Не утони потом

Что такое разбитое сердце, Гермиона никогда не знала, поэтому всегда старалась уйти, когда её соседки по комнате обсуждали очередную неудачу на фронте любовных завоеваний. Она чувствовала симпатию к Рону, сильному, смелому и такому родному, но иногда она грезила совсем о других руках, о глазах, имеющих оттенок холода и ненависти, которая ранее была направлена на неё. Когда-то Гермиону очень обидело сравнение её души с сухими страницами учебников, но сейчас она относилась к этому совершенно иначе. Гермиона хорошо помнила слова своего близкого, если так можно выразиться, друга. В один из особенно тяжёлых дней он перевернул эти слова, вывернул и показал ей нечто иное и исключительно прекрасное. Она все ещё слышала его хриплый от усталости голос, который в ту ночь звучал особенно красиво: Да, бумага сухая на вид и на ощупь, но каждая из таких страниц таит в себе вселенную знаний. Эти страницы могут быть исписаны примитивными романчиками, а могут — умными мыслями, исследованиями или открытиями. Только тебе решать, чем наполнять свои, это ясно? Поэтому заткнись и возьмись за метлу двумя руками, если нас увидят здесь в такое время, я скажу, что ты наложила на меня Империо. В ту ночь они до утра просидели на склоне, чуть дальше хижины Хагрида. Темы сменялись быстро, они часто спорили, реже соглашались, но действительно наслаждались тёплым воздухом, который обволакивал их ароматом разнотравий и росы, и беседой без недопониманий, глупых вопросов и неловких пауз. Драко исчез ровно месяц назад. Не появился за завтраком и так и не вернулся к ужину. Все совместные уроки со Слизерином Гермиона не могла сосредоточиться и постоянно возвращала взгляд на пустующую парту у окна. Дни превратились в недели, сливаясь в один серый, однообразный поток, в котором не было и грамма эмоций. Она посещала занятия, выполняла задания, не забывала про обязанности старосты курса, но её жизнь стала поцелована дементором. Никакого смысла, никакого ощущения правильности или нужности. История их дружбы была до абсурда… абсурдной. Иногда Гермионе казалось, что она персонаж чьей-то книги, автор которой либо пьян, либо очень скуден на фантазию. Они натыкались друг на друга с момента первой поездки в Хогвартс. Сначала столкнулись лбами, когда Гермиона искала жабу Невилла, после Драко налетел на неё при входе в Большой зал, перед церемонией распределения. Парень смотрел на неё, а в глазах мелькали молнии, хоть Гермиона и не понимала, чем могла заслужить такую ненависть в свой адрес. Учебный год лишь начался, а Драко успел увидеть её плачущей в туалете после слов Рона о том, какая она жуткая. Малфой стоял и смотрел на неё с презрением в глазах, пока она пыталась стереть слёзы краем мантии, натирая щёки до красноты. Он молча протянул ей платок с вышитой серебром буквой М, развернулся и вышел, оставляя её в полном недоумении, с сжатой хлопковой тканью в руке. Их часто ставили в пару на школьные проекты. Они первыми стали старостами факультетов. Если школе требовалось подготовить зал или организовать праздник — им давали одно задание на двоих. Это почти всегда приводило к катастрофе и выговорам со стороны директора, но их упорно сталкивали, не давая провести и неделю без компании друг друга. Взаимные оскорбления, колкости, иногда с применением магии. Вечное соперничество, косые взгляды. Сколько раз Драко подставлял её и заставлял краснеть перед учителями. Сколько унизительных проклятий прилетало в него после от разъярённой Гермионы. Однажды она даже ворвалась в подземелья Слизерина, открывая дверь с ноги. Забини, который секунду назад мирно читал газету, удобно расположившись у камина, подскочил, увидев её растрёпанные волосы и бешеные глаза. Драко вышел на шум, но, увидев Гермиону, с диким смехом захлопнул дверь своей спальни, а девушка, перепрыгивая через диваны и кресла, кричала, что убьёт его, если он сейчас же не выйдет. Но они становились взрослее, и детские шалости постепенно сходили на нет. Всё ещё не упускали возможности подколоть друг друга, но нашли много точек соприкосновения. Утешаясь интеллектуальными беседами и своими, личными, понятными только им, шутками. Гарри и Рон относились к их дружбе с подозрением, а Гермиона не переставая шипела и просила не называть это дружбой, убеждая окружающих, а заодно и себя, что так просто удобнее. Задания стали выполняться в два раза быстрее и качественнее, их баллы взлетели на первые строки успеваемости, а преподаватели наконец-то смогли выдохнуть. И вот сейчас Гермиона лишилась частички чего-то особенного, важного и нужного, а понимание того, насколько Драко был для неё значимым, сжимало солнечное сплетение, лишая возможности спокойно дышать, есть и существовать. Она всё ещё не понимала — скучает по нему, как по другу или… — Добрый вечер, мисс Грейнджер, — Дамблдор возник будто из воздуха, и девушка, не успев затормозить, врезалась в него, роняя книги. — Здравствуйте, директор, — она поприветствовала его, запнувшись, и, присев, стала собирать книги. — Я как раз искал вас, — Дамблдор взмахнул палочкой, собирая все книги в парящую стопку. — Хотел попросить вас как старосту помочь мне в одном деле, — он мягко подтолкнул её в обратную от библиотеки сторону и добавил: — Крайне важном деле, которое я могу доверить только вам, мисс Грейнджер. — Конечно, — кивнула девушка и, слегка обернувшись, бросила взгляд на библиотечную дверь. — Вы же знаете, что мы реконструировали заброшенное крыло шестого этажа? — Конечно, оно давно заброшено и до недавнего времени было окутано домыслами о призраках и ужасных происшествиях, которые способствовали его закрытию, — со знанием дела затараторила Гермиона. — Всё верно, — Дамблдор улыбнулся, опустив голову. — Но туда всё ещё не пускают учеников, — закончила девушка. — И снова верно, мисс Грейнджер, не пускают учеников, а вы всё-таки староста, и я бы не смог доверить старинные свитки кому-либо кроме вас, — он сразу же перевёл взгляд и увидел именно то, что ожидал — сияющее лицо ученицы. — Свитки? — интерес горел в ней ярче факелов, которые уже зажглись в коридорах школы. — Мне передал их один старый друг, — уже серьёзно продолжил Альбус. — Их нужно перебрать, отсортировать и разложить в небольшом помещении, которое в дальнейшем будет служить ещё одной библиотекой. — Вторая библиотека? — это стало очередным потрясением и лишней возможностью отвлечься от мыслей о Драко. — Да, не такая большая, как основная, естественно, она нужна скорее для тех, кто предпочитает уединение и покой. — Я займусь этим сегодня же! — почти крикнула девушка и уже возвела в голове стеллажи, которые были заполнены книгами. Заняться чем-то методичным и отвлекающим — то, что было ей так нужно. Возможно, она сможет даже поспать после столь серьёзной умственной нагрузки. — Не считаю это хорошей идеей, к тому же скоро наступит время сна… — начал было директор, но Гермиона нетерпеливо перебила его. — Всё равно не собиралась идти на ужин, отнесу свитки, посмотрю на помещение, набросаю план, — её было не остановить. — Ваше право, ваше право, — Дамблдор ответил задумчиво, будто не был до конца уверен в своем решении. — Но у меня есть ещё одна просьба: свитки, другие книги и учебники находятся не в лучшем состоянии, и мне бы не хотелось, чтобы с ними что-либо произошло, пока их восстановлением не занялись преподаватели. — Конечно, я буду максимально осторожна… — Вы — да, а вот мистер Уизли или мистер Поттер, возможно, не будут столь осторожны, — директор многозначительно посмотрел на Гермиону. — Я собиралась идти одна, — не собиралась. Ей не хотелось посещать ту часть замка одной. Гермиона обладала гриффиндорским сердцем, но те коридоры пугали её до холодного пота, несмотря на то, что она ни разу там не бывала. При этом звать кого-то кроме мальчиков ей совершенно не хотелось. Джинни не сможет просидеть молча больше двух минут, Невилл боялся бы больше неё, а Полумна, вместе со своими невероятными историями, точно довела бы Гермиону до панической атаки. — Очень надеюсь, что вы вернетесь к себе вовремя, мисс Грейнджер, — он сказал это иначе, не так как обычно, но девушка не смогла понять эмоцию, которая всего на секунду мелькнула в глазах Дамблдора. — Директор, — она закусила губу и опустила взгляд на носки своих туфель. — Драко отсутствует уже месяц, могу я узнать, всё ли у него в порядке? — Мистер Малфой отсутствует по личным причинам, я, к сожалению, не смогу раскрыть их даже вам, — Альбус знал про дружеские отношения, которые связывали его учеников. — Но он… — была не была. — Вернётся? — она зажмурилась и поспешила добавить: — Просто Драко всё-таки староста, и сейчас именно мне приходится замещать его. — Не сомневайтесь, вернётся, — без прежней улыбки ответил директор. — Я найду ему временную замену. К концу диалога они стояли около ступеней ведущих в Большой зал. Директор последовал вниз, к ужину, а Гермиону ждали несколько лестничных пролетов и десяток коридоров. Поднявшись на шестой этаж, девушка остановилась, не в силах сделать даже шаг. «Это иррационально, Гермиона, ты понимаешь это?» — она часто говорила сама с собой в критические моменты. — «Это всего лишь часть школы. Один из этажей замка, которым руководит Альбус Дамблдор. Разве он послал бы тебя туда, где может быть даже минимальная опасность?» Девушка пыталась ободрить себя, но рассказы об этой части Хогвартса всплывали в памяти, заставляя её сердце биться чаще. Самыми жуткими были рассказы о призраках. Нет, не таких, которых можно было увидеть в других частях школы. Других. — Реддл именно там зачитывался книгами о крестражах, представляя, как начнёт воплощать все эти ужасы в реальность, — в ту ночь Парвати говорила об этом почти до утра, не давая никому спать. Девушки слушали её с неподдельным интересом, в то время как Гермиона всеми силами пыталась уснуть, ведь утром был важный экзамен по Рунам. — Стены коридоров пропитались его жаждой к убийствам, — Патил специально говорила почти загробным голосом, добавляя в свой рассказ театральности. — Говорят, если умрёшь в той части школы, станешь живым мертвецом. — Падма, Мерлина ради, хватит уже! — не выдержала Гермиона. — О каких живых мертвецах ты говоришь? Зомби не существует, и наука отрицает их существование! Плюс ко всему: если бы этому было подтверждение, то мы бы увидели хотя бы одного представителя данного вида, а если мы их не видели, значит никто там не умирал и ты просто цитируешь сказки, довольно корявые сказки. — Зомби? — переспросила Лаванда. — Маглы так называют живых мертвецов, — закатила глаза Гермиона, злясь, что из всего вышесказанного Браун зацепилась именно за это. — Расскажи, — загорелись девушки. — Пожалуйста, Гермиона, расскажи. — Нет! — она резко легла, накрывая голову подушкой. Гнев, который был вызван глупостью однокурсниц, бурлил у нее не только в крови, казалось, что даже волосы вибрировали злостью. Теперь мысли о живых мертвецах не казались ей глупостью, а подпитанные воображением образы из фильмов казались еще более яркими и объёмными. Очередной глубокий вдох, слегка нервное движение, чтобы поправить и без того ровную юбку, сжатые кулаки и один неуверенный шаг. Ещё один и ещё…страх не ушел, но Гермиона даже не думала останавливаться, ведь понимала — секунда без движения, и она поспешит убраться из этого места как можно быстрее, и пусть горят проклятые свитки вместе с пропавшим Драко, который оставил её одну, не предупредив, не написав даже одно чёртово письмо. — Отсутствует по личным обстоятельствам, — разговор вслух успокаивал и не давал ушам даже шанса услышать посторонний звук. — Этот светловолосый гадёныш рассказывал мне абсолютно всё, а теперь у него появились личные дела. Такие, что достопочтенный Драко Малфой не смог даже одну, — она растянула последнюю букву, поднимая указательный палец вверх. — Одну записочку передать. Коридоры освещались факелами, но их было так мало, что свет буквально создавал ещё большую тьму, однако Гермиона уже не обращала на это внимание. Шипение вперемешку с рычанием и матерными словами, которые Гермиона вобрала в свой лексикон всё от того же Драко, создавали целые литературные сооружения, конструкциям которых могли позавидовать даже самые умелые писатели. Она буквально влетела в кабинет с табличкой «Библиотека». Первым в глаза бросился огромный камин, и девушка незамедлительно зажгла в нём огонь. Стало уютнее и светлее, а звук потрескивающих полений подействовал как успокоительное, обволакивая её оголённые нервы ворсистым пледом. Было проще ругать его — гнев легче тоски, он подпитывает, дарит энергию и мотивацию, в то время как тоска больше походит на скорбь, высасывая энергию без остатка. Она путает мысли, перечёркивает лица чёрными карандашами и наигрывает минорную мелодию, каждая нота которой заставляет чувствовать острую боль, и если прислушаться, можно услышать, как в такие моменты плачет душа. — Он ведь не умер, чего ты в самом деле? — уже спокойным голосом спросила себя Гермиона, поглаживая шероховатую поверхность стола, заваленного книгами. — Ты просто не можешь понять, что чувствуешь, и это нормально, но он вернётся, скажет очередную гадость или бросит в тебя клочок бумаги посреди урока, отхватит за это и всё будет как прежде. Его не было всего месяц, и можно было отнестись с сомнением к таким эмоциям с её стороны, но Драко пропал внезапно и без предупреждений. Они не разъехались по домам на каникулы, хотя в такие месяцы они всё равно обменивались хотя бы несколькими письмами. Он просто исчез, растворился. Впервые оставляя её наедине с чувствами, в которых она не могла разобраться сама. У окна стояли несколько увесистых канделябров с крупными свечами. Гермиона вспомнила детство и отключение электричества. В такие очень редкие, но тёплые вечера, ей разрешали дольше не ложиться спать, и они сидели всей семьей в гостиной. Родители рассказывали смешные, иногда не очень, истории и казалось, будто в эти моменты они были семьёй чуточку больше, чем в другие дни. Всё ощущалось иначе, не так, как обычно. Языки пламени создавали причудливые тени на стенах, и Гермиона долго вглядывалась в них, пытаясь управлять пламенем так, чтобы тени сложились в какое-либо животное. Девушка улыбнулась и одним движением зажгла все свечи разом. Теперь она действительно могла управлять огнём. Обернувшись и окинув взглядом гору литературы, девушка потянулась к верхнему свитку. И только ей могло так повезти: весь лист был исписан описанием привидений, отчего ей снова стало не по себе, но с каждым словом Гермиона впивала свой взгляд в буквы всё сильнее и сама не поняла, как оказалась на кресле, сжимая лист в руках. Слова были написаны от руки, красивым витиеватым почерком. Девушка отчего-то решила, что писал довольно молодой мужчина, в любом случае она представляла автора именно так. Строчка за строчкой она углублялась в текст всё сильнее, а страх сменился неподдельным интересом. Гермиона совершенно потеряла ход времени. «Призраки представляют собой сгусток огромной энергии и могут служить отличными помощниками в различных обрядах и ритуалах. История насчитывает десятки сотен различных вариаций использования привидений в создании мощных магических предметов. Не все умершие отправляются в другой мир после смерти. Многие остаются на земле, прикованные к своим пагубным привычкам или низменным чувствам, которые словно якорь тянут их вниз. Другие не осознают, что умерли, и таким душам необходима помощь со стороны живых. Есть ещё и те, кто осознанно или нет, стал заложником сильнейших ритуалов. Такие призраки рассеиваются и отдают всю энергию для создания сильнейших в мире магии атрибутов. Они перестают существовать где либо, их сознание гаснет, и некогда живой человек, со своими мыслями и памятью, стирается навсегда». Дочитав, Гермиона зажмурилась и приложила руку к груди, пытаясь унять чувство накатывающей тревоги. Было страшно даже думать о том, что она сама или кто-то из близких ей людей не просто умрёт, а вовсе перестанет быть. Захотелось умыться холодной водой, привести мысли в порядок и всё-таки закончить порученное директором дело. Выходить в коридор не хотелось, но пылающее лицо и нестерпимая пульсация в голове просто не оставляли ей выбора. Она медленно повернула ручку двери и направилась в сторону туалета. Дойдя почти до середины пути, Гермиона увидела огромную лестницу и остановилась, заворожённая её невероятным видом. Всё, начиная перилами и заканчивая размером, не вписывалось в общую концепцию замка. Куда она вела, девушка и предположить не могла, более того, почти половина ступеней тонула в темноте и казалось, будто лестница висит в воздухе посреди пустоты. Простояв около неё пару минут, так и не решившись спуститься вниз и посветить Люмосом, Гермиона всё же продолжила путь к туалету, не отпуская из головы образ столь красивого, но будоражащего страх атрибута шестого этажа. Подставив руки под холодную воду, а после приложив холодные ладони к пылающим щекам, девушка почувствовала значительное облегчение. Задержав взгляд на своём отражении, Гермиона снова вспомнила прочитанный свиток. Она думала о том, как мало знала о призраках и как страшно не иметь возможности контролировать свою судьбу после смерти. «А есть ли у нас вообще свобода?» — спросила она себя, убирая с ресниц остатки воды. — «Драко бы развил эту тему на пару часов, вогнал бы тебя в депрессию, а после, назвав дурой, пошел бы пить огневиски с Забини». Гермиона улыбнулась, вспоминая, как долго Блейз ревновал Малфоя к ней и как звонко она смеялась, когда Драко впервые рассказал ей об этом. Наступил момент тишины. Так часто бывает, когда ловишь свой взгляд в отражении. Всматриваешься в него и иногда кажется, будто на тебя смотрит кто-то другой. Капли воды громким звуком разбивались о холодную раковину, отсчитывая удары её сердца. Кап.кап.кап… Глухие шаги. Кап.кап.кап… Шаги? Гермиона резко обернулась на дверь, чувствуя напряжение даже в кончиках волос. Мучительно сложный выбор: стоять и ждать, накручивая себя всё сильней, или резко, будто в холодную воду, ступить в коридор и убедиться, что шаги были лишь плодом её фантазии или, возможно, очередным учеником, нарушающим школьные правила. Судьба сделала выбор за неё, ещё в вечер распределения по факультетам. Гриффиндорцы не отсиживаются по туалетам, они берут себя в одну руку, во второй держат палочку, а дальше будь что будет. Выйдя в коридор, Гермиона осмотрелась и, почти не дыша, прислушалась к тишине, окружавшей её. Шаг, и ещё один. Гермиона была возле той самой лестницы, когда чуть впереди услышала звук захлопывающейся двери. И можно было подумать, что кто-то из учеников пролез в таинственное крыло школы или Дамблдор решил проверить как дела у его ученицы, а может это Гарри с Роном пришли искать её. Но неведомая сила потянула её прямо на ступеньки. Интуиция, а возможно и глупость, подталкивали её сбежать вниз, в самую тьму, надеясь, что она приведёт её на пятый этаж. Не давая себе и секунды на обдумывание плана, Гермиона бросилась вниз по лестнице, не хватаясь за перила и не глядя под ноги. В один миг, движимая мимолетным порывом, с чувством, будто её затылок резко похолодел, Гермиона обернулась и увидела расплывчатую фигуру, подбегающую к началу лестницы. Громких вздох, и нога девушки цепляется за вторую ногу. Сердце сжимается в тугой комок, подскакивая и пульсируя уже в горле. Она вскрикивает, хватается за воздух, роняя палочку. Летит вниз, не успевая сгруппировать тело, и глаза сливаются с цветом густой тьмы, принимающей её в свои непредсказуемые объятья. Ужас успел набросить петлю на глотку, и хватило мига, чтобы в её голове этот полет показался вечностью. Гермиона не знала, сколько пролежала на холодном полу, но была уверена, что отключилась при падении. Открыв глаза, она сразу же пошевелила всеми конечностями чтобы проверить их целостность. Вокруг было темно и она не видела собственных рук, но чувствовала, что осталась цела, хоть и не понимала каким образом уцелела. Воспоминание о силуэте ударило её по голове, и она подняла взгляд к началу лестницы. Там было пусто, и почему-то от этого по её спине побежали мурашки. Даже присутствие человека напугало бы её не так сильно. Наверху было светло, но подниматься Гермиона даже не думала, потянувшись к юбке. Девушка хотела вытащить палочку и осмотреться, но той нигде не было. Присев на пол, она, буквально слепая, ощупывала каждый сантиметр пола вокруг. Её рука коснулась чего-то холодного и мягкого, девушка, вскрикнув, отдёрнула руку и тут же услышала шаги позади себя. Она втянула воздух и, через сковывающий страх из-за невозможности обороняться, поднялась на ноги. — Здесь кто-нибудь есть? — Гермиона не узнала свой голос: он звучал тихо и глухо. Ужас не отпускал её голосовые связки, с каждой секундой сжимая горло девушки всё сильнее. — Грейнджер? Внутри всё оборвалось. Этот голос она не спутала бы ни с каким другим. Стало так по странному легко, захотелось сесть на пол и расплакаться. Этот голос был покоем и синонимом безопасности, но даже радость его присутствия не выбила из Гермионы рассудок. Что он здесь делает? Почему является в школу и после долгого отсутствия оказывается именно здесь? — Малфой? — К твоему счастью — да, — было несложно угадать выражение его лица. — Сомнительное счастье, — их типичное приветствие, которое стало не более чем традицией. — Что ты здесь делаешь? — Это что ты здесь делаешь? Я вернулся в Хогвартс пару часов назад и меня тут же поймал Дамблдор с просьбами забрать тебя из библиотеки. — Забрать? — нахмурилась Гермиона. — А который час? — Уже пол часа как ты нарушаешь правила и, как видишь, всё ещё не отчислена. — Прекрати язвить и помоги найти палочку, — захотелось двинуть его чем-то тяжёлым. Баланс. Гермиона снова ощущала баланс. Необходимый ей, вредный и мерзкий наркотик снова был рядом. Снова язвил и давал возможность выплеснуть стопочку желчи в ответ. — Она у меня в руках, — коротко ответил парень. — Что? Но как? Не суть, давай её сюда, — Гермиона протянула руку и лишь через секунду осознала как странно выглядит. Она не знала, где именно стоит парень, и он точно так же не мог видеть её протянутую ладонь. — Споткнулся об неё, когда спускался сюда, — всё же объяснил Драко. — Я не видела, как ты спускался, — она сделала пару шагов, пытаясь по голосу определить с какой стороны стоял Малфой. — Ну тогда меня здесь нет, — ответил парень и замолчал. Гермиона вслушивалась, стараясь уловить звук дыхания, но ответом ей была звенящая тишина. На короткий миг она поверила, что просто рехнулась и придумала и Драко, и разговор, и, возможно, свою жизнь, магию, школу… Отсутствие сна давало свои плоды. — Это не смешно, Малфой, совершенно не смешно, — выдавила она из себя, заглядывая в темноту. — А мне кажется забавно, — спустя пару долгих секунд ответил парень. — Отдай мне палочку, немедленно, — облегчение, которое принес ей голос Драко был сравним с утром Рождества. Гермиона только что получила все подарки на десять лет вперед и она сразу же простила этому дьяволу его выходку. — Зачем? Отважная гриффиндорка боится темноты? — Я ничего не боюсь, — ответила Гермиона, зная, что Драко лишь затевает очередную игру. — Сможешь доказать? — Я не обязана ничего тебе доказывать, Малфой. Верни мне палочку. — Так я и думал, — наигранно вздохнул парень. — От Гриффиндора в тебе только повышенное чувство собственной исключительности. — Ты мне будешь говорить про исключительность? — она звонко рассмеялась. — Малфой, с твоим эго ничего не сравнится. — Уходишь от ответа, я правильно понимаю? — Чего ты хочешь от меня? — Чтобы ты поднялась по лестнице без палочки, очевидно же, — хмыкнул Драко. — Хорошо, но потом ты отдашь мне её и оставишь меня в покое, — Гермионе было страшно, однако мысли о том, что Малфой до конца курса будет припоминать ей трусость, не вызывали восторга, и единственным выходом было пойти у него на поводу. В очередной раз. Драко шёл чуть впереди, и когда они вышли на светлую часть лестницы, Гермиона смогла лучше разглядеть его. Парень изрядно похудел, и в сравнении с тем, каким она видела его месяц назад, перемена была поразительная. Движения слишком плавные, будто он не спал несколько дней и сейчас засыпал прямо на ходу. Углубившись в эти мысли, Гермиона не заметила, как закончились ступеньки, оттого споткнулась и, падая, схватила Драко за руку. Разряд тока — вот что она почувствовала. Стало так тепло, можно сказать — жарко. Малфой был странным на ощупь, но Гермионе было сложно описать это ощущение. Будто она касалась его и в тоже время просто хваталась за воздух, который был пронизан молниями после дождя. Драко заметил её взгляд и резко отдернул руку. — От страха ноги подкашиваются? — Я выполнила уговор, но ты продолжаешь намекать на мою трусость? Ты же человек чести, Малфой, или что-то изменилось? — она припомнила ему то, как он всегда строил из себя джентльмена. Сейчас шутки казались слишком натянутыми и искусственными, Гермиона не могла избавиться от ощущения пустоты после прикосновения к парню. — Давай уйдем отсюда, — казалось, что, как только они покинут этаж, наваждение развеется, и всё, что произошло, будет казаться забавным, ненастоящим и придуманным воспаленным от усталости мозгом. — Ты ничего не забыла в библиотеке? — Да, — кивнула Гермиона. — Мантию. — Я схожу с тобой, — он протянул ей палочку. — Держи и как-то серьёзнее относись к таким вещам. Не понимаю, как ты стала старостой. — Спасибо, — ответила Гермиона, пропуская его колкость мимо ушей. Спасибо. И за палочку, и за то, что нашёл в темноте, и за то, что не бросаешь здесь… за то, что вернулся. Всё это ей хотелось добавить, но она промолчала и последовала в библиотеку. Камин погас, а в воздухе витал запах сырости. Мантия покоилась на кресле рядом с прочитанным свитком. Гермиона так и не выполнила просьбу Дамблдора поэтому дала себе слово вернуться сюда днём. Она возьмет с собой Джинни, и пусть та болтает без остановки, разгоняя своим звонким голосом страх и печаль. Как прежде, всё будет как прежде. Гермиона накинула мантию и посмотрела на Драко, который подпирал стену у двери и как-то странно смотрел на неё. — Малфой, где ты был весь месяц? — А вот это уже точно не твоё дело, — он улыбнулся и открыл дверь, пропуская Гермиону. Улыбка была красивой и трагичной. Девушка засмотрелась на лицо парня и, сделав шаг через порог, не сразу обратила внимание на то, что эта ночь совершенно точно не желала выпускать её из ненавистного ей коридора. — Я отдувалась за двоих всё это время и считаю, что имею право зн… — она не договорила, ведь перевела взгляд наружу. Гермиона схватилась за дверной косяк, издав нервный смешок, и неверяще смотрела перед собой. — Драко, — неосознанно, по имени, видя в нём последнюю нить реальности. Малфой выглянул из-за её спины и сделал шаг вперед, выталкивая девушку наружу. — Почему гриффиндорцы всегда влипают в очередную неприятность и почему я влип в неё вместе с тобой, Грейнджер? «Неприятностью» был хогвартский коридор шестого этажа, который теперь выглядел совершенно иначе. Другая плитка и факелы. Свет и цвет. Даже воздух был другим, затхлым и влажным. Он был наполнен лёгким, будто утренним, туманом. Прозрачной дымкой, сквозь которую всё было видно, но проблема заключалась в том, что видеть не хотелось. — Смешно, Малфой, — её пугал звук закрывающихся дверей, но, когда ситуация совершила действительно жуткий виток, Гермиона тут же отбросила панику и страх, становясь образцом собранности и уверенности в себе. Кто-то мог дать этому объяснение? Нет. Даже она сама не могла, но любила эту особенность собственного мозга. Дрожь прошла, страх тоже — осталось чувство лёгкой, ненавязчивой паники, витающей где-то на краю сознания, и дикое, непреодолимое желание выяснить причины происходящего. — Предположения есть? — Я думал, ты мне расскажешь, — наигранная серёзность, он будто издевался над ней. — Это очередная шутка, Малфой? — попытаться стоило. — Очень рад, что ты считаешь меня способным на что-то подобное. — Попробуем выйти? — Не уверен, что у нас получится. — Другие варианты? Драко глубоко вздохнул и пошёл в сторону выхода. Поворот к ступенькам на пятый этаж был совсем близко, и Гермиона, движимая энтузиазмом, обогнала парня и повернула за угол. — Занимательно… Драко услышал её голос позади себя и обернулся. Гермиона стояла на другом конце коридора. — Да к черту, — он понял, что происходит, и повернул за тот же угол, оказываясь рядом с девушкой. — Видимо, мы застряли, Малфой. — Встряли, ты хотела сказать. Последовали долгие попытки поисков выхода. Гермиона открывала и закрывала каждую дверь, около десяти раз заходила и выходила из библиотеки, хотела спуститься вниз по той самой лестнице, но её не оказалось в этой версии школьного крыла — на её месте красовалась стена с портретом. Присев на подоконник, Гермиона откинула голову на окно и прикрыла глаза. «У любого события есть логика, у каждой проблемы — решение» — она несколько раз ударила затылком по стеклу и подскочила. — Можно же открыть окна и призвать метлу, — радуясь своей гениальной, как ей казалось, идее, Гермиона выглянула в окно и увидела лишь абсолютную тьму. Окружающий мир был выкрашен чернилами или плотной гуашью, и чем дольше Гермиона смотрела в эту черную пустоту, тем тоскливее ей становилось. — К чёрту, — она дёрнула ручку и распахнула окно. — Я не думаю, что тебе стоит это делать, — Драко подбежал к ней и попытался схватить за руку. — А мне плевать, что ты думаешь, Малфой! — одёрнув кисть, Гермиона стала коленями на подоконник и протянула руку вперед. Ничего. Она ничего не почувствовала. Не было жара, холода, не было ветра или дождя, влажности и давления. Абсолютно-гребаное-ничего. Закрыв окно и снова облокотившись спиной, Гермиона устало спросила: — Почему ты такой спокойный? Мы заперты неизвестно где, не знаем, как выйти. Возможно, никогда и не выйдем, а ты ведёшь себя так, будто для тебя это обычное дело. — Для меня странно то, что ты не ведёшь себя так же, — парировал Драко. — Живёшь в мире магии, учишься в Хогвартсе, ужинаешь, глядя на Почти Безголового Ника, и паникуешь из-за магического происшествия. Пока что я не увидел даже намёка на опасность, кроме твоих попыток вывалиться из окна. — Не хотелось бы признавать это, но ты прав, Малфой, — она оттолкнулась от окна и стала ходить из стороны в сторону. Невольно задержав взгляд на Драко, девушка закатила глаза. — Хоть я и не паникую, а лишь усерднее некоторых ищу выход отсюда. — У каждого события есть своя логика и причина, — усмехнулся парень. — Помнишь? — Мысли читаешь, — она язвительно щурилась. — Но это всё ещё не делает тебя полезным. Драко фыркнул и отвернулся. — Это всё похоже на петлю. Только зациклено не время, а пространство, — она активно жестикулировала, рассуждая вслух, и до конца не было ясно, говорит она с Драко или сама с собой. — Мимо. Такие петли не меняют внешний вид, — оспорил парень. — Верно, — кивнула Гермиона, заламывая руки. — Мы зашли в библиотеку из обычного коридора, а вышли уже в этот. — Понимаю, к чему ты клонишь, но ты ведь уже выходила из неё, поэтому дверь не могла быть порталом. — Но что-то могло измениться, — Гермиона слишком зацепилась за эту идею, чтобы сейчас просто отступить. — Например? — Например, чьё-то присутствие, — она задумчиво посмотрела на Драко. — Ты серьёзно предполагаешь, что это я портал? — он рассмеялся, но спрятал руки в карманы. Гермионе показалось, что он слегка напряжён. — Нет, но… — она пыталась собраться с мыслями и бросила взгляд чуть влево. Боковым зрением девушка уловила движение и, медленно повернувшись, увидела мужчину, стоявшего в нескольких метрах от них. — Малфой, — она сказала это одними губами, почти без звука, но парень услышал и настороженно проследил за её взглядом. Мужчина не двигался, и Гермиона сделала несколько шагов назад, равняясь с Драко. — Сэр? — тишину было невозможно терпеть, а напряжение струной натягивалось внутри её головы, поэтому она решила обратиться к нему. Силуэт молча пошёл прямо на них. Гермиона выхватила палочку и направила её на мужчину. — Мне придётся использовать её, — она решила предупредить мужчину, надеясь на то, что он всё же решит остановиться. Гермиона скосила взгляд на Драко и с удивлением заметила, что тот даже не пытался достать палочку, но времени думать об этом не было — мужчина подошёл слишком близко, и девушка не стала ждать, пока он нападет. — Остолбеней, — человек лишь слегка дернулся, но продолжал приближаться. Она перевела взгляд на палочку. Заклинание сработало, но ощущение было странным, точнее — никаким. Она не почувствовала характерного тока, протекающего по телу, не было ощущения силы, магии. Всё было так же, как и с рукой, когда она протянула её в окно. Вернув концентрацию, Гермиона бросила в мужчину с десяток разных заклинаний и, осознав, что ничего не помогает, она обернулась к Драко с немым вопросом: почему ты ничего не делаешь? Девушка не успела спросить, ведь силуэт оказался в сантиметре от её лица, и Гермиона только сейчас поняла, что перед ней стоит призрак. Лицо мужчины не выражало злость, и не казалось, что он желает причинить ей вред, но бежать всё равно было некуда, и девушка понимала, что обречена в любом случае. Призрак перевёл взгляд на Драко, сохраняя довольно долгий зрительный контакт, а после, видимо осознав что-то важное для себя, улыбнулся Гермионе и резко вошёл в нее, исчезая. Гермиона вскрикнула и упала на пол, разбивая колени о мрамор. — Холодно, Мерлин, как же холодно, — она кричала, схватившись за грудь, почти чувствуя хруст снега, оседающего на костях и суставах. Драко бросился к ней, но девушка резко отпрянула, поднимая полные злости глаза. — Какого чёрта, Малфой? Ты просто стоял! Просто, нахрен, стоял, — Гермиона чеканила каждое слово, вплетая ненависть в произнесённые буквы. — Даже палочку не достал! Где твоя палочка, Малфой?! Что с тобой не так?! — Прекрати орать на меня, — сквозь зубы прошипел Драко. — Видимо, осталась в дорожной мантии, я же сказал, что только вернулся в замок. — Подожди, — не веря, ответила Гермиона, выставляя перед собой руки. — То есть ты хочешь сказать, что пошёл куда-то без палочки? — Да. — Многословно. И ты думаешь, я в это поверю? — У тебя есть варианты? — Ты что-то скрываешь. — Например? — Я не знаю. Но узнаю, поверь мне. Словесная перепалка закончилась уничтожением друг друга взглядом. — Почему ты ничего не сделал? — уже спокойнее спросила Гермиона. — Хотел узнать чего он хочет, Грейнджер, очевидно же, — Драко закатил глаза и всё-таки помог девушке встать, посылая в её тело очередной разряд. — Мы заперты здесь, возможно, чтобы выйти, нам нужно что-то сделать или не сделать. Как мы узнаем это, если будем бросаться заклинаниями в каждого призрака? Призрака, Грейнджер, ты применяла боевое заклинание на призраке! — Повтори ещё раз на ком, я не услышала с первого раза, — ей так хотелось применить хоть одно боевое против него. Она сдерживала себя изо всех сил. Хотелось ударить, рассечь губу, смотреть на кровь, стекающую по подбородку, а после поцеловать и почувствовать металлический привкус во рту. Хотелось, чтобы он ударил её затылком, впечатывая в стену. Хотелось не прекращать кричать: сначала на него, а после из-за него. Гермиона качнула головой, сбрасывая уже знакомое наваждение, которое преследовало её при каждой их ссоре. — Я не знала, что это был призрак, — прочистив горло, оправдалась девушка. — Ты? Не знала? Действительно сказала это в одном предложении? — он поднял бровь и скрестил руки на груди. — Иди к чёрту, Малфой. Тебе там самое место, — Гермиона махнула рукой и повернулась к окну, всматриваясь в своё отражение. Через неё прошел призрак, но вышел ли он? Мог ли мужчина вселиться в неё? Зачем ему это нужно и почему, прежде чем сделать шаг, он так долго смотрел на Драко? С каждой минутой вопросов становилось всё больше и ни на один из них Гермиона не могла найти даже половину ответа. — О чём ты думаешь? — Драко поравнялся с ней, упирая руки в подоконник. Парень повернул голову, глядя на Гермиону из-под чёлки, и поймав его взгляд, девушка вдруг снова ощутила желание коснуться его кожи. — У меня много вариантов, о чём думать? Сквозь меня пару минут назад прошёл призрак. Я стою в коридоре, который больше похож на петлю. За окнами пусто, а единственный компаньон — Драко Малфой, ещё и без палочки, — перечисляя всё это, она загибала пальцы, но не отводила взгляда от парня. — Без палочки я не так интересен? — Драко махнул головой, сбрасывая с глаз чёлку. — Ты и с палочкой не особо-то интересен, — Гермиона поджала губы и пожала плечами. — Врёшь, Грейнджер, — его зрачки потемнели, и девушка как заворожённая заглядывала в них, видя своё отражение. — Ты слишком высокого о себе мнения, знаешь? — она удивилась тому, насколько низко звучал её голос. — Брось, мы много лет проводили целые вечера вдвоём, и ты хочешь сказать, что не стала испытывать ко мне даже симпатию? — он начал вопрос с улыбки, но сейчас его лицо выражало абсолютную серьёзность. Гермиона впала в ступор и не могла поверить, что Драко всерьёз говорит с ней о чувствах. Сейчас. Это было дико и неправильно, будто мир стал вверх ногами. Врать не хотелось, но и признаваться было невероятно сложно. Захотелось открыть окно и сигануть вниз, лишь бы он перестал сверлить её ожидающим взглядом. — Я могу спросить тебя о том же… — она задрала подбородок и собрала в кулак всю волю, лишь бы не зажмуриться от глупости сказанных слов. Драко хмыкнул и положил руку на её талию. — Я первый спросил, Грейнджер. Она задохнулась от ощущения его прикосновения. Даже через одежду Гермиона чувствовала покалывание. Неуверенно и слегка робко она положила ладонь поверх его руки и широко распахнула глаза. Жар и холод слились в одно целое, превращаясь в энергию. Голова закружилась, а сознание стало хмельным. Девушка была готова к любому позору или унижению, лишь бы он никогда не убирал руку. — Ответишь? — улыбнулся парень, будто бы не удивляясь её состоянию. — Я… — она была готова сказать о своей симпатии, о том, что не один раз представляла его между своих ног. Была готова рассказать обо всём том, что даже самой себе не рассказывала, но её взгляд скользнул за спину Драко и уткнулся в очередной силуэт, на этот раз женский. Малфой обернулся, проследив за её взглядом, и тут же поменялся в лице. На этот раз Гермиона даже не пыталась применять магию. — Призраки умеют говорить, я, к своему счастью, знаю парочку, — девушка смотрела перед собой со всей суровостью, показывая одним только взглядом, что не даст прикоснуться к себе пока не получит ответ. — Что вам нужно и зачем вы делаете это? Женщина, сохраняя тёплую улыбку, продолжала приближаться к Гермионе, даже не думая отвечать на вопрос. И снова по кругу. Зрительный контакт с Драко. Жуткий, сверхъестественный холод и гладкий пол под коленями. Больше она не отталкивала Драко, а тонула в его руках, согреваясь и напиваясь. Падая и поднимаясь вверх, задыхаясь и дыша будто впервые. — Почему я чувствую это? — этот вопрос слишком долго сидел в голове, и она хотела получить ответ, решив хотя бы одну загадку. — Что — это? — переспросил Драко, но Гермиона знала, что он понимает, о чём она говорит. — Ты знаешь. — Не знаю, — отстраненно ответил Драко, и Гермиона поняла, что он не может сказать, даже если хочет. Откуда она это знала? Девушка не смогла бы ответить и на этот вопрос. Просто чувствовала. Она провела с Драко слишком много времени и смогла выучить все его жесты и интонации. Сто разновидностей ухмылок и столько же оттенков его злости или печали. Только сейчас, в этот сумасшедший момент, Гермиона поняла, насколько они были близки все эти годы. Сколько вечеров, споров, шуток и глубоких разговоров. Сколько мимолётных касаний и взглядов. Только здесь, подле окон, выходящих в никуда, она поняла что-то действительно важное. Разбивая толстый лёд отрицания, Гермиона впустила в себя мысль о том, что он не был ей просто другом. Эмоции — одна за одной — дробили стены, которые она возводила внутри головы, выбрасывая воспоминания прямо на открытые нервы. Гермиона так яро убеждала себя в том, что ей не нужны отношения, лишь потому что тот, с кем она их видела, был ей недоступен. Или она считала, что был недоступен. — Грейнджер, — прошептал Драко. — М? — Я знаю, о чем ты меня спрашивала, но не могу тебе объяснить всё сейчас. Поверь мне, так будет лучше для тебя самой, но я в очередной раз поведу себя как Малфой и попрошу ответить уже на мой вопрос, — парень взял недолгую паузу и зажмурился. — Сейчас ты испытываешь нечто странное от моих прикосновений, но, если отбросить эти ощущения, можно сказать, что ты питала ко мне какие-либо чувства в прошлом? — Почему ты спрашиваешь? — она снова ощутила тревогу. Сознание намекало ей на что-то, указывало на очевидные странности его поведения, но она отмахивалась от них, продолжая упорно убеждать себя в том, что всё решится, станет прежним, и они не один раз посмеются над этим загадочным и странным ночным приключением. Да, это была слишком очевидная и глупая ложь, но разве напуганная девушка, которая целый месяц изводила себя тоской по близкому человеку, а после, обретя его, заметила жуткие намёки в его поведении, не могла тешить себя иллюзиями? О, ещё как могла. — Ты можешь просто ответить, Грейнджер, чёрт, я ненавижу тебя, — выпалил парень. — Я сейчас не играю и не буду использовать твой ответ как оружие. Можешь хоть раз поверить мне? — Да, — кивнула девушка. — Тогда ответь. — Я ответила, — она пожала плечами и ощутила лёгкость. Даже если он врал, даже если сейчас рассмеется и сбросит с себя её руки — плевать. Он не сможет сделать ей больно, ведь она сама методично вредила себе много лет. Убеждала себя в том, чего не было, упорно закрывала глаза на то, что было, и, возможно, потеряла слишком много времени, которое было уже не вернуть. Гермиона боялась, что Драко ушёл из её жизни навсегда и вот, он рядом, странный, мрачный и будто ненастоящий. Боялась шестого этажа и призраков. Теперь она заперта здесь, а призраки проходят сквозь неё, как через открытую дверь. Боялась упасть и упала, чуть не лишившись жизни. Ей стало страшно бояться. Ведь её кошмары сбывались, превращаясь в монстров реальности, давящих на неё со всех сторон. — Да? И это все? Просто да? — он наклонился, заглядывая Гермионе в глаза. — Ты задал вопрос — ты получил на него ответ. — Но… — Давай выберемся отсюда, Малфой, а после вернёмся к этому разговору, — Гермиона перебила его, не желая развивать этот диалог сейчас. Она сама ещё до конца не уложила все эти чувства в голове, а врать или придумывать, оставлять пробелы и неверно расставленные знаки препинания — ей совершенно не хотелось. Драко зажмурился, и Гермионе показалось, будто в данный момент парень испытывал физическую боль. Мысли о том, почему её ответ был ему так важен именно сейчас, как он появился здесь и почему без палочки, грызли её голову изнутри. Она чувствовала этот треск, будто сотни насекомых разъедают её изнутри. Страшно и противно. Хотелось разбить голову о стену. Слишком-много-мыслей. Его прикосновения ощущались иначе, и где он, чёрт возьми, мог быть столько времени? Не посещать занятия, а после возникнуть здесь, в крыле, о котором ходили рассказы лишь о призраках. Он всегда был рядом. Плохо ей было или хорошо. Видел её первые слезы из-за плохой оценки, впрочем, он и был причиной, по которой она её получила. Был рядом, когда она первый раз упала с метлы, а после, ночами, учил летать. Драко уже был в её жизни, когда Гарри и Рон только начали сближаться с ней. От него она услышала, что является грязнокровкой. Не такая как все — отброс и мусор, но также именно Драко первым стал говорить про её интеллект и исключительность, но не так как друзья, а иначе, делая Гермиону особенной, снова показывая её отличие от других, но уже с положительной стороны. Малфой был её прокурором, судьёй и адвокатом. Ломал её представление о мире, критиковал, хвалил и поощрял. Всегда говорил, что думает, и не пытался подсластить пилюлю. Но пора перестать бежать от правды. Она не смогла быть рядом, когда он… не смогла защитить, предотвратить и уберечь. — Драко, ты… — она не успела спросить. Лицо Малфоя вытянулось, и, схватив девушку за руку, он резко поднял её на ноги и побежал вперед по коридору. Драко сжимал её запястье, не давая сбавить скорость даже не секунду. Обернувшись, Гермиона увидела, что к ним приближаются не меньше двадцати, если не больше, силуэтов. Призраки приближались, не делая и шага, передвигаясь по воздуху. В какой-то момент ей показалось, что один из них коснулся её волос. Драко толкнул Гермиону в пустой класс и, не теряя время, бросился к ней, заключая в объятья. Она уже догадалась, что он делал это не просто так. Тысяча импульсов поразила её тело, теперь в десятки раз сильнее. Она будто существовала вне времени и вне пространства, а ноги перестали чувствовать пол. — Ты знаешь, почему мы здесь, ты знаешь, почему всё это происходит, — она не задавала вопрос, а констатировала известный им обоим факт. — Да, — кивнул парень. — Мы выйдем отсюда? — Мы — нет. Внутри хрустнуло и раскрошилось. Она ведь знала… тогда почему так болит? Почему мир замер, оставляя неподвижными лишь две пары глаз: живые и мёртвые. Взгляд с этой стороны жизни и другой стороны смерти. Гермиона знала эту правду уже несколько часов и даже морально свыклась с ней, хотя скорее ей так казалось, но только сейчас окончательно захлебнулась в ледяной воде, не имея возможности схватиться за пустоту, которой сейчас был Драко. Сквозь стены просачивались тени, воплощаясь в безмолвных призраков. Гермиона не смотрела на них — ничто в мире не могло оторвать её от лица Драко. Она оставила лёгкий поцелуй на его губах, запоминая и впечатывая в себя их температуру. — После этого всё закончится, — сказал он ей, выпуская из объятий. — Я тебе обещаю. Драко встал около неё, и, повторяя прежний опыт, каждая душа заглядывала парню в лицо, а после исчезала, проходя сквозь Гермиону, которая всё ещё не переставала смотреть на его профиль несмотря на боль, которую ей причиняли мёртвые и незнакомые люди. Холодно и больно. Физически и душевно. Она теряла себя. Теряла его. Рассудок ускользал, а душа плавилась как мягкий воск, приобретая новую, безобразную форму, оставляя после себя сгорбившуюся фигуру. Гермиона не заслуживала и части той участи, которую принесла ей эта ночь. Призраки оставляли девушке свои печали, будто ей было мало своих. Всё закончилось… А возможно только начиналось. Открытая в прежний коридор дверь не принесла даже малейшего удовлетворения. — Ты умер, да? — не было смысла бегать от этого вопроса. Впрочем, не было смысла даже задавать его. — Грейнджер, пообещай мне, что не станешь перебивать и задавать вопросы, пока мы не придём, — он больше не скрывал истинные чувства, говорил низким голосом, глядя на неё красными глазами, и если бы Гермиона не была уверена в том, что перед ней не живой человек, она бы решила, что он вот-вот заплачет. — Придём куда? — если голос Драко был наполнен эмоциями, то голос Гермионы был бесцветным, шелестящим, как засохшие осенние листья. — Я должен тебе показать, — и, прочистив горло, Драко добавил: — И рассказать. Она не собиралась задавать вопросы. Молча шла сзади и смотрела ему в спину. Хотелось сжать его плечи, впиться ногтями, оставить себе хотя бы часть. Гермиона с трудом выдержала месяц без его дурацких, таких идиотских, таких родных, слов. Каждая из ступенек была для неё клавишей расстроенного рояля. Драко вёл её на казнь и как — просто кто-нибудь скажите ей! — как поход в библиотеку мог обернуться этим? Её не волновал призрачный коридор и люди, которые стремились пройти сквозь неё. Не беспокоило то, чем это для неё обернётся. Даже если она обречена на болезни, на путь в никуда, неся внутри тяготы умерших, ей не было до этого дела. Драко — это всё, что её волновало. Почему она может касаться его, почему он выглядит так, будто соткан из кожи и плоти. И как этот чёртов ублюдок мог умереть, бросая её? Захотелось кричать. Обозвать его. Вывести на реакцию. Услышать, что он находит эту шутку забавной. Что с лицом, Грейнджер? Поверила? Попрошу вычеркнуть тебя из списка умнейших. «Просто скажи это. Скажи пожалуйста… ну пожалуйста» — мысли кружили её, или лестница была неустойчивой, а возможно это именно Гермиона была психически нестабильна. Морально истощена и разбита. Сброшена вниз с башни своей спокойной жизни и утоплена на дне неизвестной реки. Сквозь шум в голове она услышала, что Драко о чём-то рассказывает. — Ты же знаешь про крестражи, да? Гермиона кивнула, не в силах развивать эту мысль. — Это большое преступление против природы, и нашлись люди, которым было противно даже звучание этого слова, — он обернулся на девушку и, заметив её состояние, взял её за руку. — Осталось немного, Грейнджер, немного… Сжав её руку, он с усилием продолжил рассказ: — Ты много читаешь и наверняка слышала о легендах про Уроборос. Значений много и все они верные. Начало и конец, свет и тьма, инь и ян, жизнь и смерть — всё это заключено в один образ, который и давал надежду, и забирал её, — его руки дрожали, а голос срывался на высокие ноты. — У нас мало времени, а у меня уже совершенно нет сил, поэтому я опущу детали, думаю скоро они будут волновать тебя меньше всего. Парень резко остановился и молча посмотрел на Гермиону. Его взгляд бегал по её лицу и телу, а губы бормотали что-то неуловимое. Собравшись с мыслями, Драко продолжил вести её за собой. — Каждому действию нужно противодействие, и в одну из ночей, когда Волдеморт сотворил очередной крестраж, перейдя этим поступком все допустимые границы, один лесной клан создал ритуал, способный создать аналог крестража, который будет тем самым противодействием, — он нервно дёрнул головой, а его рот скривился в оскале. — Они отдали свои жизни, создавая этот ритуал, Грейнджер. Пожертвовали абсолютно всем, и скоро ты поймешь, что под абсолютом я подразумеваю буквально всё, — Драко очертил рукой воздух. — Ты знаешь о пророчестве насчёт Гарри, так вот было ещё одно, но уже обо мне. Ты даже не представляешь, — он нервно рассмеялся. — Они назвали меня звёздным мальчиком. Мальчиком, блять, звёздным, ты слышишь, Грейнджер? — его речь была возбуждённой, граничившей с безумием. Она кивнула, борясь с желанием лечь прямо здесь и больше никогда не вставать. От прикосновений Драко становилось лучше, но это уже не спасало, как в первые разы. — Крестраж — это бессмертие через смерть, раскол души на части, а Соприон наоборот — жизнь через смерть, объединение осколков. Сегодня та самая ночь, когда пророчество должно было исполниться, и клянусь тебе, Грейнджер, я сделал всё, что было в моих силах, чтобы помешать этому, а когда понял, что эта магия в разы сильнее, я почти уничтожил себя, чтобы это всё было не напрасно. — О чём ты говоришь? — прошелестела Гермиона. Её голос больше не был похож на шорох листьев — теперь это был степной ветер, который вот-вот сменится полным затишьем. — Слишком многое должно было сложиться для того, чтобы Соприон мог существовать, — к этому моменту они уже подходили к той тьме, откуда он забрал её. — День осеннего солнцестояния, определённое положение звёзд, проводник из чистокровного рода и сосуд. Чтобы сосуд подошёл, человек не должен был иметь якорей в мире магии, а на эту роль подходят лишь маглорождённые, так как у них нет магического рода. Клан вобрал в себя гениальных волшебников, и они сотворили нечто великое, но теперь я сомневаюсь, что они хоть чем-то лучше Реддла. Гении часто безумцы, да, Грейнджер? Он многократно упоминал её фамилию, и отчего-то это звучало не столь комфортно, как это было раньше. — Драко, я не понимаю тебя, и ты действительно меня пугаешь, — она схватилась за него второй рукой, желая вобрать в себя как можно больше электричества, чтобы не отключиться от усталости. — Дамблдор с самого начала знал, что это будешь ты, — зарычал Драко. — С того момента, как ты появилась в списках. О, поверь, я ненавидел твоё имя задолго до того, как поступил на первый курс, — он нервно засмеялся, неестественно дёргая головой. Это движение повторялось который раз. — Мне вдалбливали его в голову, чуть ли не зашивали внутрь. Отец принял предложение Дамблдора, сменил сторону и воспитывал меня как парня, который, наравне с Гарри, святым, Поттером, стал избранным с самого детства. Вместо школьных каникул — тренировки, ведь я — донор. Прикинь, Грейнджер, — донор. Вместо вечеров с друзьями — ты. Директор приказал учителям ставить нас в пару при любом удобном случае, ведь ты должна была доверять мне, должна была, как это говорят магглы, синхронизироваться с моей частотой, — он повернул к ней голову. — А ты ведь думала, что это судьба, да? Хотя, признаться, так оно и было, правда, в другом смысле, — он снова вернул взгляд на ступеньки. — Я должен был изучать твоё поведение, твои реакции на страх, боль, любовь, и что в итоге? — он тихо рассмеялся. — Я полюбил тебя, зная что в конце нас ждёт ничего. Почти умолял Дамблдора — ненавижу его всей душой — попробовать посылать в это крыло других маглорождённых девушек, в роду которых не было волшебников. Он согласился, и я писал этим дурам записки от лиц парней, которые им нравились, но они все возвращались. Все до единой. День был не тот и они были не те, даже малейшая активность в крыле не появлялась от их присутствия, этаж их просто не принимал. Поэтому я уехал из школы — искать ответы, искать способ. Хотел быть дальше отсюда и не поубивать всех пустых грязнокровок, которые действительно заслужили быть частью всего этого ужаса, но узнав, что сегодня та самая ночь — поспешил вернуться, оттянуть время, но оно играло против меня, Грейнджер. Против нас. — Малфой, ты говоришь как безумный. Я ничего не понимаю, прошу тебя прекрати говорить загадками, — прижимаясь к его телу она пыталась уловить мысль, бьющуюся внутри головы, но та ускользала от неё, будто пряталась, исчезала и появлялась вновь. Последняя ступенька. Темнота. Несколько секунд слишком громкой тишины. — Просто поверь мне — я этого не хотел, — он глубоко вздохнул. — Люмос. Свет от палочки осветил лестничную площадку, и Гермиона уже открыла рот чтобы возмутиться его вранью, как взгляд зацепился за кудрявые волосы, слипшиеся в лужи крови. Там, на последних ступеньках, в неестественном положении, лежала Гермиона Грейнджер. Глаза распахнуты к потолку, алая, засохшая дорожка от рта до уха. Со стороны она казалась ещё более юной, почти ребёнком. Гермиона медленно перевела взгляд на Драко. Вопль ужаса застрял в её горле, но у неё не было сил выдавить из себя даже писк. В голове всплыли рассказы девушек, которые она слышала кусками, о том, что им назначали свидания на шестом этаже, но так и не приходили. Вспомнила о живых мертвецах и теперь поняла истинную трактовку этих слов. Она умерла, но не знала об этом. Магия ритуала делала тело плотным, а «организм» продолжал функционировать только в её голове. Гермиона протянула руку к груди и поняла, что не чувствует биения сердца. Пазлы складывались один за другим, не оставляя пробелов. Её тело — вот чего коснулась рука, когда она искала палочку. Это не Драко был странный на ощупь, а она. Вот почему он не отдал ей палочку сразу. Не хотел, чтобы она увидела себя. Тянуло к нему, потому что он был той энергией, которая могла позволить ей существовать в таком состоянии чуточку дольше, ведь он был её донором. Это она всё это время была мертва, а не он. — Откуда ученики знали, откуда слова о живых мертвецах? — простонала девушка, а внутри звенящее: тебя только это волнует? — Один из учеников услышал обрывок нашего с Дамблдором разговора, — скривился Драко. — Как ему могли доверить исполнение столь серьёзного ритуала, когда старик даже заглушающее не потрудился поставить, находясь не в своем кабинете. Дальше поползли слухи, превращаясь в сплетни, в которых было слишком мало достоверности. Мальчишка побоялся раскрывать всю правду, а жаль. — Ты не доставал палочку потому что нужно было применять магию за меня, да? — хрип и сипение плохо складывались в слова, но Драко понял её вопрос. — Да, невербально. — Обманули меня, — она постепенно оседала на пол. Теперь девушка знала о своём состоянии и больше не могла чувствовать себя как раньше. Её душу перегружали души всех тех, кто не просто прошёл сквозь неё, но и остался внутри — она поняла это из слов Малфоя про сосуд. — Грейнджер, пожалуйста, у нас несколько минут, — Драко больше не сдерживал слёз и пытался снова отдать часть своей энергии, лишь бы продлить время её существования, но он и так отдал слишком много и в его организме уже запустились необратимые процессы, о которых его предупреждали не раз. Лучше бы они, блять, предупредили не любить. — Меня не станет совсем? — она подумала, что Дамблдор не просто так оставил на столе именно эти свитки, и поняла, что скорее всего её постигнет участь, которая была в них описана. Малфой не смог ответить, давясь слезами. На губах было лишь сожаление, а просить прощения в сотый раз было бессмысленно. Он видел в её глазах лишь укор и разочарование, поэтому он просто кивнул, притягивая девушку ближе. — Я просто хотела, чтобы всё было как раньше… Гермиона замолчала. У неё больше не осталось ресурса для слов. Тело Драко не передавало энергию, поэтому она молча смотрела в его залитые слезами глаза. Она старалась передать этим взглядом всю боль от предательства, на которую вообще было способно приведение. Ей было жаль, что магия ритуала сохраняет её душу достаточно плотной, чтобы он мог прикасаться к ней. Возможно, будь у Гермионы чуть больше времени, она бы поняла и простила его. Ведь он пытался — он правда пытался — помочь, спасти, уберечь, а когда не смог, стал отдавать почти всю энергию без остатка, жертвуя своим телом и частично душой, лишь бы ослабить её боль. Он возводил в голове целые ряды стен, чтобы вести себя естественно и не дать ей понять, что она мертва уже несколько часов, обнимая обречённую душу, которую он любил всем своим сердцем. Всё это время, внутри, Драко бился, кричал и истязал себя, но она видела лишь улыбку, за которой следовали привычные язвительные слова. Он хотел рассказать всё сразу, но понял, что тогда ритуал не будет исполнен, ведь состояние души было главным компонентом — она должна была верить, что жива. Тогда бы всё стало бессмысленно. И разговор про чувства завел лишь для того чтобы знать, был ли у них хоть какой-то шанс, и это знание станет вечной пыткой для его и без того сломанной жизни. Но у Гермионы не было времени, и она не могла прочесть его мысли. Она видела лишь то, что он водил её по кругу, насмехаясь и издеваясь, спрашивая о симпатии у мертвеца. «Всё-таки у нас нет свободы» — такой была её последняя мысль. Последние слова на сухих страницах книги. Её взгляд угасал, и Драко, спохватившись, наклонился, чтобы поцеловать Гермиону в последний раз, запомнить это ощущение и прокручивать его в голове, но не успел — она рассыпалась в прах, оставляя на его губах пепел, а в душе — горечь смерти. За спиной лежало её мёртвое тело, и Малфой, сотворив из пепла Соприон, подхватил её на руки, вынося прочь из этого проклятого, как-же-он-хотел-его-сжечь, крыла.

***

С той ночи прошло пять полных лет. Драко сидел в пустой квартире и смотрел в камин, который ни разу не зажигал. Снейп ушёл из школы и выпустил свою книгу по зельеварению, Поттер сделал мужчину крёстным своего сына, в котором Северус нашел утешение. Фред и Джордж открыли очередной магазин, и успех их продукции рос с каждым месяцем. Рон женился на маглорожденной волшебнице, слишком сильно напоминавшей Гермиону. Драко печально забавлял этот факт. Дамблдор всё ещё был директором Хогвартса, и Малфой не прожил и дня без надежды когда-нибудь отомстить старику. Даже понимание того, что он действовал во благо, не отменяло его вину. Ремус и Тонкс ждали второго ребенка. Об этом ему писала Андромеда, которая не оставляла попыток наладить отношения с племянником. Они выиграли войну спустя год после гибели Грейнджер. Потери были минимальными, ведь благодаря Соприону все крестражи Реддла утратили свое магическое действие, а создавать новые он больше не мог. Никто не мог. Драко знал, что одним из крестражей был Поттер, и считал, что Гермиона была бы рада тому, что смогла освободить своего друга от гниющей магии внутри него. Но он не знал наверняка, что именно она бы почувствовала узнай об этом, не знал, как бы сложилась их судьба, если бы история проигралась иначе. Скорее всего, многие бы погибли в погоне за уничтожением крестражей. Её жизнь в обмен на их. И не у кого было просить прощения, ведь её нигде не было, и он это знал. Не будет говорящих портретов, не будет ощущения её присутствия. Драко не сможет поговорить с закатом так, будто говорит с ней. У него не будет и шанса высказать всё в пустоту, надеясь, что Гермиона услышит. Обычно у людей есть утешение в виде знаков, которые они приписывают умершим, или надежда, что близкие ждут их там… У Драко же не было даже крупицы того, что имели другие. Когда он впервые прочёл последнюю строчку пророчества, никак не мог понять, что означали слова «Осколок сердца оставишь, взамен осколкам души». Теперь же Малфой не просто понимал смысл этой строки. Он его чувствовал. Его совесть, которая ныла и сводила с ума каждый день, его синяки под глазами, которые не сходили уже много лет, его тремор в руках, его переполненная окурками пепельница, его боль — всё это было иллюстрацией к двум изувеченным судьбам. Осколками будущего, которого никогда не будет. Теперь Драко Малфой знал, что такое разбитое сердце.