Moonwork

Погода за окном соответствовала антуражу в тёмной квартире и состоянию светловолосого парня, одиноко сидевшего за кухонным столом с открытой бутылкой вина. Дождь барабанил по подоконнику, заставляя парня вздрагивать от громких звуков и ежится от холода, ведь на улице была холодная осень. Укутавшись в серый плед, парень сделал первый глоток содержимого из бутылки, неприятно поморщившись. Алкоголь неприятно обжег горло, но закусывать Слава не спешил. Сегодня был его день рождения, тот праздник, который он всем сердцем обожал ещё с самого малого возраста, ведь родители всегда устраивали ему незабываемое веселье в компании друзей и подарков. А когда он переехал в Москву, то этим занялся Глеб. Они каждый день рождения проводили вдвоём и Глеб каждый раз придумывал что-то незабываемое. Один раз они даже уехали во Францию и помнится тогда, возле Эйфелевой башни, Глеб пообещал, что они вместе объездят всю Европу и выберут самое красивое место, где купят собственный дом. У Славы тогда потекли слезы и Глеб, аккуратно собирал их, выцеловывая каждое мокрое место на лице. Какой-то прохожий даже крикнул им что-то на английском. Кажется это было: «You are so cute, boys!». Кто же знал, что тогда был их последний день рождения вместе. Сейчас он сидел один, в своей квартире на окраине Москвы и прямо из горла пил какое-то дешевое красное вино. Если бы рядом был Глеб, они бы наверное были уже явно не в этой квартирке, а может и не в Москве. Славе бы не пришлось глотать свои же слезы и запивать их вином, которое он раньше терпеть не мог. Михайлов знает, что виноват он, знает, но толку? За эту неделю он позвонил Глебу 101 раз (он посчитал) и написал 57 смс (тоже посчитал), на которые ни получил ни слова в ответ. Внутри него уже ни осталось ничего. Пустота поедала его изнутри, не оставляя после себя ничего, что могло бы помочь парню как-то вылезти из этой непроглядной тьмы. Пустота забрала с собой и сердце и душу. Пустоту заглушал лишь алкоголь. С Глебом связаны самые счастливые моменты его жизни, именно он спасал его, помогал адаптироваться в совсем незнакомом, страшном, большом городе. У Славы то и друзей не было, только Глеб. Глеб был для него целым миром, и без этого мира жить Слава не мог. Вспомнилось их первое свидание. » Это был первый месяц лета. Школьники праздновали окончание учёбы, развлекаясь в парках. Именно туда Глеб и повёл Славика, чему тот был несказанно рад. Голубин купил сахарную вату, но всего лишь одну, на что Слава возмутился: — А себе? — Я не люблю сахарную вату. — Как это не любишь? Всё её любят — произнёс Слава и оторвав кусочек от своей ваты протянул её к лицу Глеба. Но тот, ловко извернувшись и отобрав кусочек лакомства, накормил им самого же Славу. Они рассмеялись, и Михайлов сделал вывод, что вся сахарная вата в его распоряжении. Самым главным аттракционом в столичном парке было колесо обозрения, и увидев его, Слава, схватив Глеба за руку, направился в кассу для покупки билетов. — Нам два, пожалуйста. — схватив билеты, Славик побежал к аттракциону. Глеб улыбнулся и поспешил за ним. В кабинке они сначала разглядывали окружающий их пейзаж вечерней Москвы, а потом, когда Глеб неаккуратно покачнувшись, чуть не свалился на Славу, они разглядывали уже друг друга. Слава периодически отводил взгляд, смущаясь, но Глеб взял его за руку, заставив посмотреть на себя и прижался своими губами к его. Это был первый их поцелуй. Он получился немного неловким и неуверенным, так как у Славы он был первый за всю жизнь, но Голубин уверял его, что ему понравилось и, в доказательство, прильнул к его губам ещё раз. На этот раз вышло уверенней и Слава смог даже понять каков вкус губ Глеба. — У тебя губы на вкус как клубничное мороженое. Это нормально? — Глеб засмеялся от такого неожиданного сравнения. — Я люблю тебя. — вот, что тогда ответил Глеб. » Слава хотел бы услышать эти слова ещё тысячу раз, до самой смерти он готов их слышать. Они были лучше, чем вся музыка на планете, лучше, чем шум волн, лучше, чем пение птиц, лучше, чем всё. И он слышал их, эти заветные три слова. Он слышал их ни один раз, но ему было мало. А неделю назад он добровольно отказался от них. Следующим воспоминанием оказался каток, на который Глеб очень долго уговаривал Славу сходить, но тот всё отпирался, аргументируя тем, что не умеет кататься. «На улице стоял январский мороз, Слава, потирая замерзшие без перчаток руки, ждал парня возле входа на каток. Он боялся опозориться перед ним своим неумением кататься на коньках, но Глеб настоял, что научит. Завидев его, Михайлов помахал, привлекая к себе внимание. Голубин, заметив это, подбежал и заключил младшего в объятия. — Я купил билеты, пойдём. — протянул Слава билеты, параллельно хватая Глеба за руку. Так они и шли держась за руки до самого льда, пока не настало время переобуваться. И тогда они с большим сожалением расцепили руки, но к счастью ненадолго. Придерживая Славу за талию, Глеб аккуратно помог встать тому на лёд. — Я на льду! — воскликнул Слава и хотел обнять своего парня, но чуть не упал, забыв, что он на коньках. Глеб успел придержать парня и уберечь того от ушиба конечностей. Взяв вновь его за руку, он медленно показывал как нужно двигать ногами, как держать равновесие и как кататься явно не надо. Славе всё это безумно нравилось, он смотрел на своего парня с восторгом и обожанием и был зол сам на себя за то, что так долго не хотел пойти на каток. — Если ты будешь так на меня пялиться, то точно себе что-нибудь расшибешь. — заметил Глеб обгоняя Славу. — Эй не обгоняй меня! — возмутился Михайлов, и ускорив, свои пока неуверенные движения на коньках, попытался догнать Глеб, и это у него почти получилось, он успел схватить парня за плечи, но равновесие удержать не смог, и они оба повалились на холодный лёд. — Мне больно! — половина тела Голубина оказалась лежать на Славе, поэтому тот начал возмущаться, ведь его парень все-таки не пушинка. — Ты сам меня повалил, вот теперь терпи — Глеб, решив поиздеваться над парнем, перевернулся на живот и теперь они лежали лицом к лицу друг с другом. — Тут люди, Глеб. — засмущался Славик. Глеб недовольно цокнул, чмокнул парня в уголок губ и тут же встал на ноги.» С Глебом всё, что казалось страшным, сложным, неизведанным было легко и интересно. Раньше Слава боялся летать на самолётах, но когда в их первую поездку во Францию Глеб взял того за руку, и не отпуская до приземления самолёта, поглаживал и говорил, что всё будет хорошо и ещё какие-то поддерживающие слова, всё вокруг вдруг стало совсем нестрашным. Ему очень понравилось, а на обратном полете он даже смог посмотреть в окно, на отдаляющиеся пейзажи страны любви, как её назвал Глеб. Глеб стал для него тем самым маяком, свет которого его спас. Глеб стал для него солнцем, озарившим яркими лучами его мрачную жизнь. Глеб стал для него всем. «Свое девятнадцатилетие Славик хотел отметить наедине с Глебом, он уже придумал куда можно сходить, поэтому написав ему о том, чтобы завтра в 11 утра тот был готов, со спокойной душой и предвкушением долгожданного праздника лёг спать. Уже полночь, а значит день рождение Славы наступил. Из погружения в сон его вырвало пришедшее уведомление. Это было сообщение от Глеба: «Посмотри в окно». Слава быстро подскакивает с кровати, подбегает к окну спальни и открывает его. За окном стоит Глеб с растрепавшимися на ветру золотистыми волосами и с бархатной коробочкой в руках. — С днем рождения, родной! — кричит тот и жестом показывает, чтобы Михайлов спустился к нему. Слава стоит, часто-часто хлопая мокрыми от подступивших слёз глазами, не понимая, что от него хотят, но сообразив быстро несётся в коридор обуваться, и захлопнув дверь, мчится по лестнице вниз. На улице довольно прохладно для одной футболки, но это волнует его сейчас в самую последнюю очередь. Он бросается на шею к Глебу, обвивая его всеми конечностями и целуя, куда достают губы. — Тише, Тише — успокаивает от нахлынувших эмоций парня Глеб. — У меня к тебе вопрос. Михайлов лишь молча кивает, давая разрешения на то, чтобы его задать. — Ты выйдешь за меня? — Да… То есть… Как. Глеб, мы же всё ещё в России. — вопрос застал Славу врасплох, и он мало что соображал, поэтому выдавал всё то, что было на уме. Он конечно был безумно рад такому предложению, но было слишком много «но». — Я шучу. Возьми — протягивая бархатную коробочку, сказал Голубин. Внутри лежал браслет от Cartier, увидев который у Славы вновь потекли слезы. — Ну не плачь, пожалуйста, я тебя люблю. Я обещаю, что я заработаю денег и мы уедем отсюда далеко-далеко и поженимся, обещаю. Глеб говорил ещё много чего и не переставал обнимать Славика и целовать в губы, в нос, в щеки, в лоб. Слава стоял в одной футболке на морозе, в объятиях Глеба и плакал. Он был счастлив. Настолько счастлив, что наверное светился, но свет этот мог разглядеть только Глеб. — Я люблю тебя. — тихо прошептал Славик. — Я тоже. — прошептал в ответ Глеб и прижался своими губами к его. Они бы так и продолжили стоять и целоваться на улице, если бы не жуткий холод забирающийся под Славину свободную футболку. — Пойдём домой — сказал Славик, выпутываясь из любимых объятий. Когда они оказались в тёплой квартире, Глеб пошёл в душ, а Слава поставил чайник и направился в спальню, чтобы одеться потеплее. Пока он переодевался, Глеб уже вышел из ванной и осторожно, чтобы не спугнуть парня прошёл ему за спину. Слава для Глеба казался слишком хрупким, он боялся, не рассчитав силы слишком сильно его обнять, зажать, прижать, поэтому сейчас он только бережно кладёт руки на Славины оголенные плечи. Тот не ожидав, что блондин уже вышел из ванной, резко дёргается, но руки с себя не убирает. Глеб делает шаг вперёд, прижимаясь всем телом к спиной младшего на что тот лишь расслабленно выдыхает. Его руки спускаются ниже, на торс Славы, блуждая по обнаженному телу. Слава разворачивается, оказываясь лицом к Глебу, но сильные руки, обхватывающие его талию не убирает. Он первый начинает поцелуй и делает это как никогда властно. Руки Глеба перемещаются на задницу парня, аккуратно сжимая. — Ты точно хочешь? — Глеб прерывает поцелуй, и заглядывает в глаза парню. Тот отводит смущенный взгляд. — Да, точно. — Слав, если будет больно или ты передумаешь, то скажи. — Слава в ответ кивает, и Глеб подхватывает его и кладёт на кровать. Одежду с себя он снимать не спешит, он сперва раздевает Славу, оставляя его совсем обнажённым и начинает целовать все участки его кожи. Славик слишком смущен такими действиями и своим положением. Он лежит под пристальным взглядом Глеба полностью голый. — Глеб. — шепчет Славик, когда его попытка перевернуться на живот не увенчается успехом. — Ты такой красивый сейчас — шепчет Глеб куда-то в шею парню. Слава помогает избавиться своему парню от одежды и они оба остаются обнаженными. Михайлов водит руками по торсу парня, а Глеб спускается поцелуями к славиному паху. — Глеб не надо. — тихо стонет тот, когда Голубин берет в рот его член. Глеб послушно отстраняется и снова целует того в губы. — Я могу? — блондин отрывается от губ Славы и пристально смотрит тому в глаза, ожидая положительный ответ. — Можешь. — выдыхает Слава. Парень достаёт из своего рюкзака тюбик со смазкой и обильно смазывает пальцы, чтобы его мальчику было максимально не больно. Сперва он поглаживает смазанными пальцами вход, а затем толкается одним внутрь, на что Слава ойкает, и в уголках его глаз появляются слёзы. — Всё хорошо, потерпи, малыш. — шепчет Глеб, целуя его в шею, и продолжает вводить уже второй палец. Его мальчик слишком узкий, поэтому растягивать его придётся долго. Слава вновь скулит пытаясь закрыть лицо руками, но Голубин перехватывает их и кладёт на славин член, обхватывая своими. Он начинает плавно водить вверх-вниз, надрачивая, чтобы отвлечь парня от дискомфорта растяжки. Когда три пальца уже могли довольно свободно двигаться в мальчике, он высунул их, заставив Славу томно выдохнуть. — Малыш ты как? — Продолжай, всё хорошо. — Глеб только кивнул, собираясь раскатать презерватив по члену, но Слава его прервал — Зачем? — Что зачем? — Презерватив… — В смысле? — недоумевал Глеб, переводя взгляд то на Славу, то на серебристую коробочку в своих руках. — Я тебе доверяю. — Дело не в доверии, солнце, закрыли тему. — Глеб поцеловал Славика в лоб и продолжил раскатывать латекс по своему члену. Когда с этим было покончено он приставил головку ко входу, но входить не спешил, а снова задал вопрос Славе: — Ты точно готов? — Глеб, хватит спрашивать, я хочу, чтобы ты меня трахнул. Так понятно? — улыбнулся парень. — Понятно. — улыбнулся в ответ Глеб и вошёл в парня. Первые толчки были плавные, не глубокие. Он целовал Славину шею, ключицы, пытался поцеловать в губы, но Слава почему-то отворачивался. — Всё хорошо? Не больно? — Если бы ты двигался было бы приятней. — прошептал Слава, и Глеб понял, что дурак. Он настолько сбавил совсем медленный темп, что сейчас совсем не двигался в мальчике и ему естественно было дискомфортно. — Прости — прошептал в ответ Глеб, набирая темп. Он уже входил на всю длину, задевая комочек нервов, на что Слава реагировал ничем не скрываемыми стонами. Пара движений вверх-вниз и пара толчков и оба парня кончают. Не в силах больше держать себя на своих же руках Глеб плюхается рядом со Славой, стягивая использованный презерватив. — Я люблю тебя — шепчет Слава куда-то в шею блондина. — И я тебя люблю, малыш. » Бутылка вина была опустошена уже наполовину, а голову Славы всё не покидали воспоминания об их с Глебом счастливом прошлом. Что нашло на него в тот вечер, когда Глеб пришёл домой весь помятый и разбитый? Вместо того чтобы помочь ему, узнать что случилось и зачем он это сделал, Слава стал орать, о том, что Глеб его совсем не ценит, что всё что Слава пытался для него сделать было ложью и все их отношения были ложью. В тот вечер он ещё много чего орал, сам уже и не помнит большинство. Помнит, что даже не разобрался в ситуации, и помнит, что Глеб, сказав: «У меня умер друг час назад, я выпил коньяка, спасибо за понимание», покинул квартиру, оставляя Славу в полном одиночестве осознавать свой поступок. Конечно, у Михайлова были причины так реагировать на приход парня в таком состоянии. Глеб был зависим от наркотиков, и они вместе боролись с этим. Они прошли долгий путь, чтобы вылечить Голубина, и когда он заявляется в таком состоянии, которое очень похоже на наркотическое опьянение смысла разбираться Слава не видит. А надо было. За осознанием своей же вины, безысходности и неизбежного одиночество, опустошается и оставшаяся половина бутылки вина. Парень берет в руки телефон, в глубине души надеясь, что там будет поздравление от самого дорогого ему человека, но напрасно. В телефоне не оказывается ни одного нового сообщения. Он открывает диалог с Глебом, смотрит на все свои, адресованные Глебу, но непрочитанные сообщения и набирает новое: «Я мог бы выкрасить луну в твой любимый цвет» Отправляет. Не проходит и минуты, как сообщение оказывается прочитанным. Глаза Славы загораются огоньком надежды, но он погасает в ту же секунду когда видит не ответ от Глеба, а надпись: «Вы не можете отправлять сообщения этому пользователю. Он внёс вас в чёрный список» — Чёрный список… — тихонько произносит Слава, не переставая пристально смотреть на экран.