Эгоизм

Их знакомство нельзя было назвать удачным, хотя бы потому, что его бы и не произошло, если бы Ран Хайтани, удивлённый собственному решению, не спас чью-то жизнь. Чью-то, что стала для него ценнее собственной. Парень направлялся домой, горестно желая очутиться в долгожданной постели, не забыв перед этим принять душ. Он кладёт подле себя дисплей и выбирает мелодию, одновременно прося своего брата оставить немного сируко* на ужин. Однако в один момент его релаксация прекращается, и заместо неё раздается надрывистый женский крик со стороны парка возле дома, отдающийся нарывающей болью в голове. Что за херня? Иисус вздумал поиздеваться над Раном за все его грешки? Что ж, он принял отличный выбор. Парнише, честно говоря, было плевать на проблемы окружающих, не затрагивающие его близких, но таким уж черствым сухарем он не являлся. И все же, дикая усталость давала о себе знать. По крайней мере, затёкшие ноги агрессивно это показывали и доказывали. Он пару секунд размышляет над дальнейшими своими действиями, оттягивая выбор в сторону «продолжить путь домой и не касаться очередного гребаного дерьма». Но, как мы уже уяснили, сегодня все идёт против Рана Хайтани. И он это прекрасно понимает. И вот, юноша переступает с ноги на ногу, оглядывая вдали свой дом, и отрывистым шагом заворачивает в сторону аркообразной конструкции, открывающей вход в темные заросли. И кто его, блять, тянет? Парень сменяется на бег, замечая резвые тени, и стремится к лавочке возле крупного фонтана, что образовывал тень, закрывающую половину освещаемой территории парка. Еле слышимо, со стороны вылетают обрывки, если можно так сказать, несостоявшегося диалога. - Не дёргайся, сучка, иначе прям здесь вздёрну тебя. - грубый бас мужчины с игривой интонации перешёл в угрожающую. - Эй, хуйло, меня вздёрни. - глухой удар эхом раздаётся по пустой местности, а за ним протяжный стон. После доносится ещё несколько серий аналогичных звуков, сменяющихся то шлепками, то выкриками. Через пару минут в парке вновь наступает гробовая тишина, лишь противный ветер мельком посвистывает. Парень оглядывается, замечая вокруг себя растекающиеся струи крови, начало которых берет у развалившего в его ногах крупного мужчины, находящегося в бессознательном состоянии. Лицо не разглядеть - свет не позволяет, да и после многочисленных попаданий его нельзя было назвать чем-то, что было похоже на человека. Сплошное мясо. Ран ругается себе под нос, обнаружив, что темно - бордовые пятна задели и его самого. Но шорох позади отвлекает юношу от разглядывания своей одежды, и он, наконец, замечает жертву сей ситуации, которая, в свою очередь, глядит на него в ответ, пытаясь удостовериться в полной своей безопасности. Девушка дрожит то ли от холода, то ли от осознания произошедшего. Страшно, очень страшно. Юноша старается рассмотреть образ молодой особы, но лунные отблески дают возможность увидеть лишь ее глаза. Красивые, голубые, с переливом. После раздаётся всхлип, ступор незнакомки переменяется на панику. Он много раз видел подобное, и каждый из них вызывает только одно чувство - понимание. Буквально за мгновение паника сводит вас с ума, разгоняет сердце 240 ударов в минуту — кажется, будто оно сейчас взорвётся. В голове туман, мороз по коже — и тут же жар и ужас, сковывающий, и в то же время заставляющий бежать. Он это испытывал, как и она сейчас. Тонкие ноги подкашиваются, и девушка благополучно собирается встретиться лицом к лицу с асфальтом, но в последний момент ее ухватывают и возвращают обратно. И такое было, вот только тогда он не ловил. Она хватается за своего спасителя как за круг, который держит ее и не позволяет опуститься на дно. Нет, они не в парке, она не плачет от осознания, что чудом избежала расправы, а он не стоит и греет ее, укутав в свою кофту как котёнка. Девушка, немного успокоившись, аккуратно, с некой стыдливой опаской переводит взгляд на лицо своего героя, а тому, в ответ, все таки удаётся ее разглядеть. - Пошли — он берет её под руку. — Провожу. — устало улыбаясь, шепчет ей под ухо. *** Все было чудесно. подруги Юи, откровенно говоря, завидовали ей. Ран Хайтани был прекрасным парнем, который не скупался на комплименты, когда девушка приобретала что-то новое или меняла образ. Он все замечал. Любил вытаскивать ее из дома и таскать по разным торговым лавкам, скупая все, что пожелает его принцесса. Любил, когда она тихо, но с особым переживанием отчитывала его за бездумность, когда тот ходил на разборки, одновременно обрабатывая и перевязывая все его раны, а в конце с трепетом целовала каждую царапинку. Его это дурманило. Любил, когда она с особой детской эмоциональностью обсуждала с Риндо прочитанную книгу, а того, в свою очередь, постоянно забавляло, насколько упёртой может быть девушка, что назло ему прочитала целый сборник по философии, и утерла нос, когда тот назвал ее глупышкой за незнание Киёси Мики*. Любил, когда она лукаво улыбалась, пытаясь уговорить Рана покраситься вместе с ней. И он согласился, доверив взбаламошной девчонке свою драгоценную шевелюру. Любил брать ее на руки и уносить домой, когда та босиком выходила на балкон, ругая юношу за курение, еще и в полуголом виде в прохладную погоду. Любил смотреть трепетным взглядом, когда она произносила из раза в раз: «я же говорила», вместе с этим жалуясь Риндо по телефону и делала своему возлюбленному отвар с травами, чтобы у того спала температура по причине необдуманных пробежек на лоджию для закура, ведь Ран не желал перебивать ее любимый запах ванили дома. Любил после этого нежно расцеловывать ее бледное и худое личико, коря ту за слишком усердную работу, когда Юи благополучно забывала про еду, а после тащить на кухню и кормить с ложечки. Любил сумерками слушать ее томные вздохи, которые переменялись едва уловимыми фразами на подобии «люблю» и «спасибо». Он никогда не понимал за что она его благодарила, но особенно парня изводило то, как она протяжно проговаривала его имя. Он любил укутывать девушку в теплый плед, подаренный им же в один из зимних дней, и прижимать к себе со всем трепетом, что имел. Он любил ее злое выражение лица, когда парень случайно забирал обе пары ключей от дверного замка, и девушке приходилось сидеть дома, попутно отменяя все запланированные дела, но он всегда извинялся. Неважно как, таскал ли в любимый ресторан на улочке или приносил домой букет цветов. Он делал это. Он любил ее смущенное личико, когда заходил к ней в раздевалку или незаметно подкладывал подарки, с находкой которых она всегда удивлялась, почему этому хитрюге опять все сходит с рук. Он любил знать, что она всегда в безопасности, поэтому всегда забирал ее, когда предполагал, что ей может что-то угрожать. Любил удостоверяться в этом, когда отправлял свою любовь в машину, а сам марал руки в чужой крови, доказывая свою любовь. Он любил наносить холодный крем, с заботой растирая потрескавшиеся костяшки пальцев, не желая ничего слушать про собственные. Он любил ее глаза. Такие же глубокие и чистые, как и она сама. Он любил ее всю, от начала до конца: от плачущей ему в кофту в пустом парке и до плачущей в чудесном платье на собственной свадьбе, и как бы иронично не звучало, опять в дорогой пиджак. Он любил из раза в раз наблюдать ее счастливой. Он любил ее. Любил любить ее. И она любила его в ответ. *** Поговаривают, любовь живет три года. Да неужели? Примером полного опровержения данного высказывания являются они сами. Завтра, в теплый июльский день, ребята будут торжествовать по поводу юбилея их совместной жизни, гордо получившей звание в 5 лет. Юи очень трепетно отнеслась к предстоящему празднику, продумывая все до мелочей. Она могла полностью погрузиться в атмосферу предвкушения, ведь взяла отпуск по наставлению Рана, который, в свою очередь, забрал всю ответственность за денежное обеспечение их семьи. Они сошлись на том, что гуляние будет проводится дома, в кругу близких людей. Пара ни минуты не уделила времени спору по этому поводу. Оба любили совместное времяпровождение в уюте, что способствовало полному принятию общих интересов. Они дополняли друг - друга, образуя пазл в виде алого сердца, где каждый кусочек был добавлен с особой любовью. В круг их «семьи» входила и верхушка группировки мужчины, и все относились к его принцессе с уважением и теплом. Парни готовы были стоять за неё горой, ведь и сама девушка не раз вытаскивала их из задницы. Где-то обрабатывала раны и оказывала моральное воздействие, а где-то вправляла сломанные конечности. Кто же знал, что двухгодовой опыт в скорой помощи окажется так полезен? Она являлась их личной «феей», что была в любой момент готова сорваться и помочь, и все это ценили. Но тем не менее Ран видел черту. Он ни разу не давал Юи вмешиваться во что-то более опасное, чем оказание медицинской обработки своим напарникам. Парень не хотел осквернить свою принцессу и не давал ей погрязнуть в том дерьме, в котором находился сам. «Нет уж, выплывать я буду один, а ты даже не вздумай лезть сюда, слышишь? не лезь.» Он любил ее, правда. Парни из группировки никогда не были скупы на празднования и дорогие подарки, что часто заводило Юи в краску. Ран на это лукаво улыбался, приобнимая свое чадо за талию, и нежно поглаживая спинку, одновременно с этим перебрасываясь с ребятами словами благодарности. Риндо часто навещал, как любил называть, «женатиков», регулярно положив перед выходом в карман плитку ее любимого шоколада, на что девушка несказанно радовалась и лезла на него с объятиями, удивляясь как в первый раз. Юи же всегда к его приезду готовила многообожаемый обоими Хайтани земляничный пирог, предварительно отправив в магазин своего мужа. Это было уже традицией. Какуче приходил обычно с Ханмой и Санзу, тогда и собирались все вместе. Они любили приносить с собой различные настольные игры, из-за которых под конец начинались споры, и фишки c молниеносной скоростью меняли свое местоположение, не забыв перед этим удариться о стенку. Сано же в такие моменты сидел и попивал чай с Юи, и на всеобщее удивление, только эти двое из всей компании могли с особым увлечением испытывать удовольствие от чая с имбирем. Они любили вести беседы за чашкой горячего напитка, наслаждаясь присутствием друг друга. Забавно было наблюдать за этой картиной: полный хаос в доме, сопровождающийся перевернутым столом и криками, и единственным нетронутым местом были небольшие два креслица, соединенные небольшим прозрачным столиком, на котором стоят уже привычные две серые чашки. *** Юи открыла окно на распашку, невольно вспомнив угрозы Рана о том, чтобы та не смела так делать, ведь опять сляжет с недомоганием. Она лишь отмахнулась, придумав себе оправдание: сегодня можно. Ветер раздувает массивные шторы, пододвигая их к себе навстречу. Девушка привязывает последнюю ниточку, окончательно закрепляя ее на стене, отходит и оценивает проделанную работу. Ровная надпись растянулась по всей длине, предавая атмосферу праздника. Юи счастливо хлопает в ладоши и направляется на кухню. Она бросает взгляд на конверт, украшенный бантиком и аккуратно устроившийся на краешке стола. Как же отреагирует ее возлюбленный? Время доходило до полудня, поэтому девушке стоило поспешить вынуть из печи ключевое блюдо - земляничный пирог. Любителей этого изделия прибавилось после неожиданного потока гостей, что пришли домой вместе с мужем. Теперь Харучие и Риндо враждебно заглядывались на последний кусок, который по обычаю хитро выкрадывал Ран, при этом лукаво улыбаясь в своей манере. Едва Юи достаёт поднос, из коридора раздаётся звонок, оповещая хозяйку о раннем приходе. — Риндо? — девушка недоуменно поглядывает на своего приятеля, замечая его потрёпанный вид. — Пошли присядем, Юи. — сердце пропускает пару ударов. — Он передал тебе это. Парень выворачивает из кармана помятый лист. Взгляд молодой особы цепляется за пятна, что неаккуратно распластались подле знакомого почерка. Бордовые.. Это что, кровь? — Что случилось, Риндо? — молчание будто разрезает воздух. — Рин? Дрожащими руками Юи развертывает бумагу и начинает распознавать текст, как в то время Риндо пропадает из виду, пряча лицо за рукавом и вытирая.. слёзы? «Прости, лисёнок, за мой эгоизм. Если бы я знал, когда видел тебя в последний раз, что это последний раз, я бы постарался запомнить твое лицо, твою походку, все, связанное с тобой. И, если бы я знал, когда в последний раз тебя целовал, что это — последний раз, я бы никогда не остановился. Больше всего сейчас хочу прийти домой и лечь рядом с тобой. И я хочу надеяться, что у нас есть завтра, хоть пускай его и нет. С трепетом тебя целую, любимая.» Письмо падает из рук на пол, голова Юи кружится, и она летит за ним. *** У каждого спящего свой мир, а пробудившиеся ото сна пребывают в едином — в пустоте. Звонок. И снова. Девушка неспешно поднимается с кровати, аккуратно придерживая округлый живот, и направляется ко входу. Дверь открывается и перед лицом показывается образ Риндо снова, который приближается и закрывает за собой дверь. — Ела сегодня? Как чувствуешь себя? — Мужчина обеспокоенно пробегается взглядом по телу девушки. — Я только встала. Неудобно спать на спине, затекает. — Проговаривает Юи, заходя на кухню. — Кофе, чай? — Сам сделаю, собирайся. Нам надо успеть до обеда. — Как скажешь. Девушка натягивает вещи, и после выходит в холл, где уже обувается Риндо. Она следует его примеру, и принимая помощь, тоже справляется с бретельками на сапожках. — Стой, я забыла ключи. — Юи снова шагает на кухню, и обнаружив брелок железной связки, кричит о находке, одновременно разворачиваясь назад. Ее взгляд задерживается на письме с аккуратным бантиком, что покоится на краю стола в запечатанном виде. Дама хватает его в последний момент и укладывает в сумку, направляясь к выходу. На улице прохладно. Ветер обдувает тело, задевая каждый позвонок и вызывая обильные мурашки. Щиколотки неприятно морозит, но Юи продолжает стоять возле родного выгравированного камня. «— А мы ведь так и не съездили в Кинкакудзи*. Помню, как ты яростно выбивал отпуск у Сано, и он даже пообещал тебя отпустить после окончания вашей миссии. Риндо предлагает наведаться туда, и Манджиро сам намеревается нас отправить, но я не хочу. — слёзы скатываются по холодной щеке. —Знаешь, не хочу без тебя. — девушка трепетно укладывает бумажный свёрток на маленький участок возле надгробия — Ты же так хотел уберечь его от этого жесткого мира, но я обещаю, что не позволю ему чувствовать себя плохо. Обещаю, милый. — пауза. Девушка восстанавливает дыхание. — Однажды ты мне сказал, что ты не герой. Были времена, когда я даже думала, что ты не человек. Но позволь мне сказать, ты был лучшим человеком. Самым человечным из всех. И никто никогда не убедит меня, что ты обманывал. Я была так одинока, и я стольким тебе обязана. Но, пожалуйста, осталась еще одна вещь, еще одна вещь, еще одно чудо, Ран, ради меня, не будь мертвым. — голос срывается, и дрожь не оставляет ни единого шанса на успокоение. — Сделаешь это ради меня? Просто прекрати это. Прекрати. — тонкие ладони соприкасаются с холодным мрамором. — Я не знаю, куда попадают люди после смерти, но я точно знаю, где они остаются. Те, кого ты любишь, всегда с тобой.— потресканные губы целуют родное изображение, запечатлённое на могиле. — Я чувствую, ты рядом. Если не было последней встречи, расставание было лишь для одного. Тот, кого оставили, будет чувствовать духовную близость и дальше, до самой смерти. Всегда должна быть прощальная встреча.