Доигрался.

      Макс любит, просто обожает бесить Стаса. Вне себя от радости, он каждый раз с вызовом или, наоборот, щенячим взглядом смотрит на него после того, как скажет странную и несуразную фразу, ставящую в неловкое положение как минимум, а как максимум, погружающую в мысли о том, а не дурак ли, часом, Максим?       Боже, черты лица Станислава в такие моменты просто неописуемы! Шадоукек готов был каждый раз писать картины с этого выражения лица, да только кисточками в своей жизни пользовался лишь раз, в детском садике, разукрашивая белоснежный лист А4 в ядовито-зелёную полянку с вырвиглазными цветами на ней и огромным блином позади — солнышком.       Определённо, выводить Стаса из себя можно было назвать его хобби.       — Погнали в гей-клуб?       Шадоукек невозмутимо обращает свой взгляд на коротко подстриженный затылок ссутулившегося Станислава, сидящего за столом и увлечённо следящего за мелькающими картинками на экране. Но рука, ведущая мышь, дёргается, как только вопрос Максима улавливается слухом белобрысого. Мушка слетает, выстрел получается неудачным, вслед чего экран заменяется красным морем, заливая всё алым светом.       Стас срывает с себя наушники и чуть ли не рычит, резко оборачиваясь, прикрывая глаза и хмурясь, испепеляющим взглядом расценивая самозабвенное лицо и эту широчайшую довольную улыбку.       — Ты... — Стас шипит, растягивая местоимение, будто смакуя на вкус чью-то приближающуюся смерть.       — Ну так что? — всё также невозмутимо, склоняя голову набок и до ямочек на щёках улыбаясь, смежив веки.       Павловская серёжка-крест звенит и покачивается, раздражая с ног до головы напряжённого Стаса, сжимающего до скрежета свои зубы.       — Я тебе сейчас прямо здесь устрою гей-клуб, сволочь, — Станислав встаёт и, окончательно наплевав на катку в кс, уверенным шагом направляется к виновнику всех его бед.       Макс откашливается, по инерции отходя назад, совсем примыкая к стене за ним, пока злая морда всё ближе к его собственной.       Стас бесцеремонно заводит руки вверх, рассекая ими воздух, и ударяет ребром кулаков по стене с обеих сторон по макушку Шадоукека. Тот сглатывает, выдавая свою нервозность захватом нижней губы верхним рядом зубов.       Стас выдыхает, опаляя шею Макса.       — Доигрался, сука, — он тихо цедит прямо в пухлые губы напротив, ловля приглушённый смешок и чувствуя на своей талии две сильные руки, взмывающие вверх и оголяющие молочную кожу.       — Так накажи меня, — млеет, мажет своим юрким языком по искусанным рогачевским губам, дразня и проверяя на прочность, точно слыша рык, а затем стук между парами рядов зубов, в нетерпении столкнувшихся по побуждению Стаса.