Сойка-пересмешница

Что такое верность? Во-первых, следует начать с того, что верность бывает разная. Супружеская верность, наименее распространённая. Верность семейная, дружеская преданность. А есть верность организации. Её живые олицетворения по пальцам можно пересчитать: либо остальные олицетворения уже не впишешь в список живых, либо их никогда в организации и не было. Несколько лет назад, в Остине, совсем еще зелёный, семнадцатилетний Рэйнольд Савано был взят с собой в качестве сопровождения на встречу с «важными людьми». Посвящен в детали дела он не был, скорее, выполнял роль мальчика на побегушках: подать плащ, заказать еду, забронировать отель. В его действиях никогда не было ошибок. Он, будто запрограммированная вычислительная машина, выполнял свою работу филигранно, не имея даже претензий. Именно тогда, когда встреча с «важными людьми» обернулась массовой перестрелкой, Рэй оказался в нужное время и в нужном месте. Пуля предназначалась виску главы организации, сидевшему в автомобиле с открытым окном. Но встретилась, как назло, с невысокой фигурой Савано, подлетевшего в последний момент со стаканом кофе для босса. Эспрессо был забыт в ту же секунду, разливаясь по асфальту бурой жижей и смешиваясь с алыми каплями крови, капавшими со смуглой ладони, закрывающей огнестрельное ранение. Подставиться, закрыв собой босса — плюсик в копилку личных достижений и подспорье для продвижения по карьерной лестнице. Если, конечно, останешься жив. Разумеется, останки стрелявшего позже так никто и не нашёл. Зато были расставлены все точки над «и», а Савано получил немыслимое повышение, став одним из личных ассистентов главы. Одним из ассистентов Мадары Учихи. — Ты проверил пункт, о котором я говорил в прошлый раз? — потирая переносицу, процедил мужчина с явно усталым видом и длинными волосами, собранными в слабый хвост на затылке. — Разумеется. — Рэй прокашлялся и с невозмутимым видом передал папку в руки Мадаре, возвращаясь на своё место. — Слежка продолжается в тех же объемах. Никто не высовывается и не даёт о себе знать. Недавно приходил отчёт от Дженкинса, я рассчитался с ним по полуторапроцентной ставке, как вы и просили. — Чудно. — бархатным басом ответил Учиха, кладя ногу на ногу и вздыхая. — Значит, всё до сих пор тихо. Но нет, мальчик мой, это дело не даст мне спокойно жить. Мы не закроем на это глаза, ведь угроза может поджидать совершенно не там, где мы ожидаем. Иди, у тебя есть другие важные дела. Небрежным жестом отослав от себя Савано после отчёта, Мадара уставился чёрными, как ночное озеро, глазами на пустую фоторамку, заполнявшую собой пустоту полки над камином. О, сколько раз он бросал свой взор на белёсую пустоту под стеклом. Сколько раз поднимал руку, чтобы бросить эту рамку в огонь или разбить вдребезги. Что же мешало уничтожить это бельмо на глазу, и точно ли бельмом являлся именно предмет интерьера в его офисе? Спустя пару минут брюнет отвёл глаза от рамки, вздыхая и открывая ящик стола. Бледные, слегка покрытые морщинами пальцы достали из глубины ящика фарфоровую трубку и небольшой пакетик, содержимое которого было в ту же минуту высыпано в чашу. Держась за мундштук теми же двумя пальцами, мужчина зажал его конец между сухих губ и поднес к содержимому зажигалку, поджигая и делая пару коротких затяжек. Помещение заполнил легкий дым, клубами отплывая по воздуху от своего источника. — Прошло столько лет, а ты всё не оставишь меня в покое. Ты не оставишь в покое мою душу, дорогой брат. Ты живёшь и дышишь, хотя я придушил тебя собственными руками. Ты живёшь под личиной собственного сына, остался на этой земле, чтобы мучить меня и дальше? Разве не достаточно было твоего предательства? — слышимый только самим Мадарой полушепот сотрясал воздух возле его лица, а его взор вновь был направлен на белую фоторамку. — Ничего, я очищу этот городишко от скверны, оставленной тобой. Ведь какие у меня были на него надежды? Какие надежды… Погрузившись с головой в болезненные воспоминания, Мадара лишь ждал, пока вдыхаемый им дым заполнит больные лёгкие и позволит забыться в наркотическом сне, но пока… Пока перед закрытыми веками вновь представал тот самый двор. Солнце в тот день сжалилось и не пекло так сильно, позволяя оставить попытки скрыться в помещении и выползти на улицу. Верхние пуговицы сиреневой рубашки были расстегнуты, открывая вид на ключицы. В пальцах у мужчины была сигарета, а левой ногой он опирался на землю, лёгким усилием раскачивая садовые качели, слегка потрепанные, но имевшие уютный вид. Под тканевым навесом было еще прохладнее, и Учиха закрыл глаза, совершенно расслабившись. Он нечасто посещал дом брата, приезжал на некоторые праздники, и то не очень-то надолго, лишь повидаться с племянником и поздравить дружную чету. Мадара был вдохновлён совместной работой с любимым братцем, радовался, что когда-то их отец переехал в Штаты, покинув северные края Хоккайдо, сколотил в Техасе немаленькое состояние, а потом оставил дело двум своим сыновьям. Мужчина обожал, не то слово — чуть ли не возносил на пьедестал собственного племянника. Сам брюнет детей не имел, да и не очень к этому стремился: обязательства перед женщиной — последнее в списке желаний Учихи, если вообще в нём не отсутствует, а список был просто огромным. Но его племянник — малыш Обито — такой смышлёный ребёнок. Мадара не был обязан воспитывать его, да и Исао, его брат, неплохо с этим справлялся. Активный, любопытный, с горящими глазами, этот мальчик схватывал налету всё, чему учил его любящий дядя. — Дядя Мэдди! Ты пришёл! — раздался довольный возглас рядом с качелями, а следом детское тельце в оранжевых шортах плюхнулось на место рядом с Учихой. — А расскажи, что у тебя интересного на работе? Ты ловишь преступников, да? Ты в прошлый раз обещал мне принести посмотреть свою пушку! Пау-пау! С этими радостными восклицаниями малыш сложил руки на манер пистолета и принялся делать вид, что целится в Мадару. На что тот среагировал моментально. — Не целься в родных, шпана. — вздохнув, Учиха мягким касанием руки опустил нацеленный на него «ствол» и поднял мальчишку на руки, усаживая к себе на колени. — Дядя забыл взять пистолет, ничего, переживёшь. Всему своё время. А ты чего весь в мазуте? Опять папка тебя под капот пустил шариться. Пойдём-ка умоешься, а то мамаша поесть не даст. Подобного рода моменты действительно были столь редки, что пересчитать их можно было по пальцам. Эти люди: Исао, его жена и сын, были самыми приближенными к Учихе людьми, а частые визиты могли скомпрометировать их и дать недоброжелателям ниточку, за которую можно было в любой момент дёрнуть в попытке манипулировать Мадарой. Он был неуязвим для всех, пряча своё слепое пятно так близко, но в то же время так далеко. Исао работал на него. Мадара, как старший сын, после смерти отца принял управление компанией на себя, намотав нити на пальцы и управляя конгломератом немаленьких — для округа Анджело — размеров. А младший же братец возглавил один из отделов, затерявшись неприметным начальником в официальном здании, но непосредственно касаясь и дел, скрытых от чужих глаз, а именно — поставок наркотических веществ. Всё шло гладко. Как нельзя лучше. Общий, семейный труд, огромные деньги, крупные сделки. Дело шло в гору уверенными, непомерно широкими шагами. Предприятие росло, расширялось, выходило на государственный рынок, преодолевая рамки северного городишка и определенно обещая сделаться одним из крупнейших синдикатов в стране. Старший Учиха был опьянён успехом. Пусть уже и не будучи таким молодым и резвым, как раньше, он ощущал на губах вкус нескончаемой череды побед, вкус нежной и трепетной привязанности к своей семье. Разумеется, мужчина не мог ожидать ножа в спину от собственного брата. — Привет. — уже более сдержанный, но всё еще с огоньком в глазах, темноволосый мальчик, ростом не больше четырёх футов, запрыгнул на крышку багажника серебристой тойоты, переводя взгляд ещё более тёмно-карих, чем у всей остальной семьи, глаз на своего дядю. — Я вчера за рулём тачки был. Папа научил как нужно ездить, теперь куда угодно тебя отвезу. — Ну привет, шпана. — легко потрепав мальчика по волосам, Мадара сделал последнюю затяжку и вышвырнул окурок в мусорное ведро, стоявшее в гараже. — Молодец. Будешь хорошо стараться — возьму тебя личным водителем. Пойдем, сядем внутрь, покажешь мне, как что в салоне называется. У Мадары и правда были огромные надежды на племянника. Наблюдая издалека за тем, как Обито постепенно растёт и взрослеет, мужчина замечал, как игривый и детский огонёк в глазах мальчика перерастает в более осознанный, заинтересованный и ответственный. Всё-таки, ввиду частого отсутствия родителей, младший Учиха был предоставлен сам себе. Его воспитывала улица. Воспитывали группы детей, таких же, как он сам. Воспитывали конфликты, на которые папке не пожалуешься — уже стыдно. В таком юном возрасте Обито уже был маленьким мужчиной. Но житейского опыта ему, конечно, не хватало. Очень. Поэтому Мадара уже подумывал заняться им всерьёз, постепенно погружая в рабочие моменты, не так, чтобы слишком, но слегка, взращивая в племяннике свою будущую замену. Учиха видел в нём своего наследника. — Ещё отец рассказывал мне, что вот тут, — мальчик показал пальцем на неопределенное пространство снизу руля. — можно соединить разные провода и заставить машину ехать без ключа зажигания. Я всё запомнил. — Хо-хо, малец, да ты так тачки угонять станешь. Сбавь обороты, мы, вообще-то, приличные люди. — шутливо ответил Мадара и сразу же добавил. — А ну, какие там нужны провода? Как уже и было заметно, пусть Обито всеми силами старался походить на своих родителей, старался быть «взрослым», он оставался ребёнком. Любопытным и не умеющим врать, всё ещё немного наивным и доверчивым. Он свято доверял своим родителям, так же свято доверял и почти боготворил своего дядю, приезжавшего раз в несколько лет с новой линией легкой проседи в волосах. И Обито никогда не думал, что между членами его семьи есть какие-то серьезные недомолвки и секреты. — Слушай, дядь. — начал мальчик, водя пальцами по ручному тормозу и дергая ногой возле педали. — А какой пароль у третьего левого отсека в архивах? Мадара приподнял бровь, не выражая больше никаких эмоций, но будучи явно заинтересованным в сказанном только что его племянником. Эти слова… К чему ребёнку спрашивать такое? К тому же говоря, «пароль от третьего левого отсека в архивах» — лишь кодовое название иного отсека, в котором хранились самые главные и самые опасные документы их организации. Как бы старший Учиха ни доверял своей семье, даже у них не было доступа к этим документам. Так к чему сейчас был задан этот вопрос? — Третий левый… хм. Это тебя отец попросил спросить? — Мадара повернул голову к ничего не подозревающему племяннику и погладил его по голове. — Нет. Меня не просили. — спокойно ответил Обито, выпрямляя спину и смотря на дядю в ответ. — Я услышал, что родители хотят это узнать, и подумал, что если спрошу, когда приедешь, смогу быть полезным в вашей работе. Я тоже могу помогать. Но если ты им уже сказал, то ладно. — Да, шпана, я им уже сказал. А ты молодец, но лучше в такие дела впредь не влезай. Повзрослеешь и будешь, а сейчас лучше пойди и скажи родителям, что мне нужно отъехать по делам. Ещё увидимся. Младший Учиха с лёгким кивком вынырнул из кожаного салона тойоты и скрылся в дверном проёме, а Мадара с тихим рёвом двигателя выехал со двора, сжимая руль и кусая нижнюю губу. Следовало кое-что проверить.