***
Работа превыше всего. Выйдя из участка, Дазай спешно запрыгивает в машину и просит немедленно отправляться. Работа превыше всего. Все верят, что это правило номер один для Осаму Дазая, поэтому факт его внезапной строгости и серьёзности вне кое-чьего поля зрения не становится сюрпризом. Работа превыше всего. Дазай верит, что именно это должно быть его правилом номер один, поэтому усиленно прячет скуку за собранным видом. Скорее бы это закончилось. — Здравствуйте, рад видеть, что Вы в добром здравии! Расскажите, пожалуйста, что случилось? — Д-добрый день, товарищ п-полицейский… — женщина выглядела слишком взволнованной и никак не могла этого спрятать, — Этот человек… этот человек позвонил мне и с-сказал приходить одной, а то он убьёт моего сына и… В это время полицейский лишь задумчиво подносит руку к подбородку. Интересно, а как там Фёдор? Может приготовить ему тортик в знак любви, а то он слишком похудел. —…так вот, я согласна пойти одна, мне не жалко за него жизнь отдать, лишь бы только, — всхлипывает, — лишь бы только спасти его!.. — Подождите, госпожа, чего Вы сразу с места в карьер-то, а? — внезапно оживает Дазай и с улыбкой сообщает: — Конечно мы спасём Вашего сына и Вас тоже, прошу, не сомневайтесь! Главное улыбаться. Тогда она успокоится и это всё закончится быстрее на пару минут. — Н-но вы не можете пойти со мной, вы же не поставите под угрозу жизнь моего сына?! — Конечно нет! Госпожа, пожалуйста, подойдите к этому работнику и сообщите адрес, на который Вы пойдёте. Дальше можете свободно отправляться и ни о чём не думать, мы за Вами не последуем, Вас устроит? Активно закивав, женщина уходит и наконец-то позволяет полицейскому расслабить лицевые мышцы и приспустить галстук в жару. Прикурив украденную утром сигарету, он достает телефон. — Да, это я. Поставь трёх снайперов вокруг здания по адресу, что я тебе пришлю. Нет, ничего серьёзного, я сам подойду к ним и дам команды. Да, спасибо. Далее он подзывает к себе патрульного, и они поспешно едут к соседнему зданию. Это здание ближе к участку, кстати. Глаза Дазая в облегчении прикрываются.***
Это не смешно. И даже не интересно. С высоты крыши небоскрёба открывается отличный вид на сцену этой трагикомедии: женщина выходит на крышу девятиэтажки и, упав на колени, слёзно просит обменять её жизнь на сына. Но мы в 21 веке, спектакль этот слишком устаревший. — Пупсик 1, ты стреляешь в ведущее плечо, какое оно там у него? — смотрит в бинокль: — Ага, правое. Пупсик 2, ты — в левую ногу, а наш Пупсик 3 мягко попадает резиновой пулей по шейному нерву, андерстенд? — получив согласие, Дазай начинает: — Раз, два… Пли! Вот и всё, конец дешёвому спектаклю, зрители не удовлетворены. Жертва без сознания, мама обнимает сына. Опускайте занавес.***
Если внимательно присмотреться к улицам, по которым идёшь, фильтруя ненужные преграды в виде шумных людей, жужжащих машин и отсвечивающего от витрин света, то можно увидеть много разных вещей. Вот женщина в магазине утирает слёзы и боязливо прячет булочку в карман. Кажется, муж пьяница опять проиграл все её деньги. А в проезжающем мимо автобусе мужчина слишком уж близко прижимается к девушке. И даже не скажешь, планирует ли он залезть в её рюкзак или облапать. А может и то, и другое. Вот уж молодец. Девочка же, что идёт прямо перед полицейским, явно прихрамывает на одну ногу, если приглядеться — у нее синяки по всему телу. Домашнее насилие, что только подтверждает невероятно крепкая и болезненная хватка руки её матери. И самое главное, что всем всё равно. Даже Дазаю. В нашем мире повелевает людьми вовсе не закон «Уклоняйся от зла и делай добро», а четкое «Либо ты, либо тебя». Поэтому верить в людей, даже будучи их защитником, бессмысленно. Ну кроме как в одного конкретного, разве что. —…Таким образом женщина не нарушила условий и действительно пришла одна, поэтому преступник не убил заложника, но сам был обезврежен! Дазай-сан, вы действительно гений! — Ах, правда? — глаза радостно загораются, — Спасибо, вот уж приятно. Хоть и до Фёдора-сана мне и очень далёко, ха-ха. — Опять Вы про него говорите. Вы вообще о чём-то, кроме него, думаете? — шутливо смеётся. — Не обижай меня, конечно! …же нет. Какой смысл? Или мне думать о бездарности вроде тебя? — В общем, дело закрыто, мы молодцы. Можешь возвращаться в участок, а я проведаю знакомую семью, в порядке ли они. Обменявшись поклонами и попрощавшись, Дазай не спеша пошёл дальше по улице и в какой-то момент свернул в переулок. — Эх, отличная работа, Дазай, ты спас еще одну жизнь, какой ты чудесный. Правда вот… С виду не скажешь, но я… Дойдя до середины тёмного пространства, он останавливается и опускает шаловливый взгляд вниз. Постепенно свет освещает всё больше и больше деталей. Например, таких, как сборище мрачно-торжественных людей, мигом вставших на одно колено, и мёртвого человека в огромной луже зловонной крови. По переулку разносится весёлый смех. — Так это и есть убийца, которого прислала гильдия? — Да, — отвечает один из подчиненных, что стоял в центре. Дазай плавно проходит дальше и продолжает тянуть свою мысль. — Агентство и Гильдия… Видимо мы тоже оказались весьма в затруднительной ситуации. Чего позволять им я категорически не согласен. Любой, кто станет на пути Портовой Мафии, умрёт. Это всем ясно? И просто уходит, не дожидаясь очевидного ответа.***
— Любимый, я дома-а! А еще я принёс тортик и наше любимое вино! — разувается и проходит в комнату. — Давай устроим романтический… …чтобы застать Фёдора спящим. —…Ужин, — уже шепчет. И садится на корточки перед копной черных волос. — Но так тоже неплохо, — целует в щеку и ложится рядом. …чтобы спустя неопределённое время проснуться в чужих объятьях. — Добрый вечер, Осаму, — поцелуй в висок, — как спалось? Наконец-то. Наконец-то. Наконец-то он рядом с Фёдором, в руках Фёдора и слышит его голос. — Еще спрашиваешь. Лучше всех, конечно, спал ведь с тобой, — улыбается, жмурясь. — Вижу, ты уже попробовал тортик, как тебе? — Понравилось. Это же мой любимый, с клубничкой, — щеки немного смущенно краснеют. — Нет, нет, не отводи взгляд, смотри на меня, ведь иначе всё было зря! А-ах, какой же ты очаровательный, — рука плавно спускается вниз по спине, — так бы и съел тебя всего, — кладёт Фёдора на спину и нависает сверху, в наслаждении зажав губу, — только сначала полил бы тебя всего твоими любимыми сливками. Фёдор выбирает вариант сдержанно промолчать, но покрасневшие уши выдают его с потрохами. Никто лучше Дазая не знает, как на самом деле ему нравятся все его поползновения, хоть тот никогда и не признается. Дазай наклоняется для поцелуя, параллельно развязывая халат, в который укутан Фёдор, и не без удивления обнаруживает, что под ним ничего нет. Вот до какой степени ему «не нравилось» то, что делал Дазай в участке. Ухмыляясь прямо в чужие губы, он томно спрашивает: — Фёдор-сэмпай, вижу, что и в этом деле Вы чертовски преуспели и уже впереди планеты всей. Как же Вам удаётся быть готовым ко всем жизненным трудностям, а? — приподнимается и садится на кровати: — Не хотите дать мне урок? — низкий голос плавно льется сверху в уши старшего. Яснее намёка и не надо. Скромно улыбнувшись, Фёдор поднимается и встаёт на колени, наклоняясь к ширинке Дазая. — Конечно, Дазай-кун.***
— Мне кажется, тебя что-то сильно волнует, не хочешь поделиться со мной? — знакомая рука гладила знакомую голову, лежащую на голой груди. — Поделиться с тобой, как сильно я тебя люблю и скучаю каждый день? Нет, ведь тогда ты полюбишь себя так же сильно, как я тебя, и я тебе больше не буду нужен, ни за что! — возмущение Дазая вырабатывалось горячим дыханием прям в Фёдора, вызывая мурашки по телу. Засранец. Любимый засранец. Нежно улыбнувшись, Фёдор всё же прикрывает в смехе глаза: — И что, на этом всё? Не верю. Сегодня ты был более рассеян и обнимал меня слабее, чем обычно, — ты определённо в задумчивости. Так что я жду. — Да, я думал обсудить это наедине еще в участке, но увидел, что ты был занят. Ах, видеть, как ты занимаешься делами Крыс прямо в полицейском участке, еще и с вашим логотипом на половину экрана, это так… возбуждает. Разрабатывать план по избавлению от полиции, будучи полицейским, а-ах. — И что ты хотел обсудить? — Фёдор смущенно кашлянул, приподняв кончики губ. — Нарастающий конфликт с Агентством и Гильдией? — Мм, Агентство последнее время слишком напрягает: мешают частенько что Акутагаве, что Чуе. У меня уже рука дёргается. Так бы и стёр их с лица земли. — Мы уже это обсуждали. Ты не хотел избавляться от организации, которая помогала и поддерживала простых жителей города, да и которой иногда можно было бы прикрываться. Разве нет? — Всё так! Поэтому это и раздражает. Были бы благодарны, что я их не трогаю, а им лишь бы насолить. Но ладно это агентство, пусть. Гильдия вот вряд ли просто пришла в стрелялки поиграть, и это уже в зону моего терпения не входит. — Да, согласен, они определённо пришли насолить каждой организации этого города. Мне тут птичка нашептала, что они ещё и планируют использовать Моби Дик. Вряд ли, чтобы просто покататься, не думаешь? — Ах, любимый, опять у тебя от меня секретики… — театрально пустил слезу, — тогда, считаешь ли ты, что от их нужно уничтожить? — Однозначно. Гильдию никак уже не использовать и выгоды от присутствия в городе не выжать. Лишь вызывают ненужную головную боль. А я её очень не люблю. Яснее намёка и не надо. Сасэн-программа «не нравишься Фёдору, значит должен умереть» активирована. — Понял. Тогда… Поможешь мне от неё избавиться? — сладострастный шепот в мочку уха. Оружие массового поражения, чтоб его. Для виду Фёдор думает несколько секунд, прежде чем дать ответ. Они тут занимаются бизнесом, всё-таки, если не заметно. — Хорошо, но только если… Портовая Мафия отдаст нам того нового итальянского поставщика. Согласен? А вот Дазай с ответом не медлит. Они тут занимаются любовью, всё-таки, следует напомнить. — Для тебя всё, что угодно, дорогой. Договорились. А теперь… — голова внезапно заползает обратно под одеяло, — я, пожалуй, продолжу своё обучение. И не то, чтобы Фёдор был сильно против.