река любви is frozen, блять

Александр одиноко сидел в кафе, даже в праздник он был один. Он ещё время выделил, приехал, а вышло… А что вышло? Ничего. Вот, не будет он Михаила больше ждать. Возьмёт и уйдёт. Достаточно его прождал. Романов действительно ушёл. Правда, ушёл недалеко. На улице дождь. На ещё совсем недавнем спокойном небе закружились угрюмые тучи. С неба падали капельки, обгоняя друг друга. Где-то в далеке сверкнула молния, а через несколько секунд и вовсе послышались раскаты грома. Как все же прекрасен весенний ливень... Романову всегда очень нравился шум дождя, поэтому молодой человек готов был простоять под навесом вечность, слушая его. Да и вдыхая воздух, чувствовался этот самый дождь, даже в Москве. Александр настолько погрузился в свои мысли, что слегка вздрогнул, когда в его поле зрения появился Юрий. — Пиздец, погода конечно, — возмущённо фырчит Татищев, остановившись рядом с Александром и уже до нитки промокнув под нещадным ливнем. — Какое бескультурье, Юрий. Челябинск лишь из уважения не закатывает глаза. Хотя, нет. Все же закатывает. — Реально, бля, — протягивает он, а затем добавляет: — С меня вода, блять, стекает. — Однако, ты продолжаешь стоять со мной, — в изгибе тонких губ слегка прослеживается ехидство. Дождь тем временем, лишь усиливается, шумят гроза и гром. — Так мне курить охота, — без раздумий; предельно честно, отвечает Челябинск, а затем проверяет содержимое своих карманов. — Что-то не так? — Сиги кончились. — Могу предложить, — произносит Александр и достает из кармана пальто фиолетовую ашкьюди. Если Татищеву не изменяет память, то это виноград. Самый заезженный вкус. — Ебать, песня, культурная столица парит, Московский что ли постарался? — усмехается Юрий, подходя ближе и забирая, протянутую электронку. При упоминании фамилии Московского они обменялись многозначительными взглядами. — Лан, похуй, — первым прервал молчание Юра. — Это вредно так-то. Знаешь? — Знаю, — он его за дурака что ли держит? — Это вещество вызывает заболевания сердечно-сосудистой системы и лёгких, что не может не оказывать отрицательного влияния на другие системы органов. — Как с учебника прочитал, — делает тягу и поворачивается к Романову. — Готовился что ли? — произносит Челябинск и выдыхает едкий дым прямо в лицо Александра, при этом расплываясь в странной улыбке. — Юрий! Не в лицо же. Фу! — Не мои проблемы. Сам такую хуйню выбрал, — однако, нельзя сказать, что молодому человеку не понравилось; и да он был прав - виноград. — А че, ты один то, у тебя ж праздник вроде, не? — Миша занят, — он говорит тихо и его почти не слышно - из-за внешнего шума. — Ну, пиздец, Сань. Он тебя хоть поздравил? Романов мысленно ответил на вопрос Юры. Поздравил. Сообщение прислал. Однако, задумавшись, Саша кое-что понял: захотел бы - нашёл время, хотя бы на звонок. Да и блин, Романов сам к нему считай приехал! Найдёт Московский время. Ага. — Что ты ашкьюдишку мою забрал? Ну-ка, давай, — Питер решил перевести тему. — Ну, подожди. — Давай-давай, — произносит Александр, забирая из рук Юры свою электронку; после чего делает затяжку. — Я недавно понял, что зависим от этой штуки. — Добро пожаловать в клуб! — торжественно объявил Татищев. — Мы, Сань, стоим, сейчас, с тобой на свежем воздухе и вместо того, чтобы дышать им, разговариваем о вреде этих штук, при этом затягиваясь ими. — Это страшно, — сделал вывод Санкт-Петербург и снова передал ашкьюди собеседнику. — Однако, мы рядом с парком. — Пххх, если курить, то только рядом с парком. Все компенсируется, — подшучивает Челяба. — На другие наркотики - это не распространяется, — поддерживает шутку Александр. Посмеялись они, конечно, знатно. Затем наступила тишина. А дождь закончился. Романов смотрел куда-то вдаль, в то время, как Юрий изучал его профиль. Молодой человек повернулся и посмотрел на Татищева. Челябинск в свою очередь что-то там решил и сократил расстояние, позволяя себе рассмотреть лицо Александра, опустив взгляд к губам. — С днём рождения что-ли. Ты, кстати, хорошо выглядишь. Александр молчал, поглядывая на Юру, который не был уверен: смотрит ли тот в ожидании чего-то или же с вопросом. Во всяком случае, Челябинск действительно считал, что Питер выглядит хорошо. Он всегда это замечал, и всегда делал на это акцент в своих подъебах, но цель этого высказывания была другой - выразить искреннее восхищение. — Благодарствую, — ответ на поздравление. — Однако, такими словами можно сбить с толку, — это уже на вторую фразу. — А тебя что-то смущает? — полушепотом спросил Юра. — Меня? — паника подкатила к горлу; сердце мгновенно сжалось. — Ну, не меня же, — произносит Татищев практически в губы Александра, но парень так вздрагивает и отстраняется, что Юра моментально выдаёт: — Блять, серьезно? Мы одну электронку обсасывали полчаса. В чем проблема? Питер не видел проблемы. Не ожидая от себя такой смелости, Романов прильнул к его губам, оставляя после себя вкус винограда. Сначала они медленно касались губ друг друга, словно боясь. Как только до обоих дошло, что никто не собирается отстраняться, поцелуй превратился в настоящий танец страсти, который вскружил голову, похлеще любого вина. Молодые люди оторвались друг от друга, лишь тогда, когда дышать стало необходимо для жизни. Они пересеклись взглядами. — Чё, теперь в гляделки играть будем? — Это было…, — Александр пока с трудом подбирал слова. Просто, что это было? — Охуенно, это было, — закончил за него Юрий. А потом добавил: — Поехали уже отсюда. Холодрыга - пиздец. Романов только сейчас понял, что все это время Юра, полностью мокрый стоял и разговаривал с ним, вместо того, чтобы зайти в помещение. Ох, как приятно. — И куда? — На кудыкину гору, — что за тупые вопросы? — Ну, блять, к тебе, или ко мне. — Давай, все же ко мне, — эти слова, произнесённые Питером, сопровождались лёгкой улыбкой и нежностью в голосе.