Красные камелии

Это началось чуть больше месяца назад. Кэйа тогда даже не заметил жжения в груди и небольшой боли в горле. Думал — обычная простуда. Думал — через пару дней пройдëт. Но боль осталась. К тому же, появилось першение и лëгкий кашель. Кэйа отправился к лекарю. Барбара выписала несложный рецепт со словами: «Через неделю от симптомов ничего не останется» Не помогло. Кашель с каждым днëм становился всë сильнее. На середине второй недели Кэйа заметил капли крови у себя на ладони. Не к добру. Снова направился к Барбаре. Девушка посмотрела на него беспомощно и пожала плечами. — Слышала, в Ли Юэ лекари изучают болезни, подобные твоей. Возможно, там ты найдëшь больше информации. Нужно попросить отгул у Джинн. Трëх дней будет достаточно. Кэйа направился к штабу Ордо Фавониус. Постучав в дверь, юноша зашëл в кабинет. Однако не успел он поздороваться, как лëгкие пронзила ужасающая боль, и Кэйа согнулся в приступе кашля. Джинн моментально оказалась рядом и поддержала капитана за плечо. Глаза еë смотрели с волнением и беспокойством, но взгляд Кэйи был направлен только на красные лепестки камелий в его ладони. Кэйа до последнего надеялся, что это обычное заболевание. Он задумчиво смотрел на вставленный в кольцо из белого золота алый камень. Он помнил записку, написанную его же почерком рядом с этим кольцом. " Если заболеешь ханахаки — разбей кольцо.» Всего одно предложение. Кэйа тогда сразу направился в библиотеку, чтобы узнать, чтó означает эта болезнь. Ханахаки — болезнь неразделëнной любви. Основными симптомами являются кашель с кровяными сгустками и лепестками каких-либо цветов. Боль в груди вызвана произрастанием корней того же растения. Излечить возможно, если «разделить» свои чувства с объектом любви. Простым языком: добиться взаимности. Если же сделать не удаëтся, то заболевшему будет становится всë хуже. Конечный исход заболевания — смерть. Когда Кэйа впервые прочитал эти строки, то подумал, что это просто бред. Хотя записка и была им написана, юноша ничего о ней не помнил и не знал. Однако сейчас он сидит на свой кровати, сжимая кольцо в ладони, и думает, как же он мог так проколоться. Он скорее всего умрет, нежели признается ему. Это просто сумасшествие. Дилюк… Он не то, что не ответит взаимностью, он даже выслушать Кэйю не захочет. Повезëт, если за порог сразу не выкинет. Кэйа встал и с силой бросил кольцо на пол. Виски пронзила ниточка боли. Юноша покачнулся и упал без сознания. — Дилюк! Подожди меня! Дети вместе забрались на крышу их поместья. — Так красиво… — красноволосый мальчик первым достиг цели и посмотрел на небо. Солнце наполовину зашло за горизонт, окрашивая небосвод в багряные цвета. — … И тепло, — Кэйа добрался до брата, и оба присели на нагревшуюся черепицу крыши, легонько соприкасаясь пальцами. . . . — Почему тебе так нравится всë тëплое и горячее? — спросил однажды зимним вечером Дилюк, глядя как Кэйа, закутавшись в плед, придвигается ближе к камину. — Твоя стихия крио, разве нет? Кэйа лучезарно улыбнулся и ответил ласково: — Потому что они такие же тëплые, как ты, Дилюк. Тот замер, не зная что сказать, и в итоге отвернулся, пытаясь скрыть смущение. Неожиданно Кэйа вскрикнул и зашëлся в приступе кашля. — Что с тобой? — громогласный возглас подбежавшего к брату Дилюка побеспокоил отца. Он зашëл в комнату застал сидящего в кресле у камина, тяжело дышащего Кэйю, прикрывавшего ладонью рот, и Дилюка, стоявшего перед ним на коленях и держащего того за предплечье. Кэйа медленно отнял руку от рта. Среди крови лежали красные лепестки гвоздики. Восхищение. . . . — Я могу сказать диагноз только заболевшему, — после слов лекаря Крепус вышел из комнаты. Дилюк же остался сидеть возле Кэйи на кровати, упрямо отказываясь удалиться. Шестнадцатилетний Кэйа, как только за отцом затворилась дверь, кивнул целительнице, как бы разрешая говорить. Та скептически посмотрела на Дилюка сверху вниз и начала говорить. — Твоя болезнь называется ханахаки. Это очень опасное заболевание, которое может привести к твоей смерти. Услышав это, Дилюк испуганно воззрился сначала на девушку, затем — на Кэйю. — Способ лечения есть, но он может показаться довольно странным. Для начала задам тебе вопрос: Ты влюблëн? Кэйа вспыхнул, словно маков цвет, и лишь кивнул головой. — А тот человек тебя любит? Кэйа молча повернулся к окну. — Я не знаю… — позже сказал он. — Но, скорее всего, нет. — Что ж, это плохо. Ведь единственный способ излечить ханахаки — признаться в потаëнной любви и обрести взаимность. Когда дверь за лекарем закрылась, Дилюк, наконец, заговорил: — Кто он? — Не могу сказать. — Пожалуйста, Кэйа, — однако тот молчал. Тогда Дилюк продолжил: — Даже если не скажешь, я сам его найду. Расспрошу каждого в Тэйвате, будь то рыцарь, горожанин или Архонт. Неважно кого ты любишь: мужчину, женщину. Да хоть дракона! Я всë равно найду его и заставлю его полюбить тебя! Ты обязан избавиться от этой хвори! Ты должен жить! — на этом моменте Дилюк подскочил и быстрыми шагами направился к двери. — Дилюк, постой! — Кэйа сорвал с себя одеяло, кинулся к брату и успел схватить того за руку прежде, чем он вышел за дверь. Дилюк замер, ожидая следующих слов Кэйи. — Это ты. В комнате воцарилась тишина. Кэйа слышал, насколько сильно бьëтся его сердце — казалось, вот-вот вырвется из груди. Дилюк всë молчал. Кэйа думал, что всему конец: их дружбе, их общению. Дилюк никогда не захочет больше видеть своего нерадивого братца. — Дилюк, я… — он не успел договорить. Чужие губы мягко коснулись его, но тут же отстранились. — Для меня это тоже ты. И Кэйа почувствовал, как боль в груди отступила. . . . Потом умер мастер Крепус. Обстановка в поместье стояла мрачная. Дилюк почти ни с кем не разговаривал. Кэйа заметил, что такое привычное тепло, постоянно исходившее от него, ослабло. Мало того, Кэйе всë же пришлось рассказать Дилюку о его прошлом. О его корнях, уходящих далеко в историю погибшего королевства. О статусе, доставшемся самому Кэйе после смерти отца. Дилюк тогда смотрел на него безразлично почти, словно и не замечал. После того, как Кэйа закончил, он просто развернулся и ушёл. — Дилюк, постой! — но тут грудь юноши пронзила острая боль, и он снова зашëлся в ужасающем кашле. На этот раз был фиолетовый гиацинт. Мне очень жаль. . . . — Это камень Нирваны, — Дилюк держал в руках два блестящих камня. — В них можно заточить свои воспоминания. Мы сделаем это. Как только ты снова заболеешь — разобьëшь свой, а затем и мой камень, и мы сделаем новые. Всë ясно? — Да. Камней было много. Как и цветов в груди Кэйи. Мягкая манжетка. Я всегда буду рядом. Фиалка. Я навсегда верен тебе. Жëлтая акация. Мне жаль, что твоя любовь ушла. Гортензия. Вспомни обо мне. Фиолетовая сирень. Моë сердце принадлежит тебе. . . . Кэйа очнулся и аккуратно встал с пола. Падение оказалось более болезненным, чем он предполагал, однако на это нет времени. Он посмотрел на лежащие на прикроватном столике лепестки красной камелии. Глубокое желание. Капитан кавалерии рванул к винокурне. Он был уверен, что найдëт его там. Кэйа уже не заботился о боли в груди, о раздирающем горло кашле. Ему важно было найти Дилюка. Вот он быстро стучит в дверь, вот слышит неторопливые шаги и щелчок замка. — Что тебе нужно? Прежде чем ответить Кэйа схватил Дилюка за руку. За ту, где увидел отливающий алым драгоценный камень. — Я люблю тебя, — Кэйа сильнее сжал его руку. — А ты? — Нет, — отрезал тот, но не успел закрыть дверь, как Кэйа рванул кольцо вниз, разбивая о плитку. Дилюк схватился за голову и покачнулся, однако брат успел поддержать его. — А теперь? — спустя несколько минут спросил Кэйа. Дилюк всë ещë молча смотрел вдаль. — Мне надоело это скрывать. Я не хочу забывать свои чувства, Дилюк. Я не хочу забывать тебя. Дилюк молча встал и посморел Кэйе в глаза. Тот, до этого бегавший взглядом по его лицу, встретился с его глазами. Дилюк наклонился и припал к губам Кэйи. Он удивлëнно раскрыл глаза, не успев среагировать. — Всë ещë нет, — сказал, ухмыльнувшись, Дилюк, второй рукой держа за спиной появившиеся рано утром из-за кашля бутоны красных тюльпанов. . . . Искренняя любовь.