Лик зари.

Холодная старая коммуналка. Отопление здесь бывает перебоями. Сейчас его нет. Ночь сегодня очень холодная. Олегу холодно. Он сидит за еле живым столом. Напротив уже остывший чай. Крепкий. С лимоном. Без сахара. Гадость. Луна хорошо освещает подоконник и кусочек обшарпанной кухни. На облезающем потресканном подоконнике сидит Сергей. Он курит в полуприкрытое окно. На нём только рубашка и джинсы. Он, кажется, единственный, кто не мёрзнет этой майской ночью. Он щелчком выбрасывает окурок в окно. Грациозно спрыгивает на пол. Босыми ступнями по ледяному кафелю. От одного этого вида Олега передёргивает. Безруков наскоро заваривает себе чай и садится на край стола. В темноте, под стук дождя, его образ мистичен. И обжигающе привлекателен. Хочется коснуться его руки. Обнять его за талию. И поцеловать. Вышибая из лёгких весь воздух. Кусая тонкие губы и зарываясь пальцами в мягкие русые волосы. Но нельзя. Его за такое и убить могут. Люди здесь такие. Могут забить до смерти в подворотне. Остаётся только любоваться. Издалека. Но сидеть при этом очень близко. В нескольких сантиметрах от него. От его Бога и Дьявола в одном лице. С живыми, красивыми, пленительными глазами; ослепительной улыбкой и аккуратной горбинкой на носу. — Я люблю тебя. — Что, прости? — Я люблю тебя. — Олег, ты… — Подожди! Не перебивай. И послушай меня. Я очень давно хотел сказать это тебе. Ты самый близкий мой человек. Правда. У меня никого, кроме тебя, нет. И не было. Мне без тебя очень плохо. Я не могу без тебя жить. ты необходим мне так же, как воздух. Я без тебя просто задохнусь. Я… — Слишком много красивых слов. Прикосновение к губам, как удар током. Можно было чего угодно ждать, но так! Поцелуй — пытка. Добровольная. Сладостная. Желанная. Хочется больше, чем просто поцелуй. Намного больше. Хочется его прикосновений. Его рук на талии. Кислород заканчивается быстро. Предательски быстро. — Ты хочешь больше. — не спрашивает — утверждает. Олег только кивает. В ту же секунду его шею обжигает поцелуй. Сергей подхватывает его на руки и сажает на стол. Горячими поцелуями спускается по шее. Прикусывает ключицы. Ещё ниже. С губ Меньшикова срывается нетерпеливый стон. Это то, чего он так хотел. Все эти годы рядом с Серёжей. Но Безруков заходит намного дальше. И с каждым его движением внутри возбуждение становилось сильнее. Олег подаётся вперёд. Чтобы ближе. К нему ближе. Чтобы чувствовать его тепло и любовь. Пусть и ненадолго.

***

— Олег, ты прекрасно знаешь, что это было в первый и последний раз. Больно. Хочется броситься ему в ноги. И заплакать. Упорно доказывать, что только с ним Серёжа будет счастлив. Ну разве есть кто-то лучше Олега? А может… Нет! Никаких может! Эта Аня определенно не может быть лучше Меньшикова. Хочется переубедить его, но… — Да, я понимаю. Прости, это больше не повторится. Но ведь можно попробовать… — Можно любить тебя хотя бы издалека? Иногда целовать, обнимать и гладить. Можно? Олег кладёт голову на колени Сергея. С щемящей нежностью гладит его по руке, ласково перебирающей волосы юноши. — Можно. Вместе мы никогда не будем. Но, если будет совсем плохо, приходи. Я всегда жду тебя. …В окно забрезжил рассвет…