***
Когда он показался в зале заседаний, чиновники уже сидели на своих местах. Явились даже те, кто имел привычку пропускать совещания и конференции. Как того требовал обычай, заседало по два представителя от наиболее влиятельных культурных общностей: две эльфки, два гнома, два полноправных члена коллегии магов, а в довесок — старый, как сам мир, вампир. С появлением Юстина в помещении повисла гробовая тишина. Все взгляды устремились на министра экологии. Через несколько мгновений снова поползли взбудораженные каверзные шепотки. Мужчина сохранил лицо и, одарив насмешников брезгливым взглядом, занял место за круглым столом. — По правде говоря, — едко промурлыкала чиновница, заправив вороную прядь за острое ушко, — не ожидала, что ты явишься. После случившегося в Боспорском заливе проще утопиться. Сирены не простят тебе топливного разлива. — Да неужели? Мы вроде собрались, чтобы решить эту проблему. Утопиться всегда успеется. — Вы, люди, вечно так: сначала всё испоганите, а потом в спешке заметаете следы, — красивое лицо исказила злоба. — Может, вы уже забыли, но на этом месте тоже была священная эльфья роща. — Не эскалируй, Аместрида, — хлопнул по столу коренастый бородач. — Мы здесь не за этим. — Куда же делась твоя хвалёная гномья гордость? А, Зельберман? Или отшибло память к третьей сотне лет? — Честное слово, баба в совете хуже моровой язвы. — Следи за языком, старик, — из своего угла ввернула дамочка в длиннополой белой тунике — одеянии весталки из магической коллегии. Меж наманикюренных пальчиков проскочил искровой разряд. — Или мне придётся подпалить твою бородёнку. — Ей богу, балаган, — прокряхтел вампир и, хрустя косточками, потянулся к трости. Затем с удивительной для дряхлого тела силой зарядил ей по столешнице. В красных глазах заплясали дикие огни. Чиновники вздрогнули. В зале воцарилась тишина. Аместрида, криво улыбнувшись, бросила нарочито спокойным тоном: — С вашего позволения, я всё-таки договорю. Возражения не последовало. — Даже если мы отбросим в сторону оккупацию гномьего нагорья, холокост вампиров и другие «особенности» людской политики, то на конфликт с подводной цивилизацией глаза уже не закроешь. Скажи мне, Юстин, от лица всех людей, неужели вы не осознаёте, что ваша пресловутая культура зиждется на реках крови и костях? Неужели вы не видите, насколько она омерзительна и убога? — И тем не менее, — холодно ответил министр, — вы охотно пользуетесь интернетом, обставляете свои квартиры по новейшему слову техники, преодолеваете сотни миль на поездах и самолётах. Одним словом потребляете продукты, порождённые ненавистной вам людской цивилизацией. Это не оправдывает многовекового насилия и распрей, но не нужно занимать однобокую позицию жертвы. Да и не слишком ли многого ты хочешь, спрашивая с меня за всех людей? Аместрида поджала тонкие искусанные губы и отвела глаза. — Если вы двое закончили, — подал голос хмурый огненноволосый маг, — мы, наконец, поговорим по существу. — Валяй, Авл, — фыркнула эльфка и кивнула на министра. — Он весь твой. Маг педантично разгладил складки на своём халате, поправил бейдж с громким «Авл Ионий — фециал почётной магической коллегии» и поднялся с места. — Коллегия направила в залив десяток лучших специалистов, но даже на простейшую гидромантическую сорбцию или коллективную магическую церемонию уйдёт порядком три-четыре дня. Из положительных моментов: может быть, через неделю в Фокею прибудет группа союзных специалистов. — Плохо, — поскрёб бороду Зельберман. — Мы не можем столько ждать. В прошлый раз сирены учинили настоящее стихийное бедствие. — Нужны переговоры с представителями подводного народа, — согласился Юстин. — А ты когда-нибудь встречался с Рецианной? — усмехнулась весталка, окидывая его насмешливым взглядом из-под длинных ресниц. — Канцлер Посидонии — та ещё дамочка. — Я — нет, но мой предшественник в красках описал свой опыт. Не то чтобы меня радовала такая перспектива, но выбор, похоже, не велик. — Протестую, — неожиданно воскликнула вторая, молчавшая до сих пор эльфка. Офисная леди с суровым лицом, бесстрастными пронзительно-зелёными глазами и по-деловому забранными золотыми прядками. — Министр Юстин — некомпетентен. Разве не следует отослать его в отставку? С такими кадрами, как он, успех переговоров равен нолю. Предлагаю старое доброе голосование. В зале вновь повисла тишина. Чиновники уставились на министра пытливым взглядом, выжидая ответа на обвинение. Юстин тяжело вздохнул и, прокашлявшись, хрипнул: — Если некоторые в этом зале так настаивают, будь по-вашему. Кто за мою отставку? Эльфки, не сговариваясь, синхронно потянули руки вверх. — Кто против? К удивлению Юстина, откликнулись Зельберман и его побратим. Следом, выдержав интригующую паузу и послав ему игривый кивок, проголосовала весталка. Авл Ионий, увлечённый раскладыванием канцелярских принадлежностей, воздержался. Вампир же, как это частенько было на заседаниях, мирно посапывал в кресле. Однако никто не решился тревожить его дрёму. — Что ж, у нас: двое — за мою отставку, трое — против, и двое воздержавшихся, — подытожил Юстин и злорадно улыбнулся оппонентке. — Как видишь, дорогая, рановато ещё паковать мне чемоданы. — Возможно, после встречи с канцлером этого и не понадобится.***
На выходе из министерства Юстина поджидал неприятный сюрприз в виде бушующей толпы. Десятки потрясали транспарантами и портретами министра экологии, сотрясали воздух кличами протеста. Кто-то заскочил на автомобильный кузов и подначивал других. Требовали только одного — ответить за свои поступки, не допустить повторения инцидента трёхлетней давности. Слишком свежо было воспоминание о мести подводной расы, о том, как огромное цунами унесло десятки жизней, уничтожило сотни бизнесов и растоптало бог весть сколько судеб. Юстин, будто вкопанный, замер на мраморной помпезной лестнице и с изумлением поглядел на ропщущих. Здесь собрались не только люди. Эльфы, гномы, полукровки, экзотические индивиды, вроде ламий, и даже супружеская парочка полуциклопов — все одинаково боялись гнева посидонцев, все сплотились в едином порыве, скандировали единый лозунг, разделяли общую цель. Угроза объединяла лучше всяких пактов и конвенций. От наблюдения столь редкого явления отвлекла подковылявшая гора мускулов в форменном костюме гвардии Фокеи. — Какие приказания? Избить? Разогнать? Арестовать? — огр широким жестом подозвал такого же шкафообразного помощника. — Урук будет бить, Гобит — разгонять. Подкрепляя слова жестом, он выставил перед собой увесистую металлическую тонфу. Министр ещё раз посмотрел на стягивающихся к подножью здания людей. С появлением двух клыкастых вышибал атмосфера только накалилась: брань и протесты сделались ещё ожесточённее. Юстин твёрдо посмотрел на огров, покачал головой и отвёл оружие рукой. — Просто сопровождайте до автомобиля. И смотрите, никого не покалечьте. Мне лишние проблемы не нужны. Их и так сегодня через край. Он утомлённо помассировал виски, запихнул подмышку портфель-дипломат и, затаив дыхание, принялся нисходить по веренице ступеней. Как только Юстин поравнялся с протестующими, гурьба тут же обступила его, нахлынула со всех сторон. Угрозы, ругань, крики, стоны и рыдания — всё слилось в единую страшную какофонию. Он не помнил, как добрался до служебного автомобиля. Опомнился лишь в тот момент, когда водитель тронул с места и толпа осталась позади. Из опыта своих коллег, отправленных в отставку, министр вынес одно золотое правило: если ты в опале, лучше не разбрасываться лишними словами — в конечном счёте каждое из них обратят против тебя. Время красивых фраз и развешивания лапши на уши избирателей, увы, прошло — настало время действовать. Перевернувшийся в Боспорском заливе танкер мог поставить точку в его только начавшейся карьере, визит к сирене Рецианне — стоить жизни. Но Юстин был достаточно амбициозен, чтоб рискнуть.***
Остаток дня и вечер он провёл в личном кабинете загородного дома. Большая часть времени ушла на деловую переписку и звонки. Юстин составил поэтапный план ограждения чистой зоны и восстановления морской среды после удаления шламов. Связался с представителями гномьего казначейства, с боем добиваясь финансирования. Без надежды на мгновенный отклик запросил дополнительную помощь у верховного понтифика магической коллегии. Из-за стола он выбрался разбитый и уставший. Мимоходом поглядел в окно — над горбами крыш и башнями высоток нависали хмурые кучевые облака. Вечерний сумрак размывал черты портового города, укрывал последствия разлива за надёжной ширмой. Но, несмотря на мнимое спокойствие, воздух уже гудел в преддверии скорой бури. Перед тем как погрузиться в беспокойный сон, Юстин уловил далёкий грохот грома.***
Посреди ночи раздалась тревожная трель звонка. Юстин разлепил глаза и наощупь отыскал смартфон. В динамике послышался возбуждённый голос заместителя. Министр подорвался на постели, с липкой паникой вслушиваясь в сбивчивый доклад. — Гигантская воронка появилась прямо посреди залива? Потоплены два судна с магами и специалистами? Восемьдесят семь погибших? — Юстин повторял каждую фразу, словно сломанный диктофон. Он смахнул гроздьями стекавший пот, а затем, переборов замешательство, просипел: — Свяжись с министром по коммуникациям и урегулированию межвидовых отношений и пришли мне парочку хороших переводчиков. Я возглавлю делегацию к посидонцам.***
Когда их небольшая созванная наскоро делегация взошла на палубу, тьма уже сменялась серостью утра. От рябящей воды исходила океаническая свежесть. Юстин передёрнулся не то от холода, не то от нарастающей тревоги и плотнее закутался в пальто. Министр по межвидовым отношениям — полуэльф — тоже нервничал: рвано оправлял буйные чёрные волосы, заметно отливавшие тёмно-синим, на его угловатом лице лихорадочно горели большие глаза. Переводчики тихо перешёптывались, и только капитан сохранял невозмутимость. Юстин сглотнул и стиснул кулаки, а затем скомандовал отплытие. Катер тронулся, с рёвом мотора разрезая густое маслянистое месиво, ещё недавно бывшее водой. От поверхности тянуло тошнотворным духом мазута и тухлой рыбы. Их судно белым пятнышком глиссировало по бесконечной маслянисто-чёрной ряби, оставляя за собой вспененный широкий след. Здесь, в эпицентре этого кошмара, Юстин ощущал свою мизерность. Это чувство посещало его крайне редко, но сегодня был именно такой момент. Они преодолели пару сотен миль, прежде чем чернильная вода сменилась привычной лазурью. Предупредительно подняли парламентёрский флаг и остановились в ожидании. Министр, откидывая волосы, которые трепал насыщенный влагой ветер, облокотился о фальшборт и наклонился к кромке моря. Не прошло и нескольких минут, как гладкая поверхность вспенилась. Бурление постепенно нарастало, исторгая из морского чрева идеально-гладкую водяную сферу. Огромный шар с мириадами брызг поднялся над кромкой, поравнялся с катером, сталкивая экипаж лицом к лицу с заключённой в нём фигурой. Юстин побледнел и отшатнулся, но, совладав с эмоциями, поднял голову. С первого взгляда стало ясно, что перед ним владычица Посидонии, канцлер Рецианна. Канцлер, судя по всему, знакомая с земной культурой, прикрыла наготу пиджачком из кожи неизвестного морского гада. Тёмно-салатовые волосы были аккуратно уложены гребнем из кораллов, а на шее сверкала огромная перламутровая жемчужина в тон покрытому мелкими серебристыми чешуйками плавнику. У неё были прекрасное, будто высеченное из мрамора лицо, гибкий пышный стан и лебяжья шея. Однако дивность образа разрушали стеклянные рыбьи глаза, пугавшие до чёртиков каждого на палубе. Даже бесстрашный капитан, переживший встречу с гиппокампусом и реморой, почувствовал укол озноба. Сирена обвела экипаж катера леденящим немигающим взглядом и протянула унизанную перстнями ладонь. Следом в головах присутствующих отчётливо зазвучал ровный голос. Он лился на незнакомом им наречье, но каждый понимал её. Даже без вмешательства переводчиков и полуэльфа. — Не извлекать уроков из своих ошибок — вот, что свойственно вашей цивилизации. Скольких ещё придётся потопить, сколько уйдёт на морское дно, прежде чем вы сделаете соответствующие выводы? Рецианна впилась в Юстина всей блёклостью своего взгляда. Министр на секунду опустил глаза и помертвел: вокруг катера плотным кольцом стянулась стая пугающих существ с клыкастой рыбьей пастью, глазищами на выкате и острым, словно бритва, плавником. «Это моя гвардия финфолков. Почувствую что-то неладное, и они выпустят вам кишки», — липким холодом пронеслось в голове. — Мы прибыли с дипломатической миссией, — унимая дрожь в голосе, заявил Юстин. — К тому же мы на чужой территории. Кто я такой, чтобы устанавливать свои порядки? — Но разве не свои порядки вы наводите, заливая океан губительным сырьём и едкими отходами? — в голосе Рецианны промелькнула страшная усмешка. — Именно поэтому я здесь, — смачивая слюной пересохшую глотку, выдавил министр. — Этот разлив был чистейшим нерадением, никак не злым умыслом. Спекуляции с топливом нацелены на выгоду, доход, развитие экономики, если желаете, но никак не на истребление вашей цивилизации. — То, что вы, дети суши, считаете прогрессом и движением вперёд, для нас — настоящая трагедия. Никогда ещё вы не были такой угрозой, каковой стали за короткие полвека. Вы остаётесь глухи к катастрофам, но я, дочь моря, слышу плач отравленного океана. Мы много сотен лет отваживали вас от его глубин, пугая байками про пение сирен и образом морских чудовищ. Но вы прорвались, протянули свои вымазанные кровью и мазутом длани к океану. Вы переступили за очерченный рубеж, теперь не ждите, что вас пощадят. Ваша жадность станет вашей эпитафией. Юстин осёкся. Потерял дар речи. На политической трибуне он многократно дебатировал с эльфами-националистами, с леволиберальными полукровками, но нынешний диалог лежал далеко за этой плоскостью. Он не напоминал конфликты двух враждующих конфессий, не походил на расовые распри. Это была попытка установить контакт с инопланетной культурой. По факту так и было: отсечённые друг от друга водной толщей, они шли по своему пути развития. Не пересекаясь и не сталкиваясь. Эльфы, гномы и вампиры, жившие бок о бок с человеком, постепенно ассимилировались, влились в людское общество со всем многообразием своей культуры. Обитатели глубин же навсегда остались чуждыми для цивилизации, и цивилизация земли была им чужда. Юстин, ища поддержки, обернулся к полуэльфу, но тот отпрянул в ужасе. Он был раздавлен неизведанным. — Мы никогда друг друга не поймём, — с трудом выпрямляя пригибающиеся колени, наконец, изрёк министр экологии. — Теперь я вижу — дипломатия здесь бессильна. Вы — загадка, неизвестная переменная. Но и вы не знаете, на что способны мы. Пролейте нашу кровь, нашлите на нас валы и цунами, и вы получите ответ. Такой, какого не увидишь даже в самом страшном сне. — Под водой не видят снов, — холодно отозвалась Рецианна. — Но ты говоришь мудро. Союз невозможен, но и война — не выход. — Выходит, что дипломатический тупик? — хмыкнул Юстин, поражаясь, где набрался такой смелости. — Приберегите вашу дипломатию для эльфов или гномов, а детям моря нужен лишь покой. Оставьте Посидонию, не нарушайте наш суверенитет. Перенесите бухты, проложите нефтепровод вне её границ и, даю слово, больше вы о нас не вспомните. Юстин всплеснул руками. Разрушить тысячу построек и инженерно-технических сооружений, перестроить десятки миль трубопровода, понести убытки на сотни миллиардов? Она просила о недопустимом, невозможном. — Очнитесь, я — простой министр экологии! Мы обсуждаем неподведомственные мне вопросы. — Твой чин здесь совершенно ни при чём. Через тебя я посылаю предостережение всем детям суши. Министр перевесился через борт, заглянул в её глаза, словно желая убедиться, что она не шутит, но столкнулся лишь с бездушным кровожадным блеском. Поднявшийся было протест с треском раскололся и заглох. — Я услышал ваш народ, — осевшим голосом отозвался Юстин и почти повис на ограждении фальшборта. На плечи навалилась непосильная ноша, обязательства, которые оказались слишком велики. На точёном лице сирены не промелькнуло ни одной эмоции. Вместо ответа синева вновь забурлила, вспенилась, принимая в своё лоно водяную сферу. Юстин молча провожал фигуру канцлера, постепенно исчезающую под водой. Но вместо долгожданного спокойствия напоследок в голову ворвался мерный голос: «Это моё последнее предостережение. Посягнёте на суверенитет Посидонии, и я смешаю вашу кровь с морской пеной».