Bad Romance

— Можешь снять с себя жилетку? — просит Хонджун, приземляясь на стул, на котором висел его пиджак. Сонхва неуверенно привстает с кровати, медленно, будто растягивая свои действия, начал расстегивать пуговицы, а потом, он стянул с себя черную жилетку, находясь уже в синей рубашке. Хонджун опять оглядывает его и, хоть Сонхва и находился в одежде, это заставляло его чувствовать себя будто голым. — Рубашку? — говорит Хонджун и Сонхва все понимает и, дрожащими пальцами, начинает расстегивать пуговицы и на рубашке. Он ждет несколько секунд, прежде чем со своих плеч стянуть синюю ткань. Выражение лица Хонджуна не изменилось. Все такое же непонятное и будто осуждающее. Сонхва чувствовал, как холод начинает окружать его тело, который он пытается игнорировать. — Брюки… Вместе с нижним бельем. Сонхва сглатывает, но слушается. Он, все также стоя перед Хонджуном, стягивает и темные брюки, сразу же со своими боксерами. Оказаться полностью без одежды перед Хонджуном… Это неловко. Очень неловко. Особенно, когда Сонхва уже был, хоть и не полностью, но возбужден. К счастью, Хонджун это никак не прокомментировал, лишь показал жестом откинуться на кровать, что Сонхва и сделал. — На живот, — опять приказывает Хонджун и Сонхва послушно это и делает, смущенно утыкаясь лицом в простыни, понимая, что теперь Хонджун видит его пятую точку, но он попытался этот факт проигнорировать. Сонхва слышит шаги, которые отдаляются от него. Какое-то шуршание и шаги приближение, которые заставляют его вздрогнуть. — Руки назад, — говорит Хонджун и Сонхва слушается, помещая свои руки на спину. Хонджун берет чужие запястья и Сонхва чувствует как их окутывает шелк. Такой знакомый, еще с «первого» дня работы здесь. Только, в отличии от прошлого раза, сейчас, когда Хонджун закончил, он даже не спросил о том, давит ли ему, тесно ли. Наверное, это потому что Сонхва сам может об этом сказать. Когда его руки связали, Сонхва почувствовал, как шелком завязывают и его глаза. Сонхва рвано выдыхает, когда понимает это, но все-таки не спорит, лишь принимая «участь». Теперь, когда он ничего не видит его другие чувства будто обострились. Он более четко слышал как Хонджун ходит по комнате и это так напрягало… Удар. И Сонхва вскрикивает, уткнувшись лицом в простынь. Ладонь Хонджуна прошлась по его ягодицам. И это не было сильно больно, но то, как неожиданно это случилось, заставило Сонхва закричать от неожиданности. Еще один. И он был уже сильнее предыдущего. Но на этот раз, Сонхва лишь вздрогнул, чувствуя поглаживания на месте удара. Все последующие удары продолжались по той же схеме и становились больнее каждый раз. Сонхва не понимал, в чем смысл всего этого. Не то, чтобы это его возбуждало, Сонхва даже представить то, что кто-то и правда может получать удовольствие от ударов, не может. И, неужели Хонджуну и правда нравится кому-то причинять боль, раз он продолжает делать это? Удары прекращаются спустя несколько десятков и Сонхва чувствует как его задница чуть ли не горит. Он до сих пор чувствует боль и так хотелось дотронуться, чтобы унять ее, как до этого делал Хонджун, но руки были связаны и Сонхва оставалось лишь вздыхать. Сонхва опять слышит шуршание сзади, которое прекращается спустя несколько секунд и опять шаги, которые он, кажется, на всю жизнь запомнит. — Считай, — говорит Хонджун шепотом. — Ч-что? — голос подводит и дрожит. Тут, Сонхва чувствует удар в разы сильнее и, кажется, он был сделан не ладонью. Сонхва опять вскрикивает, но уже громче. Кожа горела, и Сонхва будто чувствовал, как на месте удара кожа краснела. Из-за завязанных глаз, боль ощущалась еще острее и сильнее. — Считай, — повторяет громче Хонджун, звучал он немного рассерженно. — О-один, — голос заикается. Еще один удар, почти там же, что и прошлый и Сонхва шипит. — Два, — очередной удар стеком. — Три! Сонхва мог в любой момент сказать красный, но он и сам не понял, как стал будто вливаться в это. Он впивается ногтями себе в ладони, удивляясь, как он до сих пор не сбился со счета. — Двадцать четыре, — язык Сонхва уже заплетается и он чувствует, как слезы пропитывает шелк, так хорошо завязанный на его глазах. — Двадцать пять, — после этого, удары прекращаются, и Сонхва и правда начинает дрожать, когда он чувствует поцелуй оставленный на ягодицах. Прям там, где его кожа горит и Сонхва это заставляет всхлипнуть. — Ты такой хорошенький, — Сонхва, на похвалу, на чертовы, обычные, хоть и сказанные привлекательным парнем, слова, стонет и Сонхва опять слышит смешок. — Так нравится похвала, малыш? Сонхва лишь тяжело дышит, когда к нему касаются, так нежно, по сравнению с предыдущими действиями. Пальцы в перчатках казались на его разгоряченной коже такими холодными, и это заставляло вздрагивать Сонхва каждый раз, когда Хонджун притрагивался к чувствительным местам. Скорее всего, он это делал именно для того, чтобы узнать о таких точках Сонхва и это последнего пугало. — Перевернись на спину, — просят тихо сзади и Сонхва кивает, переворачиваясь с помощью Хонджуна. Он до сих пор ничего не видел, но, почему-то, такое положение заставляло Сонхва чувствовать себя еще больше открытым. — Ох, ты возбужден? А ты еще тот извращенец, — протягивает Хонджун, а Сонхва кусает губу, сдерживаясь от того, чтобы не ответить Хонджуну что-то грубое. Сонхва чувствует, как стеком проводят по его чувствительным ребрам, заставляя его подрагивать. Сонхва неосознанно сводит колени вместе, когда его правого соска касаются и он опять слышит смешок. И тут, опять удар прямо там, где только что коснулись. Сонхва шипит, понимая, что это было в разы больнее, чем ранее, хотя ударили и не так сильно. По соску опять проводят, но уже пальцами и Сонхва рвано выдыхает. Хонджун умел делать это правильно. Знал, как сделать это так, чтобы человек наслаждался болью. Чередование всегда работало и видя, как предэякулят сочился из члена Сонхва, Хонджун убеждался в этом. Хонджуну нравилась картина, что сейчас находилась на его кровати… Картина… Какое прекрасное слово, чтобы описать Сонхва сейчас: тот дрожал, темные волосы успели пропитаться потом, а губы судорожно прикрывались с каждым ударом. Об ударах: Сонхва можно было назвать картиной именно из-за этого. Красные следы, которые оставались после ударов стека были замечательно видны на чужой коже, хотя её и нельзя было назвать светлой, наоборот, темной. Каждый раз, когда Хонджун проводил пальцами по красным следам, Сонхва шипел, откидывая голову назад, и Хонджуна и правда заставляло себя еле сдерживаться от того, чтобы сразу не перейти к самому сладкому. Но нет, Хонджун — парень терпеливый. Если все то, что он сейчас делает, заставляет Сонхва вести себя вот так, Хонджун подождет даже вечность. Хонджун прикусывает кожу возле пупка и Сонхва от неожиданности вздрагивает, когда чувствует острые зубы. Сонхва часто кусали в постели, он сам не понимал в чем же дело. Его кожа, наверное, просто казалась настолько привлекательной другим, что они просто неосознанно это делали. Но то, как это делал Хонджун нельзя было описать словом «нежно». Другие это делали именно «нежно», а Хонджун — «властно». Сонхва сексуален в постели, да и вообще в повседневной жизни, и он это знал. Да, он мог сыграть дурачка, когда его называли таковым, когда он спал с кем-то, но глубоко внутри он осознавал, что они говорят правду. Но сейчас, Сонхва понимает, что где-то за плотным шелком, находившимся на его глазах, находился Хонджун, который, Сонхва держит пари, выглядел в разы сексуальней. Возможно именно то, что Сонхва не может видеть Хонджуна и заставляло его так возбуждаться сейчас. Обычное желание… Удары, которые ранее для Сонхва были как наказание, сейчас казались такими… Незаметными. Нельзя было назвать их приятными, но то, как Хонджун чередовал боль и ласки, будто заставляли Сонхва забывать о всем том неприятном. — Я хочу… — говорит Сонхва хриплым голосом, на что Хонджун останавливает свои действия. — Хочу видеть вас. И Сонхва клянется, что когда Хонджун очередной раз коснулся мягкими губами кожи, Сонхва ощутил на ней ухмылку. Он чувствует облегчение, когда с его лица наконец-то спадает шелк и все некоторое время кажется размытым и непривычным, из-за длительной темноты. Он взглядывает на Хонджуна, который выглядел еще лучше, чем он себе представлял. Сонхва уверен, что он выглядел намного более уставшим и возбужденным, о, Сонхва уверен, что в его глазах можно увидеть лишь это. Но это не отменяло факта, что Хонджуну тоже все это нравилось. Сонхва убедился в этом, когда он взглянул ниже и увидел бугорок на чужих брюках. Почему-то это заставило его коротко засмеяться. — Вас и правда возбуждает причинение боли кому-то… — говорит Сонхва и он уверен, что на секунду он заметил на щеках Хонджуна румянец, который тот скрыл сразу же прижавшись к шее Сонхва. — Если я не ошибаюсь, я уже говорил тебе об этом ранее, — Хонджун говорит с неким сарказмом, а Сонхва шипит и зажмуривается, ощущая, как его шею начали терзать зубами. — Меня больше удивляет, что ты смог возбудиться от того, что тебе причиняют боль. Сонхва это игнорирует, желая, чтобы его руки развязали и он смог бы ими провести по спине Хонджуна. Он сам не понимает, почему именно это ему захотелось сделать в этот момент, но это не было важно. По тому, какое горячее дыхание было у парня сверху, Сонхва уверен, что его спина была такой же. Сонхва терся об Хонджуна, пока он кусал его шею, переходя к ключицам, и за это он получил сильный шлепок по бедру, который заставил его прекратить свои действия. Сонхва уже начинал дрожать от того, как грубо Хонджун оставлял укусы, но в тоже время нежно проводя ладонями по всему телу. Чувство тяжести чужого тела на себе отдавалось где-то в паху, в единственном месте, где рука Хонджуна его не касалась. Сонхва издает возмущенный вздох, когда Хонджун поднимается с его тела. Сонхва зажмуривает глаза, пытаясь успокоить свое возбуждение. Тут, он чувствует, как ему на живот кинули что-то и это заставляет его простонать от боли, и он хотел уже схватиться за живот, но он вспомнил, что руки были связаны. Открыв глаза, он понимает, что это смазка. — Растягивай себя сам, — говорит Хонджун, опять приземляясь на стул, который стоял рядом с кроватью. — Не желаю пихать свои пальцы в рандомные задницы. — Какой вы романтик, Господин Ким, — с очевидным сарказмом сказал Сонхва, только потом осознавая одну деталь. — …У меня руки связаны. Хонджун раздраженно вздыхает и поднимается со стула, опять подходя к Сонхва, который специально поворачивается так, чтобы Хонджуну было легче их развязать. Это занимает некоторое время, но, когда руки Сонхва все-таки освобождаются, он чувствует облегчение. Рефлекторно, он сразу же потирает свои запястья, чувствуя, как они горят из-за крепкой хватки шелка. — Приступай, я посмотрю, — опять повторяет Хонджун, сидя на стуле скрестив руки на груди и немного раздвинув ноги в сторону, видимо, из-за стояка между ног. Сонхва неуверенно взял бутыль лубриканта, сразу же заметив, что он был с клубничным запахом. «Романтик, хренов, пользуется клубничной смазкой, и который несколько моментов ранее причинял мне боль» — подумал Сонхва, размазывая смазку у себя в ладонях, чтобы согреть ее, Сонхва встает на колени, протягивая руку сзади, но его останавливают: — Я хочу видеть, — говорит, будто приказывая, Хонджун и Сонхва закатывает глаза. Он ложится на кровать так же, как и прежде, но теперь он раздвигает ноги в стороны, чтобы Хонджуну и правда все было видно. Правой рукой Сонхва потянулся вниз, пропуская член, он медленно входит одним пальцем. Он выпускает судорожный вдох, закрывая глаза. Это не было ложью, что Сонхва уже занимался подобным. Он тогда Хонджуна не обманул, он и правда был в постели с мужчинами ранее и, чаще всего, он был в роли принимающего, поэтому движение пальцев внутри было более, чем родным для него. Сонхва тяжело дышит, добавляет второй палец и резко выдыхает, когда раздвигает их ножницами, задевая простату. Он не был уверен, нужно ли добавлять третий палец. Обычно, Сонхва растягивал себя настолько, насколько считал нужным, а для каждого партнера, это было… По разному. Но Хонджун то даже не успел раздеться, поэтому Сонхва не был уверен… Он решил не рисковать, поэтому уже три пальца находились внутри него. Сонхва откидывает голову назад и тихо стонет, когда опять касается простаты. — Блять, — вырывается тихо, хрипло с уст Хонджуна и Сонхва ухмыляется на это. Видимо, он и правда возбуждает Хонджуна. Сонхва резко открывает глаза, когда чувствует, что его руку убирают. Хонджун смотрел на него томным взглядом и Сонхва это заставляло чувствовать себя слабым. Хонджун взял левую и правую руку вместе и, поместив их над головой Сонхва, опять связал их, но уже в большей спешке, чем прежде. Сонхва рвано выдыхает, когда Хонджун прижимается пахом к его заднице. Чувствуя, что на Хонджуне до сих пор брюки, ему хочется хныкать, но он пытается себя сдерживать от этого. — Умоляй меня, — Хонджун будто прочел его мысли, но, скорее всего, он просто заметил выражение лица Сонхва, которое выдавало все его желания. — Нет, я не буду, — отвечает Сонхва, отворачивая лицо в сторону. Его гордость была важнее какого-то перепиха с генеральным директором какой-то там компании. — Если ты этого не сделаешь, — Хонджун хватает Сонхва за подбородок, поворачивая его к себе. — Я просто оставлю тебя здесь, привязанным к кровати, — лицо Хонджуна так близко, что Сонхва чувствует жар его дыхания на своих губах. — Возможно запихну в тебя вибратор, чтобы тебе было не так просто, — Сонхва сглатывает и тихо стонет, когда Хонджун еще ближе прижимается пахом к нему. — И ты уже будешь умолять меня позволить тебе кончить. Так хочешь этого? — …Пожалуйста, — выдыхает Сонхва в чужие губы, к которым хотелось безумно прижаться в тот момент. — Что «пожалуйста»? — на губах Хонджуна играет ухмылка. — Пожалуйста, войдите в меня, — Сонхва зажмуривает глаза, не выдерживая напряжения. — Хороший мальчик, — Хонджун отодвигается от его лица и Сонхва хочется плакать, ведь на его губах так и не оставили поцелуя. Потребовалось лишь некоторое время, чтобы Хонджун резко вошел в него. Сонхва стонет от грубого отношения, пока Хонджун почти сразу начинает двигаться. Хонджун бездумно утыкается своим лицом ему в шею, тяжело дыша. Сонхва чувствует, как ладонь Хонджуна обхватывает его связанные руки сверху, хотя те и так бы находились там. Сонхва громко выдыхает, когда Хонджун проезжается внутри по простате. Да Сонхва в целом слишком громкий сегодня, обычно он вел себя намного тише в постели. Есть что-то особенное в том, как Хонджун обдает шею Сонхва горячим дыханием, параллельно толкаясь резко внутрь, что заставляет Сонхва стонать под ним. Хонджун подхватывает Сонхва под левым коленом, чтобы раздвинуть его ноги еще дальше. Когда Сонхва чувствует, как Хонджун убрал свое лицо с его шеи, он раскрывает глаза. Увидев Хонджуна, с мокрыми от пота волосами, открывающимися губами при каждом вздохе и поднимающейся грудью, Сонхва сам не замечая, как крепко зажмурившись, и с дрожащим стоном, он кончает. Сонхва казалось, что оргазм длился вечность, у него никогда такого не было. Только тогда, когда ему бросили на живот полотенце, он будто очнулся. Сонхва берет его руками, понимая, что они уже были развязаны, а Хонджун стоял возле зеркала в углу комнаты, поправляя пояс белого халата, в который он успел переодеться. — Быстрее приводи себя в порядок и вали отсюда, — прозвучало грубо и Сонхва на это фыркает. Он в спешке протирает себе низ живота, случайно замечая следы ударов, которые остались от стека. Сонхва прикусывает губу от их вида, но никак не комментирует. Когда Сонхва вышел из спальни, он бездумно шел в свою комнату, смотря в пол, будто до сих пор пытаясь все обдумать. Когда он оказался в своей комнате, взглянул на часы, где показывало два с половиной ночи, Сонхва пошел в душ. Лишь тогда, когда он стоял под лейкой душа, с которой шла теплая вода, к нему пришло осознание всего, что произошло. Он буквально занялся сексом с Хонджуном. Сонхва сразу же почувствовал как стыд охватывает все его тело и он утыкается лбом в стену. И самое удивительное, что ему правда понравилось. Он сам до конца не понимает, было ли это из-за того, как же возбуждающе выглядел Хонджун, или Сонхва неожиданно оказался фанатом боли? Он до сих пор ощущал на своих ягодицах жжение из-за ударов и это жжение нифига его не возбуждало. Может, дело все-таки в Хонджуне? Но этот вариант его тоже не устраивал! Как можно настолько возбудиться лишь из-за того, что именно Хонджун являлся тем, кто ему причинял боль? Это все так странно и немыслимо! Сонхва впился пальцами себе в мокрые от воды волосы, до сих пор пытаясь унять смущение. Он каждый раз пытался себя успокоить тем, что это все прописано в контракте, а значит все в порядке. Но сейчас, Сонхва понимает, что все это — жалкие оправдания. Сонхва правда понравилось и это точно не в контракте дело. И это пугало. На следующий день, Хонджун выглядел и вел себя будто в разы счастливей, чем обычно. Сонхва казалось это неким совпадением, пока Чонхо не подошел к нему и не спросил: — У вас уже что-то было? — Сонхва давится водой, которую только что пил и Чонхо в спешке извиняется. — Что? — как-то испуганно говорит Сонхва, на что Чонхо неуверенно улыбается. В саду было красиво сегодня. Так как это было воскресенье, у Чонхо не было так уж много работы, так же как и у Хонджуна, который решил пойти в сад и почитать книгу сегодня. Так как Сонхва должен везде быть с Хонджуном, он находился где-то вдалеке от скамейки, где к нему уже присоединился Чонхо. — Обычно Господин Ким ведет себя так лишь после этого, вот и интересуюсь, — Чонхо переводит взгляд с Сонхва на Хонджуна, который, видимо, не обращал внимание ни на что, кроме книги. А Сонхва пытался восстановить дыхание. Он уверен, что он безумно сильно покраснел в тот момент и, скорее всего, Чонхо это заметил и именно поэтому отвернулся, чтобы не смущать еще больше. Сонхва казалось забавным, что кого-то простой секс может сделать счастливей, но, скорее всего, дело было вовсе не в этом. Скорее, дело в напряжении. Возможно Хонджуну просто давно нужно было снять его и именно поэтому он ведет себя так легко сейчас. Честно, Сонхва не против спать с Хонджуном чаще, если он так прекратит злиться на него за каждую мелочь. И эта мысль в голове Сонхва, его безумно пугала.