***
Йоэль кое-как завалился в лифт и нажал на кнопку первого этажа. Двери за ним медленно закрылись и кабинка тронулась, а он сам облокотился на поручень, прикрыл глаза и тихо замычал. Голова жутко раскалывалась, вокруг всё плыло, а ноги никак не хотели держать. Настроение было паршивым как никогда, безумно хотелось домой, но ему ясно дали понять, что сегодня придётся ночевать где-то в другом месте. Йоэль лениво побил себя по карманам, нащупал телефон в левом, достал его и разблокировал. Он не знал точно, что двигало им, но почему-то открыл Инстаграм, обратил внимание на забитый директ, который он все время обещал себе разобрать, зашёл в профиль и недолго думая выбрал селфи со съёмок их крайнего клипа. Фотография была до жути мрачной: блондин лежал на полу, а грим в виде крови ярко виднелся у него на виске. Перед глазами проносились сцены ссоры с Алекси, в голову отдало мурашками и он, еле разбирая экран, добавил подпись «thank you for the pain». Йоэль был почти уверен, что Алекси должен заметить его пост. Уже представляя, как младший будет жалеть о том, что выгнал несчастного Йоэля из дома, он не заметил, как лифт доехал до первого этажа. Он покачнулся, но всё же взял себя в руки и направился к выходу из подъезда. Как только дверь открылась, лицо обдал леденящий ветер. Была осень, и температура не успела преодолеть минусовую отметку, но Финляндия всегда отличалась своей дождливой погодой и холодными ветрами, и сегодняшняя ночь, к сожалению Йоэля, исключением не стала. Он поёжился и, сильнее укутываясь в куртку, двинулся вперёд. Лишь через несколько неуверенных шагов к нему пришло осознание того, что идти-то ему некуда. Уже было глубоко за полночь, на улице ни единой души, друзья явно спят, а ситуация с погодой не давала никаких надежд. Мерзкий дождь начал бить по кожаной куртке Йоэля, которая вряд ли смогла бы согревать его всю ночь. Времени на раздумья совсем не оставалось, поэтому Хокка пошёл туда, где есть шанс, что его не выгонят. Да и дорогу было легче всего вспомнить.***
В дверь раздался протяжный звонок, на что Йоонас вздрогнул и чуть не вылил чай. — Солнце, а ты кого-то ждал? Тебе не кажется, что два ночи — не лучшее время для гостей? — спросил у него удивленный Моилайнен, лежащий на коленях парня и протирая с щеки капли всё же попавшего на него чая. — Нет, странно. Сиди тут, я открою, — Порко нехотя убрал голову Нико с себя, мимолётно поцеловал в лоб и пошёл смотреть, кого могло занести в столь позднее время. Подойдя к двери, он посмотрел в глазок и, чтобы убедиться, что ему не показалось, резко открыл дверь, — Твою ж мать, Хокка! В квартиру на ватных ногах ввалилась пьяная, промокшая и замёрзшая туша вокалиста. Услышав знакомую фамилию, Нико вскочил следом за Йоонасом и сразу замер, как только увидел еле стоящего Йоэля в дверях. В голове пронеслись тысячи сюжетов о произошедшем, поэтому Моилайнен плавно подошёл к нему и аккуратно взял под локоть, ведя к дивану. — Пиздец, Йоэль, ты себя видел? А время? Что могло такого случиться, чтобы какие-то черти занесли тебя сюда именно сейчас? — Нико потёр виски руками и перевёл взгляд на растерянного Йоонаса, стоящего у стены. — А ну так я это… ну посидел чутка в баре и… п-переборщил. Тоже чутка, — Хокка все еще трясло от холода на улице, и он еле мог связывать слова, — Ну а потом я д-домой пошёл, к Алекси, а этот… чёрт меня выгнать решил, вот зараза же, да? Ну вот я и т-тут, — он всем своим видом пытался показать недовольство, но дрожь, сопровождающаяся пьяным рассудком, предавала ему нелепый вид. Нико с Йоонасом переглянулись: — Ты пьян? — переспросили они одновременно. — Ну разве что немножко. — Ты ебанутый? Йоэль смотрел на них самым невинным и непонимающим взглядом. — Хокка, блять, ты точно ебанутый. Себя не жалко, хоть бы Алекси пожалел. Ему на кой чёрт твои выходки терпеть? — со злостью спросил Порко, — Ой, да ниче с ним не будет, перебесится. А мы в-вот культурно посидели, отдохнули, выпили. Чё панику-то разводить? — Йоэль всячески пытался возражать, но его перебили. — Какой раз у тебя уже происходит это «культурно посидели»? — терпение Йоонаса явно было на исходе, — Ты жалок, Йоэль. Тебе от самого себя хоть не противно? — Да чё вы все как сговорились? Я взрослый, блять, человек, и сам могу разобраться! — он попытался встать, но чуть не упал обратно на диван, от чего Нико поморщился. Йоонас закрыл глаза и сквозь зубы процедил: — Ну раз ты у нас такой «взрослый человек», то пиздуй нахуй из этой квартиры. И разбирайся во всем сам. Вот только Алекси жалко, что ему такая мразь досталась. Йоэль с трудом подавил в себе желание врезать гитаристу, поэтому лишь послал его и вышел из квартиры, покрывая отборными матами. — Йоон, тебе не кажется, что это было слишком… жестоко? Ему же идти некуда, — Нико не мог скрыть своё волнение за друга, как бы мерзко не было от этой ситуации. — Эта скотина из живучих, не подохнет. Может хотя бы задумается о чем-то, — сказал Йоонас, взял Моилайнена за руку и обреченным взглядом посмотрел на него, крепко прижимая к себе и втягивая успокаивающих аромат волос.***
Не получив поддержки от Йоонаса и всё ещё проклиная его всеми матерными словами, которые только знал, Хокка направился в гости к своему другу Роопе. Он оставался его последней надеждой. По дороге он набрал его номер: — Рооп, ты дома? — пьяным голосом спросил вокалист. — Да, а что? — Рокка был не меньше пьян. — Можно у тебя переночевать? Я тут недалеко от тебя. — Приходи, конечно. А что случилось? — он был удивлён этой просьбе. — Мы с Алекси поругались. — Давай иди ко мне, и всё расскажешь поподробнее, — Йоэль сбросил вызов и на всё ещё заплетающихся ногах пошёл к нужному дому. И вот, два закадычных друга Рокка и Хокка сидят на кухне и напиваются ещё сильнее, обсуждая проблемы в отношениях второго. — Чё, прям выгнал? — спросил Роопе. — Да, прям вытолкнул и дверью хлопнул. Ахуевший. Ну подумаешь, пьяный пришёл. Чё орать-то сразу? — вины за собой Йоэль не чувствовал. — Нико заразил, наверное, — опрокидывая в себя очередной бокал, сказал Рокка. — Брат, подожди, мне чёт хуёво, — Йоэль встал из-за стола и почти бегом направился в туалет — традиционные и уже привычные обнимашки с унитазом. Роопе в это время решил подшутить над другом, взял его телефон, и, увидев, что пароля на нём нет, разблокировал, зашёл в инстаграм, выбрал рандомную фотку Хокка из галереи, загуглил депрессивные цитатки, не понимая английского языка, выбрал самую первую, и, подписав ей фотографию, выложил в инстаграм Йоэля. Если заметит, то удалит, а если не заметит, то Роопе будет каждый раз смеяться, заходя на его аккаунт. К слову, подпись была специфична. Её перевод звучал как «Я не хочу любви. Всё, что я хочу — отомстить». Положив телефон друга, он продолжил пить, и в этот момент вернулся Хокка. Он был бледным, но уже трезвее, чем несколькими минутами назад. — Ты как? — поинтересовался Роопе. — Так-то нормально, но я начинаю скучать по Алекси. Он всегда так заботится и переживает за меня. А я чёт реально как свинья себя веду. Он много раз просил меня не напиваться до края, а я каждый день домой чуть ли не на коленях приползаю. — Так ты реально что-ли любишь его? — Рокка даже не начинал трезветь. — Конечно, очень сильно. — Я думал, ты с ним чисто поебаться, не? — Поебаться я бы мог с кем угодно, а Алекси — всё для меня. Я вообще жизни без него не представляю, — он уронил голову на стол, — И я даже не представляю, что я должен сделать, чтобы он простил меня. — Ну, учитывая предпочтения вашего смазливенького диджея, тебе нужно, как минимум, бросить пить, — Йоэль ненадолго задумался: — Я готов. Роопе поперхнулся вином: — К чему? — Я готов бросить пить. — Ради этого наглого черноволосого мальчугана? Менять образ жизни, которым ты жил со школы? Ты в своём уме? —Я не смогу без него. Он мне нужен, — он с трудом держался — никто не должен видеть его слёз, — Я буду пить только пиво, и то, только когда все парни пьют. Больше никаких походов по барам ночью. Я делаю ему слишком больно своим поведением. Я обязан извиниться перед ним завтра. — Хокка, иди проспись, ты хуйню какую-то несёшь, — Йоэль не ответил, но пошёл в гостиную и лёг на диван. Уснуть получалось с трудом, но мозг, всё ещё находящийся под влиянием спиртных напитков, отключился через несколько минут. Роопе допил бутылку и***
На утро Йоэль очнулся не от дикой головной боли, как мог предполагать ещё вечером, а от грохота на кухне. Услышав треск стекла, Хокка окончательно проснулся и резко подскочил, на что голова всё же дала о себе знать, отстрельнув в висок. Йоэль слегка потёр его и дальше решил двигаться поплавнее. Подойдя к кухне, он услышал пару отборных матов, а затем его взору открылся Роопе, сидящий над разбившимся стаканом с порезанной рукой. — Рооп? Что произошло? — Да проснулся с утра, бошка раскалывалась, решил пивас налить, а эта хуйня из рук выпала, — Рокка, явно принимающий на себя все последствия вчерашней пьянки, злобно посмотрел на стакан, а потом на Йоэля, — А ты вообще надолго здесь? — Йоэль понимающе кивнул, осознавая, что сейчас тут явно не до него. — Нет, я уже уходить собирался. — А что со своим Алекси решил? К нему попрешься? — Роопе явно говорил с презрением, а вокалист смущенно смотрел в пол. Он знал, что предстоит тяжелый разговор и морально готовился к тому, что скорее всего его опять выгонят. А если выгонят с концами? Алекси вообще сможет отпустить всю ту боль, хранившуюся в нем уже который месяц, и простить Хокка? — Эй, Йоэль, ты тут? — Йоэль вздрогнул, услышав своё имя, — Всё с тобой ясно… докатился! Исполнять даже малейшие прихоти голубоглазого пиздюка! Мы тебя теряем, Хокка! Йоэль понял, что возражать Роопе сейчас бесполезно, поэтому кивнул головой, попрощавшись, взял куртку и вышел из квартиры. Впереди ему предстоит очень важный диалог, от которого будут зависеть все их отношения с Алекси.***
Подойдя к такой знакомой квартире, Йоэль на секунду замер, перед тем как постучать. У него не было никакого плана, лишь маленький шанс, что его простят и пустят. Помявшись ещё секунду, словно подросток, возвращающийся домой с плохой оценкой, он всё же нажал на звонок и через мгновенье услышал голос за дверью. — Йоэль, я знаю, что это ты. Если ты снова набухался, как последняя мразь, то уйди, я не хочу с тобой разговаривать. — Алекси, подожди, выслушай меня, пожалуйста, — разговаривать через дверь было не самой удобной, но пока единственной идеей, поэтому Хокка продолжил: — Я трезв. Абсолютно. Ну хочешь, можешь проверить? Только дверь открой, у меня очень важный разговор есть. Алекси задумался о том, что это, скорее всего, какая-то очередная уловка Йоэля, но его речь была на удивление внятной, да и намерения серьёзные, так что уже через мгновение замок провернулся, и Каунисвеси открыл дверь, впуская смущённого Йоэля. Старший был безумно рад снова видеть Алекса. Вид у того был уставший, но не менее прекрасный: всё те же волнистые чёрные волосы, завораживающие голубые глаза, под которыми виднелись небольшие синяки на бледной коже. Йоэль догадывался, что своими выходками не давал перкуссионисту нормально высыпаться, за что ему вновь стало стыдно. — Ты вроде поговорить пришёл, я внимательно слушаю, — Алекс говорил монотонно и холодно, что испугало Йоэля, но он всё же начал свой монолог: — Я… пришёл извиниться. Извиниться за всё то, что успел наговорить тебе за это время, за мои ужасные поступки. Я не могу найти оправдания своим действиям, их попросту нет, но знаешь… я много думал вчера ночью. Ты дороже всех, кто у меня есть. Дороже всех баров, ночных посиделок. Дороже чёртового алкоголя. Блять, Алекси, я повёл себя, как мудак, понимаю, но обещаю отказаться от всего этого, лишь дай мне шанс. Я не смогу без тебя. Йоэль перевёл взгляд на младшего. Тот всё так же стоял неподвижно, лишь опустил глаза вниз: — А почему я должен поверить тебе? Где гарантия, что через несколько дней ты опять не уйдёшь хер знает куда? — Понимаю, что просрал всё доверие, но прошу, дай лишь один шанс, просто малюсенькую попытку, я клянусь тебе исправиться. Пожалуйста, Алекс, я не смогу без тебя, — Йоэль чуть ли не шёпотом произнёс последнюю фразу, будто боясь спугнуть Каунисвеси и быть отвергнутым. — Мне слишком больно, Йоэль, слишком, — Алекси тоже перешёл на шёпот, пододвигаясь ближе к Хокка, — Я так хочу тебя простить, но мне страшно. Ты не представляешь, как страшно оставаться здесь и гадать, что с тобой происходит. Что бы ты там ни творил, я волнуюсь. Йоэль не выдержал и с опаской взял Алекса за руку. Он посмотрел ему прямо в глаза и прошептал тихое «пожалуйста», после чего Каунисвеси поджал губу, пытаясь не заплакать, а Йоэль нежно заключил его в свои объятия. — Какой же ты всё-таки придурок, Хокка! — сквозь слёзы выдал Алекси, а Йоэль просто наслаждался родным ароматом волос Каунисвеси.***
По телу Йоэля стекали капли горячей воды, которые он моментально вытер полотенцем и вышел из душа. Бесценно было наконец отогреться после такой «веселой» ночки. Приятные мягкие ворсинки согревали всё тело, но Хокка отложил полотенце и наклонился поднять упавшую футболку. Только он хотел взять её в руку, как заметил что-то поблёскивающее у раковины. Приблизившись к этому предмету, он смог разглядеть лезвие с запёкшейся кровью. Кадры давних воспоминаний стремительно пронеслись перед глазами, и Йоэль с ужасом сглотнул, пытаясь осознать произошедшее. Мозг настойчиво не хотел воспринимать ситуацию. Хокка верил, всем своим сердцем верил, что этот ужасный период, когда Алекси бесконтрольно причинял себе увечья, остался позади. Сердце пропустило удар, а сам Йоэль пошатнулся и чуть не упал на пол. Он быстро надел футболку с джинсами, взял лезвие двумя пальцами за не испачканный в крови край и осторожно убрал в карман. Хокка понимал, что ему срочно надо поговорить с Алекси, но было безумно страшно. Йоэль осознавал, что причиной этого кошмара стал он сам, что Каунисвеси, вероятно, снова замкнётся в себе. В голове никак не складывался даже приблизительный план предстоящего диалога, но Хокка понимал, что потом уже может быть поздно, поэтому глубоко выдохнул и попытался скрыть всю свою тревогу. Руки предательски тряслись, но он толкнул дверь вперёд и, заметив сидящего на диване Алекса, двинулся к нему. От страха звенело в ушах, Йоэль смотрел на него, а в глазах не укладывалось, как его мальчик мог пережить столько дерьма в одиночку, пока Хокка не замечал все проблемы в упор. — Йоэль? Что-то случилось? А то ты нервный какой-то, — Алекс заметил странное поведение блондина, отложил телефон и сел к нему полубоком. — Я… я просто очень скучал. Прости, — Йоэль молча подошёл и обнял Каунисвеси, на что тот прижался к тёплому телу в ответ, не сопротивляясь ни секунды. Хокка, будто случайно, начал водить ладонью по запястьям Алекси, увлекая в поцелуй. К его удивлению, он не нащупал на них никаких шрамов. В голову начали закрадываться всё более страшные мысли. Йоэль с огромной опаской вёл руками выше к плечам, параллельно толкая Алекси к стене. К счастью, тот пока ничего не заподозрил и охотно отвечал на поцелуй. Руки блондина ощупали плечи и начали спускаться ниже, с каждой секундой сердце замедлялось, а ноги предательски дрожали, и, когда он осторожно хотел приподнять футболку Алекса, тот резко перехватил его руку и отстранился от поцелуя, смотря в пол. — Алекси, подними, пожалуйста, футболку, — тот лишь сильнее сжал руку и тихо хныкнул, — Алекси, блять, подними эту чёртову футболку! — Йоэль пытался быть строгим, пытался быть властным, но голос срывался. Он не собирался больше медлить, поэтому прижал обе руки Алекса к стене, и, резко стянув футболку, с ужасом отошёл назад, подавляя ком в горле. Его взору открылось столь прекрасное тело, изувеченное порезами. Ими были полностью усыпаны левые рёбра. Алекси вырвал руки из хватки и стал прикрывать живот, пока из глаз бесконтрольно лились слезы. — Т-ты… ты обещал мне, Алекси… Боже, почему? Зачем, зачем ты сделал это? Зачем ты снова это делаешь?! Алекси не мог ничего ответить, лишь опустил глаза вниз и тихо всхлипывал. — Мне так страшно. Чёрт, да, мне очень страшно видеть это снова! Я очень, очень боюсь потерять тебя, — Йоэль нагнулся и попытался посмотреть Каунисвеси в глаза, — … это всё… это всё ты сделал из-за меня, так ведь? Блять, какая же я мразь. Йоэль развернулся полубоком и запрокинул голову назад, стараясь закатить слёзы обратно в глаза. — Йоэль, пойми, мне было слишком тяжело и я… я не хотел, правда! Просто в ту ночь… — Хокка не дал Алексу договорить, крепко прижимая его голову к своей груди и переставая сдерживать слёзы. Каунисвеси тоже сдался, утыкаясь в тёплую, подрагивающую от плача грудь Йоэля. — Прости, прости меня, пожалуйста, если только сможешь, я больше никогда не… — Алекси резко оборвал фразу Йоэля, нежно целуя в губы, едва прикасаясь, — Мальчик мой, мне так стыдно, что я заставил тебя так страдать, — промычал Хокка сквозь поцелуй. По щекам Каунисвеси всё ещё текли еле заметные влажные дорожи, которые Йоэль заметил и провёл большими пальцами по обеим щекам, вызывая у Алекси еле заметную улыбку. Сжатый ком внутри начал пропадать, а на смену ему приходила вся та нежность, которую они давно не дарили друг другу. Йоэль на миг оторвался от поцелуев и, обняв младшего за талию, пошёл к дивану, ведя Алекси за собой. Руки Каунисвеси почти невесомо блуждали по лицу и шее Хокка, а пальцы путались в светлых волосах. Он нежно, будто впервые, и абсолютно невинно ласкал губы своего парня, проходясь языком и постепенно углубляя поцелуй. Йоэль рухнул на диван, облокачиваясь на спинку и сажая младшего на себя. От такой резкой смены позы тот горячо выдохнул в шею Хокка, зарываясь носом в волосы и целуя нежную кожу прямо за ухом. Йоэль отстранился от младшего на секунду лишь для того, чтобы пройтись языком по груди, останавливаясь на сосках и немного втягивая их в себя. Оставляя влажную дорожку, Хокка все ниже и ниже зацеловывал младшего, доходя до тех самых порезах на нежной коже рёбер. В груди что-то больно заныло от такой картины, и Алекс заметно напрягся, когда вокалист добрался до столь уязвимого места, но моментально доверился старшему, когда тот невесомо провёл языком по одному из шрамов, целуя оставшуюся нетронутой кожу вокруг. Он не позволит, чтобы на ней появились новые порезы, его мальчик достаточно настрадался. Когда язык Йоэля прошёлся у совсем свежей ранки, Алекси нетерпеливо выдохнул, пытаясь сдержать стон. Ощущения были очень необычными — рана ещё болела и кожа вокруг была крайне чувствительна, но нежные прикосновения рта Хокка взяли вверх. В ответ на такую реакцию Йоэль лишь сильнее сжал талию младшего, пытаясь придвинуть того ещё ближе к себе, стать одним целым, раствориться в удовольствии. Он оторвался от рёбер Каунисвеси и поцеловал его чуть ниже линии челюсти. — Алекс... блять, Алекс, что ты… — Хокка не успел договорить, как руки парня залезли под его футболку, продвигаясь вверх и блуждая по напряжённому телу. Дыхание сбилось сразу же, когда умелые пальцы начали оглаживать рёбра, поднимаясь к груди и задевая чувствительные соски. Ненужная сейчас футболка окончательно полетела куда-то в сторону, а Йоэль под ласками младшего закинул голову назад, прикрывая глаза и шумно выдыхая. Алекси припал губами к острой ключице и нежно, но настойчиво прикусил кожу, всасывая и оставляя багровые пятна. У Хокка потемнело в глазах от такой инициативы младшего. Его тело стало одной сплошной эрогенной зоной, по которой возбуждение разливалось и болезненно собиралось прямо в паху. Ноющее чувство внизу живота давало о себе знать, так что Йоэль нагло двинул бёдрами, нуждаясь хоть в каком-то трении. Алекс не оставил незамеченным этот жест Хокка, опуская взгляд на явную выпуклость в штанах у старшего. Он мог поклясться, что его член готов встать колом лишь от одного такого развратного вида возлюбленного: тот томно дышал через приоткрытый рот, откинув голову назад и прикрыв глаза, на которых подергивались длинные ресницы, слегка влажные от пота пряди волос падали на лицо, а плечи были разукрашены укусами и багровыми метками, оставленные Алексом. Каунисвеси всегда заводил тот факт, как мало нужно Йоэлю, чтобы возбудиться. Не смотря на своё положение пассива, у Алекса была более развитая выдержка, чем у Хокка. Запечатлев в памяти такой горячий образ Хокка, младший притянул того за волосы, увлекая в очередной поцелуй. Вторая рука же проворно спустилась вниз, накрывая ладонью выпуклую часть джинс Йоэля. По телу вокалиста пробежалась волна мурашек, и он непроизвольно вжался в ладонь Алекса, тихо проскуливая ему в губы. — Если ты продолжишь так делать, то я позорно кончу прямо в штаны, — сказал Йоэль с ухмылкой на лице, отрываясь от сладкого рта своего парня. Алекс теперь точно знал, что надо делать. Не хватало терпения смотреть на такого разгоряченного Хокка, жаждущего большего, так что он мигом опустился вниз, стягивая штаны с бельём до колен и высвобождая налившийся кровью член. — Алекс, что ты… блять... — простонал Йоэль, не успев ничего понять. Он расфокусированным взглядом наблюдал, как ловко припухшие от бесконечных поцелуев губы Алекса поцеловали красную головку, а затем взяли член в рот. Внутри было тепло и влажно, от этих ощущений тело моментально обмякло, голова закружилась, а разум пьянел. Хокка рефлекторно раздвинул ноги шире, позволяя Алексу удобно разместиться перед ним на коленях — забавно, это ведь он сейчас должен вымаливать у перкуссиониста прощение. Йоэль не хотел более сдерживаться, поэтому положил руку на темноволосую голову Алекса и насадил глубже на член, шумно простанывая. — Алекс… Боже, Алекс, ааах… блять, прошу, ещё… Алекси будто чувствовал, что именно сейчас надо Йоэлю, поэтому втянул щеки и насадился ещё глубже, упираясь носом в пах. Под томные развратные стоны и мольбы парня, он начал увеличивать темп, чувствуя, что старший уже близок к разрядке. Ещё момент — и тёплое семя потекло по глотке. Хокка замер, вжимаясь в младшего до упора. Мощный оргазм обхватил его, судорогой отдаваясь по всему телу. Он никогда не мог сопротивляться этому умелому ротику, который точно очерчивал языком вокруг головки, заставляя трястись и умолять о большем. Алекс самыми невинными глазами смотрел на своего парня, облизывая раскрасневшиеся губы и ожидая, когда тот придёт в себя. — Мальчик мой… Боже, это было просто прекрасно, — прошептал Хокка, притягивая к себе младшего, — Но что на счёт тебя? Он опустил глаза на пах Алекса, где все это время достаточно красноречиво присутствовало возбуждение. — У нас ещё вся ночь впереди, — прошептал в ответ Алекс, прикусывая губу вокалиста и удовлетворенно улыбаясь.