поцелуи солнца

тонкие карамельные занавески подрагивали от легких прикосновений прохладного ветра. луна освещала пустые улочки, иногда заглядывая в немного приоткрытые окна, тихо наблюдая за спящими. ночную тишину нарушали только два юношеских голоса, тихо что-то обсуждающих. альбедо пристально глядел в пьянящие глаза вишневого оттенка. столь родной и любимый взгляд заставлял сердце биться быстрее, отдаваясь эхом по всему телу, а разум мутнеть, приковывая все внимание только к очаровательному обладателю этих глаз. казуха являлся для него настоящим произведением искусства, столь изысканным и прекрасным, что и тысяч лет не хватит отыскать такого же. схожие чувства испытывал и поэт. для него альбедо был вдохновением. он любил плавные движения изящных пальцев, выводящих аккуратные штрихи на холсте, спокойный голос, рассказывающий о результатах новых исследований, чарующие изумрудно-голубые глаза, заглядывающие прямо в душу. особенно внимание привлекала золотая метка на белоснежной шее, к которой так и хотелось припасть губами. стараясь отогнать от себя все эти мысли и сосредоточиться на глазах художника, казуха начал что-то оживленно рассказывать, но суть повествования не доходила до альбедо, он лишь наслаждался приятным мелодичным баритоном, что дарил ощущение комфорта и спокойствия. взгляд скользнул от глаз к мягким губам, которые так хотелось попробовать, затем к открытой шее и едва выпирающим из под футболки ключицам. не в силах больше сдержать поток бушующих эмоций, что, накатывая с новой силой, разбивался о ребра и отдавался приятной болью в груди, он наклонился чуть ближе, сокращая расстояние между ними. легкое ощущение таких желанных губ, от которого мурашки пробежали по спине, разливалось теплом по телу. теплая ладонь прикоснулась к щеке, давая безмолвное разрешение продолжать. блондин аккуратно приобнял за талию, углубляя поцелуй и мягко зарываясь в светлые пряди. альбедо слегка вздрогнул от прикосновения тонких пальцев к золотой метке на шее. тело стало более чувствительным к чужим прикосновениям. казалось, в этот момент для парней все вокруг перестало существовать и единственное, что действительно имело значение, это человек рядом. такой теплый, такой любимый и такой желанный. лишь когда кислорода в легких стало катастрофически не хватать, они отстранились, жадно хватая ртом воздух. сердце бешено колотилось в груди, готовое вот-вот вырваться наружу. кажется, они смотрят друг на друга уже целую вечность, но разве хватит этой вечности насладиться друг другом? - тебе следует увлажнять губы, - прошептал поэт, выдыхая в слегка потрескавшиеся губы художника. - тогда помоги мне с этим, - тихо ответил он, затягивая в очередной мягкий поцелуй. удобнее устроившись на кровати, альбедо стал медленно спускаться ниже, не оставляя отметин на нежной коже, предпочитая полюбоваться красотой вновь. аккуратные поцелуи на молочной коже ощущались для казухи словно крылья бабочки, едва взмахнувшей, осыпая сладкой пыльцой, и расстворившейся в воздухе. одежда начинала доставлять дискомфорт, хотелось скорее избавиться от мешающей ткани. однако альбедо не торопился, ему казалось, что одно неверное движение и казуха разобьется на миллионы осколков. происходящее было словно сон, заветный и пьянящий, где дозволено делать все, что пожелаешь, однако одно лишнее движение и все рассыплется, возвращая к жестокой реальности. но этого не происходило, пробуждение не наступило, а все ощущения были реалистичны. это все таки не сон. не дождавшись действий художника, поэт самостоятельно начал стягивать одежду. он быстро скинул с себя ванильного оттенка футболку, открывая вид на усыпанные "поцелуями солнца" плечи. альбедо продолжил покрывать шею и ключицы легкими поцелуями, медленно спускаясь ниже, к ребрам, едва заметно проступающим через бледную кожу. остатки одежды полетели на пол, даруя желанную свободу телу и страсти, неистовыми волнами накрывшую обоих. альбедо аккуратно закинул ногу юноши себе на плечо, нежно оглаживая бедра. снизу послышалось тихое мычание. - не дразни, - прошептал казуха, шумно сглотнув. дважды повторять не нужно, блондин капнул немного прохладной жидкости на пальцы и медленно ввел два пальца, давая партнеру привыкнуть к ощущениям. внутри поэта горячо и влажно, мысли путаются. художник еще раз подмечает какой каэдехара восхитительный, его тело разгоряченное и податливое, его голос тихий и соблазнительный, все в нем такое идеальное. хочется нарисовать его таким, чтобы сохранить в памяти на долгие годы, но не лучше ли повторить вживую, чем наслаждаться холодной картиной, что не в силах передать всей красоты и сути происходящего в данный момент. альбедо снова затягивает в мягкий поцелуй, отвлекая от неприятных ощущений. медленно вводит третий палец, срывая с уст тихий стон. альбедо обходительный и нежный, он готов ждать столько, сколько потребуется, позволяя партнеру полностью привыкнуть и наслаждаться процессом. бабочки давно перестали порхать, связавшись тугим узлом где-то внизу живота, но ощущения поэта в данный момент намного важнее собственных. - я готов, - сбивчиво дыша, довольно мурлычет казуха и парень ощущает как тело под ним расслабилось, полностью доверившись и отдавшись его действиям. голос поэта был мягок, словно морской бриз, нежно окутывающий слух. альбедо медленно входит, облизывая пальцы, от чего юноша снизу заметно краснеет. и снова ждет, давая время привыкнуть. цепляется взглядом за пушистые ресницы, слегка подрагивающие от новых ощущений. тонкие изящные пальцы касаются шеи, притягивая к себе за очередным поцелуем. парень с красной прядкой подается бедрами вперед, показывая готовность продолжать. блондин начинает медленно двигаться, расцеловывая каждый сантиметр шеи и груди. замечает как вздрагивают хрупкие плечи, не от боли, а от удовольствия, что так сладко разливается по телу, пробирая до мурашек. пальцы сплетаются, аккуратные и плавные движения становятся более уверенными и быстрыми, срывая мелодичные стоны. альбедо мягко оглаживает талию, от чего казуха выгибается в спине. худые пальцы сжимали простыню, светлые пряди растрепались, прилипая к лицу. между поцелуями и стонами не оставалось времени перевести дыхание, тепло чужого тела ощущалось все сильнее и приоткрытое окно совсем не спасало. художник наклоняется ближе, целуя каждый сантиметр любимого лица. поэт негромко вскрикивает, кончая, и утыкается в плечо альбедо, восстанавливая дыхание. первые лучи солнца начали понемногу пробиваться сквозь занавески, игриво подглядывая за тем, чем занимаются парни. поэт в рассветных лучах выглядел особенно красиво. тонкая полоска света скользила по веснушчатым плечам и медленно поднималась выше. переведя дыхание, альбедо напоследок одарил казуху мягким поцелуем и подхватил уставшего парня на руки, направляясь в ванну.