Млечные пути оттенка кровоцвета

Он пустил её к себе, пустил в себя, позволил касаться самых грязных уголков души, марая пальцы по локоть в чёрной смоле, и она не отвернулась, жадно принимая эту возможность, поглощая крохи тепла и никогда не вытирая руки. Он чувствовал как внутри ломаются кости, а под ними ничего чище космоса, в котором, взрываясь тысячами фонарей, пролетают звёзды, влетают в вены, которых на самом деле не существует, вместо них — млечные пути, цветом совсем не молока, но кровоцвета по утру, когда гордая птица спускается с дерева, пробужденная ото сна рассветом. Но и птицы и рассветы где-то далеко и слишком абстрактны, а они вдвоём — здесь и сейчас, и им горячо, ведь звёзды продолжают взрываться, их энергии хватает, чтобы не застыть, а продолжить двигаться дальше, глубже, где и космоса нет, и человечества не было никогда, туда, где светом является лишь одинокая слеза на безучастном лице. Она вытирает слезу и свет тухнет, дальше лишь ощущения, такие нежные и приятные, какие он чувствовал лишь надев шелковый наряд в первый раз, такой холодный и прекрасный, что пришлось снять его сразу в страхе привыкнуть к непозволительному совершенству, но её пальцы, испачканные смолой были совершенно иными, не идеальными, а оттого всё более реальными. Времени прошло ровно достаточно, чтобы сойти с ума, но в действительности был ли он в себе все эти годы, если не знал до того, что по кровавым молочным путям внутри мечутся звёзды, и что слёзы в темноте такие яркие? Он открыл глаза, увидел себя в двух голубых зеркалах, цвета морозного неба и дождя, — и пропал.