Мне жаль...
– П-прости! Я!.. Я не знаю что со мной случилось! Это!.. Я! П-прости пожалуйста! Я не хотела! Девушка, молодая, стояла в нескольких шагах от дивана, на котором сидел такой же молодой парень с прикрытие ладонью лицом, пока та заливалась слезами. Вот-вот и у неё начнётся истерика. – Подойди. – парень, лёгким и немного торопливым движением руки подозвал девушку к себе. – А-а? – на несколько мгновений она даже замолчала и если бы не эти несколько минут, в течение которых она в слезах извинялась, то можно было бы подумать, что всё в порядке. Но это было не так, совсем не так. – Подойди подойди, – ещё один приглашающий жест рукой. Этот усталый голос, такой манящий и нежный. Ей хотелось слышать его всегда, но теперь, кажется, этому никогда не бывать. Девушка сделала несколько неуверенных шагов к парню и когда она оказалась в его зоне досягаемости он схватил её за руку и мягко, но очень настойчиво потянул её к себе. Против такого напора девушка не смогла ничего сделать и вот она уже лежала у него на коленях или на груди, а может сразу и там и там, а он её нежно поглаживал по волосам. Она сдерживала слёзы. Слёзы сожаления одни из самых неприятных, ещё и потому как их очень тяжело пролить. Он печали или радости проще заплакать. Он обиды или боли. Но от сожаления… Она сожалела. Так как никогда в жизни. Даже когда она отказала родителям в простой просьбе приехать в больницу и навестить их, а на следующий день они скончались. Это была утрата, боль, сожаление, обида и гнев на саму себя. Но сейчас… когда прошло столько времени эта боль прошла. Она навсегда с ней и никогда не исчезнет, но она научилась жить с ней, терпеть её. А когда появился он, то вся эта разъедающая сердце горечь и обида отошла на второй план, а после и вовсе забылась, вытесненная приятными воспоминаниями, нежностью и теплом, котором он её наполял. Наполнял её полное боли и сожалений сердце. Она пережила это. Смогла. Благодаря нему. Было тяжело, невыносимо. Эти ужасающие чувства выжигали любую радость, обращая даже малейший намёк на позитив в пепел. Но они смогли. Вместе. Они познакомились случайно, в парке, когда она решила пройтись и позволить голове хоть немного отдохнуть от постоянного стресса, а сердцу – от боли. Он же, вышел на ежедневную пробежку, однако планы пришлось изменить. Но он не жалел ни тогда, ни сейчас. Он увидел её, мрачную, как сама бездна и подойдя спросил что с ней. А после она подняла свои глаза. Пустыня безжизненные, но наполненные морем боли утраты и сожаления. В эту же секунду он всё понял и просто уйти не мог.. У них завязался сначала немного неуверенный, а после всё более и более открытый разговор. Она расплакалась прямо на той же лавочке. Ему было все равно на взгляды прохожих, такие настороженные и нелепые. Она расплакалась, как не плакала на похоронах. Точнее, она не проронила ни слезы на них.. Осознание пришло совсем недавно. Когда привычно берёшь телефон, узнать нужно ли им оплатить счета, или положить денег на телефон. Набираешь номер, слышишь гудки, а потом осознаешь. И слезы льются сами собой, а сердце сдавливается такими тисками, словно ему нет места в груди. Но даже тогда она не плакала так сильно как в том парке. Ей не с кем было поделиться горем. Все друзья, малочисленные знакомые резко отвернулись от неё. У всех появились свои проблемы и заботы. Они ограничивались короткими «мне жаль» или «сочувствую». Делали печальный вид и уходили. Да что они вообще могут знать!? Предатели! Тёплый весенний воздух обдувал мокрое от слёз лицо девушки, а новые слёзы всё продолжали и продолжали безостановочно течь. То самое море боли медленно опустошалсь, в виде непрерывного, надрывистого плача. И он был с ней. Гладил, как сейчас, нежно и спокойно. Это спокойствие медленно, но верно проникало в неё каким-то непостижимым образом. Вместе с этим теплом. Таким любимым и приятным, таким, которое она никогда в жизни ни от кого не ощущала. Он её понимал. Он сам потерял родителей. Но это была авария, после которой родители стали донорами для него, осиротевшего мальчика, оставшегося один на один с этим жестоким миром. Мальчик вырос, жил дальше, учился, нашёл работы. Но где-то в глубине души он всегда грустил и тосковал. Бесконечно тосковал по родителям. Их тёплой, нежной улыбке. Такой, которую можно увидеть только от родителей и ни от кого больше. Они были добрыми, никогда не кричали и не ругались. Настоящие ангелы. Ангелы, что спасли ему жизнь. Два раненых человека сидели на скамейке весной в парке. Он хотел подарить кому-то то тепло, что не сам не смог получить. И он дарил его. Дарил всё тепло, что у него было. Ей. После этого привязанность появилась сама собой. Ни что так не объединяет так сильно, как общее горе, пусть это и было по разному, но это была потеря. Потеря чего-то столько важного и чего-то незаменимого. Чего-то, что не заменит ни одно удовольствие, ни одна книга или песня. Ни самый дорогой алкоголь и ни одна сигарета в мире. Прошло время. Они помогли друг другу пройти через это, залечили раны друг друга и всё стало налаживаться. Чувства горели ровным пламенем и внезапный переезд, ни материальные беды ни могли хоть немного пошатнуть их. Пока она не пришла с такими простыми, но такими ужасными словами.«Прости меня пожалуйста, я тебе изменила».
На самом деле слов было значительно больше. Многие из них от так и не запомнил. Где-то в груди защемило, словно кто-то раскалёнными клещами сжал сердце. В глазах потемнело, а в сердце потемнело. Это не могло быть шуткой.. Люди не приходят с таким лицом, растёкшийся тушью, мокрыми глазами, опущенной головой и таким надломленным голосом. Нет, это не шутка. И не сон.. Потому что боль самая настоящая. От такой боли скулы сводит и хочется вырвать из груди сердце, лишь бы не ощущать нечто столь ужасное. И вот он гладит её, как в тот раз в парке, на лавочке, но утешает не её, а себя. В голове одновременно и пусто и роится сотни тысяч мыслей. А она рыдает. Рыдает сильнее, чем в том раз. Её тело дрожит, словно от ударов током. Своим телом он ощущал слёзы, что бесконечно лились из её глаз. Таких красивых и таких живых через месяц после того вечера в парке. «Если предала однажды, предаст и ещё раз». «Умейте отпускать людей и двигаться дальше». «Каждый человек – это урок в Вашей жизни. Кто-то учит терпению, кто-то сдержанности, кто-то прощать, а кто-то отпускать». «Однажды подорвав доверие его уже невозможно будет восстановить. Может стать лучше, но как прежде уже никогда не будет». И подобные этим фразы каждое мгновение всплывали в голове одна за другой. Когда-то услышанные, увиденные, прочитанные или сказанные – они все моментально всплыли в памяти добавляя ещё больше смятения и напоминания в его голову. – Мне жаль… – шёпотом произнёс он. Голос надломился, охрип, осел, словно он кричал несколько часов подряд без перерыва. Он и кричал. В душе. Словно одинокий путник в степи. Пронзительный крик от которого сводит челюсть, а связки словно вот-вот разорвутся сейчас звучал в его голове и сердце. – П-почему тебе ж-жаль? П-почему? Если это я?.. – непонимающе спросила она таким же шёпотом. Только вот её голос был полон сожаления. От одного её голоса сердце сводило ещё больше. Ещё сильнее сжимались невидимые клещи и всё сильней разгорался жар внутри. Поглощающий и выжигающий всё хорошее, что он успел получить за время с ней и даже то, что было до. «Всё же было так хорошо… Так почему?» Но ему было жаль, что всё так закончилось. Это было ужасающе больно. Эта боль… такая невыносимая, что хочется умереть, лишь бы больше никогда не чувствовать что-то подобное. Сотни ночей проведённых вместе, рассветы, что они встречали только вдвоём. Лето после того весеннего вечера было для них обоих лучшим в жизни. Они жили и радовались так, как никогда до этого. Наслаждаясь друг другом, пониманием, теплом друг друга, взглядами, прикосновениями, чувствами, эмоциями, что вызвали они друг у друга. А теперь это пламя внутри сметало все эти воспоминаниями одно за другим. От жара в виски ударила кровь и сердце стало колотиться словно он пробежал полсотни километров. Помимо боли накатила тошнота и температура. Всё тело словно было объято пламенем и от каждого движения волна жара накатывала с новой силой. Он попытался сглотнуть, но ком в горле встал словно камень. Он мог дышать. Но он задыхался. От боли, от горечи. Его лицо бвло ровным, спокойным, а глаза лишь начинали наполнятся влагой. Но в душе уже всё было мертво и теперь лишь дело времени, когда горчечь внутри вырвется наружу. Он мёртв. Мёртв внутри. В нём ни осталось ничего живого, светлого. После того случая он ни к кому ни привязывался и не заводил друзей, а тем более пару. Он боялся, но сам не понимал чего. И сейчас, из-за того, что он остановился в тот день в парке он умирал. Развеивался на ветру, словно пепел. Тело жило, мозг жил, но душа – нет. Всё закончилось. Сейчас это последний раз когда он вот так её гладит по таким приятным, шёлковым волосам, ощущая тепло её тела рядом с собой. Сегодня он хотел сделать ей предложение. И сколько прямо сейчас лежало в его кармане. Ломанным движением он достал его из кармана и положил перед её глазами. – Я хотел… – ком в горле не позволил сказать больше ничего. А нужно ли что-то говорить? Увидев кольцо девушка замерла. Несколько секунд она отрешённо смотрела на него. В её голове пролетало то время, что они провели вместе. Год? Два? Три? Не важно, потому как время перестало иметь значение. Это всё превратилось словно в один день, который они проживали как могли. И сейчас перед ней лежало кольцо. Которое могло бы быть на её пальце прямо сейчас. Но… она всё испортила. Нет. Она всё уничтожила. Вечерело. Прямо как в тот день. Конец весны. Прямо как тогда. Она не хотела. Он ей доверял полностью, поэтому она ушла на вечеринку.. Обычное дело. Но лишняя рюмка всё изменила. Точнее первая. Первая в её жизни. Она никогда не пила, ни разу в жизни. Но почему именно в этот злосчастный день… Всё уничтожено. Где-то в глубине души и она понимала, что уже ничего не изменить и как бы она не извинялась она не сможет зашить ту рану, что она оставила. Не сможет восстановить из пепла то, что прямо сейчас горит в нём. И слезы, вместе с волнами боли накатывали одна за другой. Они лились и лились до самого утра, а потом ещё и ещё, пока лить стало больше нечего и это не стало простым подрагиваем с всхлипами. Она сжимала его одежду, как в тот вечер. А он гладил её и гладил. Как в тот вечер. Но тепла больше дать не мог.