиноко толкущегося напротив входа в пещеру. Представляю, насколько ему должно быть паршиво из-за случившегося там. Но трогать его не решаюсь, в конце концов это мои люди сразу перешли на язык оружия. Однако, обернувшись, Сапир сам обращает на меня внимание.       — А вдруг это был мой единственный шанс? — спрашивает он, нервно теребя лямки закинутого на спину баула.       Я уклончиво пожимаю плечами. Не знаю, что ему на это ответить. Мог бы, конечно, попробовать приободрить, напомнить, что мы только пришли, время у нас еще есть, значит, есть и шанс, но врать совершенно не хочется. С одной стороны, мне и самому чертовски интересно, что из себя представляют местные, возможно ли с ними установить хоть какой-то контакт. С другой — ясно понимаю, что для их же безопасности им лучше не показываться нам на глаза.       Едва удерживаюсь, чтобы не похлопать его сочувственно по плечу, когда проходит мимо, но поддаюсь другому порыву и, отрубив канал связи, направляюсь к Хоуну.       — Ты зачем открыл огонь? — без усиления речи защитная маска сильно глушит голос, именно то, что нужно, чтобы меня услышал только он.       — Они стояли на дороге посреди узкого туннеля, мы бы не разминулись, — точно так же приглушенно отвечает Хоун.       — И все?       — А этого мало?       Как всегда невозмутимый. Как всегда выводящий из себя. Человек, которому я, не задумываясь, доверяю прикрывать свою спину в самых горячих точках, и которому так хочется раскрошить зубы в любое другое время.       — Я же четко дал указание стрелять только при проявлении агрессии.       — Проклятье, Эллис, — Хоун делает шаг ближе, нависая надо мной. — Наша задача расправиться с заразой, а не нянчиться с полудохлыми мутантами.       — Я не прошу тебя нянчиться с полудохлыми мутантами, — глядя в собственное отражение в стеклах его маски, я надеюсь, что фильтры не сильно коверкают мой тон. — Я приказываю не провоцировать их. Чувствуешь разницу, Хоун?       — Чувствую, капитан, — далеко не сразу отвечает он, отступая назад.       — На спуске идешь во главе, — распоряжаюсь я и подключаюсь обратно к каналу связи. — Карво, вы закончили?       — Да, капитан Эллис, мы готовы, — раздается в наушниках.        Распределяю остальных легионеров, а сам встаю замыкающим, так, чтобы держать перед глазами весь отряд и без зазрений совести вертеть головой во все стороны.       Похоже, здесь действительно когда-то велась горная добыча. На пути вниз по покатому каменистому склону мы встречаем еще пару штолен, вход одной из которых из-за обильной россыпи рыжего виновника нашей прогулки больше напоминает какую-то извращенную икебану. Или лопнувшее чрево с вывалившимися внутренностями, кому как больше нравится. А на краю долины, в махине, поросшей мхом и старой доброй ржавчиной, различаю решетчатый каркас, похожий на поваленный набок шахтный копер.       Что же такого нужно было откопать, куда продолбить рудник, чтобы оттуда вылезла настолько прожорливая зараза, способная прогрызть себе путь сквозь миры? Чувствую, как под ложечкой неприятно покалывает. А что, если это место, как и наш дом, лишь одно из многих? Что, если ржавая дрянь просочилась откуда-то еще? И, что бы мы ни делали, нам не остановить распространение?       Мотаю головой, отгоняя бесполезные мысли. Не сможем мы — смогут другие.       На самой границе долины Карво просит еще несколько минут для новых замеров. Пока стоим в ожидании, обнаруживаю, что мы на склоне не одни.       Местных двое, стоят, как и первый из пещеры, спокойно застыв. В этот раз удается разглядеть под бесформенным, выгоревшим до невнятного цвета тряпьем точно такую же выцветшую, бледно-серую, будто бы с зеленым отливом кожу. Разглядываю и скошенный лоб, и высокие, заостренные истощением скулы, и бездонные миндалевидные глаза, смотрящие на нас одновременно с испугом и любопытством.       — Внимание, — я аккуратно поднимаю карабин, а сам невольно кошусь на своих солдат, которые, благо, так же обходятся без резких движений. — Сапир, сразу говорю: не сейчас.       — Понял вас.       — Удивительно, как им удается существовать в таких условиях, — с восхищением проговаривает один из умников. — Все бы отдал, чтобы узнать, что им позволяет выдерживать такой фон.       — Вряд ли они вам расскажут, Хайд, — отвечает ему Карво. — Капитан, мы готовы.       — Идем, — командую я.       Отступаю, как и в прошлый раз, вслед за отрядом спиной. Местные наблюдатели, держа значительную дистанцию, робко идут за нами, но ровно до тех пор, пока мы не ступаем на зараженную землю долины. Один из них — скорее даже одна, судя по округлым формам, которые не до конца скрыты лохмотьями — поднимает тонкую руку в неопределенном жесте, но тут же роняет ее обратно. Да уж, могу себе представить, что она о нас, идиотах, думает в этот момент.       Салютую ей и отворачиваюсь к команде. Фон аборигены, может, и выдерживают, но на пораженную мхом территорию благоразумно не ходят. Еще бы, с такой-то любовью рыжего поганца ко всему живому.       — Можно переходить на кислород, — сообщает Карво, и мы с готовностью подчиняемся.       Никогда не приходилось видеть так много заразы в одном месте. Ржавая дрянь абсолютно повсюду: хрустит под тяжелыми подошвами ботинок, облепляет остовы конструкций и каждый скатившийся со склона камешек, свисает со скрюченных веток редких иссохших кустарников и выбрасывает в воздух такое несметное количество спор, что мы быстро перестаем что-либо различать дальше пары метров вокруг. Совершенно не спасают ни включенные фонари, ни моя попытка рассеять строй. Спустя четверть часа блужданий в рыжем тумане на мир, название которого, очевидно, мы никогда не узнаем, начинают опускаться сумерки, и шанс найти хоть что-то, что укажет нам на источник, окончательно сводится к нулю.       — Карво? — не выдерживаю я.       — Да, капитан, — подает голос доктор, — я вас понял. Установим первую партию компонента здесь. На рассвете продолжим.       — Хорошо.       Старательно выбираем максимально ровную площадку. Подчиненные Карво сгружают со спин вещи, оборудование и приступают к озвученной операции. Я уже наблюдал как-то процесс очистки территории от мха. Поражает, как быстро разработанная учеными смесь способна расправиться со смертельной ржавчиной. Несколько часов, и не останется ничего, кроме незначительного наведенного фона. Быстро, но вот только, к сожалению, ненадолго. Сколько раз умникам удавалось расчистить зараженные области. Столько же — зараза приползала обратно. Им бы придумать, как залатать брешь, но нет, они, наоборот, умудрились использовать ее, чтобы сотворить врата червоточины. До сих пор правда в голове не укладывается, каким образом, как ни пытались до меня донести эту мысль ученые на подготовке. С другой стороны, и зачем это моей голове?       Карво устанавливает на землю цилиндр размером с галлон молока, щелкает переключателями, снимает защитную крышку, и хранившийся под давлением компонент распыляется вокруг.       — Что ж, ждем, господа, отдыхаем, — объявляю отряду. — Я, Аарон, Тетч дежурим первыми. Хоун, Флит, Берг, Стивенс сменяете нас через четыре часа. Как только проясняется, выдвигаемся.       Устраиваться прямо на земле, в масках и костюмах, увешанных приборами, выглядит со стороны не так удобно, как хотелось бы, но команда справляется. Сэйлз, один из умников, раздает всем картриджи с питательным концентратом для внутривенного питания. Искренне горюю по нормальному армейскому пайку.       — Покурить бы сейчас, — мечтательно сопит в передатчик Сапир.       — Ладно покурить, — звонко усмехается Тетч, — отлить бы нормально, а не через трубку.       — Много хочешь, — фыркает кто-то, кажется Стивенс, в ответ.       — Возьми и отлей, — гогочет Хоун, подкладывая под голову свой баул. — Хрен тебе все равно больше не пригодится.       — А вдруг? Там на склоне, как пить дать, самка была.       — Тетч, захлопнись, — отрезаю я. — Легион, что в команде «отдыхаем» было непонятно?       — Вот поэтому я и не позволил ни одной из своих коллег присоединиться к экспедиции, — тихо ворчит Карво. — Прошу прощения, капитан.       — Ничего, док.       Отворачиваюсь, бесцельно уставившись в непроглядный туман, который с наступлением тьмы начинает оправдывать свое народное название. Фосфоресцирующие споры мха, точно болотные огни, образуют вокруг нас самое настоящее световое шоу. Мерзко, конечно, но красиво. И не так скучно дежурить. Даже помогает на какое-то время не забивать голову назойливыми мыслями. На непродолжительное время. Как ты ни строй из себя героя, а инстинкты никто не отменял. И чем дольше я всматриваюсь в блуждающие яркие споры, так похожие на всполохи искр костра, чем больше думаю о местных, потерявших свой дом из-за неизвестной заразы, тем сильнее разгорается мое любопытство. Тем ярче осознаю — а жить-то хочется.